Расколотые

***

       Запястья помечены кроваво-красным - Сэм упорно тянет вниз, в безжизненную пустоту. — Я умерла, да? — спрашивает она у своего отражения. Но отражение ли? По ту сторону толстых зеркал, в противовес напуганной девушке, скалится она же сама, только чужая совсем, словно незнакомка чертова. — Ещё нет. Но ты сама понимаешь, Сэмми, что это неизбежно, да? — голос еë-не-еë хриплый, с пронзающими нотами усталости и презрения. — Если я ещё жива, я могу попрощаться с ним? — с надеждой произносит девушка, складывая тощие ручонки на груди. — Не будь дурой. Считай, что это последний этап. Ты уже перешла черту и обратной дороги нет. — Сказки не реальность, чудесного воскрешения не будет, — на выдохе произносит ученая, угрюмо сведя брови к переносице, — я не хочу оставлять его одного. Она-не-она смотрит на неё с толикой презрения, усмехается, скалится ехидно и девушка без слов понимает - капканы на пройденном пути состояли исключительно из её собственных ошибок. — Понимаешь теперь, в какие моменты ты голову отключала? — Сэм в ответ кивает, потирая оледеневшие плечи и представляет на мгновение прикосновения бледных рук - теплее. Теплее и все равно, что разум по злому играется. Сэм неохотно распахивает сомкнутые веки и в своё лицо, хоть и чужое донельзя, смотрит. Пристально, словно пытаясь найти несуществующие ответы. Копия громко смеётся и в миг замолкает, а эмоции её сменяются на плотную, тягучую тоску. — Больно, да? — произносит она медленно, почти что по слогам. — Не от того, что я умерла, — сдавленно отвечает учёная, заправляя серые пряди за уши, — мне так стыдно перед ним. — Ты обещала, что никуда от него не денешься, — Сэм ежится от услышанного и отводит взгляд,— знала же, что не сможешь. — Я надеялась на лучшее. — Помнишь его историю с мальчиком?Он то тоже обещание не сдержал. Вот и ты предала. Как отвратительно, Сэмми. Боль плотным комком застревает в горле - Странник эмоции всегда подавлял особенно умело, безразличие за долгие годы стало второй кожей. Вот только сейчас это самое безразличие трещинами мелкими покрылось, осыпается под ноги мелкой пылью и оседает в лёгкие плотным слоем. Леденящий холод от девичьего тела просачивается сквозь призрачный зелёный купол, кажется, полностью игнорируя мерцающую Дендро энергию. Нахида смотрит на него печально, слишком даже, отчего тягучее обжигающее чувство в груди расползается дальше по телу, не оставляя даже возможности нормально существовать. Юноша жмётся к стене, мельком посматривая на скорчившееся худое тело за переливающийся зеленоватой стеной, и шипит сквозь сжатые зубы, стараясь выбросить из головы все навязчивые воспоминания - будто это по щелчку пальцев возможно. Наивно донельзя. — Я думаю, справедливо будет сообщить её родителям, — неуверенно произносит Нахида, — они официально являются её семьем и им решать, что делать дальше. — Ты права, — неожиданно соглашается юноша, делая несколько рваных шагов в сторону Кусанали, — они ни черта обо мне не знают. Будет странно, если я заявлюсь у них на пороге. — Я вижу, что ты не в восторге от этой затеи, — произносит Архонт и Странник тут же прерывает её на полуслове. — Нет, это не так. Я не горю желанием заниматься этим, потому не хочу хоронить её. Нахида, я просто не смогу... Она кивает. Странник медленно направляется к выходу из сырых помещений. Явно намеревается оставить все дальнейшие действия на Нахиду - Архонт понимает, что и попрощаться с ней он не сможет. Избитое призрачное сердце в его груди болит и боль эта нестерпима. Кулаки его сжаты, плотно, до незаметного хруста искуственных костей. Он старается не смотреть в сторону синеющей девушки, уверен, что хуже станет в разы. Что-то останавливает его на мгновение - обжигающее, мимолётное ощущение на тонких пальцах. Он опускает взгляд и замечает мелкого избитого светлячка - крылья его, изорванные по краям, отдают слабым золотистым свечением. Странник хмурится - отчего-то беспокойство окутывает с головой, словно плотным жёстким покрывалом. Краем глаза он замечает еще нескольких - они кучкуются в противоположном конце зала, прямо под ногами испуганного побледневшего Юуты. Он, сложив над головой руки в умоляющем жесте, жмурится и сутулит тощую спину. — Ты... — Я прошу прощения. Я поступил, как трус, — выкрикивает он и полным животного страха взглядом окидывает Странника. На его лице нет абсолютно никаких эмоций, но Нахида кожей чувствует угрозу настолько сильную, что непроизвольно концентрирует силу в маленьких ладошках. Молчаливый и обозленный Странник - опасный Странник. — Скройся, ублюдок. — Она не виновата в том, что с ней случилось. Я понял это через некоторое время, после того, как сбежал, — он проговаривает все быстро, словно боится, что Странник превратит его в мокрое пятно в любую секунду, — на твоей ладони сейчас частичка души моей хозяйки. Тебе лишь остаётся предложить равноценный обмен. Бывший Предвестник было хотел что-то ответить, но слова застревают где-то на кончике языка, а неумолимое волнение расползается под кожей. Что-то не так. Он краем глаза окидывает Нахиду взглядом и удивлённо вскидывает брови, замечая застывшую Властительницу. Она стоит неподвижно, нет даже лёгкого подрагивания маленьких пальцев. Словно каменное изваяние. Странник проводит ладонью перед её лицом, мимолётно задевая кончик маленького носа и сглатывает, оборачиваясь в сторону лжеца Юуты. Но место в углу пустует - никого словно и не было. Лишь золотистых светлячков на том самом месте стало ещё больше. Кучкуются, запрыгивая друг на друга, жмутся, будто бы от смертельного холода и шелестят маленькими рваными крыльями - звук со временем начинает раздражать. — Ты поторопись с мозговой деятельностью, мальчик, — Странник дёргается, оборачиваясь на незнакомый, отдающий эхом по всему пространству, голос, — по твоей девчонке скоро черви поползут. Щита, что создала Нахида, будто и не было вовсе - окостеневшее тело лежит на том же месте, в дальнем углу. Женщина над ней, словно ребёнок над собственной игрушкой, скалится и кончиком пальца поглаживает посиневшие впалые щеки. Странник дёргается, плотно сжав кулаки. — Ты - хозяйка Юуты, верно? — Как невежливо, — она наклоняется к лицу учёной почти вплотную, делая несколько глубоких вдохов и едва касается синеющих губ. На её лице тут же расползается широкая улыбка, больше похожая на оскал, — посмотри, как задергался! Я на трупы не претендую. Хотя она хорошенькая. — Ты сама труп, — язвит Хикэру, делая несколько медленных шагов в её сторону. — Не совсем, но очень близка к этому, — она поднимается на ноги и Хикэру удаётся её разглядеть. Её кожа покрыта сотней мелких трещин, будто древня, избитая временем статуя. Тело её отдаёт едва условимым золотым свечением - тем же самым, что и надоедливые светлячки. Хикэру скалится, отходя в сторону на несколько шагов и пристально смотрит на неё, в любой момент готовый воспользоваться всеми своими силами. — Так ради чего Юута так молил меня явиться сюда? У меня, знаешь ли, дни в этом мире сочтены. — Ты сможешь её вернуть? Богиня с секунду смотрит на него, а после заливается прерывистым смехом. Странник клянётся, смех этот ядом пропитан от и до, не выведешь из сознания теперь ничем. Хикэру шипит, цокая языком и сдавленно выдыхает, стараясь унять разрастающийся гнев. — Думаю, на этом мы можем закончить. Я уж начала верить, что ты предложишь мне что-то более интересное, чем воскрешение своей подстилки. Найдешь новую, мальчик, не переживай. — Моя жизнь в обмен на её, — цедит Странник и женщина на секунду замолкает, приложив длинные пальцы к подбородку. — Вы, люди, живете настолько примитивными желаниями, что это даже смешно, — она подходит ближе, подцепляя указательным пальцем его подбородок и чуть щурится, оценивающе рассматривая Бывшего Предвестника, — какое красивое лицо. В тебе нет изъянов. Но на этом твоя идеальность и заканчивается - столь скучные запросы меня совсем не интересуют. — Ты ведь больше не сможешь принять материальную форму, верно? Богиня удивляется, распахнув глаза, а скептицизм на её лице сменяется самым настоящим интересом. Странник на мгновение отводит взгляд - Сэм, кажется, стала ещё бледнее. Глаза почти полностью покрылись белой плёнкой, а губы словно начали чернеть, будто тлеющий уголёк в погасшем пламени. Разложение действительно протекает слишком быстро и юноша поджимает губы, проглатывая противный ком. — Юута упоминал, что сил у тебя почти не осталось. Ты одной ногой в могиле. — Какой смышлёный, — она складывает руки на груди, — у тебя есть предложение поинтересней? — Плата, которая может тебя заинтересовать, — он отходит от неё и опускается на колени рядом с сероволосой, — чтобы ты знала, я не человек. — Даже если и так, как это относится к твоему желанию? — Ты вернешь её, — вновь повторяется он, касаясь ладонью холодной щеки, — а взамен заберешь себе мои годы. — Ты готов отдать мне своё бессмертие ради того, чтобы прожить короткий век с обычным человеком? Насколько же сильны твои чувства к ней, что ты сам готов стать смертным. — Это тебя уже не должно волновать. Она усмехается и замолкает. Время будто уходит в небытие - минуты словно тянутся годами и Хикэру нестерпимо ждёт её ответа, пристально всматриваясь в покрытое трещинами лицо. — Ты невероятно слаб для божественного создания, раз идешь на подобное ради нее. — Я слишком многое потерял и возможно сейчас я действительно слаб. Она хмыкает, но ничего не отвечает. Лишь слабо улыбается, растворяясь в полумраке небольшой залы. Вокруг теперь сплошная пустота - нет ни светлячков, ни язвительных Богинь. Хикэру жмурится, опуская голову - кажется, он всего лишь выставил себя идиотом. Со стороны доносится взволнованный оклик - Нахида зовёт его по новому имени, прижимая ручки к груди. — Как ты там оказался? Только что стоял возле выхода. И куда делся купол? Видимо, она не заметила, как застыла на несколько минут - и так даже лучше. Хикэру машет головой, утирая тыльной стороной ладони вновь выступившие слезы и дёргается от резкой непривычной пульсации где-то глубоко в под ребрами. Совсем не болезненной, но до странного неприятной. Он касается ладонью груди под тонкой тканью и широко распахивает глаза, впиваясь ногтями в собственное колено, раздирая до мелких багряных бусинок на бледной коже. Под его пальцами ощущается сбитое учащённое биение - точно такое же, как и у обычных людей. А до ушей доносится слабое, едва уловимое, хриплое дыхание.