Танец под небом цвета стали

      Зима близко. Об этом пел освирепевший ветер в ветвях деревьев, об этом шуршала опавшая наземь листва, об этом твердили чашники, пажи, слуги. Зима близко, почти у ворот. Старк ведет её за собой таща из-под стен Винтерфелла потому что клялся в верности той, другой, чье имя больше не звучало в стенах этого замка, но часто звучало в окутанной мыслями голове. Ну и пусть, в этой игре Рейнира проиграла.       Эллин лишь усмехается жалким угрозам, которые несут вороны. Ей больше не страшно. Страх испарился, ноющие шрамы — остались. Пока Эймонд сидит на железном троне, Вхагар способна парить в молочно белых облаках, а на душе пусто и до одури спокойно — она не будет боятся, никогда. И пусть вскоре опять грянет череда битв и сражений, пусть он опять возвращается в замок в пыли и крови, обессиленно сбрасывает дублет, падает в мягкое кресло сверля потолок глазами. Эймонд так жаждет мира не понимая, что его истинная сущность — война. Он не сможет пить вино и играть пиры у подножья трона. Эллин знает об этом, но долго, упорно молчит. Потому что она теперь — хозяйка этих чертогов, витых коридоров и залов. Её слово в этих стенах — закон. Красный замок никогда не станет ей домом, но привыкнуть можно и к логову вечно гремучих змей.       Привыкнуть можно к чему угодно, но не к потерям. Она стояла над колыбелью вжав пальцы в резные перила. Глядела невидящими глазами и считала опавшие листья за окном… Один… второй, третий… — Ты не хочешь даже взглянуть на неё? — Эймонд вошел внутрь покоев почти беззвучно, шаги глушил роскошный мирийский ковер и хруст дров в пламени очага. — Нет. — Она отпрянула прочь, будто кто-то обдал кипятком кончики её пальцев — Вдруг она вскоре умрёт… — Она не умрет, я клянусь тебе.       Эллин прижалась к его груди, обхватила пальцами обтянутые бархатным дублетом плечи. Глаза щиплет от слез, но она смахнула их ресницами. Сотни детей погибают не дожив до первых именин. А сейчас… Зима на пороге.       Эймонд обнял её за подрагивающую от зябкого холода спину. Эллин вдохнула знакомый запах. В нём был её покой. В его скупом выражении чувств, в губах, которые не умели искренне улыбаться. Его называют жестоким, отчаянным, безжалостным, но кто все они? Как смеют судить о том, чего вовсе не знают?       «Всё, чтобы выжить.» — вот его вечный девиз. И Эллин, как никто в этой жизни его понимает. Чтобы выжить она тоже готова на всё. Всегда была, но никогда этого не принимала. Хотела казаться Кассандрой, кроткой Флорис, нравственной Марис, но всегда отличалась, была совершенно иной. Раньше ей было страшно заглядывать к себе в душу. Казалось, что там будет такая тьма, что впору ослепнуть. Но только тогда, когда всмотришься в неё сама — сможешь понять свою собственную цену. Она поняла. В тот день, когда отправила на смерть Стронга, в тот миг, когда Королевская Гавань пылала с каждого конца. — Сколько дней пути отделяет от столицы Старка? — Сухой вопрос брошеный невпопад, он хочет оградить её от снежной бури, что грядет вдоль Королевского тракта, но она далеко не та глупая девочка, что бежала по крепостным стенам Штормового предела, пока ветер путался в волосах. — Немного, Эллин — Он коснулся сухими губами её макушки, провел шерховатой ладонью по завитым волосам. — Ты выступишь навстречу с войском? Эймонд усмехнулся, она не видела, но ощущала кривую улыбку застывшую на его губах. — Мне незачем войско, пока у меня есть Вхагар. Старк исполнит условия или испробует огня, иного не дано. Большинство лордов уже сложили знамена. — Но он не любой. — Эллин подняла глаза, чтобы встретить фиалковый отблеск напротив — Говорят, он упрям и свиреп, будто Северные снега. — Он отчаян и смел, а ещё верен своим клятвам до последнего вздоха. Она осторожно высвободилась из объятий, расправила плечи, вздернула подбородок. — Предложи ему то, от чего он не сможет отказаться. — каждое слово само по себе было осколком битого вдребезги стекла, но Эллин сделала усилие чтобы выдержать режущую крошку внутри — Джейхейру. Когда она достигнет возраста Старк сможет заключить с ней брак. Если сумеет пережить свою Зиму.       Эймонд глядел на неё мгновение. Сапфир в правой глазнице искрился и будто в зеркале являл её искривленное отражение. — Зима придет в дом Старков, но не сейчас. — Холодный голос прошелся изморозью по телу.       Эллин захватила побольше воздуха в легкие намереваясь что-то сказать, но из колыбели послышался плач больше походящий на писк годовалового котенка. Она хотела позвать кормилицу, та быстро сумела бы укачать маленький сверток пеленок с которого проглядывало бледное, хрупкое личико, но Эймонд приблизился к резной колыбели сам. Взял на руки, осторожно поправил кружевные оборки и улыбнулся одной из улыбок, которую больше никому не предназначал. — Рейнис… — это имя вгоняло Эллин в дрожь, слишком Таргариеновское, слишком властное, этой девочке подошло бы имя, что звучало тише шелеста весенней травы, нежнее шепота.       Но в ворохе одеял и вышитых золотой парчей подушек уже лежало аметистовое яйцо. Чешуя переливалась в скупом свете зимнего солнца, будто драгоценность в замковых сокровищницах. Рейнис скоро минует полгода, но Эллин не сумела к ней прикипеть. Злые мысли сверлят, будто иголка под черепом. Об этом нельзя рассказать никому, но бывает, среди ночи она часами сидит у крохотной колыбели. Слушает мерное дыхание, считает опавшие листья за окном.       Эймонд хочет, чтобы они были счастливы. Но счастье может быть где-то там, за тысячи миль, не в шаге от тени Железного трона. Ей ничего не стоит притворяться. Притворяться теперь до дурманящей сладости легко. Королева Алисента тоже всегда сменяла маски и лица. Эллин осуждала её за это, но… В месте под названием Королевская Гавань нельзя носить душу наизнанку и быть собой.       Она осторожно скользнула рукой поправив съехавший с сребровласой макушки чепец и улыбнулась. Этой девочке, если боги подарят ей жизнь никогда не придется быть пешкой в Игре Престолов. Эллин сделает всё, чтобы она была игроком везде.       Злой сквозняк остервенело пел за окном. По волчьи скулил, вгрызался в закрытые ставни.       Зима близко — отбивалось в ушах Эллин. Но они её вытерпят. А после на снег и вьюгу грянет Кровь и Пламя.