В твоих самых диких фантазиях

      Почему настолько много кошмаров включало в себя детей? Неужели в Биконе вообще не имелось тех, кто не протащил бы с собой через всю жизнь психологические травмы из самого раннего детства?       Жон оказался в очередной школе. В младшей. В такой, где обучались детишки от пяти до десяти лет задолго до того, как им открывали ауры и ставили правильные удары. Пока еще они беззаботно носились друг за другом по бетонной игровой площадке под присмотром учительницы с размытыми чертами лица, которая стояла в центре, засунув руки в карманы и делая вид, что ей было не наплевать на своих подопечных.       Подобный сон мог принадлежать кому угодно. Похоже, школа с ее ордой еще не научившихся вести себя по-человечески и не обзаведшихся никакими моральными принципами детишек оставила свой неизгладимый след в каждом, кто ее когда-либо посещал.       "Кто бы мог подумать..."       Вот именно с такими отголосками прошлого Жону теперь и приходилось регулярно сталкиваться. Если открытое Проявление его чему и научило, то лишь тому, что дети были редкостными монстрами, а места их скопления очень быстро превращались в зону боевых действий.       — Тривии тут нет, – пробормотал он, разглядывая лица.       С одной стороны, это огорчало, с другой же – вызывало чувство облегчения. Но прошлый сон о школе принадлежал именно ей, а потому как раз она сразу же и пришла ему на ум.       — Сомневаюсь, что хозяйкой тут окажется Блейк или Вайсс. Первая в детстве очень много путешествовала, участвуя в различных акциях протеста, а вторая... Нет, для школы Вайсс здесь наблюдается явный избыток хаоса и неорганизованности. Да и детишек как-то многовато.       В общем, это была самая обычная младшая школа.       Здесь вполне могли учиться Руби с Янг, когда жили на Патче, Рен с Норой еще до падения их поселения, Пирра в Мистрале или практически любой другой студент Бикона. В конце концов, далеко не все из них имели похожее на Блейк или Вайсс детство. К счастью, разумеется, потому что Жону более чем хватало и этой парочки.       А еще вокруг бегало чересчур много фавнов. Не как на Менаджери, само собой, но минимум половина детишек щеголяла какими-нибудь ушами или хвостами. Сколько школьников свои отличительные черты скрывало, Жон не знал.       В Анселе он ни с чем подобным ни разу не сталкивался. В его собственной школе фавны вообще не учились, что, если чуть-чуть подумать, очень многое говорило о родном поселении Жона.       Впрочем, за пределами крупных городов они встречались не так уж и часто, а потому действие сна происходило явно не в какой-нибудь деревне. Климат не был похож ни на Атлас, ни на Вакуо. Архитектура ничем не напоминала Мистраль.       Проще говоря, данная школа находилась где-то в Вейле, что практически никак не сужало круг подозреваемых. Абсолютное большинство студентов Бикона было родом именно из Вейла.       — Гримм! Гримм! Гримм!       Детские крики, донесшиеся от, насколько Жон понял, уличного туалета, казались чересчур радостными для предупреждения о нападении монстра. К тому же к ним примешивался смех.       "Некая разновидность салочек?.."       Он спокойно приблизился к месту действия, не обращая внимания на то, как мелкие детишки с хохотом пробегали мимо или даже прямо у него между ног. Другие преследовали их, рыча и всячески изображая из себя монстров. Судя по всему, пойманные "жертвы" тоже становились "чудовищами", присоединяясь к охоте. Побеждал тот, кто оставался последним.       "Ну, они хотя бы друг друга не кусают..."       — Гримм опять победил! – пожаловалась одна из девочек. – Монстры всегда побеждают.       — Мама говорит, что из-за этого мы и перебрались в город, – сказал мальчик-фавн с собачьими ушами.       — Монстрам не удалось бы победить, если бы у нас имелись Охотники.       — Охотницы! – возразила девочка.       — Охотники круче!       — Не-а!       — Да-а!       — Не-а!       Жон возвел глаза к небу.       Не было абсолютно ничего удивительного в том, что школа причиняла настолько много психологических травм. Он тут пробыл не больше минуты, а у него уже разболелась голова.       Наверное, кто-нибудь другой на его месте показал бы этим детишкам, какими крутыми могли быть Охотники и Охотницы. Кто-нибудь вроде Пирры. Она бы обязательно вдохновила их на новые свершения, потому что отлично умела с ними ладить. А может быть, ее просто натаскали агенты, и сама Пирра ненавидела бы каждое мгновение, проведенное за этим делом.       Слишком уж сложно было распознать ее истинные чувства за привычной непроницаемой маской...       Впрочем, от Жона никто и не требовал развлекать кучу детишек. В конце концов, он сейчас находился вовсе не в реальном мире.       — Давайте сыграем еще раз! – крикнул кто-то из мелких. – Нам нужен новый Гримм. Кто им будет?       — Не я!       — И не я!       — А у меня папа – Охотник!       — Пусть им станет Кардин! – воскликнул фавн, указывая пальцем на довольно крупного для своего возраста десятилетнего мальчика с темно-рыжими волосами.       Жон его сразу же узнал, несмотря на школьную форму и полное отсутствие обычно демонстрируемой Кардином уверенности в себе. Вот и сейчас тот вздрогнул под скрестившимися на нем взглядами детишек.       — Н-но я же был монстром в прошлый раз, – пробормотал он. – Почему я всегда Гримм?       "Кардин Винчестер играет на школьной площадке с детьми-фавнами..."       Такая картина никак не состыковывалась со всем тем, что Жон о нем знал. И тем не менее она разворачивалась прямо у него на глазах.       — Ты самый большой, – сказала одна из девочек.       — И страшный, – добавила другая.       — А мой папа называет твоего папу воплощением зла.       — Это неправда! – крикнул Кардин.       — Я слышал, что он убил много фавнов, – заметил мальчик с хвостом.       — Военный преступник. Так говорит мой старший брат. Тебе водить. Из всех нас ты больше всего похож на монстра.       По щекам Кардина потекли слезы.       Тот самый парень, что не слишком-то и давно безжалостно издевался над Жоном в Биконе, всхлипнул, развернулся и побежал к стоявшей посередине площадки учительнице. Та вздохнула.       — Опять проблемы, Кардин? – устало спросила она. – Ты можешь посидеть в классе с миссис Робертс, если хочешь.       Кардин кивнул и отправился в одно из зданий. Остальным детям на это было наплевать – они уже продолжили игру, выбрав на роль монстра кого-то другого. Жона же потащило вслед за Кардином, поскольку именно он и оказался хозяином сна.       Они прошли по не слишком большому помещению с целой кучей маленьких курточек на крючках, миновали несколько ярко украшенных классов с изображениями различных персонажей, старавшихся помочь детям изучить ту или иную тему. Довольно жутких персонажей, если смотреть на все эти огромные глаза и хищные улыбки с точки зрения отвыкшего от них взрослого.       Впрочем, Кардин окружению ни малейшего внимания не уделял, направляясь к вполне определенному классу. Услышав за дверью голоса, он замер. Вероятно, его, как и других детей, старательно учили не прерывать разговоры взрослых, так что невидимый для Кардина Жон оперся спиной о стену неподалеку и тоже прислушался.       — ...и мой брат погиб во время восстания фавнов. Как я вообще могу преподавать историю, участником которой сам являюсь, классу, где сидит его сын?       — Никакой вины Кардина в этом нет, – возразил женский голос. – Он всего лишь ребенок, Стюарт.       — Знаю! Разве я хоть раз к нему придирался? Нет. Но его отец – настоящий монстр, убивший сотни наших. И что я должен делать во время родительского собрания? Как буду смотреть в глаза чудовищу, оборвавшему жизнь моего брата, и говорить об успеваемости его отродь-...       — Стюарт! Сын не отвечает за грехи отца!       — Но потом вырастет и станет точно таким же. Мы оба это знаем.       — Ерунда. Кардин – милый и любознательный мальчик, который-...       — Окружен фавнами. Как думаешь, зачем папаша его сюда отправил? Существует множество школ, в которых практически нет фавнов, но он выбрал именно нашу. Издевается. Дает понять, что нам от него не сбежать и не спрятаться.       — Перестань проецировать на ребенка собственные травмы. Я знаю, что ты выше этого, Стюарт.       — Тебе-то легко говорить! – прошипел в ответ мужской голос. – Ты ведь не фавн. Тебе не приходится каждый день смотреть в глаза сыну монстра, ради собственного удовольствия убившего твою родню!       Кардин отшатнулся от двери и побрел обратно по коридору. По его щекам снова текли слезы.       Само собой, о восстании фавнов Жон знал, но хоть какие-то подробности ему стали известны уже в Биконе. Видимо, столь небольшие поселения, как Ансел, не считали нужным уделять внимание в школьной программе подобным вещам. В конце концов, не так уж и часто в них появлялись фавны.       Жон невольно задумался о том, принимал ли участие в тех боях его собственный отец.       Еще вызывало немало вопросов нынешнее положение фавнов. Если они победили, то как докатились до такого состояния? Впрочем, как раз об этом вполне можно было поразмышлять и чуть позже.       Жон отправился вслед за Кардином, думая о том, стоило ли ему вмешаться в сон. Например, замаскировать себя под ребенка и попытаться подружиться. Да, самого Кардина он недолюбливал, учитывая склонность того издеваться над окружающими, но ведь в данный момент перед ним находился просто маленький мальчик, который вытирал покрасневший нос грязным рукавом школьной формы...       Мир вокруг размылся, на мгновение потемнел и изменился. Теперь они оказались в комнате с приятным освещением и уютной обстановкой. Они оказались в доме, пусть не настолько богатом, как особняки Вайсс или Тривии, но и совсем не бедном. И принадлежал он, вероятно, Кардину.       Раньше Жон совершенно не задумывался о том, как должен был выглядеть дом Кардина Винчестера. Как вообще тот жил до Бикона. Если бы его спросили об этом, то он бы, пожалуй, описал нечто холодное и чуждое, дополненное вспыльчивым отцом и равнодушной матерью.       В общем, Жон описал бы нечто такое, что хоть как-то оправдало бы становление Кардина моральным уродом... Но вместо этого его взору предстала немного полноватая женщина с мягкими чертами лица и милой улыбкой.       — А вот и мой малыш! – рассмеялась она, подхватив Кардина на руки и сделав пару оборотов. – Я так скучала! Дом без тебя тих и пуст.       — А м-можно мне тогда остаться здесь и никуда не выходить?..       — Ох, маленький мой. Всем детям твоего возраста и старше хочется именно этого. Но школа очень важна, какой бы скучной она тебе ни казалась. Ты вырастешь умным и сильным – таким же, как твой отец.       Кардин едва слышно всхлипнул.       — Что случилось? – тут же забеспокоилась его мама, поставив Кардина на пол и опустившись рядом с ним на колени. – Что не так, милый? С тобой всё в порядке?       — М-мама... Папу отправят в тюрьму?.. – спросил он.       — Что?! Милый, откуда взялись такие вопросы?       — Я... Я слышал, что папа – преступник, и подумал...       Мама Кардина в шоке уставилась на него, а затем поспешила обнять, чтобы он не заметил ярость в ее взгляде.       — Нет, милый. Нет, нет и еще раз нет. Откуда ты это взял? Кто мог сказать моему малышу подобную глупость?       — Другие мальчики в школе так говорят... – пробормотал Кардин.       — Они ошибаются. Эти мальчики пришли туда, чтобы учиться. Так же, как и ты. Но делать некоторые вещи им стоило бы разучиться. Твой отец тебя любит. Ты это знаешь. Неужели он похож на плохого человека?       Кардин помотал головой.       — Вот, уже гораздо лучше, – кивнула его мама. – Он – твой отец и очень уважаемый в Вейле человек. Да, когда-то был солдатом, но...       Она замолчала, явно не зная, что еще тут следовало сказать.       — Мам?.. – окликнул ее Кардин.       — Наверное, твой отец объяснит всё это гораздо лучше меня. Почему бы тебе не поговорить с ним?       Мама взяла Кардина за руку и повела через двойные двери. Жону, который отправился вслед за ними, она показалась довольно милой женщиной, уж точно любящей собственного ребенка.       Примеров плохих родителей в чужих снах он видел предостаточно: у Вайсс, например, у Тривии или у Руби... Хотя в последнем случае это было всё же влияние именно кошмара, который легко мог превратить в настоящее чудовище даже самую любящую мать.       Вскоре они добрались до, видимо, домашней библиотеки, где в камине тихо потрескивали поленья, а в кресле возле него сидел мужчина заметно за тридцать с бутылкой пива в руке. Выглядел он усталым и измотанным, не имел волос и обладал жутким шрамом через всё лицо, но в остальном очень напоминал Кардина из реального мира.       Увидев вошедших в помещение жену с сыном, мужчина поспешил поставить бутылку на столик, повернулся к ним и улыбнулся.       — А вот и чемпион! Как дела в школе?       Несмотря на улыбку, в его взгляде сквозили едва заметные холод и пустота.       — Нашему сыну сегодня довелось услышать кое-что нехорошее, – произнесла мама Кардина.       — Вот же, – смущенно рассмеялся его отец. – Надеюсь, ты теперь не станешь ругаться?       Посмотрев на мать Кардина, он вздрогнул и уточнил:       — Это ведь не тот самый разговор, правда?       — Наш сын сегодня узнал словосочетание "военный преступник", – без какой-либо улыбки пояснила она.       Отец Кардина будто бы постарел сразу на десять лет.       — Полагаю, у тебя о таких вещах рассказать получится гораздо лучше, чем у меня, – добавила мать.       — Да... Наверное, стоит это сделать. Иди-ка сюда.       Он усадил приблизившегося Кардина к себе на колени.       — Не могла бы ты?..       Мать Кардина молча кивнула и вышла за дверь.       — Спасибо, – сказал отец, после чего нервно сглотнул. – Сынок, я... Это...       Пока он подбирал слова, Жон нашел взглядом другое кресло и устроился там.       — Эту беседу я хотел отложить до того момента, когда ты немного подрастешь...       — Они называли тебя очень плохим человеком, – прошептал Кардин.       — Кто? Школьники-фавны? У них есть на то свои причины... Примерно такие же, как и у тех, кто их ненавидит. Как бы это объяснить?.. Твой старик был солдатом. Многие даже называли меня героем, представляешь? – произнес отец, на мгновение задержав взгляд на уставленной наградами каминной полке. – Но правда заключается в том, что я был просто испуганным парнем, боящимся никогда не вернуться к девочке, которую полюбил. К твоей матери.       Он немного помолчал, а затем продолжил:       — Война... Война – это очень плохая вещь, сынок. Сколько бы в фильмах и книгах ни утверждалось обратное, абсолютно ничего хорошего в ней нет. И в тех, кто угодил в ее жернова – тоже. Она забирает всё хорошее и наполняет страхом, который заставляет совершать ужасные поступки. Это касается обеих сторон конфликта, но особенно тех, кто проигрывает. Ты чувствуешь, что тебя с головой захлестывает неудержимая волна, и внутри просыпается отчаяние. Именно оно подталкивает к таким вещам, на которые, как раньше казалось, тебе не хватит духу.       Он вновь замолчал, явно не зная, как еще это объяснить, и Жон его ни в чем не винил. В конце концов, такие темы совсем не предназначались для детей возраста Кардина из сна. Но и ничего не говорить после того, что произошло на школьной площадке, вряд ли бы получилось.       — Я много кому причинил боль, сынок. Они не были ни хорошими, ни плохими – просто солдатами, которые сражались за то, во что верили. Точно такими же солдатами, как и мы. Я оказался перепуганным парнем с, как потом выяснилось, удивительным талантом выживать. И если ты можешь уйти с поля боя живым, а твой противник – нет, то никакие правила значения уже не имеют...       Он замолчал и долгую минуту смотрел куда-то вдаль.       — Пап?..       Голос Кардина вывел его отца из этого состояния, заставив вздрогнуть и ослабить хватку.       — Я сделал тебе больно? Прости! Где болит? Сейчас позову твою маму...       — Не надо, я в порядке. Ты просто слишком сильно меня сдавил.       — Понятно... – пробормотал отец Кардина.       Его руки дрожали, но он всё равно заставлял себя улыбаться сыну.       — Это потому что я очень тебя люблю. Ничего не могу с собой поделать – так и хочется обнять. На чем мы там остановились? На какой-то ерунде. Как обычно, сбился с мысли. В общем, сынок, я всегда мечтал, чтобы ты вырос лучше меня. Твоя мама постоянно говорит, что ты станешь таким же сильным, как и я, но мне бы хотелось, чтобы ты стал таким же умным и добрым, как она. И уж точно не тем испуганным пареньком, вернувшимся с войны... Потому-то я и отправил тебя в школу, где есть и люди, и фавны. С ними стоит познакомиться и узнать поближе.       — Другие дети меня ненавидят.       — Это не так, Кардин, – вздохнул его отец. – Другие дети ненавидят меня. Или это делают их старшие родственники. Тебя же они еще не знают, а потому просто не способны понять, какой ты замечательный мальчик. Дай им время. Пожалуйста. Ради меня. Покажи им, что ты такой же Винчестер, как твоя мама, а не как я.       — Но я хочу стать таким же, как ты.       — А я хочу, чтобы ты стал лучше меня, Кардин. И я знаю, что ты можешь это сделать.       — Могу?..       — Несомненно. Всё то хорошее, что ты унаследовал у своей матери, легко перевешивает всё то плохое, что тебе досталось от меня. Выше нос, сынок. Покажи завтра всем, что им стоит познакомиться с тобой, а не полагаться на мнение их родителей обо мне, ладно? Сделаешь?       Кардин неуверенно кивнул.       — Вот и молодец! Я горжусь тобой, сынок.       Мир опять исказился.       Они снова находились в школе, а вечер сменился днем – скорее всего, уже следующим. Кардин явно нервничал, но прошептал что-то себе под нос – вероятно, напутствие отца – и направился к остальным детям.       — Кардин вернулся! – воскликнула девочка-фавн.       Ни малейшей враждебности в ее голосе Жон не обнаружил.       Вообще никто из детей ничего такого не проявлял. Они лишь повторяли все те плохие слова, которые говорили родители, но сами их значения пока еще не понимали. Всем им хотелось просто играть и всячески развлекаться в перерывах между скучными уроками.       — П-привет, – помахав рукой, произнес Кардин. – Могу я поиграть вместе с вами?..       — Конечно! Мы опять играем в монстра, и им будешь ты, поскольку присоединился последним!       Кардину это не слишком-то и понравилось, но он всё же кивнул, явно следуя совету отца.       — Ладно.       — А еще мы придумали новое правило! – сказал мальчик-фавн. – Про Охотников и Охотниц, потому что они крутые.       Кардин улыбнулся.       — Да, Охотники крутые, – подтвердил он.       — Охотницы круче!       — Не-а!       — Да-а!       — У нас будет пара Охотников или Охотниц, способных остановить монстра, – объяснил новое правило один из мальчиков, которого другие явно слушались. – Когда монстр получает удар палкой, то должен замереть и досчитать до пяти, прежде чем продолжить погоню.       — Л-ладно, – снова кивнул Кардин.       — Но... – добавил мальчик. – У нас возникло очень много споров насчет того, кто именно станет Охотником, поскольку все хотят им быть. Поэтому мы решили сделать игру более веселой! В этой версии Охотниками становятся все, а один монстр должен от них убегать!       Остальные дети поддержали его радостными воплями.       — Потому что они – герои! – воскликнула девочка-фавн. – А герои всегда побеждают!       — Н-но что должен делать я? – спросил Кардин. – Как победить мне?       — Ты победишь, когда поймаешь всех. Но необходимо останавливаться и считать до пяти, когда Охотник или Охотница тебя бьет!       И дети-фавны тут же достали палки. В большинстве своем это были гибкие веточки, но даже они вполне могли сойти за своего рода хлысты.       Жон посмотрел на учителей, не в силах поверить, что те могли допустить нечто подобное. Вот только мужчина, находившийся в центре площадки, спокойно курил сигарету и глядел на экран своего свитка.       — Гримм! – крикнул один из мальчиков, нанося Кардину удар палкой.       — Ай!       — Считай до пяти!       — Но мне больно...       — Считай! Ты побежден, злой Гримм!       — Л-ладно. Один, два...       Абсолютно ничего честного в этой игре не было. Она с самого начала оказалась придумана именно для того, чтобы "хорошие парни" в ней победили. Всё больше и больше детей гоняло Кардина по площадке, и ни один из них не присоединялся к "монстрам". Легион "храбрых Охотников и Охотниц" рос до тех пор, пока все-таки не смог прижать единственное "чудовище" к забору за туалетом.       Кардин просил их остановиться, но его мольбы заглушал чужой смех. Вскоре он перестал сопротивляться, свернувшись в калачик под градом ударов палками.       Жон решил, что стоило всё это прекратить. И пожалуй, ему следовало вмешаться гораздо раньше.       — Довольно! – рявкнул он, возвышаясь над детьми и тем самым автоматически принимая в их глазах роль взрослого учителя. – Вы причиняете ему боль! Хватит!       — Нельзя причинить боль чудовищу, глупенький, – заметила девочка с лисьими ушками.       — Монстры ее не чувствуют, – согласился с ней другой фавн.       — Он не монстр, а ребенок, – возразил им Жон.       — Но из него вырастет именно монстр, – произнес мужской голос.       Сзади подошел Стюарт – один из учителей, чей спор Кардин с Жоном подслушали возле двери.       — Вот увидишь, – продолжил Стюарт. – Он вырастет и докажет, что мы были правы. Превратится в точно такое же ненавидящее фавнов чудовище, как и его старик. Ты увидишь.       — Не превратится, если вы перестанете с таким упорством его к этому подталкивать! – крикнул Жон.       Мир вокруг залило белым светом, поскольку Кардин начал просыпаться.

***

      Несколько недель соответствующего опыта позволили Жону сдержаться и не завопить от гнева уже после того, как он проснулся. К тому же в данном деле помогла еще и зажавшая рот ладонь – его собственная, разумеется. Вот только на ней лежала другая рука, поменьше.       Подняв взгляд, он уставился на пару разноцветных глаз: розовый и коричневый. А еще на поднесенный к губам палец.       "Тривия..."       В комнате команды JNPR прямо на лежащем в своей кровати Жоне сидела опасная преступница.       Так никуда и не девшаяся ладонь заглушила его вопль.