Расколотые

      Сэм впервые кажется, что она для матери что-то значит - женщина носится вокруг неё, пылинки несуществующие сдувает и девушка задумывается, что сказки о материнском сердце и не сказки вовсе. Может и правда чувствует, что с дочерью что-то стряслось? Она в Мондштадте уже с неделю, на удивление много времени проводит с матерью и невероятно умело избегает отца - а он и не против, видимо, хотя время от времени кидает в её сторону полные сожаления взгляды и явно заговорить хочет, но тут с него не взять ничего - гордость не позволяет. Когда она очнулась после спуска в катакомбы, все, что ей обнаружилось - пустующие комнаты её дома и понурая Нахида на высоком кухонном стуле. Ей хочется спросить о Хикару и Кусанали будто читает немой вопрос на её лице, покачав головой перед тем, как ответить. — Он сказал, что ему нужно время, — девушка облегченно выдыхает - опасения не оправдываются. Он жив. — Что он сделал? — тихо спрашивает Сэм, усаживаясь на соседний стул. — Я думаю, что тебе лично стоит поговорить с ним, — шепчет в ответ Нахида, пожимая плечами, — но я не знаю, когда он соизволит вновь объявиться. — Он не сказал, как долго его не будет? — Сэм отчего-то чувствует себя брошенной и тут же встряхивает головой. Он не мог её оставить. Не мог же? — Нет. Просто попросил присматривать за тобой, пока его не будет рядом, — Сэм поджимает губы - слова отчего-то режут по живому, — он отдал Богине свое бессмертие в обмен на твою жизнь. И я думаю, что это и есть причина его ухода. Он стал человеком и ему нужно свыкнуться со своей новой сутью. — Стал человеком? — неуверенно переспрашивает Сэм, искренне недоумевая. Неужели он действительно пошёл на такое? — Видела бы ты его лицо, когда он почувствовал собственное сердцебиение, — Кусанали улыбается, — так искренне удивлялся, словно маленький ребёнок. Сэм будто наяву видит калейдоскоп его сменяющихся эмоций - мало что может ввести Хикэру в ступор. Он наверняка искал подвох и не верил до последнего. Метался поди, пока Нахида не отвесила пару ласковых подзатыльников. Девушка на мгновение хмурится, отводя взгляд. Человек? Представить его, с его до невероятного презрительным отношением к людям, обычным смертным у Сэм не получается, как бы ей не хотелось. Едва подавив нервный смешок, сероволосая поднимается с насиженного места и кончиками пальцев касается небольшой серой чашки, явно излюбленной Хикэру. Он постоянно пил из неё до сводящих скулы крепко заваренный чай - и не то, чтобы он был юношей не чистоплотным, но на ободке появились тонкие коричневые пятна от насыщенного напитка. Сейчас Сэм уже почти не пожирает тоска - она любезно заваривает себе тот же самый чай в ту же самую кружку и почти уж не замечает терзающего её одиночества. Лишь изредка порывы ветра напоминают тяжёлой тоской о необходимости во взгляде тёмных синих глаз. Дверь в комнату противно скрипит и старая половица повторяет почти в такт. Девушка морщится, потряхивая головой и наспех зажигает тонкую свечу на столе - минимальное освещение даёт мнимую уверенность. Её мать держит в руках старое, повидавшее жизни, полотенце с крупной аккуратной вышивкой - явно, её рук дело - и неуверенно улыбается, подходя ближе к старой кровати. Сэм чуть приподнимается на локтях и кровать жалостливо скрипит, норовя развалиться в любой момент. — Не хочешь ничего рассказать? - женщина ласково поправляет спутанные серые пряди и усаживается рядом. — Почему ты спрашиваешь? — неуверенно произносит Сэм. — С момента твоего приезда ты выглядишь очень понуро. Поначалу я думала, что это из-за ситуации с Академией, но потом поняла, что ты не была особо расстроена, когда тебя отстранили, — женщина усмехается, поправляя спутанные волосы девушки, — а вот твой отец рвал и метал. Видимо, решил попереживать вместо тебя. — Мы с тобой никогда не говорили по душам. С чего вдруг ты захотела пооткровенничать? — Ты мой ребёнок. Я вижу, что тебя что-то беспокоит и хочу помочь. Сэм сглатывает. Та хаотичная череда событий, что свалилась на неё в последние месяцы - явно не то, что нужно рассказывать матери. Девушка шумно выдыхает, сжимая края старой сорочки. Она приблизилась к богам, влюбилась, умерла. Каким образом и в каком порядке стоит говорить о таких вещах? Мама, я отдалась кукле. Представляешь? А ещё умерла. Она встряхивает головой, прикрывая лицо руками. Издаёт сдавленный стон, сквозь плотно сжатые губы и смеётся. Неконтролируемо, словно по дерганью старого рычага. Её мать охает, обхватывая её плечи длинными пальцами. — Я влюбилась, — выдаёт на выдохе Сэм, зажмурившись, — он ушёл. Я думаю, это уже обо всём говорит. — Он тебя бросил? — Нет! Надеюсь, что нет. У нас были некоторые сложности и он сказал, что ему нужно время. По рёбрам узнутри бьёт леденящим осознанием. А что, если он не вернётся? Какова вероятность, что он пожалел о содеянном и теперь Сэм для него - напоминание о совершенной ошибке? Девушка притягивает колени к груди, плотно обхватывая их руками и горестно выдыхает. Сколько ещё времени ей придётся провести в родительском доме и вернётся ли она в Сумеру - вопросы достаточно спорные. Идея отправить Сэм к семье принадлежала Люмин. Нахида заикнулась о том, что рано или поздно несостоявшейся учёной придётся выйти на контакт с роднёй и Путешественница подхватила мысль Архонта, упомянув о том, что ей неплохо было бы повидать старых друзей и она совсем не против взять сероволосую с собой. Пререкаться и перечить Нахиде Сэм не стала - не было ни сил, ни желания. Она лишь, смиренно закивав головой, удалилась в свою комнату, заперев дверь изнутри на несколько оборотов. — Куда ты там улетела, Сэмми? Голос матери вырывает учёную из раздумий и она охает, сжав волосы на затылке тощими кулачками. Ощущение полной безнадёги с каждым часом только нарастает и она уже и не знает совсем, скучает ли или все просто до максимального сильно начинает разочаровывать. — Прости, — шепчет девушка, — столько мыслей в голове, не успеваю даже зацепиться. Она отворачивает голову и взгляд её цепляется за треклятое золотое перо, выглядывающее из под кипы свернутой одежды на стуле в дальнем углу комнаты. Он так и не забрал его. Стоит ли расценивать это, как знак скорого возвращения или же он оставил его лишь как напоминание о себе? Мать не спешит расспрашивать о нём. Вероятно, женщина все ещё не до конца верит в том, что её дочь, которая до последнего утопала по уши в проклятой учёбе, отказалась от перспективного будущего учёной из-за внезапной любви. Она лишь выжидающе смотрит, в надежде, что девушка сама посвятит её во все прелести её последних месяцев жизни. Но Сэм молчит, лишь продолжает буравить взглядом угол комнаты, словно завороженная, и моргает через раз. — Твоё дело, — совсем тихо шепчет женщина, взъерошив и без того спутанные серые волосы, — не хочешь говорить, значит так тому и быть. — Мам, — раздаётся жалостливый тонкий голос, смешанный с тихим всхлипом, — если он не вернётся, что мне делать? — Боги, Сэм, у тебя ещё все впереди. Не стоит убиваться из-за ошибок молодости. В нашей семье этого уже мы с отцом сделали более, чем достаточно. — Ты о чем? — Я никогда тебе этого не говорила, — женщина останавливается возле двери, — но я жалею о том, что не остановила тогда твоего отца. По коже разрядами тока пролетает мелкая дрожь. Свеча гаснет ровно в тот момент, когда дверь в комнату закрывается с глухим стуком.

***

Четыре месяца. Саманта, будто в край одержимая, считает каждый чертов день и совсем уж точно уверена, что не сходит с ума. Чай по утрам начинает казаться безвкусной водой, да ещё и язык вяжет, словно мерзкий неспелый фрукт. Но она продолжает разогревать воду до скрипящего свиста старого чайника и заваривать один и тот же набор трав - тот самый, который Хикэру извечно брал у торговцев в Сумеру. К слову, на второй месяц пребывания в родительском доме имя Сэм окончательно исчезло из списков студентов Спантамада. Девушка, посоветовавшись с матерью, отправила письмо с просьбой отчислить её из Академии. Отец её , кажется, был готов взглядом испепелить - до того момента, пока не словил на себе тяжёлый осуждающий взгляд жены. — Ты из неё все соки выжал, — услышалось Саманте как-то посреди ночи, когда она на цыпочках шла в сторону ванной комнаты мимо приоткрытой кухни, — её жизнь - не твоя. У Сэм тогда, наверное, впервые сердце ёкнуло, а давние тёплые чувства к родной матери, которые, кажется, ещё в далёком детстве погасли почти полностью, всколыхнули с новой невероятной силой. Сейчас девушка почти охотно помогает женщине с её пресловутыми цветами, изредка поставляя самые редкие экземпляры местным алхимикам. Каким образом её мать с её сорняками умудрилась начать сотрудничество с Альбедо и его ассистенткой девушка до конца не понимает, но раз тот продолжает принимать столь необычную помощь, значит дело не так уж и плохо. Денег они, за это, к великому сожалению не получают, но Алхимик Ордо Фавониус даёт неплохую альтернативу. Зелья являются отличным вариантом от разных недугов, а с постоянными вылазками её отца на Хребет в надежде хоть что-то исследовать и сверкнуть перед Академией - целое спасение. Дверца небольшого помещения открывается и девушка ежится от резкого сквозняка. Огонь в камине чуть было не гаснет и Сэм тихо бранит того идиота, что решил потревожить её в столь отвратительную погоду - в Спрингвейле сегодня отвратительно холодный ливень. Она насхпех отряхивается он земли и пыли, выпрямляясь во весь рост и проговаривает про себя целую тираду для внезапного гостя. В нос внезапно ударяет знакомый запах - смесь озона и дорожной пыли. Она замирает, словно водой ледяной облитая и медленно оборачивается, сжимая тощие ручонки в кулак. Может это из-за дождя? Сердце словно на куски разрывает. Странник стоит около двери, держа шляпу в руках. Ничуть не изменился, разве что под глазами залегли отчётливые синяки, явно ранее ему не свойственные. Ещё Сэм замечает на его щеке тонкую царапинку - такие она часто получала в детстве из-за любопытства и игр с кошками. Девушка неуверенно делает шаг в его сторону и тут же замирает, чувствуя, как проклятое сомнение разносится с кровью по венам. — Привет, — тихо проговаривает он, кладя шляпу на небольшой столик, предназначенный для высушивания цветов. Сэм сглатывает противный ком, неуверенно кивая в ответ на краткое приветсвие. — Разобрался в себе? — до внезапного злобно выплёвывает девушка, тут же прикрывая рот ладонью. Хикэру смиренно выдыхает, будто мирясь со всем, что ему предстоит услышать. Он выглядит уставшим - явно не спал несколько дней. А ещё переодически Сэм замечает, как жадно он начинает вдыхать затхлый воздух. Выглядит пугающе и забавно одновременно. — Ты что, забываешь дышать? — усмехается девушка, складывая руки на груди. — Я все ещё не привык, — кратко отвечает юноша. — Ты хоть есть не забываешь? Спать? Странник улавливает в её голосе нотки беспокойства и горько улыбается. Сэм выдыхает, шлепая себя по лбу. Идиота кусок, во что решил поиграть, когда уходил? Хотел проверить, насколько будет выносливым его тело в своём смертном варианте? За окном раздаются звенящие раскаты грома и девушка дёргается. По коже пробегают мурашки, а огонь в камине гаснет окончательно и единственным источником слабого освещения становятся лучи закатного солнца, пробивающиеся сквозь мелкие щели деревянных стен. Сэм кутается в вязанную кофту, не от холода точно, и опускает отежелевшую голову. Тело будто разрывает на крупицы и сероволосая осознаёт - все как-то поменялось. В сердце не ощущается больше то самое горячее бушевание, лишь горькая обида вперемешку с тоской. Нет, она все ещё любит его, наверное даже так-же сильно, как и раньше, но с уверенностью может сказать одну простую вещь - если он вновь уйдёт, то держать она его не станет. Девушки неуверенно поднимает взгляд и только сейчас замечает, что щеки её взмокли и мерзких солёных дорожек слез. Она неуклюже размазывает их по щекам, жалостливо шмыгая носом и в груди начинает колоть неприятными вспышками, совсем как вонзающаяся в плоть сотня ножей. Она машет головой, поджимая дрожащие губы и тянет тощие руки, вцепляясь в присобранную ткань его одежды на плечах. Девушка стоит так с минуту, пристально смотря в синие глаза и не уловив в них ни капли сопротивления, отходит назад на полшага, вскидывая ладонь высоко над своей головой. Раздаётся громкий шлепок и Странник оседает на колени рядом с ней. Щека его почти моментально приобретает болезненно алый оттенок. Девушка прижимает руки к груди, внимательно наблюдая за реакцией юноши и громко вскрикивает, когда он обхватывает её запястье, прижимаясь обветренными губами к белесой тонкой коже. — Можешь избить меня, если хочешь, — на лице у него - привычная ехидная улыбка. — Я хочу, чтобы ты заткнулся, — её голос переходит на прерывистый шёпот и она опускается рядом, завороженно смотря за каждым его движением. Он целует первым. Осторожно, почти невесомо и девушка клянётся, что из лёгких будто воздух выбивает - разум затуманен и пальцы совсем перестают слушаться. Сэм спешно отстраняется от него, надавливая на острые плечи. — Я ненавижу тебя, — выкидывает она, зажмурившись. — Да знаю я, дуреха, — усмехается юноша, — не размазывай сопли, теперь я никуда не уйду. Только не умирай больше, пожалуйста. Она тихо смеётся, зачем-то несколько раз кивнув, и жадно целует, неуклюже заваливая парня на старый подгнивший пол. Пыль поднимается столбом, отчего Сэм отстраняется буквально на секунду, дабы смахнуть с лица неприятный осадок. — Как романтично, — невпопад проговаривает Хикэру и девушка легонько шлёпает его по острому колену, призывая к необходимому молчанию. — Замолчи, пожалуйста, — она жадно глотает воздух, когда его тонкие пальцы пробираются под смятую ткань измазанных землёй брюк. Тело раз за разом бьёт мелкая надоедливая дрожь. — Исключительно для тебя я продолжу говорить, — девушка закрывает глаза и вскрикивает, когда он крепко сжимает кожу на её бедре. Она впивается ногтями в его колено, чуть прогибаясь в спине, — ты даже представить не можешь, что я испытал в те минуты, когда ты была мертва. Он опрокидывает её на спину, поспешно разорвав плотную ткань старой тёплой кофты. Пуговицы с глухим стуком сыпятся на пол, укатываясь в разные углы тёмной комнаты. — Ты буквально с каждой минутой превращалась в гниющий труп, а я мог просто на это смотреть. Его губы оставляют жаркие смазанные поцелуи на её шее и девушка прикрывает глаза, царапая ногтями старые доски. Крупицы земли и чертовы занозы неприятно впиваются в кожу, оставляя за собой пульсирующую саднящую боль. — Я думал, что все потерял. Знаешь, в тот момент мне хотелось сравнять с землёй весь этот проклятый мирок. Сэм всхлипывает и касается пальцами его спины, поглаживая с какой-то особой нежностью и Хикэру дёргается, сдавленно замычав, словно самый настоящий мученик. — Я ненавижу себя за то, что не смог вовремя тебя спасти. Он окончательно расправляется с верхней частью её одежды и невесомо касается губами между небольших грудей, отчего Сэм издаёт слабый прерывистый стон. — Я боялась, что ты ненавидишь меня за то, что стал человеком, — на выдохе произносит Сэм, неосознанно раздвигая затекшие бедра, — я винила себя все это время. — Мне нужно было свыкнуться с тем, что теперь я уязвим. И проще было сделать это в одиночестве, иначе мне пришлось бы сесть на твою шею, — он оттягивает плотную ткань её брюк, медленно стягивая их до тощих коленей, — ты не виновата. Хватит себя изводить. Сэм сглатывает и перехватывает его запястья, не давая ему никакой возможности действовать дальше. Она внимательно смотрит на него, вскинув бровь и оценивающе смотрит на плотные слои одежды на его теле. Юноша сглатывает, замечая в её глазах сноп недобрых искр. — Ты, может, разденешься? Мне как-то даже неловко. Он громко смеётся в ответ на её заявление и послушно стягивает с себя надоедливую ткань. Чуть возится с замком на спине и девушка клянётся, что чувствует некое облегчение, когда полупрозрачная чёрная ткань отлетает куда-то в дальний угол комнаты. Он определённо ничуть не изменился. Совсем немного, если честно. Сэм замечает более отчётливый рельеф мышц и несколько шрамов на бледной коже живота. Она проглатывает резко накопившуюся слюну и заливается краской - будто впервые видит. Низ живота резко сдавливает приятная судорога, вперемешку с тянущей болью. Девушка отводит взгляд в сторону и неосознанно опускает руку вниз, отчего-то только сейчас понимая, насколько сильно её тело желало почувствовать его рядом. Между бёдер до невыносимого жарко и влажно - она прикусывает губы и прикрывает глаза, медленно проведя пальцем по набухшему клитору. Ей ведь совсем не стоит рассказывать ему о том, что временами ей приходилось упиваться собственными фантазиями и совсем неумелой рукой? Странник шипит сквозь сжатые зубы, наблюдая за тем, как напряжение на её лице сменяется полной расслабленностью и спокойствием. Она приоткрывает распухшие губы, чуть опрокидывая голову назад. — Предлагаешь мне понаблюдать? Я не против, оказывается, это довольно приятное зрелище. — Присоединяйся, если хочешь. Он подхватывает её под колени, отчего девушка совсем уж бесстыдно расставляет дрожащие худые бёдра. Она неуклюже старается стянуть надоедливые шорты немеющими ступнями. Странник заливисто смеётся, но помогать явно не собирается - с третьей попытки ей все же удаётся осуществить задуманное. Апогеем всех этих чёртовых прелюдий становится его обжигающий язык, до невероятного умело проникающий внутрь разгоряченного лона. Девушка вскрикивает, прижимая ладони к губам и жмурится, заелозив ступнями по старым доскам. Она абсолютно не знает, куда себя деть - ерзает под ним, мычит и всхлипывает. Удовольствие ключом бьёт по всему телу и Сэм искренне желает расслабиться, но чертова синяя макушка между её ног и пульсирующее внизу живота желание не дают ей и на секунду успокоить дрожащие конечности. Он отстраняется и девушка выдыхает с облегчением, но оно почти сразу сменяется чувством проклятой незавершённости, отчего девушка недовольно рычит и делает несколько глубоких вдохов. Странник усмехается. — Когда-нибудь ты научишься быть терпеливой. — Когда-нибудь ты перестанешь меня изводить. Резкий толчок выбивает весь треклятый здравый смысл из тощего тела. Сэм распахивает глаза, впиваясь ногтями в юношеские плечи и выгибает спину, подавляя протяжный стон. Чувство долгожданной наполненности жарким теплом разносится под кожей и девушка несколько раз двигает бёдрами, призывая Хикэру к действиям. Воздух в старой постройке становится ещё более горячим и затхлым - глядишь, и излюбленные её матерью цветы завянут, не спасёшь уж точно. Девушка чувствует себя до ужаса грязной - во всех чёртовых смыслах. Старые доски противно скрипят, а на спине, вероятно, будет целые кровоточащие созвездия от заноз и царапин из-за мелких крупиц земли. Двигается Хикэру до странного хаотично - то размеренно, будто боясь причинить боль, то делает несколько глубоких резких толчков и такие моменты, Сэм, если честно, нравятся по особому сильно. Возбуждённое до максимума тело от коротких прелюдий отзывается нарастающей мучительной вибрацией по всему телу от каждого его действия, будь то лёгкое прикосновение пальцев или рваные движение внутри неё. Она не сдерживает громкий вскрик, крепко обхватывая ногами напряжённую спину и прижимается всём телом, ощущая, как разрядка жаркой, почти болезненной, волной, разливается под кожей чем-то тягучим и вязким - приторным вдобавок до ужаса. Юноша заваливается на неё всём весом, стараясь отдышаться и девушка кожей чувствует, как быстро бьётся его сердце. Она завороженно прислушивается, как его биение выстраивается в один такт с её и зарывается пальцами во взмокшие синие волосы. — Будешь теперь занозы из моей спины доставать, — усмехается она, прижимая его к своей груди, — болит, к слову. Как будто мне кошки по ней поскребли. — Мне от тебя тоже не мало досталось, — Сэм мельком осматривает его плечи - действительно, на них десятком кровоточащих полумесяцев виднеются следы её ногтей. Она отчего-то довольствуется этим донельзя - сполна сможет отомстить за извечную россыпь синяков на её бёдрах. Он утыкается носом в её кожу, прижимаясь крепко и чуть трётся щекой, ластится, совсем как котёнок. Сэм довольно улыбается, оглаживая его плечи, местами размазывая не до конца запекшиеся капли алой крови и вдыхает едва уловимый металический запах - подобное теперь в новинку. Она стирает с его лба капельки пота и тепло улыбается. До его ушей доносится тихий смех. Интимность ситуации вперемешку с комичностью их положение забавляют не на шутку. Они все также продолжают обжиматься на старом гнилом полу, абсолютно игнорируя отсутствие какой либо стерильности помещения, где извечно работают с грязью и землёй. — Если что, я все ещё тебя не простила. Ну, почти. — Скажешь, когда я сделаю достаточно попыток, чтобы заслужить твоё прощение. — Обязательно.