Адам Сильвера «В Конце Они Оба Выживут»

МАТЕО ТОРРЕС 11:32 Сегодня мне не звонили из Отдела Смерти, и не позвонят больше никогда, потому что я вхожу в число тех счастливчиков, которые живут долго и счастливо. Прямо как стереотипы детских сказок, которые так наигранно рассказывают детям на ночь. Я уже практически проснулся, но глаза открывать вообще не хочу, надеюсь, что усну по новой (хотя это очень навряд-ли.) У меня очень горит и першит в горле (плюсом ещё и болит), будто там образовалась целая пустыня, но я пытаюсь успокоить это всё как-то попутно. Что-то типа, «пройдет само». Хочу отвлечься от этого, поэтому, я хочу сказать, что думал, что, возможно, немного, но восстановил свой режим (по крайней мере было на то похоже), но теперь мне так, в общем, не кажется, поскольку вчера я уснул только под утро. С таким успехом я обычно засыпаю, когда рублюсь в игры на Xbox или в компьютерные игры до утра, но сейчас я, похоже, просто страдаю чертовой бессонницей. Мне, всё-таки, надоело пытаться снова заснуть, поэтому я открываю глаза, и различаю спящего Руфуса напротив меня (может, у меня и супер-плохое зрение, но оттенок его кожи на фоне простыни я могу заметить и различить.) Я чувствую себя ещё и супер-не выспавшимся, но, наверняка знаю, что больше не усну, как бы я того не хотел. Я протираю глаза и нащупываю рукой очки рядом с собой. Я надеваю их и принимаю позу сидя, пытаюсь не особо шуметь. Не хочу будить Руфуса, пока он сам не проснется. Блин, я, конечно, не хочу нагружать себя своими навязчивыми Матео-мыслями с самого пробуждения, но, вообще, всё, что происходит со мной вместе с Руфусом это всё — сплошное первое, причем, почетное место, в интимных вещах за всю мою жизнь. Если это не так — то тогда, пусть сегодня меня нехило ударят по голове (хотя, конечно, не надо), ибо я бы не стал врать. Кстати, я не знаю в какой позе и как я спал, но у меня болит спина, и, причем, болит довольно-таки сильно. Я наконец-то вспоминаю о горле, когда оно дает о себе знать снова, и беру с тумбочки таблетки от горла, которые, к счастью, перед сном оставил рядом. Я не запивая глотаю одну таблетку и убираю пачку с остальными с глаз долой. Я ложусь обратно и я наблюдаю, как грудь Руфуса то поднимается, то опускается, когда он дышит. Это странно, что я наблюдаю за этим, но, просто нравится наблюдать за тем, что Руфус жив. Как и я, в общем. Повторю и не буду отрицать, Руфус правда симпатичный, по моему мнению, даже очень. Без понятия, чем я займусь до пробуждения Руфуса, но, может, просто поваляюсь вместе с ним. Глупо, но, что ещё мне делать? Именно, совсем ничего. ТИЛЬДА ГЕЙЦ  11:33 Сегодня Тильде Гейц не позвонят из Отдела Смерти, потому что она тоже попала в список людей, которых обзвонили дважды из всевидящего ОС (Отдел Смерти.) Ещё больше повезло её парню Кристоферу, который попал к таким исключениям последним из тридцати.  Тильда и Кристофер стали встречаться за месяц, до их "смертей", но эти неправдивые смерти сблизили их настолько, сколько можно представить себе сильнее. Поэтому, с самого утра Тильда крутиться у зеркала и кухни (плиты), потому что хочет выглядеть совершенно отменно, даже если Кристофер видел её в самом худшем состоянии, какое могло быть у Тильды, и ещё, помимо этого, она упорно пытается заниматься выпечкой (несмотря на то, что именно выпечка её слабое звено) и поэтому она делает для Кристофера панкейки*, пытаясь сделать их не подгоревшими и совершенно идеальными, что получается с трудом. КРИСТОФЕР ПРИНС  11:33 Сегодня Кристоферу Принсу не позвонят из Отдела Смерти, потому что он выжил и дожил до второго звонка из Отдела. Конечно, не ему одному так повезло. Если бы не Тильда, его подружка (любимая), не сказала, что прийдет через полчаса. Конечно, Кристофер чрезмерно рад, что Тильда больше не стрессует так сильно, как в день ожидаемой смерти, однако теперь Тильда стала более энергичнее с той поры, и он даже немного сбит с толку. Они встречаются всего два месяц и пару дней, но их уровень доверия друг к другу всё равно велик, несмотря на такое количество проведенных вместе дней (до того, как они стали встречаться, они были друзьями с два месяца.) РУФУС ЭМЕТЕРИО 12:11 Йоу. Сегодня мне не позвонят из Отдела Смерти, а это то точно! А это именно потому, что я стал тем самым челом, который выиграл жизнь и в правду буквально. Я просыпаюсь, потому что чувствую, как кто-то или что-то касается моего лица. Это немного раздражает, потому что я ещё полусонный и нервный (по утрам все нервные, признайте.) Я сам для себя непонятно что мычу, а потом открываю глаза. Я вижу перед собой Матео. Конечно же, это Матео. Весь растрепанный и в очках, лежит напротив меня. Забавная картинка, на самом деле. Матео убирает руку от моего лица, похоже, как только я начинаю нормально приходить в сознание. Я протираю глаза и зеваю. Классно вот так вот видеть каждое утро его рядом с собой, хотя это немного странно звучит, а ведь нам всего почти обоим по восемнадцать. — Привет. Не хотел тебя будить, прости. — Доброе утро. И, о нет, Матео, не извиняйся, — вяло говорю я, и подавляю очередной зевок рукой, — И, кстати, такое ощущение, будто я поселился жить у тебя, правда? — отшучиваюсь я. На самом деле, реально так кажется, согласитесь. Сто проц, плутонцы пару-сотен раз обвинили меня в своем этом предательстве, потому что я свалил из Плутона к Матео. Хотя плутонцам, вроде бы, зашёл Матео. Хотя вот если бы Малкольм или Тэго нашли себе подружек я бы был рад, что они свалят и не буду разбрасываться своими носками по комнате (хотя, конечно, мне будет грустно!)  Через пару секунд, Матео пожимает плечами. — Хочешь утренний чай? — спрашивает Матео.  — Да ты чаеман прям, — говорю я, и я параллельно с Матео принимаем позы сидя. Матео усмехается. — Но, я согласен. Матео кивает. Мы поднимаемся с постели и Матео даже заправляет её. А я в это время решаю провернуть опасное дельце — расширить шторы. Может, здесь пыльно или типа того, что я пару раз чихаю. Кстати, думаю, что, может, Матео правда настолько антисоциален и слишком уж эмпатичен, но хотя бы на мир в окне, за шторами, смотреть хоть иногда нужно. Потом, мы вместе идём, как правило, чистить зубы и все дела. Через восемь минут, я говорю: — Ну, раз изо рта у меня и у тебя теперь не воняет, как будто там кто-то умер, я могу тебя поцеловать? — спрашиваю я. Матео так по доброму улыбается мне и кивает, а потом говорит: — Когда я в настроении, можешь не спрашивать меня о том, чтобы поцеловать меня же. — Заметано. — я усмехаюсь и целую его. Матео девает свои руки мне на плечи и я делаю то же самое, но не сильно сжимаю в том месте, где у него синяк. Мне безусловно нравится его целовать. Я не уверен, что чувствовал себя так хорошо с Эймс, как чувствую себя с Матео. Да, да, я вспоминаю бывшую, целуя настоящего… Но, черт, то есть, нет. Это не должно было звучать так ужасно. Я не говно парень, просто мысли, серьезно. Я напрягаюсь, но Матео помогает мне расслабиться с каждым разом. Мы, как будто это наш последний в жизни поцелуй, сминаем губы друг друга. Главное, чтобы на них же потом синяков не появилось, ей-богу. И мы оба улыбаемся. Не знаю, как даже описать эти офигенские ощущения, когда я нахожусь или целуюсь с Матео. Слишком хорошо, чтобы такое описать! Нет, правда. Через какое-то время я даю Матео передышку, а потом целую его опять. Очень смахивает на тот поцелуй, когда Матео впервые решился на него в знак доверия ко мне (в Клинте.) Такое сильное чувство, что физически больно. Хотя теперь я могу целовать Матео сколько угодно, поскольку, в запасе у нас ещё куча времени. Через полминуты мы окончательно отстраняется друг от друга и наш поцелуй на этом заканчивается. Хорошо, ладно, скачать то приложение «„Последний Друг”» было весьма не плохим решением, спорить не буду. Хотя даже не не просто не плохим решением, а самый суперский из всех, который я делал за последние пару месяцев.  — Хотя, я же не могу знать наверняка, когда у тебя хорошее настроение, разве нет? — спрашиваю я, опять рассматриваю очертания лица Матео. Думаю, его это чертовски смущает, потому что он весь красный.  — Когда я с тобой — оно буквально всегда не плохое. — отвечает Матео. Даже когда мы встречаемся всего три чертовых дня, такое чувство, будто намного больше времени. И правда. Мы с Матео перестаем дурачиться в ванной и, наконец-то, спустя пару-тройку минут вместе вваливаемся на кухню, потому что Матео, как мне помниться, хотел сделать чай. — У нас есть планы на сегодня? — спрашиваю я у Матео, пока ставит электрочайник. Хочу ещё раз сказать — не понимаю в чем его проблема, пользоваться им раньше. — Можем вместе сходить в Плутон. Знаю, знаю, я, вроде как, болею, но насморка и кашля пока ни того ни другого уже как не бывало. Максимум, что, это немного горло болит, но в целом я в порядке. Точно никого не заражу. Ты, думаю, тоже горишь желанием больше быть в Плутоне. Так что, я подумал, что… — говорит Матео, но я его перебиваю: — Я пойду с тобой куда угодно, особенно в Плутон, но только если ты чувствуешь себя норм для этого, чувак. Если ты правда уверен, что ты в норме, тогда проблем нет. Матео кивает. — Можем пойти через три часа. Я собираюсь забросить одежду в стирку и, подумал, что будет хорошо, если ты пойдешь в своей. — Ага, отлично. Думаю, к тому времени Малкольм таки и соизволит проснуться. — Малкольм тот ещё любимчик поспать, точняк. — Я буду в ванной, — говорит Матео, и смотрит на меня, перед тем как уйти. Такое чувство, будто я могу запретить ему делать что-то так ещё и у него же дома. — Нальешь чай? Зеленый пойдет? — Без проблем. Матео уходит в ванную, а вот я остаюсь на кухне. Со вчера тут ещё не зашторены шторы, поэтому здесь не прям темень, как у Матео в комнате. Кстати, я понятия не имею, но у меня прямо таки и есть такое чувство, будто сегодня какой-то особенный день, о котором я успешно позабыл. МАТЕО 12:43 Я забрасываю всю одежду из корзины с грязной одеждой в машинку, а потом заливаю всё жидким стиральным порошкам. Я опять зеваю, и протираю глаза под очками. Мне ещё как-то не по себе и я чувствую себя сильно виноватым, потому что вчера забыл проведать папу, хотя даже сам ничего не делал и находился дома целый день. Мой дом и правда моя тюрьма и в то же время храм. Мне нужно будет сегодня обязательно навестить папу, иначе мне всё время будет не по себе. Я понятия не имею, как смог забыть о таком, но, как видите, смог. Надеюсь, папа не держит на меня зла. ДАНИЕЛ РОУЗ 12:44 Даниелу Роуз не звонили из Отдела Смерти, потому что он не должен умереть сегодня. Сам Даниел Роуз один из самых известных и топовых Глашатаев Отдела Смерти (таких как Андреа Донахью) и также стоит у почти у самых истоков их семилетней работы. Рекорд Даниела Роуз по обзвону за одну смену с полуночи до трех — семьдесят два человека. Как бы он не пытался побыть рекорд бывшей Глашатая Андреа Донахью в девяносто семь человек — это всё ещё остаётся выше его возможностей. В их работе надежда — штука опасная, но по сей день Даниел надеется, что его звонки будут проверять не так тщательно, как это делали с звонками Андреа. Её счетчик значительно упал в её время, после того как стали проверять на разборчивую речь чаще и тщательнее. Даниел следует тому же правилу, что и следовала Андреа, когда была жива (она и посоветовала его Даниелу.) Обреченные — это уже не люди. Вот и всё. Следуй этому правилу и работа значительнее станет легче. Каждый Глашатай в первые свои двадцать смен будет корить себя за то, что обзвонил каждого своего Обреченного, однако потом (если ещё и принимать успокоительные) их жизни не так сильно волнуют, ведь это становится каким-то обычаем или чем-то совершенно обыкновенным. Для Даниела это стало так, спустя полгода работы в Отделе Смерти. Но ему до сих пор не может быть совершенно легко, когда за спиной его родной брат (Генри Роуз), единственный живой родственник, ненавидит и корит того, за работу брата. Генри не самый святой человек, он хулиган и любитель затеять драки, поэтому Даниел ничего не может сделать с ним так, чтобы до него дошло что-то конкретное. Но, в каком-то смысле, для Даниела Отдел Смерти оставался единственным вариантом, чтобы не умереть в каком-то переулке или на улице. Мы ушли от темы обсуждения. Тем не менее, каждый Обреченный надеется на то, что во время его разговора с его Глашатаем, тот поведает ему вселенскую тайну — откуда им известно, что Обреченный должен отойти в мир иной? Есть много предположений от экстрасенсов, гадалок, просто экспертов и ученых: где-нибудь в главном Отделе сидит настоящий всевидящий экстрасенс с шаром и проникает по ту сторону, чтобы узнать кто лишиться жизни сегодня. И так каждый божий день. Но на самом деле это конечно не так. Однако, даже Глашатаям такой информации, как «как это происходит?» не предоставляют (без исключений, даже истокам.) У них всех просто есть список с Обреченными, которые должны умереть сегодня. Этот список обновляется каждый день и предоставляется Глашатаям для выполнения своей задачи. Когда наступает время смерти сотрудников Отдела Смерти их вызывают в главный Отдел, а затем информация предоставляется не всем. Даниел не помнил подробностей и никогда особо этим не интересовался, по крайне мере, не собирается интересоваться до дня своей собственной кончины. Однако, единственная иная смерть сотрудников Отдела Смерти была у Андреа Донахью: её не вызывали в главный Отдел или куда ещё, ей просто позвонили и оставили на произвол судьбы.  РУФУС 12:45 Я, по просьбе Матео, наливаю кипяток, а потом завариваю мне и ему зеленый чай с пакетиков, который нахожу в одном из кучи шкафчиков. Конечно, иметь куча чая это топово, безусловно, но, блин, не в таком же количестве. (Мой папка любил чай, даже очень, но его у нас никогда не было много.) И, кстати, если мы с ним собираемся идти в Плутон, то тогда я должен предупредить об этом плутонцев. Поэтому, пока чай в пакетиках растворяется, я иду за своим мобильником в комнату Матео. Я захожу в неё, и сразу примечаю свой телефон на столе. Беру его, и там два входящих от Эйми и что-то от неизвестного номера. Ни от Эймс или каких ещё анонимов (может, это вообще какой-нибудь серийный убийца или что ещё похлеще, а у меня просто чуйка и поэтому я ему сейчас не отвечу) я сейчас получать сообщения радости не имею, поэтому сразу открываю чат с Тэго (потому что Малкольм ещё досыпает свой десятый сон.)  Руфус Э. (12:47): Йоу, чувак. Сегодня переберусь в Плутон, через пару-тройку часиков. Поэтому разбуди Малкольма, а то всё проспит. Тэго Х. (12:48): Привет, братан. Супер, наконец-то! А то думал больше в Платоне тебя не увижу. Кстати, удивишься, но Малкольм с самого утра бодрствует! То есть, с девяти или в районе того. Тэго Х. (12:48): Ещё и шумит как паровоз! Руфус Э. (12:48): Какая жесть. И с чего такая радость?  Тэго Х. (12:48): Один фиг его знает, чувак. Молчит как партизан. Руфус Э. (12:48): Объективные выводы: Малкольм это просто тупо Малкольм. Ты вообще, типа, помнишь когда он вставал куда-то кроме школы так рано то? Мне кажется, у нас появилась подружка Тэго Х. (12:49): Без понятия Тэго Х. (12:49): Это чертовски странно! Руфус Э. (12:49): Ага, чувак, ещё как. Но разберемся с этим, когда я буду в Плутоне, а пока я погнал! Руфус Э. (12:49): Бывай, чувак Тэго Х. (12:49): Вопросов нет. Давай, братан Я вырубаю телефон и оставляю его на столе, а сам иду обратно на кухню. Не знаю, какому анониму приспичило поспамить мне, но это, по-любому, то, чего ни капли моего внимания никак не стоит, чуваки. Я возвращаюсь на кухню, и через минуту приходит Матео. — Точняк, я забыл сахара добавить. — говорю я, и машинально направляюсь к столешнице за сахаром, но Матео меня останавливает. — Забей, я сам, — говорит Матео, и я киваю и сажусь обратно за стол, — Сколько тебе сахара? — спрашивает он, рядом со столешницей. — Давай полторы ложки.  — Всё, — говорит он и возвращается с двумя чашками за стол. Я беру ту, что поставил мне Матео. — Я думаю, опять схожу в магазин. Из еды — всё пусто и не ярко. — М-да, чувак. Не круто. Но ладно. Мне сходить с тобой? — Не-а, — говорит Матео и сёрбает чай из кружки. — Сам схожу.  — Без вопросов. Говорю я, и наша недлительная беседа завершается и мы просто пьем чай и, как-то, мысленно обсуждаем всякую дичь. МАЛКОЛЬМ ЭНТОНИ, ПЛУТОНЦЫ 12:58 Сегодня Малкольму Энтони не звонили из Отдела Смерти, потому что сегодня он не умрет. Значит, проживет еще один день со своими друзьями. — Руф написал, что сегодня соизволит явиться здесь. Думаю, с Матео. Можем плясать или потом? — спрашивает Тэго, вертя в руках мобилу. — Крутяк. Потом. — отмазываюсь я, выкидывая уже вторую пару носков в другой конец комнаты.  — Бро, колись, это ты так скачешь, потому что, небось, тебе девушка написала, которая запала на тебя, а ты по своему принципу — запал на неё? — опять спрашивает Тэго. — Чего? Заткнись! — О боже, брат, я прав? Видимо, не такие мы с Руфом и идиоты. — Ради бога, завались! — говорю я. Тэго буквально заливается смехом. Я запускаю прямиком в него ещё одну пару носков, и точно попадаю ему по лицу. — Эй! — выкрикивает он и отправляет мне мои носки обратно. — Но, любопытно, кто запал на тебя, паровоза то? Я не говорю, что ты не симпатичный, реально, типа, просто… — Ты безнадежен, — говорю я. — Слышать такое от тебя — жуть! — Ты ведь не станешь скрывать что-то от плутонических братьев? — Тэго подозрительно на меня пялит. В этой сантабарбаре вообще прикончится можно, объективное мнение. — Да ладно тебе, колись уже. — Помнишь мы как-то заходили в такую закусочную с гренками? — Уже догадываюсь к чему ты клонишь. Помню, и что с того? — спрашивает Тэго. — Мелани помнишь? Та девушка, что их делала. — О да, ага, помню. — Тэго кивает. — Она оставила мне свой номер тогда. — говорю я. — И? — Мы договорились встретиться завтра. — говорю я. Тэго вопросительно глядит на меня. — А на кой хрен ты сегодня тогда так бегаешь? — спрашивает он. — Я репетирую, брат! Мог бы и поддержать, хотя бы! — Я чрезмерно рад за тебя, бро, ещё бы! Хороший у тебя вкус, однако… Хотя, по факту, его даже нет… — говорит Тэго и ухмыляется. — Завались. МАТЕО 13:03 Я и Руфус уже допили чай (на этот раз я помыл все чашки, даже те, что остались со вчера и так далее), поэтому сейчас я одеваюсь в магазин, чтобы купить чего-нибудь поесть. Не хочу никого морить голодом, особенно Руфуса. Может, до приезда папы и правда стоит заполнить холодильник едой по самые края, как бы сделал он, но я ещё на стадии обдумывания этого момента. Но, что ещё важнее, сегодня я обязательно должен навестить его в больнице, а ещё, по хорошему, привести и ему чего-то перекусить или того же кофе. Я почти полностью уверен, что немного, но его всё-таки пить можно в таком состоянии. Как вы, наверняка, помните, папа ярый любитель и фанат кофе. Я беру какую-то бордовую кофту со шкафа и надеваю на себя. Так же происходит и с джинсами. Я примерно знаю, что мне нужно купить: молоко (чтобы залить ими, как минимум, сухой завтрак); пару порций желе; батон и масло. Короткий список, но, кажется, больше ничего и не нужно. Была идея купить эмпанады* на будущее, но вспоминая, как я весьма печально их пожарил в прошлый раз, от этой идеи отрекусь. Я вовсе не умею их жарить, хоть убей (хотя убивать, разумеется, не надо), то же самое, что и с моим талантом рисовать. Я слышу, как Руфус, ожидающий на кровати зевает. Я закрываю шкаф и поварачиваюсь к нему. Перед этим мельком смотрю на часы на руке. Час и пять минут. — Я недолго, ладно? — говорю я. — Ага, конечно, чувак, не парься. — Руфус кивает. Я тоже киваю, а потом иду в коридор. Я не закрываю дверь. Надеюсь, ничего не случится. Хотя надежда — штука ненадежная. Через пару минут я выхожу на лестничную площадку. Я снова быстро спускаюсь по лестнице (видимо, теперь это станет привычкой, или стало уже) и через три минуты я уже выхожу из подъезда и иду в сторону того магазина, в котором я был с Руфусом пару дней назад.  РУФУС 13:09 Матео ушел в магазин, а я остался у него. Кстати говоря, помню, что когда впервые Матео привел меня к нему в комнату, у него была карта смятая в ноль. Не помню, что он с ней сделал (скорее всего выбросил), но если это так, то я намереваюсь купить где-нибудь новенькую, совершенно клевую карту с множеством мест, в которых можно побывать или мы с Матео уже побывали. Крутая задумка. Но я, пока, просто залипаю на различные фотки в инстаграме. Мне попалось пару-тройку фоток, где Эйми и Пек вместе совершенно как влюбленные! Я вообще не могу понять, как такого как этот ничем непривлекательный и хрен может хоть кому-то понравится. Пек меня всё равно бесит. Хотя я больше и не чувствую любви к Эймс, Пеку морду я бы ещё раз надрал. Мне попадается реклама опять очередная реклама тамблера. Как оригинально. Я еле к инстаграму привык, поэтому обойдусь без тамблера в своей жизни. Я выхожу из инстаграма и вместо этого захожу в галерею. Я замечаю ту фотку, где Матео в парке Алтеа, когда мы в нем были в день "смерти", со своей находкой «Алисой в стране Чудес». Дальше фотография опять спящего Матео (в день нашего свидания), и из такого же разряда фотография где у Матео всё лицо во взбитых сливках. Я точно хочу оставить их себе и не выкладывать в инстаграм, такое не должно там висеть. Но вот Матео показать стоит, но потом. Как и выступление, которое записал когда-то в метро, которое тоже обещал показать. Спустя какое-то время мне надоедает листать прошлое и я опять захожу в инстаграм и листаю ленту. Я вообще редко её листаю, только когда совсем нечем заняться. Всё поскольку меня не особо интересуют жизни каких-то звезд или кого ещё, но и такие разы случаются. Как по случаю судьбы, я натыкаюсь на профиль Матео (mateotorrez012.) Там всего одна единственная фотка, запощенная совсем недавно (седьмого сентября, в наше свидание.) У него всего семь подписчиков и тринадцать подписок. Не густо, но и у меня не больше. И ещё, то фото, могу догадаться, было сделано тогда, на набережной. Смешанные чувства по поводу неё, всё-таки. Но я подписываюсь на его профиль и оставляю уведомления врубленными. Следом за профилем Матео, профиль Эйми. Меня это уже изрядно задрало, поэтому я вырубаю телефон и кладу телефон напротив себя. Это просто тупое надругательство или типа того, по крайней мере, такое чувство есть.  МАТЕО 13:16 Я уже успешно дошел до магазина и стою у витрины, где обычно было желе. Как на зло, яблочного нет. Поганый день — когда не завозят яблочное желе. Но вместо него, я беру пару упаковок желе с ананасами и забрасываю себе в корзину. Пройдя немного дальше беру молоко и какой-то йогурт, попавшийся под руку. Сегодня этот магазинчик не очень полон людей, что значит — никаких очередей на кассе. Досадно, что не во всех магазин есть касса самообслуживания. Я поворачиваю к отделу с различными хлебными и мучными изделиями и беру нарезанный батон. Цены здесь, конечно, не заоблачные, но смотря на них, я каждый раз вспоминаю, что могу лишь надеяться на то, что смогу оплачивать обучение в университете и покупать себе хоть какую-нибудь еду на единственную стипендию. Не хотелось бы занимать у кого-то денег или принуждать папу давать мне их. Мне давно не тринадцать, чтобы давать карманные деньги. А ещё, как вы также помните, надежда — штука не надежная и весьма печальная. Я закидываю батон к остальным продуктам которые набрал. Осталось только масло и можно сворачивать на кассу, а затем обратно домой. Так странно, что дома меня ждёт не просто папа и не просто кто-то, а мой парень. Как бы я не пытался не нагружать себя Матео-мыслями, у меня ничего не получается. В таком случае поможет лишь душ и куча Матео-времени. Я оставляю раздумья на потом, а сам иду к отделу, где я брал молоко. Надо было взять масло сразу. Через минуту всё нужное оказывается в  корзине, поэтому я иду оплачивать всё это.  РУФУС 13:18 Я решаю проверить содержимое моего рюкзака, который всё время стоял у кровати Матео. На вид он вообще пустоват. Я вообще не помню, что клал в него. Первым делом, что вижу — почти пустая бутылка воды. Неплохо, учитывая то, что она здесь хотя бы была; презервативы, которые мне точно не пригодятся; мои наушники и на этом конец. Не очень радужное содержание, но, очевидно, лучшее, что я мог взять тогда. Я складываю всё обратно, кроме наушников и отодвигаю рюкзак туда же, где он и стоял раньше. Но не успеваю я даже подключить их, как слышу, как возвращается Матео. Значит, в следующий раз послушаю клевые треки.