I know I expect too much

— Чонвон?.. — друг оборачивается через плечо и замирает в растерянности. — Ты идёшь? Как объяснить, что не собираешься? Что изначальным планом было занять место возле Чонсона? Он же сказал, что Сонхун точно поедет с Джейком (теснота ни к чему — четверо и один?). Сама картина вызывает смешанные чувства где-то между весельем и толикой стыда. По левую руку стоит одна машина, по правую — вторая. Чёрное и белое — выбирай любую. Сону общается преимущественно со своим бывшим клиентом, у Чонвона — иначе. Поэтому разве не стало бы правильнее, раз уж пригласил Джей, сесть в машину именно к нему? Другие варианты никак не рассматривались, если ты — дополнение к старшему. А бессовестно заявиться на чужую вечеринку без связующего, то есть провести два часа в пути без Чонсона, сродни преступлению. У Джейка машина белая, корейской марки и, очевидно, не самой последней модели. Но суть не в дороговизне автомобиля, а в том, что Чонвон впервые видит Джеюна в реальности. Слышать о нём и найти в социальных сетях через Чонсона нужную информацию, выуживая по крупицам какие-то интересные моменты из его жизни, не равносильно общению с глазу на глаз. Шим Джеюн также родился за рубежом, однако предпочитал называться любым из имён, не отдавая предпочтение непривычному для большинства «Джейк». Его простодушное лицо вызывает неподдельное доверие, а дружелюбный настрой подкупает. То, что друг сумеет быстро с ним сблизиться, абсолютно очевидно, зато Чонвон будет ощущать неловкость — фактически бросает Чонсона в одиночестве. — Я думал, мы сядем с Джей-хёном, — неловко поджимает губы и показывает себе за спину. Но чтобы избежать напряжения, потому что свидетелями становятся все парни, добавляет. — Хочешь, я поеду с ним, а ты с ребятами? — Уверен? — Угу. Договорились? Младший смотрит в лицо очень внимательно без толики обиды или чего-то скверного, а затем широко улыбается. Чонвон просто заранее знает, что данную тему придётся поднять наедине, после возвращения домой с ранее оговорённой вечеринки длиною как минимум в сутки. Ну, путешествие в Мульджо будет столько длиться. Верно? Прежде чем сесть в салон, Чонвон отчего-то вспоминает наставления отчима и стучит ногами. Краем глаза наблюдает, как за поворотом скрывается белоснежная машина, а вместе с ней незначительное напряжение, и успокаивается. Сону не соскучится — ему будет надёжнее находиться с тем, с кем можно… флиртовать в шутливой форме? Да, наверное, так правильнее называются данные «вкрапления» в общении. Ярко-синие кеды с белыми шнурками… Чонвон думает, что поступает нелогично, выдавая собственное волнение через такие странные поступки типа чистки подошвы. Секундное дежавю без чего-то конкретного — как яркая вспышка — вынуждает прийти, наконец, в сознание. Три. Два. Один. — Что ты делаешь? — беззлобно смеясь, интересуется Джей. — Я за чистоту, но без фанатизма. Чонвон использует полузапрещённый приём, когда показывает ему зубы. Выглядеть это должно как пугающая улыбка и побуждение к тому, чтобы перестал издеваться. Бессознательное вытекает в претворение некоторых обыденных привычек или действий в жизнь по различным причинам, отчего рискуешь показаться чудиком. В его случае — недосып чистой воды. Как старший высыпается? Если ориентироваться на его сообщения, утро начинается приблизительно одинаково, как и ложатся в одно время. Неужели может позволить себе послеобеденный сон? Раз так, здорово. — Спасибо, что вы подъехали прямо к дому, — озвучивает важное Чонвон. Чрезмерно опекающим родителям соседа было важно увидеть пусть и тайком — через окно, — с кем их сын планировал веселиться, выпивать. Госпожа Ким мнительная. — Да не за что. И всё. Ожидания не состыкуются с реальностью. И хотя молчание длится вот уже целых пять минут, а сосредоточенное лицо Джея в профиль не выражает ровным счётом ничего, хочется разбить тишину. Чонвон замечает возле рычага переключения передач упаковку мятной жвачки и, ничуть не стесняясь, забирает её. Но получает шутливый шлепок по ладони, добиваясь желаемого. — Наглеешь. — Не-а, — поколебавшись, Чонвон протягивает зажатую в пальцах подушечку и задерживает руку на уровне чужих губ. Джей без лишних слов принимает и даже не заикается, мол, это слишком. — Тебе следует пристегнуться. Ян послушно натягивает ремень безопасности, после раздаётся характерный щелчок. Поток машин на трассе не такой уж сильный, что замечательно чисто ради морального удовлетворения — приятно видеть перед собой не колонну из легковых и грузовых машин, а полупустые дороги. Кажется, впереди мелькает знакомая «Kia». И на развилке Джей, вопреки указателям и тому, куда направляется Джейк и остальные, берёт правее. Чонвон знает: скорее всего, не случайность. Он без паники спрашивает: — Всё нормально? — Ага, но надо кое-кого забрать. Этот кто-то решил навестить родню, каким-то образом не успел на автобус и не смог вернуться в Мульджо. Если оставить его, Хисын может обидеться. Что ж, извечная беда маленьких городов и находящихся неподалёку от них населённых пунктов заключается в расписании. Если опоздал хоть на пять минут, готовься ждать час, иногда несколько (когда попал в неудачный перерыв). Худшее — следующего автобуса, идущего по нужному тебе маршруту, сегодня больше не будет. Звучит как фантастика для столичных жителей, но последней надеждой тут становится либо такси (дорогое удовольствие), либо личный транспорт. И никого не колышут твои неудачи, ведь ответ простой: «Ваши проблемы — не наши проблемы». Поразительный похуизм. — Общий друг? — Общая головная боль, — рассказывает Чонсон и глубоко вздыхает. — Зовут Нишимура Рики, но из-за подростковых загонов он называет себя Ники — не нравится, что его имя распространённое. Мы не в Японии, но попробуй ему доказать обратное. — Серьёзно? — Да. Хисын занимался репетиторством и помогал ему… Кстати, когда увидишь Ники, не удивляйся сильно. — Почему? — Этот малыш как малыш не выглядит вовсе. Чонвон хохочет и слабо бьёт кулаком в предплечье Джея. Побывать в поселении, которое знаешь исключительно по названию, — почему бы и нет? Асфальтное покрытие становится заметно хуже — как наждачная бумага, зато без громадных пробоин. — Мне потом пересесть? — Ни за что, — фыркает старший и ухмыляется. — На заднем сидении Ники расположится с комфортом. Я не обязан нянчиться с детьми-переростками. — Ты такой жестокий… — Я же говорил, что не добренький, — короткий взгляд. — Ну, не на постоянной основе. Чонвон прикрывает глаза и устраивается поудобнее, наслаждаясь запахами в машине — внутренняя обивка, парфюм водителя и отголоски аромата сигарет. Желание закурить достигает высокой отметки, но надо постараться перетерпеть, иначе соблазн стать курильщиком на постоянной основе перетечёт во вредную привычку. Внезапно чувствовать, как чужой мизинец подцепляет твой, необычно. Ян лениво распахивает веки и не отстраняется — только игриво поднимает брови, ожидая каких-нибудь объяснений. Очередное наблюдение преобразовывается в факт: Чонсон носит серебряный браслет. — Не спи, Чонвон-а. — Не сплю. — Уверен? Яну приходится отодвинуться к двери, дабы найти идеальный ракурс для попеременного зрительного контакта (Пак же за рулём). Чонвон привычно подпирает кулаком голову и, хитро прищурившись, тем самым принимает его вызов: — Тебе скучно, что ли? — Чуть-чуть, — не скрывает Джей. — Развлечёшь меня? Чем? — Возможно. — Возможно? — Возможно, — сдаваться — нет, спасибо. Чонвон в упорстве и азартности преуспевал, при том сохраняя самообладание и соблюдая границы дозволенного. Пока Чонсон позволяет и не меняет настрой, можно развивать поддразнивания. Затухает быстро и естественно. Чонвон разглядывает мелькающие снаружи деревья, «полоски» виднеющихся сквозь них полей, высокую траву — чем дальше от трассы, тем запущеннее местность. Радует, что на обочине нет пакетов с мусором. — Классные, — Джей кивает куда-то вниз, и не сразу Чонвон понимает, что речь идёт о кедах. Новенькие, практически неношеные — вот что вдруг становится темой для обсуждения. — Твой любимый цвет? — Да.

***

Чонвон уплывает. Не критично — градус алкоголя в крови не высок, — но по крупицам уплывает. Тёмная комната приобретает неясную форму кокона, где грани туманны, а сидящие полукругом парни ближе, чем кто-либо. Поразительно, как влияние ночи и приятного осадка от веселья вынуждает иначе смотреть на вроде бы совершенно посторонних людей. Впрочем, Джейк обосновался на низеньком старом кресле и спускаться на ковёр не планировал. Может и к лучшему — он почти в ебеня наравне с японцем. Единственное отличие между ними — восприимчивость и поведение «после», потому что Ники может до сих пор сидеть ровно и помутневшими, но довольно осознанными глазами смотреть на окружающих. — Итак, это глупо… — начинает Нишимура и небрежно взмахивает рукой. — Очень глупо, но давайте попробуем. У меня есть идея сыграть в классную игру. — Здесь одни парни, — мягко замечает хозяин квартиры. До Чонвона не сразу доходит, почему ответ Хисына такой… невпопад. Признаться, за всю жизнь ни разу не удалось поиграть в жалкое подобие бутылочки, «Правда или действие» — да. Но Чонвона никогда не тянуло на приключения не по своей воле, тем более если игрокам нельзя доверять на сто процентов и повлиять на них, как на Сону. — Всё в рамках приличий, хён. Ники дотягивается до своего рюкзака и достаёт оттуда деревянную шкатулку. В ней лежит мешочек и множество пластиковых карточек, по внешнему виду которых нетрудно догадаться: на внутренней стороне есть надписи. Придётся наугад вытягивать и выполнять задание? Верно, это глупо. Но интригует жутко, особенно когда большая часть присутствующих наутро будет заниматься не подшучиваниями, а попытками унять головную боль. Не исключено, что уехать обратно получится только у тех, кто с Джеем. Каковы действия Джейка при данном раскладе — не чонвоновы проблемы. Все пододвигаются ближе. Шим, наконец, сползает, цепляясь узловатыми пальцами за длинный ворс ковра и фактически упираясь этой же рукой, дабы не завалиться и ненароком не уснуть. И если не утрировать, Чонвон вполне рискует ошибаться и стать первым, над кем сонливость одержит победу. — Кто начнёт? — спрашивает Ники и улыбается хитро, по-дьявольски. Он засовывает карточки в мешок и тщательно перемешивает. Чонвон часто использует «никогда не» и в мыслях, потому что в последнее время многое меняется в мировоззрении, в отношениях с людьми. Как очередной скачок во взрослую жизнь с пометкой «на ступеньку выше». Но он никогда не встречал человека с настолько пронзительным и чёрным взглядом, яркой мимикой, не имеющей ничего общего с очарованием или милотой. Соблазнитель? Определение безупречно подойдёт ему лет через пять. Когда остатки ребячества канут в небытие или вытравятся, например, студенческими заботами, что не ложатся на плечи мамы и папы. — Я попробую, — робко подаёт голос Сону и растягивает губы в сладкую улыбку. — Давай, — соглашается «ведущий», — дерзай. Изящная ладонь скрывается внутри тёмно-синего материала. Чонвон почему-то сморит чуть правее друга — короткий зрительный контакт с Джеем не неожиданность. Просто интерес вынуждает снова отвлечься и ожидать вердикт. Джей всегда такой… мужественный? У Сону ухоженные руки, волосы и кожа. Он — разрыв шаблона, ведь, по мнению многих недалёких людей из столицы, жители маленьких городов не могут следить за своей внешностью. Чонвон уверен, что как минимум десять видов различных масок для лица Ким сумеет сделать в домашних условиях, а его мягким локонам остаётся только завидовать. — «Расскажите окружающим о своей заветной мечте», — вслух читает и морщит носик. — Как же я могу, если тогда не сбудется?.. Игра шутливая, но в ней доля правды колоссальна. Потому что одно дело — мечтать, а другое — надеяться на благоприятный исход изо всех сил. Предложение, пока что не озвученное Сонхуну, сравнимо с шагом вперёд. Объективно рассуждая, шансы пробиться на уровень Канмо высоки, а вот столицы или целой страны — нет. Сколько таких же горящих, жаждущих продемонстрировать своё мастерство? Много. — Сбудется, — произносит Сонхун и приподнимает бутылку пива в знак одобрения. Вдох-выдох. — Я мечтаю стать лучшим портным и создать собственную линию одежды. Чтобы когда меня спрашивали, откуда я родом, я с гордостью отвечал: «Из небольшого района Канмо», — и постепенно начинает звучать более уверенно. — Чтобы родители и все знакомые гордились мной. …Но если ничего не выйдет, Ян уже безмерно гордится. Всё воспринимается простым, когда тебя не касается напрямую и когда не вникаешь в суть. А он наблюдал за взрослением нежного мальчика, принимающего заказы от местных девчонок на юбку или платье для Барби; дружил со студентом колледжа, который подзарабатывал на ремонте одежды. Следующим эстафету принимает Чонвон, потому что сидит рядом. Долго выбирает карточку и, стоит нащупать с небольшой погрешностью в виде чего-то наподобие «кочки», останавливается на этой. — Я должен высказать нескольким игрокам то, что думаю о них, держась с ними за руки. Интересно, а как быть, если игроков меньше, чем трое? Осыпать приятными словами себя, другого участника и опять себя любимого? Что за уточнения, из-за которых люди заведомо попадают в неудобное положение? А если прикасаться к тому, с кем не ладишь? — С кого начнёшь? — трезвый и пьяный Ники практически не отличаются. Есть в нём нечто смутно напоминающее не двойное дно, а чёртову загадку. Трудно объяснить, но, невзирая на вроде бы постоянное участие в беседе, он словно что-то вынюхивает. Впитывает мелочи как губка. — Сону-я? — Да? — мгновенно отзывается товарищ на предложение, но оказывается отвергнут: — Нет, слишком легко, — протестует Нишимура и не позволяет Киму сесть напротив, чтобы сократить расстояние и принять более подходящую позу для выполнения задачи. Какой толк во всём — загадка. — Сократим до одного человека, но лучших друзей выбирать нельзя. — Ты правила по ходу придумываешь? — беззлобно возмущается Чонвон и показывает зубы. Ладно, не страшно. На самом деле, не проблема говорить и не краснеть, как вечно неуверенный и неуклюжий подросток. Чонвон стал старостой в группе — заведомо предполагается наличие качеств, далёких от вечного сидения в углу и боязни быть замеченным. Но выбор не велик, да и «жертву» не надо искать. Ян поднимается на ноги, чтобы через четыре шага опуститься обратно на ковёр, но напротив старшего. Колени невесомо упираются в колени, хруст позвонков, когда машинально разминаешь спину, — отсрочка. Чонвон берёт в свои ладони чонсоновы — непривычно прохладные — и немного сжимает. Это всё чертовски странно, неправильно наполовину, а щекочущее ощущение в груди тоже странное. Нравится согревать и чувствовать немного шершавые подушечки его пальцев, но ещё нравится видеть, как дрожат ресницы. — Наверное, я люблю… — поглаживает тыльную сторону ладоней Джея. — Люблю смотреть тебе в глаза, ведь они кажутся мне необычными. То, как ты смотришь на меня, будто мы знакомы если не всю жизнь, то лет десять… Люблю твою щедрость и чуткость. Пак прочищает горло: — Хорошо. В комнате пару секунд тишина, и только Сонхун — его видно боковым зрением — внезапно шуршит упаковкой чего-то наверняка вредного. Остальные молчат; на нетрезвую голову Чонвону на них абсолютно плевать. Ни на йоту нет неловкости, а лишь святое убеждение: игра продолжается и на языке хватает признаний. Когда Чонсон дважды моргает и облизывает губы, внутри разливается некое превосходство над ситуацией. В конце концов, если кто-то сегодня испытает истинное смущение, этим человеком станет не Ян — не о чем жалеть. Правды не стыдятся, потому что она чистая и ничуть не обидная. — Мне комфортно с тобой, — почти повторяет ранее сказанное. — Я люблю, как скупо звучит твой смех, иногда становясь громким. Люблю переписываться с тобой ни о чём, когда скучно, а Сону давно спит, — важно упомянуть друга. Чтобы не углубляться. И Сону тихо хохочет позади, хрустя чем-то съестным типа крекеров. Он — напоминание, что это не иллюзия или пьяный бред уснувшего парня, намеревавшегося расслабиться в компании, где некоторых знает меньше суток. — Правда? — Да, — Чонвон удивляется вопросу, но кивает, — ты хороший человек. И ты нравишься многим, включая меня, хён. По-особенному падает свет или мерещится из-за пелены нетрезвости? Чётко выраженные скулы Джея имеют иной оттенок — розоватый — или чудится? Как бы то ни было, реакция организма естественна — тебе говорит такие вещи парень, а не девушка. И нет необходимости дразниться сейчас. У самого сердце колотится. Чонвон не сразу отстраняется из-за спутанных конечностей и возвращается к Сону. В черепной коробке чересчур много всего — накатывает резко, не даёт войти в прежний ритм и восстановить дыхание. Чужое тепло существует эфемерно, но не в реальности. — Готово, — заключает Ники. — Кто дальше? Больше Чонвон на него не смотрит. На свои белые носки, коим не хватает ярко-синих кед, — да.