***
— Ты любишь фотографии. Чонвон убирает фотоаппарат от лица, сделав, по его мнению, великолепный снимок, и смотрит на нежные колокольчики. Цветы колышет ветер, но всё равно пестрые бабочки каким-то чудом умудряются садиться на них. Красиво — и бабочки, и колокольчики. Влияние лета? Чонвону за последние полторы недели нравится бессовестно многое — элементы, ранее не привлекающие внимание, прогулки с Досо, невзирая на неудобства и пот, люди. И от последней мысли хочется запечатлеть на камеру того, кто стоит позади и курит. Джею не нужны особенные локации — важен ракурс. — Точнее, — хитро оборачивается через плечо Ян, — я люблю сохранять важное, но не люблю фотографироваться сам. — Почему? Чонвон неуклюже поднимается с корточек, и услужливо поданная рука старшего как нельзя кстати. Тепло чужой ладони вскоре заменяет чехол-сумка, куда отправляется устройство, занимающее второе главное место после мобильного телефона. Длинный ремешок в некотором роде облегчает ношу, но солнце нещадно парит, а футболка на пару размеров больше прилипает к влажной коже. Что в чёрном, что в белом он выглядит приблизительно одинаково — хо-ро-шо. Эстетика в чистом виде, если сделать три шага влево и снимать снизу вверх. Позднее сожаление: зачем не предложил?; почему не нажал вовремя на кнопку вспышки? Хотя безукоризненно верное утверждение о том, что после заката Джей тоже будто бы другой, перекрывает эту горечь. Вдруг достигнет успеха когда-нибудь, когда подвернётся случай или Пак попросит снимок от скуки? — Просто не люблю. А ты? Бычок летит на землю — ничего криминального. Азарт бурлит в крови вместе с потоком восхищения, но не на горящей красным отметке. Чонвон хитро щурится и огибает Джея, чтобы вновь выйти на дорогу. По своей сути плотина — тот же мост между озером и местом, где сбрасывается лишняя вода. С выступа на ней откроется невероятный вид, особенно если использовать тени от массивных деревьев, растущих неподалёку. Вряд ли кто-то по-настоящему следит за всем этим. Чонвон помнил рассказы, что якобы лет пятьдесят назад рядом стояли дома и жили люди. — Я спокойно отношусь к такому, — что и требовалось доказать. — «Просто не люблю» не считается за причину. У тебя непорядок с самооценкой? — Не вижу смысла снимать каждый свой шаг. Но если ты настаиваешь на фото, только предложи, — младший игриво подмигивает и пихает его плечом. Умом Чонвон понимает, что опять использует уклончивые ответы, дразнится и провоцирует. Но достойного оправдания или реального повода, почему не любит это, так и не находит. Ну а по поводу самооценки переживания беспочвенны, потому что неуверенность находится в постоянной борьбе с самоуверенностью. Чонвон знает собственные возможности, заслуги и способен сделать трезвую оценку себе любимому. Джей смеётся. Общение с другом и с ним — огромная разница. Дразнить Сону и перегибать недопустимо, основываясь на характере и восприимчивости к тому или иному слову, событию. Студенческие приятели тоже не в счёт, разве что можно вспомнить про Чхве Суён, по обыкновению сидящей всегда где-то неподалёку на парах. Чонвон считал её как заместителя старосты и отличную девушку, с которой можно переглядываться, строить рожицы. — Так мне вернуться к комплиментам? — Не-а, — и спешно добавляет, — но можешь попытаться. Вокруг зеленым-зелено, небо голубое и без единого облачка. Спасает от смерти из-за духоты свежий ветер, но его ничтожно мало. Чонвон ускоряется, чтобы поскорее добраться до массивных перекрытий плотины и потом потрогать воду. Сглупил — стоило надевать вьетнамки. Чужая ладонь с лёгким шлепком опускается немного ниже поясницы. В этом нет ничего пошлого, как если бы парень слабо ударил девушку по пятой точке, — попытка наказать или заставить замолкнуть. Или всё и сразу, потому что два шага в сторону и косящий взгляд объясняют многое. Попытка скрыть улыбку не приводит ни к чему. — Это нарушение личного пространства. — Ты не уважаешь старшего, — отбивает Чонсон и выставляет руку, когда Чонвон делает обманчивый рывок. — Перестань. Решая ничего ему не говорить, Чонвон продолжает идти молча. Лишь в пункте назначения, колеблясь по поводу того, стоит ли забираться на влажный из-за повышенной сырости и остатков сгнившей листвы бетон, замирает. С одной стороны растут деревья, образовавшие нечто вроде козырька, с другой — склон, по которому стекает вода. Но сколы на «верхушке» плотины гораздо лучше — великолепная опасность. Попробовать бы аккуратно спуститься по склону босым и сделать фото, но надо ли? Налёт на дне не внушает доверия, отчего не получится удержаться — натуральный каток. В итоге рискуешь свалиться и намокнуть с головой. — Может, не надо?.. — Почему? — первые шаги дались легче, чем рассчитывал. Однако никто не отменял опасения навредить собственному здоровью и оказаться внизу. Поджилки трясутся не столько из-за вероятности упасть с большой высоты, сколько из-за шума — будто бы бурная река. Как назло случается это. (почему не удивлён? неужели трудно было перейти на другую сторону «суши» без последствий?) Подошва скользит по непонятной слизи вкупе со свежим мхом, и Чонвон в попытке сохранить равновесие врезается левой половиной тела в крепкую грудь Джея. Младший ойкает, когда Пак резко обхватывает за предплечья стальной хваткой — никак не пошевелиться. — Осторожнее, — хрипло произносит он и резковато отпускает, чтобы мягко подтолкнуть вперёд, притом цепляясь пальцами за ткань чонвоновой футболки на спине. Что за перемены? Как будто следит за ребёнком, честное слово. Это не тупая сцена из второсортного фильма с уклоном в романтику, где один непременно выступает в роли немощного, непонятно каким образом сумевшего дожить до совершеннолетия. Второй — живое воплощение героя. Чонвон не упал бы — тотальная уверенность. Но «спасибо» всё равно слетает с губ. Пак выжидает секунду, а потом тянет обратно, не давая возможности осуществить задуманное и возмутиться. Чувствовать под ногами почву приятно, пусть изнутри рвётся недовольное фырканье. Но предъявлять претензии неуместно, когда разочаровывает внезапное озарение: ранее белоснежные кеды Джея в области мысков грязные. Чонвон не уверен, что готов возмещать материальные убытки, а светлая ткань станет прежней после стирки. — Моя очередь? — кивает на кеды Ян. — Только попробуй навязать мне свои извинения или что-то ещё — и это будет использовано против тебя. Выражаться его же языком нечестно.***
— Ты проехал поворот, — недоумённо проговаривает Чонвон. — Да. — Почему? Нет, конечно, дойти из окрестностей Канмо до Хольхона не колоссальная проблема. Но Чонвон солгал бы, если бы начал утверждать, что не обиделся бы на столь «подлый» поступок от Джея. Отвратительно в отмеску за шутки получить от него что-то типа: «А теперь воспользуйся ногами, хорошо?». Как и сперва быть учтивым, поступать чересчур хорошо, дабы потом фактически ударить в спину таким заявлением. Преждевременные умозаключения не то что напрасные, а реально хреновые, учитывая, что причин может быть много. Но в чонвоновом характере имеется брешь — чрезмерная подозрительность. Откуда — ответит средняя школа. Чонвон никогда не числился среди задир, да и в его классе ни над кем не издевались, зато параллельный словно стал эпицентром всякого дерьма. Как только не измывалась над одним пареньком «элита», а Бэ Джису — тихой и высокой девушке — часто давали надежду на возможность дружить с королевами класса, чтобы почти сразу её обрубать на корню. Как и многие, Чонвон не вмешивался, но и никогда не смеялся — ему было плевать. И хотя хуже равнодушия нет ничего, как обожают по-философски выражаться некоторые, спасение утопающих дело рук самих утопающих. Не значит, что прошёл бы мимо нуждающего в помощи, закрыл бы глаза — нет. Когда издевательства методично повторяются раз за разом, почему бы не дать отпор? Где гордость Джису, из кожи вон лезущей и делающей всё, дабы заполучить внимание хулиганок? — Ты не голоден? В полдень должны были доставить свежую выпечку. Нужный магазин, что подразумевает Джей, находится рядом с хлебокомбинатом. Хлебобулочные и кондитерские изделия там наивкуснейшие, и почему-то в голове всплывают воспоминания из школы, пробуждая ностальгию. Как вместо того, чтобы отправляться на автобус и ехать домой, Чонвон и Сону часто гуляли по Канмо. Ким любит ягодные и фруктовые начинки, ненавидит сливочный крем. Чонвон рад бы купить ему что-нибудь сегодня в качестве извинения, только вот загвоздка — наличных с собой нет. Возможность оплаты через телефон в городе приравнивается к чуду. Канмо и близлежащие населённые пункты — новое государство. — Не хочу. «Добро пожаловать» при въезде в город навевает тоску. Признаваться в отсутствии средств или брать взаймы Чонвон не будет из принципа, как и просить остановиться возле банкомата. Ян сжимает фотоаппаратную сумку и непринуждённо отворачивается к окну. Главное, чтобы Джей ничего не заподозрил и не включал режим хорошего парня. Впрочем, он наверняка сам по себе хороший. Чонвон искренне не понимает, почему его лицо кажется знакомым (встреча из-за Сонхуна не первая?). Что могли гораздо раньше пересекаться, причём не единожды. Удивляться всё ещё не надо. Но. — Я куплю тебе что-нибудь с вишней, — заключает он и подмигивает. — Что? Мы так не договаривались. Я не голоден. — Съешь позже.