Адам Сильвера «В Конце Они Оба Выживут»

ЛИННИ 3:22 Довольно неловкая обстановка висит между нами, правда. Нет, я не против компании Матео, конечно, но почему то есть ощущение дискомфорта от Матео ко мне. Серьезно! И не знаю будет ли нормально у него спросить так ли это вообще? Впрочем, плевать. Нужно наслаждаться временем, думаю, Матео делает так же.  Однако я не знаю как можно правда наслаждаться временем, когда человек рядом с тобой умрет через несколько часов? И хрен его знает повезет ли этому человеку прожить хотя бы пол дня? Сущий ужас… вот бы существовал какой-нибудь крутой заклинатель (как из крутых фэнтези фильмов), который мог бы отменить смерть из-за какого-то звонка. Хотя Отдел Смерти же просто предупреждает нас за сутки? Верно? Но тогда почему люди умирают раньше, чем через эти глупые сутки.  МАТЕО 3:23 Что я могу сказать, так это то — что время идет утомительно медленно, но это нам на пользу. Пользуясь случаем, хочу сказать , что завидую выдержке здешним работникам к посетителям… Думаю, довольно редко попадаются типы, которым в забигаловке возле школы приспичит поесть примерно в полчетвертого? Вот и я о том же.  — Кстати, Линни, — начинает Лидия. — Ты же не в этой школе училась? — Не-а, не в этой. Я училась в Воскресной школе, через три квартала отсюда, — говорит Линни. — Но не то, чтобы я прямо-таки верующая, забегая наперед… — Твои родители были верующими? — Что-то на подобии. Втюхивали то, что я должна благодарить господа Бога за то, что дал жизнь. Но смотря на всю херню, которая происходит каждый день, от Бога я отреклась столь же быстро, как по щелчку пальцев. — И что же это выходит, ты была вся из себя святая, а в самом деле даже в такое не верила? — спрашиваю я из любопытства. — Выходит, что так и есть. — она пожимает плечами. — Ты бы понравилась моему папе, — говорю я, улыбаясь.— Он любитель церковных традиций и правил Божьих. — Я знаю много чего связанного з богом, но, в самом деле, это довольно никчемное преимущество. — Может, ты когда-нибудь скажешь спасибо за то, что знаешь такое. — говорит Лидия. — А может, вообще наоборот. — замечаю я. К нашему удивлению, в «Рой Роджерс» заходит два парня. Не назвал бы их какими-то а-ля амбалами, но по телосложению схожи с Малкольмом и Тэго. Будь сейчас часов восемь, я бы был единственным, кто, наверняка, обратил на них внимание, а сейчас 3:38, поэтому я, Лидия и Линни, мы все на них засмотрелись. А вот они на нас даже мельком не посмотрели. Ну, это и к лучшему. Все же, если не смотрят в нашу сторону, значит они точно не по душу Лидии. ДАНИЕЛ РОУЗ 3:39 Начиная с часу ночи, я, к счастью, больше не буду никому распространяться о том, что их ждет неминуемая смерть. Но и меня она сегодня не достигнет. Я, со своим приятелем получили по выходному, после последних обзвонов, на нашей «великолепной» работе. Работая в Отделе смерти, так ещё и стоя у истоков, частенько подзабываешь, что такое не знать, кто сегодня скончается. Плевал бы я на ОС*, если бы мне раньше сказали, что почти все и вся — станут моими антипоклонниками. А вот моему поистине великолепному другу, Отто, повезло куда больше чем мне (может, начальники к нему слишком великодушны.) Помимо того, что он не стоит у истоков, он ещё и работает по пол смене. Конечно, быть у истоков — это должно быть неплохое преимущество, но вот нет, не-а, ничего подобно!  Может я и могу побить рекорд мертвой Андреа Донахью по обзвонам за смену, но фиг там. Из плюсом только в том, что обо мне говорят в новостях по Отделу и в том, что зарплату подняли на пару сотен… Сидя в офисе до часу ночи, что я, что Отто , мы смертельно хотим есть. А так как любые забегаловки рядом с офисом, по каким-то причинам закрылись в самый ненужный момент, пришлось искать что-нибудь другое (почему бы не поесть дома? Дома еды вообще нет.) Мы с Отто, заняли столик возле входа, не особо приближаясь к тем странным типам по другую от нас сторону. Возможно, им позвонили, поэтому в такое время они тут, а может быть, у них есть другие на то причины. К нам незамедлительно подходит официанта Джулианна. — Довольно рано вы к нам, — приторно-мило говорит она. — Ваше меню. Как определитесь з заказом, подзовите меня, я буду рядом. Она протягивает нам меню и на какое-то время прощается. — Раз тут рядом школа, точно скоро сбегутся учащиеся в ней. — комментирует Отто. — Заметь, сейчас четыре, а учеба начинается в восемь. Неправильно ты считаешь. Отто взмахивает рукой: — Если бы не ОС, мои мозги были бы забиты чем-нибудь полезным, например, математикой… — Удивительно, разве это не то о чем ты всегда думаешь? — спрашиваю я. В самом деле, Отто был большим физ/матом, нежели гуманитарием в свое время. — Конечно нет. — Я бы вообще уволился из Отдела. — жаль контракт не позволяет. Что поделаешь. — А кто бы нет? Спроси это у каждого Глашатая — ответ один. Только в офисе они тебе, конечно, этого не скажут. — Думаю, я бы ответил, будь у меня хоть минута отдыха. Я смотрю в меню и вижу в основном только фастфуд и еще что-то незначительное. И куча скидок для Обреченных! На некоторых "блюдах" скидка аж семьдесят процентов.  Хоть где-то им везет в положительных перспективах. МАТЕО 3:48 Через весь зал, к нам идёт официантка с нашими заказами. Яичный салат Линни, Бельгийские вафли Лидии и моя мини порция крылышки Баффало… Выглядит все неплохо, в самом деле. — Ваш яичный салат, Бельгийские вафли и крылышки Баффало! — говорит она и ставит наши заказы. — Позовите меня, если захотите чего ещё.  — Спасибо. — говорю я. Мы принимаемся пробовать то, что заказали. Линни никак не комментирует свой салат, а вот Лидия будто сейчас заплачет от счастья (образно, конечно.) ОТТО ЭМИЛИ 3:53 К счастью или нет, сегодня я никому не стану рассказывать о их слезливых смертях. Однако и мне об этом рассказывать сегодня не станут. Будто в небо глядел, я выбрал себе картофель по деревенски (не часто же в Манхэттене найдется хоть что-то с отблеском деревенщины, ага?) Даниел выбрал себе что-то из ряда рекомендованных завтраков. удивительно, но это всего лишь глазунья, просто перекрученная в виде раз двадцать (да-да, надо ведь как-то деньги сбивать!) А для Обреченных на неё действует скидка тридцать процентов! Не знаю стали бы школьники бежать в такую забегаловку, чтобы поесть фастфуда на халяву? Официантка с крутым именем обещает, что приготовление не заставит себя ждать больше получаса. Может, она подумала, что мы Обреченные. Разве мы так угрюмо выглядим? Не-то, чтобы я разбираюсь в том, как они выглядят, но вот в том, как им разгласить о кончине — я точно профи из всех профи (конечно, не считая Глашатаев, которые находятся у истоков, включая Даниеля.) Интересно, а для Глашатаев вообще в таких тусовках скидки есть? Из всех, которые есть, я знаю только то, что проезд на метро бесплатный. ЛИДИЯ 4:04 Не припомню, были ли эти вафли также хороши, как в мое школьное время (а оно закончилось не так недавно), но подучились они знатными. За такое приготовление и чаевых оставить не жалко. Была бы лишь моя воля, отдала ей все наличные. Но я хотела тайком отдать их Матео, иначе, как он без них справится как минимум с Пенни? Верно, никак. А бабулина зарплата тоже не бесконечная. Из сбережений на Пенни у меня оставалось восемьсот долларов, их я Матео и отдам. Конечно, паршиво, но если бы я забыла дать день Матео, я сказала сделать это за меня бабуле. Как ни крути, чтобы содержать ребенка тоже нужно попотеть не только в родовой. 4:16 Поковыряв какое-то время тарелки, мы доели все, что заказали.  Линни подзывает к нам официантку, которая так и крутится у соседнего столика. — Хотите заказать чего-нибудь ещё? — спрашивает Джули. Матео отрицательно кивает: — Мы бы хотели расплатиться.  — Конечно, секунду, — она удаляется на какое-то время. — Ваш чек. Мы расплачиваемся поровну, но у Матео появляется желание положить чаевых в два раза больше от всей суммы. Я его поддерживаю. Джули с приторной улыбкой смотрит на чаевые и забирает выручку. — Удачного дня и приходите к нам ещё. — напоследок говорит она. Мы тоже её искренне благодарим (хотя бы за то, что в такую раннюю смену она работает как можно лучше.) МАТЕО 04:20 Мы, втроем, выходим из «Рой Роджерс». Лидия сразу предлагает, куда пойти. — Ну, у нас есть ещё где-то четыре часа, да? — говорит Лидия. — Можем, пойти на какую-то площадку и провести там какое-то время. — И чем мы будем там заниматься? — улыбчиво спрашивает Линни. — Будем представлять, что мы дети, а смерть — непонятное для нас слово. — говорит Лидия. Прозвучало в её репертуаре. — Это же слишком по-детски, да? — говорю я. — Именно.  Лидия кивает. — Нам же не вызовут полицию за то, что мы, трое странных подростков, — начинает Линни. — Тусуемся на детской площадке в полпятого?  — Думаю, что нет. — я отрицательно мотаю головой. — Всегда есть план Б — убежать, — весело говорит Лидия. — Так что, всё путем. Чтобы я сказал раньше? Я бы, вероятно, отказался. Но сейчас? Да пожалуйста, оставьте меня здесь. — Хорошо. — я хмыкаю и улыбаюсь. Мы движемся в сторону детской площадки и, надеюсь, нам не надерут зад, если какой-нибудь человек решит заглянуть в окно или пройдёт мимо нас. 08:20  Мы успешно позабыли о времени. Если вкратце, мы маялись фигней, а потом, в конце концов, пошли в какой-то парк (спойлер: никто не вызвал нам полицию!) На улице уже зацвела жизнь. Точнее, ещё с семи и полседьмого. Да. У кого-то уже как двадцать минут идут уроки, и, будет невежливо, просто взять и ворваться к учителям, так что, придется ждать ближайшей перемены. Мы бредем обратно к школе, охранник, наверно, пришел ещё в семь. В тот час, как ушел сон половины Манхэттена. — Похолодало, — начинает Лидия. Ну, так-то, да, она ведь в одной блузке… — Я думала, может, заскочим ко мне после школы на пару минут? Я проведаю Пенни. Ну, потому что, вряд-ли она уже спит. — Точно устраивает погром. — говорю я. — Это точно! — соглашается со мной Линни. Нет, между нами ничего не произошло, сверхъестественного, там, не-а. Но мы поговорили, почти, по-душам. Например: Мы говорили о том, что судьба несправедлива и подкидывает не только наши родственные души, а ещё и мутное дерьмо. И нет, наши разговоры не заходили о теме отношений и так далее и тому прочее или, я не говорил ей, что я встречаюсь с Руфусом. Вот нет и ещё раз нет, я не думаю, что встречаться с парнями это ужасно или что это неправильно, как любят считать, в кавычках, славные-Нью-Йоркцы (или почти восемьдесят процентов от ВСЕГО населения.) Если вы заметили (если нет, то мне вам сказать нечего), что я и сам гей. Смахивает на то. Не уверен, что каждый встречный относится к таким с уважением или хотя бы нейтрально (ладно-ладно, Линни не просто какая-либо встречная.)  Но вот, разве мешает мне любовь с Руфусом жить? Разве это неправильно? Тогда назревает вопрос: в чем же неправильность. Да, да, природа сделала оба пола, якобы, в надежде (но это не так) на то, что только они будут вместе. Но, я думаю, что если существует два пола — то было бы странно, если бы никакие из сторон или обе — не были вместе. Согласитесь же? Не очень хочу развивать эту тему дальше, она довольно спорная. Вокруг нас уже движущаяся толпа в которой если остановишься, то станешь объектом чужого дискомфорта или, вдруг, о тебе подумают, что ты турист, приехал рассматривать небо Манхэттена или ещё что-либо. Было бы прикольно сейчас идти и слушать, например, Лану Дель Рей (и плевать я хотел на то, что девчонки фанатеют от неё больше, чем парни) либо Марка ДиМарко. Но нет, сейчас не время для музыки. Вскоре, мы быстрым шагом приближаемся к школе и дверям, некоторые школьники до сих пор подтягиваются к урокам, точно получат приговор через пару минут. Ну, как хорошо, что моих одноклассников я здесь не встречу, они тоже маяться чем-нибудь классным вместе, а может и в одиночку, не знаю.  Заходя внутрь здания, охранник довольно косо на нас смотрит. Какая-то мутная троица, без никаких школьних принадлежностей, бродят тут с семи (то есть с его смены) а теперь вовсе перебрались в школу. Не странно ли? Но бомбу без никаких сумок мы бы вряд-ли смогли пронести, поэтому он нас даже не останавливает (что удивительно!)  Честно? Я понятия не имею где сейчас может быть наша учительница по биологии (если вы не забыли, мы пришли, чтобы с ней повидаться!) Вероятно, стоит разыскать моего (или Лидии) классного руководителя. — Время помучиться и направиться в учительскую. — говорю я. — Думаешь она там? — спрашивает Лидия. — Возможно. А если не она, значит Клэр там, — говорю я, — Рида это моя классная руководитель. Клоринда. Ей давно дали прозвище Клэр, но я, честно, понятия не имею с чего вдруг. — поясняю я Линни. — Слушайте, а я не буду там лишней? Всё-таки я даже здесь не училась… Лидия говорит: — Конечно нет! Лучше больше, чем меньше людей. На самом деле, что Клэр, что Роза, никто не смотрит на незнакомцев из других училищ свысока. Не-а, они не такие. Они сносные женщины.  — Вот наш географ — он тот еще подонок. — говорю я, пуская смешок. — Настолько всё плохо? — Не то слово! Я все еще помню, как он занизил наш с Лидией проект из-за мелочи. — Фигово. Кажется, у меня из нас одной географ был довольно ничего такой. — смешновато-фыркает Линни. Мы поднимаемся на третий этаж, в учительскую, куда уже Лидия стучится, чтобы высмотреть, нет ли наших учителей и руководителей. Как на счастье, там была учительница с биологии. Не то, чтобы я не хотел с ней видеться, но без повода? Хрен там я бы пришел к ней… (кажется, я нахватался чьего-то лексикона.) ЛИННИ 8:43 В коридорах этой школы настолько тихо, даже в моей Воскресной школе такого не бывало! Это удивительно по той причине, что большинство учеников состояло из тихонь, которые, не дай Боже, пискнут на уроке — и конец всему. По правде говоря, ощущаю себя немного лишней в этой их неоднозначной компании… Хотя влиться тоже надо уметь! Когда внутри учительской их школы, оказывается их учительница, Лидия довольно вежливо просит её выйти. Будто и не собирается говорить ей о её последнем дне. Будь я на её месте, я бы не говорила, насколько эгоистично это бы не было. Вот серьезно.  РУФУС 8:44 Йоу. Наш любезный подъем в приюте был еще в восемь. Как оказалось, мне предстоит пережить своеобразное наказание, которое мне так же "любезно" выдал Фрэнсис. И все потому, что я ночевал не в приюте, а с Матео. Похабно звучит, ага? Но не об этом. Ну а эдакое наказание было помыть полы во всем приюте. Поздравляю, уборщицы, у вас сегодня незаконный выходной! Все спасибо ко мне. Поскольку Тэго был чересчур занят учебой, убираться мне помогал Малкольм. А как иначе? Вот такая вот судьба плутонических друзей (и неважно, что Малкольм смог отвертеться.) — Ну что, чувак, ты идешь? — тороплю я Малкольма, смотря как он копошится в шкафу. — Ага. Не могу найти свои носки в этой куче шмоток. — Не удивительно! Почистить бы там все… — Ну, чувак, я этого делать не стану. Мало-ли какие там "сокровища" этого мира можно найти, — говорит Малкольм. — Тем более, у меня сегодня свиданка с Мелани! Некогда мне таким маяться. И я не уверен в том, что могут прятать внутри себя мои вещи… — Не хвастайся, а то я завидовать начну. — кривляюсь я. — А как же Матео? Или тебе вдруг захотелось… — начинает Малкольм, но я его перебиваю. — Ничего такого, не-а. Но вряд-ли у меня будет с ним что-то в ближайшее время, точно нет. И как-то это слишком эгоистично. — Чего так? — У него же подруга умирает… Это фигово. Она вообще классная, хотя и знаю я её не больше твоего с Тэго. — Не поспоришь, — соглашается он. — Но она , кажется, не из тех девчонок , которые фанатеют от нежностей. Я пожимаю плечами. МАЛКОЛЬМ ЭНТОНИ 8:48 Мне не звонили из Отдела Смерти сегодня, но так или иначе, умирает кто-нибудь другой. Жаль подругу Матео. Делая выводы из той нашей встречи (когда Матео болел), Лидия вовсе неплохая девчонка. Возможно, я бы даже замутил с ней, но сами понимаете, что такой вариант рассматривать не стану. Наконец-то, разобравшись в этом чудовищном сброде из шмоток, я нахожу свои носки.  Ничего не подумайте , они , конечно ж, чистые. Через пару минут я и Руф идем в небольшую каморку где в основном стоит всякая белиберда из отдела «для уборки». Даже не знаю, почему я помогаю Руфусу отбывать его такое-никакое наказание, но, видимо, это судьба любого плутонца. Взяв по одной швабре и ведре, мы набрали туда воды и мыла, для лучшего результата. Спуская ведро вниз, Руфус задевает его за раковину, и какая то часть воды оказывается на мне — Чувак… — начинаю я. Руфус смотрит на меня так, будто сейчас взорветься со смеху. — Смотри, это ж новое дизайнерское решение, — говорит он. — Вон какое у тебя пятно крутое… И заливается смехом. — Какого хрена? — я в ответ плескаю в него воду и он как по щелчку пальцев перестает хохотать. — Так будем убирать? — спрашивает Руф. Я развожу руками. — Ну и плевать, — говорит он. — в честь дня поломоек. Мы теперь тоже посвящены. — В что? В поломойки? — А-то!  МАТЕО 8:54 Так как мы задержали миссис Розу уже как на, почти, пять минут, она в скором времени ушла на уроки. За такое короткое время мы не особо с ней успели о чем-то поговорить, особенно Лидия, которая даже не успела выпалить то, что умирает. Но мы обменялись вежливым "Как дела и как ваш быт". Выходя из школы, я приметил, что охранник куда то смылся. Вероятно, пошел досыпать свой сон.  — Значит так, сейчас мы направляемся ко мне, чтобы приглядеть как там моя дочка, а после уже, как-нибудь, да решим, что дальше. — направляет нас Лидия. Мы с Линни киваем. Идя к ближайшей подземке, Линни спрашивает: — Матео, просто интересуясь, — начинает она. — У Лидии был будущий муж, а вот ты? У тебя есть девушка? Не пойми неправильно, если не хочешь отвечать, то пожалуйста. — Ничего такого. Но, в самом деле… — Надеюсь, она хотя бы нейтрально относится к таким как я, а не как почти весь Нью-Йорк (и сейчас я говорю и о городе и о Штате!) — У меня, вообще-то, есть парень. — Оу, — роняет она. — Ясно. — Я, надеюсь, вас в Воскресной школе не гоняли до такой степени, что у вас уже зарожденная ненависть к таким? — спрашивает Лидия к Линни. — Конечно, нет. Там все чудаки, буквально презирают таких, но есть и нормальные люди. Но я, в частности никак к этому не ставлюсь. Типа, не хорошо и не плохо. — она пожимает плечами. Идя все также к метро, мы почти проходим какой-то банкомат, но Лидия вдруг говорит: — Мне нужно быстро снять пару баксов, поэтому вы продолжайте идти, а я догоню вас! Только идите медленно, идёт? — Конечно. — говорю я. Линни кивает. Лидия отдаляется от нас и мы уже медленно идём дальше.  — Давай-ка сменим тему, — говорит Линни. — Мне кажется тебе не очень комфортно со мной. Поделишься почему? — Мне с тобой вовсе не дискомфортно, — говорю я, — Просто я не привык к новым знакомствам! Клянусь, дело не совсем в тебе. — а, чего-чего, так знакомств у меня за последнюю недели было более, чем много. — Хорошо, буду это учитывать. — она улыбается. — Знаешь, Воскресная школа, на самом деле, не такое плохое место как многим кажется. — Правда? И какие же там плюсы? — спрашиваю я, для себя, поворачиваюсь назад, чтобы посмотреть на каком этапе Лидия.  Но её нет у банкомата. Её нет там, то есть, совсем. Что-то не так! Не могла ж она, в конце концов, про исчезнуть… Да и убежать тоже. — Подожди, Лидия куда-то… пропала? Кажется, из за переулка рядом с банкоматом, со скоростью света вылетают два огромных амебы-амбалов и за секунду исчезают. Я не хочу даже думать о том, что Лидия могла бы быть там и они бежали, потому что сделали что-то явно фиговое. Так или иначе, они же убежали оттуда?  Значит никого там нет, это понятное дело. Но это довольно тупое заявление… Нужно унять свои навязчивые Матео-мысли, иначе добрым ничем это не закончится (а добрым это и так не закончится.) — Что? — она останавливается и оборачивается. — А где она? — Понятия не имею. — я и Линни почти машинально быстрым шагом идём обратно к банкомату. Когда мы добегаем я замечаю тот переулок, который не внушает ничего дельного. Надеюсь, не из него выбежали те парни (хотя откуда, если не из него?) Я и Линни переглядываемся. — Ты же не думаешь, что она там? — Линни напуганно смотрит туда из-за угла. Отсюда там ничего не видно. — Я надеюсь, что нет, но проверить стоит. — говорю я. Максимум что там может быть, бедные бездомные и чья-то очередная блевота (да здравствует чистота Манхэттена!) Меня слегка тошнит и передергивает, но я переступаю через себя и лезу туда через небольшие кусты, засаженные , видимо, чтобы скрыть бóльшую часть уродства, спрятанным в переулке. Я чуть не падаю назад в ту же минуту. Лужа гребанной крови. Тошнота подступает к горлу.  Нет, нет… Не может быть. Я мотаю головой.  — Матео? Что там? — кричит Линни и пролезает ко мне. — Твою мать… Она падает на землю и издает истошный крик. Но к нам никто не бежит, ведь мы в Манхэттене, а Нью-Йоркцы тут самые, в кавычках, добрые и отзывчивые люди. Но это сейчас не важно — плевать я на это хотел! Лидия лежит в луже крови, её волосы сильно потрепаны. Этого не может быть.  Нет. Я весь дрожу, но быстро соображаю. — Срочно! Вызови скорую! — кричу я. Но на подсознательном уровне, я знаю , что скорая уже никому не поможет. Я подрываюсь к Лидии и подкладываю ей под голову руку. Я пачкаю всю кофту на предплечье и саму руку в крови.  Меня сейчас точно стошнит от такого количества крови. Я не могу знать, как быстро приедет скорая, но я уверен, что Лидия борется за свою жизнь прямо сейчас. По крайней мере, я хочу в это верить. Я прикладываю два пальца другой руки к её сонной артерии. Абсолютно ничего… Но я чувствую, что на руку под её головой капает ещё больше чего-то теплого. Я убираю руку и смотрю на неё. Она, конечно, вся в крови. И ещё больше, чем ранее. Не может быть… Вдруг, у неё вообще раскроен череп? (Очевидно, так и есть.) Меня жутко трясет. Я никогда не сталкивался со смертью напрямую, если не считать похороны бабушки (с той лишь разницей, что я тогда не всё до конца понял), но я также всегда её жутко боялся. — Что там?! — спрашивает перепуганная Линни. — Она… я не знаю. Я не уверен, что она вообще жива… — говорю я. Для какого-то непонятного подтверждения, я прикладываю ей два пальца на артерию. Итог тот же. Ничего. Линни не верит мне и сама прикладывает два пальца.  Её глаза сужаются, когда у неё тоже ничего. — О боже… Разве кровь не сказала сама за себя всё? Я жутко разбит и слёзы скатываются по щекам. Через две минуты я слышу скорую. Хотя я даже не заметил, когда Линни её вызвала. — Скорая тут нужна? — выкрикивает мужчина снаружи. — Да! Идите сюда, быстрее! — кричит Линни.  — Лидия, ну же, давай. — бормочу я. Я слегка трясу её. Я знаю, что это бесполезно. Я знаю. — Отойдите. — говорит медик. Рядом в ним ещё один. Я не хочу отпускать Лидию, но если я не сделаю этого, тогда она умрет. Однако, мужчина даже не трудится проверить ее пульс. Но крутит её голову. И вот, кажется, будто он сейчас заберет её в больницу и всё будет хорошо, но, черт, через минуту он грустно вздыхает.  Он немного переворачивает Лидию и мельком смотрит на её затылок, с которого сочится кровь и даже не думает останавливаться. Нет, только не это, пожалуйста… — Она умерла, мне жаль. — говорит он. — Ей не звонили! Вы ошибаетесь! — вру я. — Возможно, она скрывала это, парень. Так или иначе, это не касается меня. Примите мои искренние соболезнования. — даже с досадой говорит он и подзывает другого медика. Они что-то обсуждают, но у меня стоит звон в ушах.  — Прости, Матео, я больше не могу терпеть улицу. Прости, что я такая эгоистка, но правда… — говорит Линни с мокрыми от слез щеками. Он вытирает лицо, но оно намокает с каждым разом. — Я собираюсь домой.  Я вполуха слушаю её и пытаюсь услышать стук своего сердца, потому что я конкретно потерлся во всем.  Я киваю. Я понимаю Линни, поэтому не стану её останавливать. Может, это и правда эгоистично, но не мне это решать. — Хотя, может, поедем вместе? Мы живем рядом… Я мотаю головой. Она ещё ближе подбегает ко мне и обнимает меня теми самыми сочувствующими объятиями. Никогда не понимал, как отличаются объятия, но теперь понял. Точно также обнимал меня папа на похоронах у бабушки, когда мне было семь. Через пару секунд Линни грустно кивает и убегает прочь, вся в слезах. — Молодой человек, настоятельно рекомендую поехать с нами. Вам требуется осмотр. — говорит один из медиков. Вероятно, помешавшись на моей кровавой кофте. На бейдже написано, что он Адам Миллер. Знакомая фамилия до жути, но я не могу зациклиться сейчас ни на чем другом. Я понятия не имею, как Адам определил то, что мне требуется осмотр, но я не могу поехать с ним. Мне морально и физически тяжело, я не могу. — Нет. Спасибо. — я совсем вяло отрицательно мотаю головой. — Вам нужен осмотр… — Я сказал нет. — тверже говорю я. Я знаю, это невежливо. Знаю. Но мне не хватит сейчас смелости двинуться хоть куда-то. Он косо на меня оглядывается и уходит. Но второй врач остается здесь, он осматривает голову Лидии более тщательно. Наверно, для того, чтобы зафиксировать то, из-за чего она умерла. Какой ужас…  Спустя время Адам возвращается обратно. С черным мешком в руках. Только не это… Я отхожу в глубь переулка закрывая рукой рот, но больше не могу держать его на замке, тошнота рвется наружу. Никогда панические атаки не доводили меня до полноценной тошноты, но сейчас это всё же произошло. АДАМ МИЛЛЕР 10:38 Сегодня Адаму Миллеру не звонили из Отдела Смерти, и это значит, что он попытается спасти ещё больше людей. Адаму не ясно, почему парнишка в переулке не согласился поехать с ними. Когда умер лучший друг Адама, он был с ним до самой кремации, хоть вовсе нельзя было. Он требовал от всех, чтобы его пустили куда угодно, где находится даже труп его друга, чтобы сказать ещё что-то, поделиться чем-то. Возможно, тот парень вовсе и не был знаком с той бедной девушкой, которой повредили череп насмерть. А возможно, он наоборот перенес её смерть даже тяжелее, чем думает Адам. Но ему об этом больше не узнать. Единственное, о чем он думал тогда, о том что та девушка ему знакома и ему её искренне жаль. Умерла она вовсе не легко, а даже мучительно. Ему жаль всех Обреченных, которых ему приходится видеть мертвыми. МАТЕО 10:40 Я сижу на бордюре, пока Лидию Варгас засовывают в мешок для трупов, поскольку она мертва. 10:43 Я вспоминаю, что обещал набрать Руфусу, если что-то случится или пойдет не так. Всё определенно пошло не так. Я набираю номер Руфуса и слушаю пару гудков прежде, чем Руфус поднимает трубку. — Ало, Матео? — говорит он. Я пытаюсь не захлебываться в слезах, что речь не плыла. — Привет. Руфус, я сейчас… — я быстро оглядываюсь, — Рядом со станцией метро возле центрального парка. Ты можешь приехать? Пожалуйста, Руф. — я не говорю ему, что рядом со своей школой, так как он все равно не поймет. — Конечно, я с плутонцами недалеко, скоро буду. Что-то случилось? — спрашивает он. Какое чувство, будто он чересчур обеспокоен. Хотя, может, мне кажется. — Я не хочу говорить об этом по телефону. Прости. Просто, приезжай, пожалуйста… — слезы скатываются по щекам. — Проклятье… — роняет Руфус. — Матео, я скоро буду. Не делай ничего глупого, договорились? Кажется, Руфус догадался. — Спасибо. Я и не собирался. — я сам себе киваю. — Я серьезно скоро буду. — говорит Руфус и куда-то идёт. — Спасибо. — говорю я, прежде чем он сбросит. Я поднимаюсь и, точно зомби, я медленно бреду к любой стене неподалеку. Вылитый ходячий мертвец. Я подхожу к какому-то мутному зданию, где не проходит ни единой души, чтобы облокотиться о стену. Я сползаю по ней вниз и приобнимаю себя за колени. Меня немного качает, и я чувствую слабость во всем теле. Я точно сейчас заплачу по новой. Хотя, казалось бы, слёзы не для крепких парней (однако всё это — такая чушь, что хочется ударить того, кто это придумал.) РУФУС 10:45 Я сказал Плутонцами гнать, что есть силы и плевать на светофоры (главное не расшибиться, конечно.) И, конечно, Тэго крутит медленнее, чем Малкольм, из-за меня на его пегах, но тоже быстро. Какое дерьмо. Я догадываюсь, что Лидия умерла. Черт. Матео не сможет умереть сейчас, но сможет натворить глупостей (а он-то сможет) и это будет, откровенно, ужасно. Я не верю в чудеса, но, всё ещё надеюсь, что случилось всё что угодно, но не смерть лучшей подруги Матео. Даже если всё реально смахивает не это. И да! Чтобы не вводить вас в некое заблуждение, вкратце, до данного момента я и Тэго просто шлялись по улицам, пока Малкольм был на его счастливой свиданке. Затем он присоединился к нам, он предложил передвигаться на великах, а так как его у меня нет — ездил я с Тэго. И, да-да, я, конечно же, не забыл и обклеил себя пластырями (жаль только на костяшках они не особо-то держатся.) — Что за спешка? — спрашивает Тэго. — Дерьмо случилось. Кажется, подруга Матео уже мертва. — говорю я. — Вот дерьмо, чувак… — говорит Малкольм. Уверен, если бы Тэго сейчас не держался за руль, он бы попробовал унять тик. Я вижу, как у него подергивается шея. Но, разницы нет, надо делать всё в темпе и не отвлекаться. МАТЕО 10:47 Если я скажу, что сейчас чувствую себя нормально, можете обвинить меня во вселенской лжи. Правда. Я вытираю лицо рукой, не замазанной кровью, тем самым размазав слёзы по щекам ещё больше, и смотрю на небо (правда действенный способ, чтобы не заплакать, хотя я выгляжу как обдолбанный, занимаясь таким.) Я не обращаю внимания на приближающиеся велосипеды, но, конечно, обращаю на то, что меня кто-то дергает через пару минут. Я удивленно смотрю перед собой. Это Руфус. А чуть дальше плутонцы. — Черт с два, как ты? — сходу спрашивает он, — Подожди… Что это? — он берет одну мою руку. Ту, которая почти по локоть в крови. Меня откровенно тошнит от одного вида крови. — Она не моя. — лучше была бы моя. Это правда. Я не сразу замечаю пластыри на лице Руфуса. — Вот черт, только не говори, что… Я киваю. Никак не могу унять идиотскую дрожь! Чтоб её. Когда Руфус спускается ко мне, я обнимаю его и плачу в голос. Конечно не в весь, иначе кто-нибудь не полениться и вызовет полицию. Руфус не знает, как это случилось, но он обнимает меня ещё крепче.  Но это продолжается не более пары минут. Но я затыкаюсь, когда понимаю, что я заметил у Руфуса на лице какие-то пластыри и ещё всякое. Я отвлекаюсь на это хотя бы на пару минут. — Что это? — я смотрю на пластыри на его лице. — Ничего. Забудь, Матео. Серьезно, не думай об этом. — он отрицательно мотает головой. Но я настойчив. — Нет, скажи мне. — повторяю я. — Правда ничего. — говорит он. — Ты мне врешь. Пожалуйста, не ври мне сейчас, Руфус. — говорю я. Но мне бы правда не хотелось, чтобы сейчас Руфус мне врал. — Я… Я перебиваю его тем, что быстро, но аккуратно задеваю пластырь у него на носу и отлепливаю его. Я больше не плачу, но глаза всё ещё мокрые.  Под пластырем скрытый синяк. Я удивленно смотрю на него. Но я не даю Руфусу сказать ни слова, и отлепливаю все пластыри с его лица. Да, да, это некрасиво и невежливо, определенно я это знаю, но я обещаю найти или купить новые. Но у Руфуса по всему лицу какие-то синяки, царапины, просто красные пятна. Что за фигня?… — Руфус, я не понимаю. Откуда вообще это всё? — спрашиваю я и мы вместе поднимаемся на ноги. Я подавлен, и очень сильно, не скрываю, но я зол. Зол на Руфуса, что он не сказал мне. Зол на тех парней, что убили Лидию (а это точно были они.) И зол на судьбу, что решила, что Лидии не стоит жить даже весь её день. РУФУС 10:53 Всё определенно пошло не так.  Я вообще не успел понять, когда Матео сорвал эти чертовы пластыри или стал злиться. Но он не плачет, хотя, уверен, что если я сейчас сделаю что-то не то, то это «что-то» доведет его до того, что он вспомнит, что произошло (хотя он точно не забывал.) Но меня жутко тревожит его кровавая рука. Каким образом она оказалась в крови Лидии?… Кровь ли это Лидии вообще? Матео сердито смотрит на меня кристальными от слез глазами. Я явно ещё не видел такую сторону Матео и я бы не сказал, что очень фанатею от неё… — Прости, Матео, серьезно. Но я точно уверен, что сейчас не то время, когда нужно обсуждать меня, — говорю я. — Но я клянусь рассказать всё позже. Матео ворочит головой и вдруг его переклинило на обратное: — Прости, я хочу поехать домой. — говорит Матео и подрывается в сторону метро. Я обескуражено смотрю ему вслед пару секунд. Всё потому, что я ещё не видел такого Матео.  Матео очень быстро идёт, чуть не бежит. Я догоняю его и останавливаю за предплечье. Вероятно, довольно больновато. Плутонцы где то позади переглядываются между собой. — Матео, эй, стой! — он останавливается и перепуганно смотрит на меня. У него глаза полные слез и его даже трясет. Только не этот взгляд, вот же черт. Проклятье… — Я думал, ты больше не будешь убегать от меня, будто я убийца! — выпаливаю я на эмоциях.  — Я думал, что ты не собираешься мне врать. Что там случилось? Кого ты избил и почему ты сам побит? — то ли спрашивает, то ли заявляет Матео. Как я не хочу с ним ссориться, а ведь ему и так хреново, как никогда, могу поспорить. — Прошу, я не хочу ссориться с тобой, Матео. Мне его умолять об этом, что-ли, нужно? Если для этого придется встать на колени, чтобы он не ссорился со мной сейчас (как минимум!), я сделаю это, хоть это и не совсем в моем репертуаре.  Умолять его? То же самое.  — Расскажи мне. Мне нужна правда. — требует Матео. Четкие дорожки слез скатываются у него по щекам. Уверен, говорит он об одном, но прекратить думать о смерти он не может. Я знаю это дерьмовое чувство, как свои пять пальцев. Я вздыхаю. Придется всё рассказать, хотя время сейчас вот совсем не то.  — Какой-то парень, приятель Пека, написал мне. Стал язвить и сказал, чтобы я весь такой из себя явился к Клинту, — начинаю я. — Я согласился, но, блин, я хотел вызвать ему ментов и забить на него. Пришел пораньше. Но этот гад пришел тоже пораньше и, когда я заворачивал за угол, он вмазал мне. Я его повалил. — Вы подрались? — спрашивает Матео. Я киваю. — Он привел с собой ещё одного типа, — говорю я. — Они оба зажали меня. Но первый свалил и я разобрался со вторым. Первый так и не явился. — Ты не убил его? — совсем испуганно спрашивает Матео. — Что? Конечно нет! Ты серьезно думаешь, что я бы убил кого-то? Такое чувство, будто мы не знакомы вообще! — теперь я злюсь на Матео. Ну серьезно. Будто не мы несколько дней были почти только вдвоем и узнавали друг друга, как только можно. — Прости. — говорит Матео.  — Ладно-ладно. До этого он стал требовать, чтобы я, мол, сказал ему, где ты есть. Я отказался. Ну и когда я получил возможность не быть поваленным им же, я серьезно набил ему морду, не буду врать, — говорю я. — Пойми! Он тоже мудак и, тем более, он угрожал тебе, Матео. Матео молчит какое-то время. МАТЕО 11:06 Из-за меня подрался Руфус. Лидия тоже умерла частично по моей вине. Я согласился не ждать её тем самым согласился на её смерть. Согласился на то, чтобы её убили.  Если бы не я или мой выбор, она была бы ещё жива. Хоть и не долго, но ещё жива. Я не хочу злиться на Руфуса. Он должен злиться на меня. Я веду себя как полный идиот, лет восьми, во взрослом теле. Я так хочу домой. Я так хочу к Лидии… Я не могу сдержать эмоций, поэтому снова это делаю. Снова плачу. Может, вы и считаете меня каким-то сопливым парнем или кем-то ещё (а вы точно считаете!), но в такой ситуации мало кто не плакал бы, тем более, оказавшись на моем месте. Не единственный же я такой сентиментальный к смертям, ага?… Но я не могу также перестать думать о Лидии. И о том, что я теперь не увижу её в своей жизни. И как же Пенни? — Ну же, Матео. Прости меня, серьезно. — говорит Руфус. — Прости, что опять убежал. — бегство — почти всегда самый лучший способ избежать проблем. Точно мой лучший способ. Я не сдерживаю себя и обнимаю Руфуса, когда мы оказываемся чуть в стороне. Я плачу ему в плечо.  Какая-то мимо проходящая женщина косо смотрит на нас. — Какая мерзость! — говорит она. — На проблемы нарываетесь?  — говорит Руфус. Я даже не знаю, что по её мнению могло быть не так. Вдруг, мы вообще простые хорошие друзья и я просто чувствую хреново, поэтому плачусь своему другу в плечо?  И всё-таки, я не могу перестать думать о Лидии. Я вижу перед собой эту картину вновь и вновь. Женщина фыркает и уходит. Я сразу пытаюсь забыть о ней. — Лидию засунули в чертой мешок для трупов, но она была ещё жива, — начинаю я. — Гребаный мешок для трупов. — Мне очень жаль, Тео. — говорит Руфус, тоже обнимая меня. — Ей даже не позвонили второй раз. Да ну, почему такому как я повезло выжить, повезло ухватить эту чертову жизнь, а ей нет? — говорю я.  — Это неправильно. Руфус отрицательно качает головой, явно не соглашаясь с этими моими словами. — Что там случилось? — спрашивает Руфус. Я так не хочу говорить об этом. Но у меня нет выбора. Руфус успокаивающе гладит меня по спине, но слёзы всё равно текут по щекам, я весь трясусь. Я пытаюсь не проглатывать слова. — Лидия хотела снять деньги. Я не знаю зачем. Там, где был банкомат был и переулок рядом… Чертов переулок, — начинаю я, — Я, подруга Лидии побежали туда, потому что Лидии долго не было. Она сказала догонит нас. Я ей доверился, — я делаю глубокий вдох, выдох. — В переулке была лужа крови. Самое ужасное, что там была и Лидия. Слишком много крови. — Мне чертовски жаль. — говорит Руфус. Я отодвигаю Руфуса от себя, ибо мне сейчас точно стошнит. Обычно, при панических атаках меня просто тошнит, но сейчас я готов вырвать, и не раз. Я упоминал об этом. РУФУС 11:13 Матео как-то шатает. Я вопросительно смотрю на него. У него мутный взгляд. Это не вселяет надежды на то, что всё в порядке, вот уж не-а… — Тебе плохо? — спрашиваю я. — Меня сейчас стошнит. — признается Матео. Я понятия не имею в каком направлении мы сейчас двигаемся, но Матео, походу, знает где его может попустить.  МАТЕО 11:14 Я не знаю какого черта, но я рефлекторно заворачиваю в тот переулок, и, когда снова вижу ту удушающую лужу меня моментально тошнит вниз. И почему её не убрали? Какого черта? Слава Богу здесь есть Руфус и он держит меня, ибо я сейчас бы точно свалился туда же вниз. Во рту остается ужасное послевкусие рвоты. РУФУС 11:16 Я и сам пытаюсь не смотреть на лужу крови, хоть и крови видал я много. — Полегче? — спрашиваю я. — Не очень. — говорит Матео и откашливается. Но закрывает рот рукой, будто его сейчас снова вырвет.  — Давай, Матео. Тебе станет легче. — говорю я. Придерживая Матео за спину, ибо он щас точно грохнется, стоит только что-то сделать. Матео кивает. Он рвет туда же, куда и в первый раз. Ему совсем фигово. Может, стоит вообще в больницу его отвести? Я бы так и сделал… — Гадость. Чем вы там занимаетесь? Я вам полицию вызову! — визжит ещё одна женщина лет так тридцати. Больше бы не дал. Да им тут что, медом намазано? Это уже чушь! Что они так накинулись? Делать что-ли нехрен? — Свалите отсюда, не нарывайтесь на проблемы! — не выдерживаю я.  — Я вызову на вас полицию! — напоследок говорит она и отдаляется. Боже, у них что, раз на год обостряется фиговые черты характера? Похоже на то. — Забей на этих чудаков хрен, они нас не стоят. — Мне так хреново. Пожалуйста, ты можешь поехать со мной домой? Я знаю, я эгоист, но я не могу. И этот переулок, эта кровь… — у Матео буквально начинается истерика. — Почему это ты — эгоист? — спрашиваю я. Матео вытирает нижнюю часть лица рукавом, не запачканном в крови. Вряд-ли кровь на его кофте отстирается. Точно придется выкинуть. — Потому что я оставил Лидию. — Ты не оставлял её, Матео. — говорю я. — Я согласился оставить её одну и ждать, пока она догонит нас. — говорит Матео. — Но ты не сделал ничего плохого. — Я забыл о безопастности. Забыл, что она может умереть не только ближе к двенадцати. Понимаешь? — Как больно же смотреть в его голубые глаза. — Эй, у вас там всё в порядке?! — вдруг спрашивает снаружи, похоже, запыханный  Малкольм, который, походу, потерял нас. Он пролазит к нам. — Что за херня… — он видит эту лужу крови. Здесь её реально не мало. — Она же не ваша? — Нет. — отвечает Матео. — Матео, всё нормально? — спрашивает Малкольм, видя, что Матео шатает. Ну и кучу рвоты. — Мне так жаль правда. Блин. Прими мои искренние соболезнования. Теперь и Тэго пролазит к нам. — Эй? — спрашивает он и катит двое великов в руках. Он с удивлением смотрит на кровь. — О блин… Матео, мне жаль... — говорит Тэго. Я-то знаю, где-то внутри у Тэго точно началась паника. И, хвала небесам, он не стал расспрашивать что это за кровь у Матео. Но, могу поспорить, Матео сейчас ещё больнее от этих соболезнований. — Давайте лучше уйдем отсюда к чертям. — говорю я. Матео здесь точно быть не хочет.  — Спасибо. Правда. — Матео кивает. Он с ужасом (и болью, точно) смотрит назад, а потом мотает головой.  — Лучше не смотреть, чем смотреть и умирать изнутри, — бросает Тэго. — Самый болезненный этап.