***
Императрица прибыла после полудня. Люк сменил простую зелёную мантию на более замысловатую серо-зелёную тунику с серебристой вышивкой, поверх которой он надел длинный плащ с капюшоном. Его одеяния были самыми скромными среди собравшихся: огненное платье королевы Далраны словно сияло, её причёска казалась ещё выразительнее и безупречнее, чем с утра, а Императрица Амидала… что про неё сказать. Случись Люку начать считать алмазы, что усеивали корсет её платья и её сетку для волос, он остался бы прикованным к месту, пока набуанские луны не рухнули бы на Озёрный Край. И это не считая короны! Окутанная белизной и серебром, Амидала напоминала звезду, её великолепие ослепляло его, как когда-то ослеплял залитый солнцами Татуин. Императрица вошла в тронный зал королевского дворца так уверенно, словно всё ещё носила свой самый первый титул. Вейдер шёл справа от неё, непроницаемая тень на фоне общего великолепия, следом за ними следовали служанки, и среди них Пуджа. На фоне Вейдера Императрица казалась совсем маленькой, но его высокий чёрный силуэт лишь усиливал ослепляющее сияние её наряда, так что, предположил Люк, его присутствие было намеренным. Дойдя до центра зала, где посетители обычно останавливались, чтобы поклониться королеве, Амидала не остановилась и кланяться тоже не стала. Она продолжила идти, пока не оказалась ровно перед Далраной, и лишь затем склонила голову. Сидевшей на троне Далране чуть-чуть не хватало роста, чтобы взглянуть Амидале в глаза, не поднимая головы, но королева не сдвинулась с места. — Ваше Величество, — сказала она. — Мы рады вновь приветствовать вас на Набу. После стольких лет. Нападка была очевидная. Амидала не обратила на неё внимания. — Я благодарю вас за столь роскошный приём, — она опустила титул королевы в своём обращении и указала ладонью на стражников, отобранных из добровольческих отрядов, которые, сопроводив её в зал, остались стоять у его дверей. — В частности меня порадовал юный Майкл, одно удовольствие было встретить столь милого и ревностного юношу после долгого перелёта. Люк покосился на упомянутого ею стражника. Это был мальчик лет шестнадцати, должно быть, новенький, с тёмными волосами и круглым лицом, залитым ярким румянцем. Ревностного, значит? Далрана могла бы и повнимательнее подойти к отбору людей в службу безопасности, амидальцы там были совершенно не к месту. — Мы надеемся, вы останетесь довольны вашим визитом. — Я полагаю, я буду жить во Дворце? — Никому более мы бы не осмелились доверить вашу безопасность, — кивнула Далрана. — Я выделила вам покои рядом с водопадом. Оттуда открывается чудесный вид как на все водопады, так и на лежащие за ними равнины. — А ещё оттуда совершенно не видно город, а значит, не видно и беспорядков, которые могут в нём возникнуть. — Да, я помню. Очаровательное место, — в котором было невозможно спать из-за неустанного грохота воды над ухом, но никто из женщин не собирался это признавать. Люк изо всех сил старался держать лицо, но получалось у него с переменным успехом, судя по тому, как яростно на него поглядывала Пуджа. — Говоря о безопасности, — добавила Далрана, — я надеюсь, вы получили мои сообщения о том, как будет проходить фестиваль? Мы сделали всё возможное, чтобы обеспечить вам надлежащий комфорт. Амидала кивнула и сделала ещё один шаг вперёд, коснувшись ладонью сердца. — Вы очень добры, Ваше Высочество. Я, как и лорд Вейдер, — она указала на супруга, который поравнялся с ней. Он возвышался над Далраной чёрным столпом, накрывая королеву своей тенью. К чести Далраны, та осталась абсолютно спокойной — или, во всяком случае, умело скрыла тревогу за церемонным макияжем, — глубоко ценим вашу заботу. Сторонники повстанцев и враги Империи прячутся за каждым углом. — И я уверена, что до вас доходили слухи, что многие из них скрываются на Набу, — сказала Далрана. Люк удивился её откровенности — любой на месте королевы принялся бы тактично всё отрицать, — но тут она поймала его взгляд через плечо Амидалы. Её глаза выдавали улыбку, которую она не могла себе позволить, и Люк чуть было не фыркнул. — Как бы мы ни старались их разыскать. Амидалу такие слова тоже сбили с толку — она даже отступила назад. — Я уверена, вы сделали всё, что в ваших силах, — заметив, что Далрана куда-то смотрит, она тоже обернулась на Люка, прежде чем снова взглянуть на королеву. — Рвение вашего сенатора заслуживает восхищения, и я вижу, что вы разделяете его темперамент. — Мне приятно слышать, что вы довольны работой сенатора Наберрие, учитывая, что мы недавно лишились нашего предыдущего представителя, — Далрана даже не взглянула на ощетинившуюся Пуджу. — Разумеется, лишь самых достойных представителей нашей планеты мы назначаем на имперскую службу. — Возможно, поэтому вы сталкиваетесь со столь серьёзными проблемами здесь, на Набу, если отправляете в центр самых добросовестных и стойких своих людей. Мне кажется, они вполне могли бы справиться с теми кризисами, что сейчас терзают планету. Люк поморщился. — Наши сенаторы приносят крайне тяжёлую жертву, поступая к вам на службу, Ваше Величество. Если вы желаете, чтобы мы отозвали сенатора Наберрие… — Нет-нет, вовсе нет. Мне просто стало интересно, почему вы решили выбрать его своим представителем перед всей галактикой, особенно в нынешние… закрытые времена, — она не столько произнесла, сколько процедила это слово, как что-то кислое. Предшественница самой Амидалы, когда та только вступила на престол Набу, придерживалась изоляционистской политики, это Люку было хорошо известно, и Амидала добилась процветания планеты главным образом благодаря тому, что радикально сменила политический курс. — Сенатор Наберрие яростно защищает те идеалы, на которых стоит Набу. Мне сообщали, он уже взбудоражил ваш сенат своей принципиальной преданностью. Лучшего представителя нам не найти. Люк нахмурился, чувствуя себя неожиданно тронутым. Как бы сильно Далрану ни раздражало его безрассудство, какую бы политическую игру она ни вела сейчас в этом разговоре с Амидалой, было приятно знать, что Далрана искренне верила в его убеждения. — И что же это за идеалы, на которых держится Набу? — Демократия. Честность. Свобода. Желание сделать что-то хорошее для других разумных. — Разумеется, — засмеялась Амидала. — Если вы настолько заинтересованы сенатором Наберрие, — начала Далрана и встала с трона, оказавшись даже выше Амидалы, несмотря на свой юный возраст, — возможно, вы не откажете ему в удовольствии показать вам ваши покои? Если вдруг вы не помните туда дорогу… — Я помню. Я очень хорошо помню Набу, Ваше Высочество. Далрана ничего не ответила. — Тем не менее, я буду счастлива поговорить с сенатором Наберрие, мы довольно легко находим общий язык, — она повернулась к Люку. — Не сопроводите меня? Люк посмотрел на Далрану. Та легко кивнула. — Разумеется, Ваше Величество, — сказал он и занял место чуть позади неё, рядом с Вейдером. Тот повернул шлем в его сторону, прожигая Люка настойчивым взглядом, но Люк сделал вид, что ничего не заметил. — Я благодарю вас за теплый приём, Ваше Высочество, и за ваше ярое стремление… уберечь меня от опасности. Я не оставлю без внимания ваше радушие, — пообещала Амидала. Далрана ответила ей тусклой улыбкой: — Для меня это честь, — она кивнула Люку. — Сенатор. Дождавшись его ответного поклона, королева удалилась, забрав с собой свиту служанок. Люк развернулся на каблуках и последовал за Императрицей и её сопровождающими. Они вышли через главный вход, и Люк чуть было не подпрыгнул, когда тяжёлая ладонь опустилась ему на плечо. Вейдер. Люк недоумевающе взглянул на него, но позволил отвести себя в сторону от служанок Амидалы, в которых он чуть было не врезался. Выждав секунду, Вейдер отпустил его. — Вашей королеве не откажешь в изворотливости, — заметила Амидала, пропустив всех вперёд, чтобы пойти рядом с Люком. Ему очень не нравилось, как столпилась вокруг них двоих императорская свита, окольцевав его, словно заворачиваемый подарок, но Императрица взяла его под руку, и высвободиться так, чтобы не нанести ей серьёзное оскорбление, он не мог. Словно вооружённая армада, они пронеслись по коридору, в конце которого Люк заставил их втиснуться в турболифт. Все ожидаемо не поместились, и он чудом не вздохнул с облегчением, когда служившие упаковочной бумагой служанки остались снаружи, ждать следующего лифта. — Её Высочество, — вступился за Далрану Люк, стоило дверям закрыться, — талантлива в риторике, её приверженность нашим идеалам нерушима. Амидала засмеялась. Люк поёжился. — Это я заметила! Теперь понятно, почему тебя отправили в Сенат. Ты в достаточной мере разделяешь её идеи, но слишком прямолинеен для перипетий набуанской политики. — Лучше меня сенатора не найти, — Люк позволил сарказму просочиться в его голос, что вряд ли было хорошей идеей, но Амидала, судя по всему, не имела ничего против. — В этом я не сомневаюсь, — она посмотрела по сторонам. — Раз нам понадобился лифт, то, оказывается, я совсем не помню дорогу к водопадам. Похоже, вы всё сильно изменили со времён моего правления. — Мы ничего не меняли, — лифт остановился на одном из верхних этажей. У Люка всегда дух захватывало, когда он смотрел на ревущие водопады из огромных окон, но сегодня ему просто стало дурно. Он повёл их по коридору. Лежавший на полу толстый ковёр заглушал даже тяжёлые шаги Вейдера. — Дворец воплощает собой долгую историю Набу и взаимосвязь поколений её жителей, это одна из важнейших доктрин нашей политики. — Разумеется, — отмахнулась от него Амидала. — Да, я помню, нам сюда. Люк напряжённо улыбнулся. — Вас долго не было. Неудивительно, что какие-то детали стёрлись из памяти. — Моя память в полном порядке. Это мой дом, — Амидала взглянула на водопады, прижав руку к груди. Вскоре, впрочем, она снова взглянула на Люка, заметно повеселев. — Ты и твоя королева с этим явно не согласны. Люк пожалел, что Пудже нашлось место в лифте. Ещё немного, и она одним взглядом прожжёт в его спине дырку. — Ваше Величество, ни для кого не секрет, что мы придерживаемся принципиально разных политических взглядов. — Верно. Ты считаешь, что я предала Набу? — Вы точно больше не разделяете те идеи, на которых основана наша конституция. — Любовь к дому не означает слепое повиновение его традициям. Я видела, как демократия подвела нас тридцать лет назад. Больше это не повторится, и Набу от этого только выиграет. Я понимаю, что тебя вырастили на этих идеях… — Нет. Я принял их сам, потому что верю в них. Амидала остановилась, заставив остановиться и Вейдера, пока он на неё не налетел. Тот немедленно замер, будто знал заранее, что нужно будет так сделать. — Прости меня. Я не хотела сказать, что считаю тебя слепым последователем правительства. — Но сказали. Я не держу на вас зла. Вы давно не были не Набу. Неудивительно, что вы не осознаёте, что с нами — и с другими планетами — сделала ваша империя. Императрица поджала губы. — Значит, я это выясню, — решила она, — раз уж я здесь. — Ваши покои, Ваше Величество, — сказал Люк, пусть даже она бы их ни за что не пропустила: коридор резко свернул влево и упёрся в автоматические двойные двери, покрытые изображавшей водопады резьбой. Среди потоков воды скользили как рыбы, так и морские чудовища. — Здесь я вас оставлю. — Ты будешь жить во Дворце, верно? — локоть его она отпустила, но уйти Люк пока не мог: Амидала схватила его ладонь и крепко сжала. — Обычно я живу со своей семьёй, но, поскольку это официальный визит, да. Мои покои чуть пониже ваших. — Замечательно. Буду с нетерпением ждать нашей встречи на фестивале. Мне ждать твоего выступления? — Нет. Как вам наверняка известно, сенаторы обычно не читают речь на этом мероприятии. — Ты прав, — кивнула Амидала, — как бы сильно меня это ни расстраивало, — она набрала что-то на дверной панели, предположительно установив свой код системы безопасности, и двери с шипением раскрылись перед ней. — До скорой встречи, Люк. — До встречи, Ваше Величество, — поклонился Люк и ушёл, едва не сорвавшись на бег.***
После навязанной ему экскурсии Люк вознамерился провести время с людьми, которые ему действительно нравились. Далрана разрешила Лее остановиться во Дворце, в гостевых комнатах, куда он и направился. Они располагались на третьем этаже, несколькими уровнями выше внутреннего двора и садов, откуда открывался приятный вид. Он постучал в дверь и сразу услышал за ней чьи-то шаги. Он не ждал увидеть Лею, по правилам безопасности открыть дверь должен был кто-то ещё, но всё равно невольно вздрогнул, когда увидел Биггса. Как всё-таки странно было видеть его знакомо-незнакомое лицо. — Люк! — Биггс широко улыбнулся, но тотчас шутливо поправился: — То есть, конечно, сенатор Наберрие. Принцесса Лея предупредила, что ты придёшь. Она вышла на пару минут, но ты всё равно заходи. Люк шагнул в комнату вслед за Биггсом и повесил плащ на один из крючков у входа. Температура в покоях Леи была гораздо ниже, чем в остальном дворце, и, прислушавшись, он различил шум кондиционера. От Биггса это не укрылось: — Всем нашим нравится типично альдераанская температура. Мне наоборот кажется, что Набу могла бы быть и потеплее, но я, как видишь, оказался в меньшинстве. — Демократия, чего ты хочешь, — фыркнул Люк. — Я всё равно считаю, что здесь холодно. — Я с тобой согласен, — признался Люк. Он вышел в гостиную — очень скромную, с обтянутой лиловой тканью мебелью и такого же цвета коврами. На стенах висело несколько нарисованных маслом картин с различными цветами из Озёрного Края. Соседнюю комнату, которая, должно быть, служила Лее спальней, обнимал полукругом балкон. — В Тиде, во всяком случае. На Восточных Болотах гораздо теплее, но тоже не без странностей. Там тепло и влажно. — Тепло и влажно? Это ещё как? — Биггс уселся на один из диванов, Люк устроился рядом с ним. — На Альдераане не бывает влажно? — Я б запомнил, если бы бывало. Люк ухмыльнулся: — Напомни мне как-нибудь свозить тебя на болота на денёк-другой. Биггс раздражённо уставился на него, Люк расхохотался, и вслед за ним засмеялся и Биггс. Он всё никак не мог отвести от друга взгляда, даже когда тот, успокоившись, запрокинул голову к потолку и усмехнулся. — Что такое? — Биггс поймал его взгляд своим. — Ты так странно выглядишь с усами. — А ты — без них. Мне кажется, они просто огонь. Ты разве не достаточно взрослый, чтобы тоже их отращивать? — Кривоватые получатся, — пожал плечами Люк. Дополнительных объяснений Биггсу не потребовалось: — Крифф, да. Да, ты прав, — он помолчал. — Тебе постоянно приходится скрывать шрам? Чтобы не заразилось ничего? Люк покачал головой: — Нет, это, главным образом, для красоты. На Набу любят притворяться, что у них всё хорошо, даже если это не так. — Значит, ты скрываешь себя — ради них? Люк ничего не ответил. — Тебе не нужно прятаться, — чуть мягче заговорил Биггс, — я всё ещё не понимаю, как, но ты же спас мне жизнь, — он потряс головой. — Вот ты стоял рядом с домом, вот вдруг отшвырнул меня на несколько метров — и снова оказался у дома. Не знаю, как ты сумел так быстро до меня добраться, но не сделай ты этого, я бы тут не сидел. А ты из-за меня покалечился. — Я сам не знаю, как так получилось, — Люк плохо помнил случившееся — в его памяти не осталось ничего, кроме чудовищного жара и агонии, охватившей его секундой позже, — и не хотел вспоминать. Он и так слыл на Набу белой вороной. — Я об этом даже не задумывался. Я просто хотел спасти друга. — Ну, вот он я, спас, — Биггс хлопнул его по плечу. — И этот друг теперь — пилот на службе правящего дома Альдераана! Далеко нас занесло от Каньона Нищего, а, Люк? — Во имя Ширайи, я же про него столько лет не вспоминал! — засмеялся Люк. — Ты тут хоть летаешь? — спросил Биггс. — Ну, — Люк цокнул языком, — иногда мне удаётся самостоятельно долететь до Сената. Но редко, потому что это считается угрозой безопасности. — Чего? — Если кто-то попытается убить меня, пока я буду в воздухе, сенатору полагается пригнуться и поберечься, а не начать суматошно метаться по нижним уровням Корусанта, сидя на водительском сидении. — Ты будто из личного опыта рассказываешь. — Да если бы. Про это мне сказала тётя Сабе, потому что прекрасно знала, что именно этим всё бы и закончилось, случись нам оказаться в такой ситуации, — Люк задумался. — Знаешь, а ведь и правда, я слышал, что в производственном округе Корусанта много заброшенных заводов. Трасса для гонки с препятствиями из него бы вышла отменная. — Уж не собрался ли ты её первым испытать? — Нет, нет, что ты. Я же не сумасшедший, — Люк был абсолютно искренен, но сказал это с таким невозмутимым лицом, что Биггс фыркнул. — Совсем не похоже на старого-доброго Люка Скайуокера. Пауза. Люк поморщился. — Я теперь Люк Наберрие. Для всех. Везде. Поколебавшись с мгновение, Биггс наклонил голову: — Правда? — Ага. — Просто… ты всегда так гордился своим отцом. Его фамилией. Ты говорил, что никогда не назовёшься Ларсом, да и дядя с тётей от тебя этого никогда не требовали. — Конечно, нет. И я бы так никогда не сделал. Но… Мне нужно, чтобы ты держал моё настоящее имя в тайне, — Люк посмотрел по сторонам. — Сам не знаю, почему. Сабе сказала, что отец кого-то там знал. Она считает, что Империя может быть причастна к его смерти. — Он погиб, взорвав свой корабль об звезду, — медленно сказал Биггс. — Саботаж? — Я не знаю, — Люк пожал плечами. — Но я никому об этом не рассказываю. Просто на всякий случай. Наберрие приняли меня к себе, они были моей семьёй последние десять лет. Я не против быть частью их рода. — Ты всё ещё общаешься с Оуэном и Беру? — Биггс вытаращил глаза. — Я… ох, карк подери. Они живы? Биггс и Люк пережили взрыв и орбитальную бомбардировку, но буквально чудом. Родителям Биггса повезло меньше. — Надеюсь, — сказал Люк. — Они уже через столько прошли, что… Я думаю, да. Но Вейдер только что закончил с очередной зачисткой хаттских владений, и… с тех пор я от них ничего не слышал. Я попросил Сабе их разыскать, но… — С ними всё будет в порядке, — настойчиво сказал Биггс, но в глазах у него стояли слёзы. — Сабе? Это та женщина, которая вытащила нас с Татуина? — Да! Она родом с Набу и крепко дружит с моей приёмной семьёй. Ей пришлось следить за моим лечением, когда я только оказался на Набу, и, в конце концов, она ко мне слишком привязалась и не захотела оставлять. Биггс взъерошил Люку волосы, потом застыл, осознав, что сделал. Люк улыбнулся шире, и только тогда Биггс расслабился. — Ну, это неудивительно, — он посмотрел на Люка внимательнее. — Вот, что меня всё это время смущало! Волосы у тебя прилизанные. Люк расхохотался. — Прилизанные? А ты считаешь, мне лучше с вороньим гнездом ходить? — Да, — Биггс ещё сильнее растрепал ему причёску. — Теперь они у тебя ещё длиннее, чем были на ферме. Тебе идёт, и заплетаешься ты тоже красиво, но… Что это, укладочный гель? Лак для волос? Ты с ним такой суровый. — Вот уж сурово выглядеть я точно не хочу. — Плохо стараешься. — На себя бы посмотрел, — Люк оглядел его с головы до ног. — С усами, в плаще, чистюля… — Чистюля? — Ни разу тебя на Татуине в чистой одежде не видел. — Да, потому что там везде песок! Люк хотел было ответить, но не выдержал и снова засмеялся. — Как я рад тебя видеть, Биггс, — сказал он наконец. — Я страшно скучал. И переживал, куда тебя отправили. — Вперёд и ввысь! — Биггс легонько ударил его в плечо. — Я ж тебе говорил, что мы далеко пойдём. — Это точно, — Люк никак не мог перестать улыбаться. Как давно он не вспоминал о своём доме с чувством радости, а не страха. — Пока мы все здесь, надо успеть вам всё показать. Про Восточные Болота я уже сказал, но Озерный Край тоже потрясающе красив — у правительства там восхитительная резиденция, — да и сам Фестиваль Света — это такое событие, которое нельзя пропустить. — Раньше тебя я не уеду. Люк кивнул. Не успел он задуматься, о чём ему говорить дальше, как почувствовал, что вот-вот вернётся Лея, словно что-то подтолкнуло его к этой мысли, и повернулся к двери. Биггс несомненно помнил про его острое чутьё, поэтому не удивился, когда Лея и одна из её телохранителей-пилотов — Эваан? — вошли в гостиную. — …очень милое место, но совсем для меня чужое. Прежде, чем мы приступим, нужно найти… — Лея осеклась, увидев сидящего на диване Люка, и широко улыбнулась. — А ты уже на месте. — Мне подумалось, ты не откажешься от компании. Дворец огромен. — О, дело не в Дворце, наш Альдерский ему ничуть не уступает, — Люк на мгновение замешкался: он забыл, что Лея была принцессой. Он привык общаться с сенаторами и политиками, тоже не жаловавшимися на доход, но не с членами королевских семей. Лея, стягивавшая с ладоней длинные белые перчатки, смотрелась воистину царственно, словно её косы были её короной. Она провела ладонями по платью, снимая с них влагу, — ей жара тоже давалась нелегко. — Но мне неустанно кажется, что здесь с секунды на секунду всё взорвётся, и мне надо знать, почему. — Я думаю, тебе это уже известно. У нас сложные отношения с Амидалой — не с императрицей, а с человеком. Многие набуанцы считают её предательницей нации, другие, наоборот, считают её лучшим политиком тысячелетия. — Как они до этого дошли? — в её голосе звенела сталь. Отпустив Эваан резким кивком, Лея села на диван рядом с Люком. Бросив на них неловкий взгляд, Биггс поспешил их оставить, не желая ввязываться в политическую беседу. Люк закатил глаза ему вслед. — Это очень популярная идея среди тех, кто помнит времена оккупации, — объяснил он, повернувшись обратно к Лее. — Даже во времена Войны Клонов, в которой она принимала самое непосредственное участие, она всеми силами старалась не дать войне ступить на Набу. Формально, даже сегодня она представляет интересы своей родной планеты в большой политике. — К сожалению, на вашу политическую систему это не распространяется, — саркастично заметила Лея, но Люк знал, что это укол не в его адрес. Тем не менее, он поморщился: — Нет. — Расскажи мне всё, — Лея достала из глубокого кармана платья маленький датапад, в котором принялась печатать. — Итак, на Набу есть сторонники Амидалы. Главным образом из старшего поколения. — Трудно сказать, слишком они неоднородные. Многие из тех, кто не застал её правление, тоже её поддерживают, потому что верят всеобщей ностальгии и тем байкам, которые про неё рассказывают. Всё то же самое, как и у сторонников Империи. — Это организованное движение? — На выборах они становятся очень организованными. — Из личного опыта, я полагаю, — фыркнула Лея. — Не без этого. Они считают, я чересчур критичен по отношению к Империи. — Такое ощущение, что так думает вся Набу, Люк, — шутливо заметила Лея. — Но они неправы. Ты бы сказал, что это просто чрезмерно политически ангажированная группа или среди них существуют какие-то конкретные организации? — Они активно распространяют разные петиции. В основном они выступают в поддержку небольшого числа политиков оппозиции. На последних выборах конкурентом Далраны была девушка, которая выстроила свою кампанию на поддержке Империи и Амидалы — Эрина. Мы все переживали, что она может выиграть. — Переживали, потому что у неё была большая группа поддержки? Она популярна? — Популярна, но, — Люк вытянул ладонь и осторожно положил её поверх датапада Леи. Та перестала печатать и кивнула. — Мы переживали, что вмешается Империя. — Но они не вмешались? — Наши друзья из Движения Миллацвета объявили о готовящихся атаках на имперские базы в Тиде, в каждую ночь выборной недели. Если имперцы и планировали вмешаться, им не хватило технологий и информации, чтобы повлиять на результаты. Наши волонтёры и весь персонал всегда тщательно проверяются как на надёжность, так и на непредвзятость. Имперцев бы никогда не подпустили к избирательным комиссиям. И, поскольку у них не оказалось ни времени, ни ресурсов, они ничего не смогли сделать. Далрана переизбралась с минимальным отрывом. — А что случилось с Эриной? — Она остаётся её активным критиком. Думаю, на Фестивале Света мы её увидим и услышим. — Королева переживает, что будут беспорядки? — Возможно. — А… Миллацветы? — Мы считаем, они что-то задумали, — сказал Люк. — Императрица здесь, у безопасников дел по горло, лучше времени для громкого заявления не найти. Королева Далрана хочет провести праздник мирно и избежать кровопролития. — А чего хотим мы? — спросила Лея, снова взяв датапад. Люк сурово посмотрел на неё. — Я хочу, чтобы Империя убралась с моей планеты, — сказал он. — Да и со всех остальных планет тоже. Но нам надо с чего-то начать. Пока что это невраждебная оккупация, и Миллацветы тоже не проводят агрессивных нападений. По большей части. Если мы избавим планету от юридического и бюрократического контроля, имперцы останутся абсолютно беспомощными, а именно этого Миллацветы и хотят добиться. Лея совсем отключила датапад и отложила его на кофейный столик рядом с диваном. — В таком случае, мы должны им как-то помочь. — Мы поможем. У меня есть доступ к базам данных, там есть буквально всё. И мы с тобой видные политические деятели. Если кто и сможет отвлечь на себя внимание, то это мы. — Ты знаешь, как с ними связаться? — Нет, — он сжал ладонь Леи своей — не то в рукопожатии, не то просто успокаивая. Лея сжала его пальцы в ответ. — Но я знаю того, кто может.***
Они ещё какое-то время посидели вместе, пока Люк бодро перечислял все места, которые Лея должна посетить, пока гостит на Набу. Лея кивала и отмечала всё на карте. В конце концов, они перешли на обсуждение своих культур. — Мне надо идти, — наконец сказал Люк, когда горизонт подёрнулся розовой дымкой. — Работы у меня в ближайшее время будет невпроворот. — Понимаю, — Лея поднялась первой, Люк встал следом. — Обязательно расскажи мне, как всё движется. — Обязательно. Спасибо за тёплый приём, — в какой-то момент Лея принесла им воды с лимоном и маленькие альдераанские бисквиты, которые Люку очень понравились. — Увидимся завтра. Передавай Биггсу и твоей команде мои теплейшие пожелания. — А ты передавай привет Сабе. Люк никогда не умел нормально прощаться, но, в конце концов, он вышел из её покоев, удивившись, как тепло было снаружи, где не работал кондиционер. Не успел он сделать и нескольких шагов, как кто-то вышел из-за угла ему навстречу. — Пуджа? — Люк! — у неё лихорадочно блеснули глаза. Она перевела взгляд на закрытую дверь комнат Леи, потом снова на него и растянула губы в улыбке. — Ты снова был у принцессы Леи? Я всё думала, куда ты запропастился. Сабе мне рассказывать отказалась. — И правильно сделала. Я не обязан круглыми сутками быть на связи, Пуджа, — сказал Люк. Но, когда Пуджа пошла сбоку от него, он позволил ей взять его за локоть. — Я твоя сестра. — И ещё ты по-прежнему политик. Ты же можешь мне позвонить. — Ты никогда не отвечаешь, — закатила глаза Пуджа. Люк заметил, что она в быстром темпе уводила их от комнат Леи, но говорить ничего не стал, только брови поднял. — Я хотела прогуляться с тобой по Тиду! На прошлой неделе у нас совсем не было времени поболтать. Как раз пора пить чай, почему бы нам не заглянуть в наше любимое кафе? Сто лет там не были. — С джонганскими корзиночками? — Да, с этими пирожными, от которых тебя за уши не оттянешь. — Мне кажется, это подкуп, — пошутил Люк. — Разве можно назвать подкупом желание сестры провести время со своим братом, не обсуждая при этом политику? — Пуджа ущипнула его за локоть. — Ну пойдём! Хоть расскажешь мне, как у тебя на самом деле дела. Мы ещё столько всего не обсудили. Люк был с ней согласен. Пуджа больше года не прилетала на Набу, и пока что им так и не удалось выделить время на полноценный, приватный разговор. Его главная миссия по-прежнему никуда не делась. Улыбнувшись, Люк прижался к ней боком: — Ну давай. — Постой, дай я тебе волосы поправлю, — лизнув палец, Пуджа попыталась пригладить торчащую прядь. — Ты весь разлохматился. Люк мягко перехватил её запястье. — Мне так больше нравится. Пуджа поколебалась. — Ну, как скажешь, — сказала она, продолжая при этом странно на него смотреть. Когда он вернулся, Сабе не было. И хорошо. Они договорились, что она воспользуется их визитом на Набу, чтобы немного отдохнуть. Лишь спустя несколько минут Люк заметил толстый конверт и стопку отчётов, которые она оставила ему на столе. Когда он различил на одном из них слово «Татуин», сердце у него заколотилось с новой силой. Он схватил флимси. Запрос за запросом. Голографии, снятые с высоты птичьего полёта над разбомбленным Анкорхэдом. При виде блестящих полос расплавившегося в стекло песка у него задрожала щека. Татуинские карты он изучал ещё до того, как научился читать, но даже с таким обширным опытом не мог разобрать, что это были за разрушенные здания. Зато ферму Ларсов он нашёл. Она уцелела. Он с трудом различил две могилы перед входом, которые отбрасывали длинные двойные тени под тусклым светом. Дом был цел, он не попал под бомбёжку — его семье просто чудовищно повезло. Когда дядя Оуэн отказался оставлять ферму, даже оказавшись в зоне боевых действий, Люк был уверен, что больше он родных не увидит. Может, и правда не увидит. Во всех отчётах утверждалось, что дом пустует. Влагосборники пересохли. Личные вещи Ларсов отсутствовали, и ферма осталась обчищенной и забытой. Пустой, как яичная скорлупа. Ферма уцелела, но его родственники пропали без вести. Вот, почему не доходили письма. Сабе оставила ему крохотную записку, на которой было всего два слова: «Мне жаль». Сглотнув, Люк отложил флимси в сторону и несколько раз глубоко вздохнул. Это ещё не означало, что они мертвы. Да, их могли убить где-то за пределами фермы, а дом ограбить. А ещё они могли уйти по своей воле, пусть Люк и не представлял себе, что могло убедить дядю Оуэна пойти на такое. Он отказывался признавать, что всё кончено. А если и так… Он ведь знал, когда просил Сабе о помощи, что результаты её поисков могут ему не понравиться. И всё же он собирался попросить её сделать для него кое-что ещё. Татуин, Набу… жестокость, проявляемая Империей, подбиралась к нему со всех сторон, и бежать было некуда. Достав датапад, он отправил ей ещё одно сообщение: «Получил отчёт. Спасибо. Всего мы не знаем, но что-то лучше, чем совсем ничего. Мне очень неудобно, но… Я вынужден попросить тебя ещё кое о чём». Ему не хотелось оставлять эту просьбу в датападе, где любое сообщение могло стать уликой в деле об измене. Он отправил письмо без уточнения. Затем он сгрёб изображения своего разрушенного дома и прижал к груди. Хрупкая флимси сжалась в его пальцах, как сжалось и его сердце. Не отрывая глаз, он смотрел на списки пропавших без вести — на списки, в которых теперь оказались Оуэн и Беру.