Рейс 815

      Эйвери Свон. Эйвери, чёрт подери, Свон!       Мысли сумасшедшим ураганом сносили всё на своем пути и выжигали остатки выдержки. Имя набатом стучало в висках Эммы, разрывая сознание громкими ударами колокола. Время вмиг замерло, мир вокруг расплылся. Наверное, из-за слёз Эмма уже мало что понимала и плохо контролировала себя. Единственное, что она видела сейчас — это пронзительно зелёные глаза Эйвери.       Её сестры.       Нет. Это не может быть правдой. Как? Её родители были уже немолоды. Возможно, Эйвери — жена Генри? Хотя и это Эмма представляла с трудом: ему было всего десять!       Да кому она врёт? Эта девушка выглядит, как её отражение из восьмидесятых, только одетое в джинсовку с кучей нашивок и ярко-розовые штаны. Они с ней совпадали во всём вплоть до веснушек, появляющихся летом. Значит, родители всё-таки успели…       Заменить её? Нет-нет-нет!       О ней забыли и вычеркнули из памяти? Или, наоборот, заменили копией, словно ничего не произошло?       Слёзы потекли по щекам ручьями.       Почему родители не открыли дверь? Что с ними?       Краем сознания Свон понимала, насколько накрутила себя за считанные секунды. Надрывный крик застрял в горле вместе с рыданиями, и она смогла прошептать всего три слова:       — Я Эмма Свон.       — Эмма?! — воскликнула Эйвери, побелела и отшатнулась, прикрывая рот одной рукой, а другой хватаясь за косяк. Она её узнала. В глазах мелькнул ужас, тотчас сменившийся шоком и… восхищением? Да, именно так смотрела на Эмму эта девушка: словно увидела перед собой легенду. — Мама! Папа! Идите сюда.       Они живы!       Слова стремительной пулей врезались в сознание, последняя тонкая ниточка самоконтроля с треском порвалась, и Эмма взвыла, безудержно заревев. Даже самые сильные руки иногда отпускают ускользающую веревку.       Господи, с родителями всё в порядке!       Один взгляд на них был сейчас важнее глотка воздуха. Крепкая хватка Киллиана казалась цепями или удушающей смирительной рубашкой, из которой хотелось вырваться. Свон не верила ушам, задыхалась, голоса смешались в неразборчивое месиво, перед глазами помутнело, но она всё-таки вывернулась и рванула в дом.       — Мама, папа! Простите, я опоздала… на тридцать лет, — воскликнула она в отчаянье, лихорадочно осматривая коридор, и вдруг столкнулась с их глазами. Зелёными и серыми. Самыми родными. С плеч внезапно будто свалились тонны камней и поволокли за собой груду эмоций, которые Эмма упорно держала в себе.       Мэри Маргарет и Дэвид ошеломленно застыли перед ней, и эти секунды тянулись вечность. Свон ошарашенно оглядывала их, не веря глазам: как же они постарели и поседели! У них появились морщины, но во взглядах всё ещё пылал тот самый неуловимый огонёк. Но сильнее всего её поразила борода отца.       Её ослепила и ударила под дых, едва не заставив согнуться, резкая вспышка воспоминания об их прощании, когда мама и папа ещё были молоды, полны энергии и желания жить. Всего какой-то месяц назад.       А для них она предстала в том же платье с цветочным узором, в каком исчезла тридцать лет назад.       — Господи-господи! За что? Эмма! Дэвид, я схожу с ума, она снова мне видится, — Мэри Маргарет вцепилась в мужа, мотая головой и жмурясь.       — Марго, не только тебе. Доченька, умоляю, не мучай нас! — пробормотал внезапно побелевший отец и схватился за сердце, мучительно застонав.       Их слова окончательно вбили клин ей в рёбра, заставив зарыдать ещё сильнее. До горящей от боли грудной клетки. Неужели всё это время Свон была для них призраком, терзающим стариков по ночам, являющимся им в видениях?       — Вам не кажется. Похоже, я тоже спятила, — обескураженно обронила Эйвери, застыв в проходе.       — Мам, пап, это правда я! Вам не привиделось, — выкрикнула Эмма.       Захлёбываясь слезами, она вихрем бросилась к ним и рухнула на пол, сгребая в объятия. Она не слышала ничего, кроме их голосов и рыданий. Собственных и родительских. Прижималась к ним, точно маленький ребёнок, с такой силой, будто Мэри Маргарет и Дэвид могли исчезнуть, а всё это оказаться чёртовым сном. Руки лихорадочно дрожали, когда Свон из последних сил хваталась за их одежды.       Родные! Любимые! Теперь рядом с ней.       От того, что они гладили её по голове, как маленькую, Эмма билась в истерике ещё больше, забывая дышать, ощущая, как сердце раскалывается надвое. Несмотря на то, что их парфюм изменился, она всё равно чувствовала родной запах.       Всё закончилось. Она добралась домой.       А может быть, наоборот, только началось?       — Мамочка, папочка, я так скучала по вам! Мне так вас не хватало! Наконец-то я буду с вами, — почти скулила Свон, трясущимися ладонями обхватывая лица родителей. Те, находясь в полной растерянности, не могли связать и двух слов, а потому просто крепко-крепко обнимали её.       Перед глазами Эммы проносилась вся жизнь, лучшие моменты, которые подарили ей родители: первый полёт на самолёте, горячий мамин суп; то, как заботливо она дула на разбитые коленки дочери; выпускной, прощание перед отъездом в колледж и встреча с войны. Они — самое дорогое, что было в её жизни.       Последние несколько дней были для неё адски тяжелыми, но сейчас все проблемы сами собой растворялись, и в душе наконец-то наступал покой.       В этот момент она ощутила, как что-то холодное уткнулось ей в руку, и перевела заплаканный взгляд: это оказалась черно-белая бордер-колли с добродушными голубыми глазами. Свон ошарашенно смотрела то на чудесное создание, то на родителей, пытаясь осознать происходящее, и осторожно погладила собаку. Тот едва не повалил её на радостях, изо всех сил виляя хвостом и стараясь зализать до смерти. Собака выглядела и вела себя точно так же, как их пастуший пёс из пятидесятых.       — Эйнштейн, а ну ко мне! Быстро, уйди от неё! — испуганно приказала Эйвери, и тот нехотя отошёл от гостьи.       — Прошлого звали Эммет, — заторможенно пробормотала Эмма.       — Вы серьёзно решили собрать всех персонажей «Назад в будущее»? Настоящий Эйнштейн в гробу бы перевернулся, — истерически рассмеялся Киллиан и тотчас спохватился, пытаясь сориентироваться, что ему делать.       — А я ведь просил подождать, — проворчал под нос Малдер.       Если бы не тот роковой вылет тринадцатого июня, Киллиан Джонс никогда бы не стал свидетелем такого фантастического события, что не приснится и в самом безумном сне. Хотя он и прокручивал в голове встречу Эммы с родителями, всё равно оказался не подготовлен к её истерике. Боже, а что чувствовал бы он при встрече с мамой и папой после разлуки в тридцать лет? Внутри всё холодело и замирало от слёз любимой и её родственников, и Киллиан хотел бы помочь или поддержать, но совсем не знал, как реагировать, и боялся сделать ещё хуже.       — Где же ты была всё это время, моя Эмми? Куда ты пропала? Я до конца верила, что ты жива, — дрожащим голосом пролепетала Мэри Маргарет, стирая слёзы со щеки дочери.       — Эмма, Эмма, ты вернулась! Мы ведь даже не стали делать могилу, хоронить пустой гроб, а просто поставили памятник. — Всегда стойкий отец сейчас висел на руках Эммы, как тряпичная кукла, и протяжно рыдал.       Господи! Они же ждали Свон гораздо больше времени, чем она их. Но сколько бы ей ни было лет, она всегда оставалась для них солнцем. Даже из могилы.       — Долгая история. Для меня тридцать лет пролетели в один миг. Я сама не до конца ещё разобралась, что произошло, но если коротко: я переместилась во времени во время полета на самолёте, — сумбурно рассказала Эмма.       — Путешествия во времени? — испуганно воскликнула Мэри Маргарет и уставилась на неё изумлённым взглядом.       — Что?! Какой бред, — Дэвид не успел договорить, как вдруг покачнулся и упал в обморок.       — Эй, папа! Пап, очнись, — растерянно крикнула Эмма и стала тормошить его обмякшее тело.       Всех словно облили ледяной водой, а ей дали отрезвляющую пощёчину. Нет-нет, не хватало только, чтобы у него случился инфаркт в самый долгожданный момент жизни.       — Твою мать! Срочно нашатырный спирт, воду и какие-нибудь таблетки от сердца! —приказал Киллиан, который опомнился первым и тут же собрался.       Всё происходило для Эммы, как в тумане. Вокруг суетились люди, пёс путался под ногами. Эйвери носилась туда-сюда из кухни в гостиную, куда Джонс и Малдер перенесли Дэвида. Они пытались привести его и Мэри Маргарет в чувство, кажется, на пару мгновений забыв про Эмму. Оно и к лучшему.       Она не поняла, как очутилась на большом диване, и крепко обняла себя, пытаясь унять сильную дрожь. Её колотило от озноба сильнее, чем при лихорадке, а яркие подушки и силуэты родственников превратились в пятна из-за пелены слёз. Все звуки притупились, как будто Свон рухнула в воду. Она заторможенно оглядывалась по сторонам: в их доме всё кардинально поменялось.       Стены перекрасили в лаконичный бежевый, и по ним прыгали беззаботные солнечные зайчики. Пузатый телевизор — хороший по меркам пятидесятых — сменился на явно недешёвую огромную коробку «Sony». Появился добротный камин, и повсюду висели явно дизайнерские дорогие картины. Тут и там стояли статуэтки и фотографии в рамках — счастливые мгновения, вырванные из огромного промежутка времени. Жизнь семьи была у Эммы перед глазами на нескольких запечатленных кадрах.       И всё это было без неё.       Голова гудела от множества вопросов: кто ещё жив из родни? Откуда у них появились такие большие деньги? Насколько сильно выросло её семейство? Происходящее ощущалось чёртовым фильмом, но никак не реальностью, а она — разбитой главной героиней этой идиотской драмы. Из кокона собственных мыслей её вырвал Киллиан, неожиданно крепко обнявший её, и Эйнштейн, начавший лизать руки.       — Эй, добряк, давай, утешь нашу сильную потеряшку, — пытаясь отвлечь, Джонс тепло улыбнулся и потрепал пса по голове, чем вызвал у Эммы лёгкий смешок. — Мы преодолели этот огромный путь, всё теперь обязано наладиться. Будет тебе плакать. Понимаю, какой это был стресс для тебя. Я бы тоже крышей немного поехал. Но сделай глубокий вдох и успокойся. Все живы и здоровы.       — Это слёзы счастья, — Свон всхлипнула и фыркнула одновременно и потёрла глаза, поражаясь тому, насколько стала чувствительной.       — Давай, иди к ним, иначе твоя мама утопит нас всех. Ковчега у меня, увы, нет, — Джонс подтолкнул её.       — Не приснилось. Всё та же, даже одежда не поменялась, — ошеломлённо пробормотал побледневший Дэвид и закашлялся от запаха нашатырного спирта, смотря на дочь, как на пришельца. — Эмма! Господь всемогущий, ты же меня до сердечного приступа доведёшь такими выходками! — Он сказал это таким же нравоучительным тоном, каким журил в детстве за шалости, отчего в сердце той разлилась ностальгия.       — Выпейте водички, а ещё лучше — успокоительного, — Эйвери быстро всунула родителям по стакану.       — Хорошо, больше не буду, кэп. Это было одноразово, — горько усмехнулась Эмма, глубоко вздохнула, собираясь с силами, и крепко их обняла. — Только не плачьте больше, пожалуйста.       — Это сложно, слишком сложно, — всхлипнул отец.       — Ну как? Как впечатления, Эйвери? — ошалело прыснул Киллиан, стоя в стороне вместе с ней и Малдером.       — Пиздец. Где мои сигареты? Сестра, появившаяся спустя тридцать лет вместе с ФБР. Ну тут, знаете ли, любая Санта-Барбара отдыхает, — в прострации протянула та, пустым взглядом уставившись на стену.       — Точнее и не скажешь, — согласился Киллиан и пожал ей руку.       — Я столько слышала о тебе. Рассматривала альбомы, слушала мамины рассказы, как ты посадила горящий самолёт, но даже предположить не могла, что когда-нибудь встречу тебя, Эмма. Ты только что была на фотографиях, а теперь сидишь передо мной… Это взрывает мозг, — Эйвери выглядела настолько шокированной, словно её облили ледяной водой.       Эмма была уверена, что её шок не сравнится с потрясением сестры. Она хотя бы какое-то время готовилась к встрече, и новости не свалились ей как снег на голову. А для Свон-младшей сегодняшний день должен был быть совершенно обычным.       — Между прочим, я тоже не ожидала, что у меня есть ещё одна сестра! — ошарашенно воскликнула Свон.       — Кто эти люди? Зачем они приехали с тобой? — дрожащая Мэри Маргарет не могла выпустить дочь из объятий и то и дело вытирала платком слёзы.       — Э-э-э, это агент ФБР Джон Малдер, — Эмма указала на него.       — Приятно познакомиться в такой необычной ситуации, — осклабился тот и с важным видом хлопнул удостоверением перед глазами семейства.       — А это мой… мужчина Киллиан Джонс. Мы встречаемся, — криво улыбнулась она и почесала за ухом.       На неё тотчас изумлённо уставилась вся семья. Дэвид подавился, Мэри Маргарет обескураженно вытянула лицо и даже перестала плакать, а Эйвери нервно икнула.       — Когда ты успела?! Он ещё откуда взялся? — вытаращил глаза отец и раздражённо запыхтел так, словно перед ним возник враг народа.       — К слову, у неё на это было тридцать лет в запасе, — не удержался от подколки Киллиан и нервно усмехнулся. — Ну, Эмма буквально свалилась мне на голову: внезапно появилась на полу в самолёте. Так и познакомились. Пролетай я там минутой позже, она бы упала в море, как и другие люди.       — О господи! В смысле на полу? В смысле другие люди? Где ты была эти годы? — запричитала Мэри Маргарет, срываясь на крик.       — Я говорила: это долгая и запутанная история. Слетала, называется, в отпуск… Начну с того, что для меня с того дня прошёл месяц, а для вас — тридцать лет. В тот злополучный день рейс восемьсот пятнадцать попал в странную турбулентность над Бермудским треугольником. В салоне погас свет, и меня вышвырнуло в будущее. Как и сказал Киллиан, я очутилась на полу самолёта береговой охраны. — у Свон словно ком в горле застрял от воспоминаний. Запнувшись от тяжёлого взгляда Джона Малдера, намекающего, чтобы она не сболтнула лишнего, она медленно продолжила: — Я оказалась в Майами. На базе меня заперли в подсобке в компании швабры и ведра, откуда потом вытащили федералы. Сначала они держали меня на карантине в некой квартире, где меня осматривали врачи, брали какие-то анализы, изучали вдоль и поперек. Ко мне приходил Киллиан, и мы смотрели фильмы. Если бы не он, то я умерла бы от одиночества в этих застенках. Когда я в первый раз вышла в город, глазам не поверила: как мир мог измениться настолько всего за три десятилетия! Будто на другую планету попала. А потом я узнала, что помимо меня исчез ещё как минимум один человек — Майкл Стюард, известный банкир пятидесятых. Может, вы о нем слышали?       Она не стала вдаваться в подробности и сгущать краски, опустив, как её чуть не пропустили через мясорубку во время телепортации, и уж тем более, как она присутствовала на опознании, чтобы не сделать родителям ещё хуже. К тому же неизвестно было, что можно говорить, а что нет, а на глазах матери и без того снова выступили слёзы.       — Да! Я услышал о нём в новостях и тогда едва в больницу не загремел. Он появился из ниоткуда, а ты нет. К тому моменту мы уже практически отпустили тебя, а после этого известия рана вновь воспалилась, — Дэвид тяжело выдохнул, прикрывая лицо руками.       Похоже, теперь эта история из местной переросла в федеральную сенсацию.       — Несколько секунд спасли мне жизнь, а то я бы тоже упала в море. Вам совсем ничего не сообщали про самолёт? — с надеждой взглянула Эмма.       — Нет. Ты просто улетела и исчезла. Мы думали, может, тебя убили на островах или самолёт вовсе разбился. Надеялись, что ты просто бросила нас, но жива и счастлива где-нибудь в Европе. Даже грешили на Бермудский треугольник. Мы столько времени добивались хоть каких-то результатов от полиции, от вашего проклятого ФБР, но они лишь писали какие-то дурацкие отписки, что следствие ведётся, — отец рассказывал сбивчиво и сумбурно, держась из последних сил.       Сердце щемило и разрывалось на кусочки от этих слов. Вся её семья и, наверное, семьи других пассажиров столько лет страдали в неведении из-за чёртовых подковёрных игр правительства и ФБР. Ненависть и обида разгорались с фееричной скоростью, и Эмма злобно поглядывала на Малдера.       — Проклятие! — прошипела она, сжимая кулаки. — Теперь я с вами. Но только на неделю, — Свон некоторое время колебалась, прежде чем сообщить это известие.       — Как? Всего на неделю? — Мэри Маргарет посмотрела на неё так отчаянно, словно её только что восстановленный мир разрушился вновь.       — Вот так. Её не отпустили на большее время. Эмму отпустили сюда развеяться и успокоиться, — неловко вклинился Киллиан.       — Но как же? Мы тебя столько ждали, а ты всего лишь на неделю? А куда тебя заберут потом? — Губы Дэвида предательски задрожали, и он вцепился в руку дочери, словно её забирали прямо сейчас.       — Мамочка, папочка, не волнуйтесь. Со мной ничего не сделают. Просто я нужна в Майами ФБР. А когда расследование закончится, они обязательно меня отпустят, и мы снова встретимся, — собрав волю в кулак, Эмма терпеливо успокаивала их, как детей.       Ей самой хотелось свернуться клубочком и слушать утешения родителей, но теперь она обязана была найти в себе силы поддерживать их и заботиться о них. Они слишком долго ждали, чтобы остаться способными сейчас поддержать её. Свон откровенно врала им, совсем не представляя, что с ней будет дальше. Тревожные мысли, как тараканы, с удвоенной силой заполонили голову, но она мощным военным приказом раздавила их. Не сейчас. И не здесь.       — Так, ну что, мы можем тут долго разглагольствовать, но, может, супца? Мы с дороги уставшие, голодные, — внезапно абсолютно беспардонно прервал их Джон Малдер.       — Ах да, конечно. Пойдёмте же, я совсем забыла. — На удивление, это сработало и отрезвило готовую вновь разреветься Мэри Маргарет. Хотя бы в этом случае Эмма мысленно поблагодарила Малдера за отсутствие такта.       Она не поверила увиденному, когда вошла в кухню. Точно ли это был её дом? Старый гарнитур из пятидесятых сменился на новый, похоже, дизайнерский с кухонным островком, отделанным синими панелями. На столешницах цвета вишни стояли медный чайник и тарелки, тонко подобранные по цвету. На фартуке красовалась белая глазурованная плитка, а над плитой расположилась массивная вытяжка, с одной стороны которой свисали сковороды, а с другой отлично разместилась полка для растений. У Свон зарябило в глазах от количества цветов, превративших комнату в сад, а на сердце потеплело, когда она заметила венские фамильные стулья, отлично вписавшиеся в интерьер. Боже, они сохранили вещи из её детства!       Но главным было вовсе не это, а то, что вокруг царил уют. Её дружная семья усердно поддерживала жизнь дома, не давая его пламени потухнуть.       — Скажите, а что за награды у вас висят? Кто такой «Генри Милкс»? — спросил Киллиан, садясь за стол, и указал на дипломы в рамках.       — Не кто, а что. Это молочная компания Генри, — непринужденно ответила Эйвери, и на неё удивленно уставились гости.       — Что?! В смысле? — Подавилась Эмма, тут же вспомнив, что в поднявшейся суете совсем забыла узнать, что же поменялось в жизни родственников. — Этот десятилетний шкет, которого я ходила защищать в школу от особо борзых задир, построил молочную империю и утёр им всем нос? — Она ошарашенно смотрела то на родителей, то на дипломы за первые места и портрет самого Генри, то на пакет молока.       Свон пила его практически каждый день и даже не подозревала, что глава этой корпорации — её брат! Внутри что-то стремительно ухнуло, и ей стало плохо. Она никак не могла сопоставить образ взрослого мужчины старше её в полтора раза, с щетиной и морщинами, одетого в официальный костюм, с тем озорным мальчишкой в полосатых шортах, который остался в её памяти. Всё те же чёрные волосы, та же отцовская горбинка на носу и зелёные глаза, но это абсолютно другой, незнакомый ей человек. Мурашки побежали по коже от мысли, что сейчас придётся заново знакомиться с ним.       — Показал молокососам, кто их босс! — пошутил Малдер и расхохотался, из-за чего все в недоумении покосились на него.       — Ох, через год после твоего исчезновения Марта вышла замуж за Палмера, однокурсника, в двадцать три окончила университет и начала работать ветеринаром. В шестьдесят первом она родила Роуз, а через десять лет и Майкла. Она стала довольно востребованным специалистом и сейчас живёт в Далласе с сыном, а Роуз вместе с мужем и их маленьким сыном Диланом живёт в Санта-Барбаре. Генри после школы тоже хотел идти куда-то в сельское хозяйство, но, проучившись на агронома немного, бросил колледж и пошёл в управленцы, — с нежной улыбкой рассказывала Мэри Маргарет, накладывая всем фирменный куриный суп.       — Это явно его, — удивлённо присвистнул Джон.       — Да, сначала он самостоятельно продавал только нашу продукцию. Потом, к двадцати трём, открыл один магазин, второй, третий. Всё так хорошо пошло, что к тридцати он приобрёл небольшой завод, наладил и расширил производство. В итоге сейчас у него самый большой агрохолдинг в Техасе. Этот успех стоил ему фантастических усилий и работы над собой. — Дэвид с гордостью приложил руку к сердцу, и Эмма поверить не могла, что всё это действительно сделала её семья. Она помнила, как небогато они всегда жили, и наконец-то на закате жизни родители смогли позволить себе всё, что хотели. — В двадцать семь он женился, а спустя три года у него родились двойняшки Мэгги и Пэгги. Шесть лет назад он попал в страшную аварию и едва не погиб. Вот тогда мы здорово испугались, — со вздохом закончил он.       — Невероятно! Сколько всего я пропустила! Я всегда была в них уверена, — Эмма запустила руки в волосы и устало вздохнула. Мозг взрывался от количества произошедших событий. Она даже представить не могла, что по возвращению из отпуска станет двоюродной бабушкой, а её родители будут счастливыми обладателями четырёх внуков и одного правнука.       — Главное, что ты теперь с нами. Уже бесполезно сожалеть, — подбодрила её Эйвери, взглянув ей в глаза.       Она права, надо ловить момент, пока есть такая возможность. Вдруг это последний раз.       — Пап, а ты чем занимался всё это время? — поинтересовалась Свон.       — Чем-чем… Фермой! Поднимал её, продавал продукцию, на какое-то время даже устроил тут частный конный клуб, но не срослось, — Дэвид мечтательно вздохнул и подпёр ладонью щеку.       — А ты, мам, всё так и продолжала работать в школе?       — Да, я проработала в нашей школе всю жизнь. Это так восхитительно: видеть, как дети, которых ты учила, вырастают, образовывают семьи и уже приводят к тебе своих отпрысков. Вы пока ешьте, а я позвоню Генри и Марте, обрадую их. Сразу же примчатся. — Расставив тарелки с едой перед гостями, Мэри Маргарет засуетилась и бросилась в другую комнату к телефону. На удивление, она бегала очень быстро для старушки, чей возраст подходил к восьмидесяти.       Эмма всегда поражалась способности матери любить всех детей подряд и не уставать от них. На её месте она давно бы уже застрелилась.       — Вот супец у вас что надо, мадам. Белиссимо! — Джон Малдер с восторгом поцеловал сложенные щепотью пальцы и продолжил уплетать суп.       — Он у вас всегда такой странненький? — неловким шепотом поинтересовалась Эйвери у Киллиана, покосившись в сторону Малдера.       — Да, это была феерия, пока мы сюда доехали. Этот кадр едва нас не угробил в полях, — нервно фыркнул Киллиан и наклонился к ней, шепнув на ухо: — Он взял с собой только зубную пасту, трусы и носки. А ещё он до сумасшествия пунктуальный. Меня пугают такие люди.       Та изумленно уставилась на Джона.       — Ну что ж, для джентльменского набора не хватает только тапочек. Их и предложу.       Эмма обедала в состоянии прострации, пытаясь привыкнуть к новой обстановке и осознать, что у неё теперь есть ещё одна сестра. Любимый горячий суп, который настолько вкусно готовить умела только мама, лишь усугублял её внутренний диссонанс. Казалось бы, совсем недавно всё в доме выглядело иначе, а теперь даже был пёс другим. В голову лезли воспоминания, как она приходила из школы, настенные часы так же громко тикали, Эммет встречал её радостным визгом, изо всех сил виляя хвостом, с кухни тянуло запахом жареного мяса, а всё вокруг заливал золотой солнечный свет. Одна мысль дарила успокоение: она дома. В полной безопасности. Пусть и ненадолго.       — Генри и Марта сорвались с места и поехали к нам. Они приедут с минуты на минуту! — ворвалась с торжественным объявлением Мэри Маргарет и захлопала в ладоши, едва не пританцовывая на месте.       — Ты сообщила им, что я появилась? — в предвкушении от встречи у Свон загорелись глаза.       — Нет, я решила сделать им сюрприз. Сказала, чтобы срочно ехали сюда, что тут их ждёт бесценный подарок. Правда Генри немного поворчал, но ничего страшного, — беззаботно всплеснула руками мама и села на стул, расплываясь в счастливой улыбке. — Идите пока дом посмотрите. Эйвери, покажи дом Эмме и гостям!       — Да уж, мало кто ожидает такой подарок, — усмехнулся Киллиан.       Эмме не терпелось увидеть брата и сестру, всё внутри трепетало от волнения. Сильно ли изменились их характеры? Вспомнят ли они её и узнают ли? Как отреагируют на появление? И время, как назло, тянулось очень медленно. От этих вопросов её отвлекла экскурсия по дому, к которой присоединился любопытный Малдер и Эйнштейн. Последний, похоже, больше всех хотел показать хозяйские хоромы.       Коридоры, спальни, ванные — всё поменялось. Эмма никогда бы не поверила, что так может выглядеть её дом. От стоимости дорогих материалов отделки перехватывало дыхание. Яркие дизайнерские интерьеры были сногсшибательными, их авторам удалось создать в атмосфере дома ауру жизнерадостности. Брат и сёстры явно очень старались для родителей.       — Ценнички-то хорошие, наверное, на эти унитазы. Вероятно, дороже ваших серёжек, мамзель, — Малдер с предельной серьёзностью рассматривал фаянсовую сантехнику, а после ткнул пальцем на серьги Эйвери, пока остальные давились от смеха в кулаки. На каждом этаже федерал обязательно заглядывал в уборную, открывал вентили кранов и заглядывал под крышку унитазов.       — Хотите смыться от нас? Или ищете что-то? Боюсь, вместо гор золота там можно найти нечто другое, — съехидничал Киллиан.       — А вот смыться от вас я пока ещё не надумал, шалунишки! — утробно захохотал Джон и погрозил им указательным пальцем.       — Очень бы не помешало, — пробормотала под нос Эмма, представляя чудесную картину, как Малдера засасывает в унитаз.       Эйвери осталось показать последнюю, самую главную комнату на втором этаже — гостевую, в прошлом спальню Эммы. Она застыла перед дверью и глубоко вздохнула, ведь именно здесь было заключено больше всего воспоминаний. Пальцы сами собой сжали левую ладонь Киллиана и погладили её, как вдруг Свон ощутила: шрам от осколка практически исчез.       — Сколько лет этому дому?       — Около ста. Его построили предки моего отца.       — С ума сойти! Это же практически культурное достояние. Здесь столько поколений прожило и умерло — мурашки по коже забегали. — Диалог восхищённого Киллиана и Эйвери прошёл мимо ушей Эммы. Она пыталась осознать, не кажется ли ей это? Но когда она погладила ладонь Джонса ещё раз, стало ясно, что шрам точно пропал.       Куда? Почему? Боже, возможно, у неё начались галлюцинации из-за стресса, но она точно помнила, что там находился рубец.       — Киллиан, что с твоей рукой? — испуганно спросила она.       — А что не так? — смутился тот и непонимающе взглянул на ладонь. Его брови тут же взлетели на лоб, и он ошеломлённо покрутил перед собой рукой. Значит, не одной Эмме это показалось. — Охренеть. Что за чёрт? — Но договорить Киллиан не успел, ведь Эйвери отворила дверь.       Свон от шока приросла ногами к полу и невольно разинула рот. Ожидаемо, комнату невозможно было узнать. Золотой солнечный свет переливался на двух больших чёрных прикроватных лампах, сменивших старую с тканевым абажуром. Стены с обоями в цветочек, на которые она в сороковые клеила плакаты с любимыми певцами, превратились в нейтрально белые с ботаническими иллюстрациями, выполненными сепией. Деревянный платяной шкаф стал шкафом-купе, а на дощатый пол положили паркет. Появился бирюзовый ковер и бархатные кресла по углам. А вместо металлической кровати возникли две односпальные в широкую клетку. Ну и, конечно, на каждой полке стояли любимые матерью цветы.       В реальность увиденного верилось с трудом. Пусть Эмма большую часть времени жила одна в Далласе, но судьба той квартиры её почему-то не волновала. А с этой комнатой её связывало столько воспоминаний, и сейчас перед ней предстала фотография с обложек журналов.       — Что-то случилось? — Эйвери вывела из ступора Киллиана, посмотрев на него точно таким же пронзительным взглядом, каким умела только Эмма, отчего его передернуло. Господи, да они как две капли воды! Даже имена похожи.       — А нет. Всё нормально, — невпопад брякнул он и ещё раз осмотрел руку. Его шрам буквально пропал, и это вгоняло в шок.       Киллиан Джонс давно уже не пил, да и раньше не доходил до такой кондиции, когда ему могло привидеться подобное. Он ещё мог представить что-то похожее у Эммы из-за её перемещения во времени, но он-то не путешествовал сквозь миры, нарушая законы физики!       — Ну как? Нравится? — с гордой улыбкой поинтересовалась Эйвери. — Располагайся. Говорить «чувствуй себя как дома» не буду, ты и так хозяйка.       — А куда вы дели мои вещи? — заторможенно спросила Эмма и протёрла глаза, выронив взятый из машины рюкзак с вещами.       — Э-э-э, не знаю, честно, сколько лет-то прошло. Родители ими занимались. Наверное, лежат где-то в гараже или в сарае, — пытаясь скрыть неловкость, потёрла шею сестра.       Свон словно магнитом притянуло к кровати, и она наконец-то рухнула на неё, наслаждаясь хорошим твёрдым матрасом.       — Жаль, что не двуспальная. Киллиану придется спать на другой, — вздохнула она.       — Радуйся, что не в разных комнатах, лапочка, — насмешливо фыркнул тот.       — Ну, это кому как! Мне вот не жаль, — над Эммой внезапно прозвучал голос отца, и она распахнула глаза: его фигура угрожающе нависла над ней.       Она дёрнулась и выругалась:       — Твою ж! Не пугай так. Напомню, что я уже не маленькая и даже невестой успела побыть, — Свон прожгла отца намекающим взглядом, приподняв бровь, но мысленно умиляясь его ревности. Точно с таким же подозрением Дэвид относился и к Нилу, что, к слову, оказалось отнюдь не напрасным.       — А я что? Я ничего, — отец невинно пожал плечами, а после по-старчески проворчал под нос: — А то устроите тут разврат.       — Папуля, у тебя, между прочим, четверо детей! Так что не тебе про это говорить, — невзначай кинула Эйвери, подмигивая сестре.       — Ой, всё, пошёл я цветы поливать, — тот недовольно покачал головой и шаркающей походкой удалился, после чего всех прорвало на смех.       — Он совсем стал дедом, — с понимающий усмешкой констатировала Эмма.       В этот момент что-то неожиданно хлопнуло, и троица испуганно обернулась. Перед ними предстала странная картина: Малдер, как заворожённый, украдкой дёргал верёвочку светильника. Додёргался! Лампочка лопнула. Вновь.       — Тьфу ты! — федерал как ошпаренный отпрыгнул в сторону и натянул неловкую улыбку, делая вид, что ничего не произошло. — Неполадочки у вас с проводкой. Надо позвать электрика.       — Так, хватит уже трогать всё в моем доме! Идите наконец-то отсюда, дайте мне побыть наедине с сестрой! — рявкнула Эйвери, не сдержавшись.       — Всё-всё, ухожу, — вскинул руки Малдер и пулей вылетел из комнаты, не желая играть с судьбой в виде разъяренной девушки.       Эмму пробрала дрожь, и она покосилась на торшер. Её словно преследовали взрывающиеся лампы. А что, если и в этот раз лампа взорвалась не из-за ребячества господина Малдера, а потому что рядом находился тот злополучный осколок? Эта мысль не давала ей покоя, но ещё в Майами она не хотела отдавать камень неизвестно кому. Во-первых, непонятно, что ФБР сделало бы с ней после контакта с метеоритом. Возможно, её пустили бы на ещё более страшные опыты. А во-вторых, он, как никто другой, приводил её в чувство и напоминал о реальности. Эмма смотрела на него и понимала, что происходящее не сон и она не сошла с ума. К тому же она обещала вернуть метеорит Аарону. Не просто же так тот запрещал отдавать его кому-то.       С другой стороны, может, всё-таки стоит от него избавиться от греха подальше?       Аарон! Свон озарило. Точно! Раз уж она теперь дома, то и вероятность узнать о его местонахождении, найти его была выше. Поискать номер в телефонных книгах, выведать о родственниках и сбежать к нему. Наверняка он всё сможет объяснить. Этот план казался, откровенно говоря, ненадёжным и идиотским, однако всё больше укоренялся в её голове.       Но сможет ли она сбежать от федералов? Они повсюду.       — Эмма, ты была для меня супергероиней из комиксов, если так можно сказать, — неожиданно заявила Эйвери, посмотрев на Эмму огромными восхищёнными глазами, будто перед ней была знаменитость.       — В каком смысле? Вот так меня ещё никто не называл, — удивлённо рассмеялась та. Такое откровение застало её врасплох и вынудило покраснеть от смущения. Свон больше привыкла к сплетням за спиной, чем к таким громким словам.       — Ну, мне много о тебе рассказывали, и я всегда поражалась твоей стойкости. Ты правда была военной и юристом и картингом занималась? Боже, у меня нет ни одной знакомой лётчицы, а тут целая сестра! — Эйвери восторженно жестикулировала руками.       — Хорошо, что не половина, — саркастически хохотнула Свон. — Да и ещё раз да. Я и чтец, и жнец, и на дуде игрец. Была, по крайней мере. Я четыре года работала летчицей, и из-за травм после аварии мне пришлось уйти оттуда и стать юристом. Я очень люблю самолеты ещё с детства, с тех пор, как папа купил первый кукурузник.       — О, он меня тоже катал! — изумилась сестра и щёлкнула пальцами, а внутри у Эммы что-то ёкнуло: неужели отец сохранил эту ржавую старушку?       — Обалдеть, у нас тут целый аэроклуб собрался! Я тоже был военным — летчиком-испытателем истребителей, а год назад ушёл в береговую охрану. Я капитан поисково-спасательного самолета, — гордо ухмыльнулся Киллиан.       — Охренеть, ты летал на этих махинах, которые мчатся с космической скоростью? Да вы, ребята, нашли друг друга: оба безбашенные. Я бы никогда в жизни не рискнула залезть в них, — Эйвери ошарашенно вскинула брови.       — У меня даже был такой позывной в армии, — нервно прыснула в кулак Эмма.       — Поверь, это как наркотик. Сначала тебе страшно, а потом ты подсаживаешься на адреналиновую иглу. И должна случиться какая-то катастрофа, чтобы ты смог соскочить с неё, — пояснил Киллиан, поморщившись.       — Мне хоть и нравится летать на самолетах, но только как пассажиру. Такие виражи точно не для меня. У вас, наверное, половина разговоров состоит из лётных терминов, — усмехнулась Эйвери.       — Нет, но мы частенько можем просто часами говорить про авиацию. Я очень хочу вернуться в гражданку, когда расследование закончится. — Свон вдруг спохватилась. — Совсем забыла спросить, как сложилась твоя жизнь? Расскажи о себе.       — Да у меня как-то всё гладко, без киношных сюжетных поворотов, — беззаботно отмахнулась сестра. — В школе училась хорошо, на скрипке играла, геометрию любила, ну, бывало, кому-то в глаз дам. Но это редко. Потом без проблем поступила в полицейскую академию, затем встретила жениха, с которым скоро будет свадьба, и теперь работаю офицером полиции в Гранд-Прейри. Я хочу пойти работать в ФБР, и мне всегда говорили, что я похожа на тебя, — сестра ошарашила её, припечатав к кровати. До чего же иронично! У нее уже выработалась аллергия на эти три буквы.       — А говоришь ничего необычного. В полиции что ни день, то какое-то приключение, опасное для жизни. Ты, наверное, самый умный и красивый офицер в вашем участке, — Эмма тепло улыбнулась.       — Спасибо. Я знаю. Ну, не то чтобы там слишком много опасных эксцессов. Бывают пьяные, воры, мошенники и дебоширы. Я там с женихом познакомилась, — невзначай добавила Эйвери.       — На рабочем месте? — полюбопытствовал Киллиан.       — В обезьяннике! — она огорошила всех ответом и рассмеялась. — Его по ошибке старушка посчитала вором и приволокла в участок. Но, думаю, до вашего знакомства нам далеко.       — Да уж, действительно, — пробормотала Свон.       — Ты бы хотела вернуться в пятьдесят шестой? — внезапно спросила Эйвери, застав сестру врасплох.       Ещё несколько недель назад Эмма сто процентов ответила бы да, но сейчас… Она всё больше теряла связь с тем временем. Тогда ей приходилось воевать даже не на фронте (там-то как раз всё было понятно), а в обычной жизни — со всем миром. А здесь? Нет. Здесь жили ради настоящего счастья, а не ради картинки благополучия и порядочности. Здесь никто наконец-то не тыкал в Свон пальцем из-за её прошлого, из-за шрама. Здесь восхищались её подвигами, не пытались указать на место у плиты и банально уважали.       — Нет. Абсолютно точно нет. У меня есть Киллиан, теперь вы. Я не хочу обратно, где мне приходилось постоянно доказывать простую самостоятельность и компетентность, — уверенно заявила она и почувствовала облегчение, словно ещё несколько валунов рухнули с плеч.       Наверное, это и есть принятие?       — Отлично, а то я уж испугалась, что ты решишь сбежать обратно. У нас тут однозначно лучше, — беззаботно хохотнула Эйвери и хлопнула сестру по спине. — Не теряйте, мне срочно надо отлучиться в участок и забрать документы. Одна нога там — другая здесь, — она неожиданным рывком притянула Эмму в крепкие объятия.       Эмму словно разрядом тока пробило, и воздух выбило из легких. Внутри всё перевернулось и рассыпалось на искры от одного касания сестры. Она будто обнимала себя из другой эпохи, если бы её жизнь сложилась иначе. Таких странных эмоций она никогда не ощущала. Даже появление мурашек от прикосновений Киллиана было понятно.       Эйви стремительно удалилась, а Свон сидела на кровати и сверлила ошарашенным взглядом стену, переваривая информацию. Она случайно посмотрела на Джонса и оторопела:       — Киллиан, посмотри на щёку в зеркало, — медленно прошептала она, будто что-то вот-вот могло произойти.       — Что опять? — Он нехотя поднялся с постели, посмотрел на отражение и вскрикнул, ощупывая себя: — Какого хрена?! Где мой очаровательный шрам?       Теперь исчез и этот отпечаток детской шалости. На него не осталось ни единого намека.       — Киллиан, — испуганно пробормотала Эмма, пытаясь подавить панику, и уставилась на предплечье: её уродливый рубец побледнел ещё больше и как будто бы начал рассасываться. — Взгляни на это.       — Что за паранормальщина, мать вашу? И ты тоже превращаешься в невидимку? Сначала растворится он, а потом ты, — истерически рассмеялся Джонс, уставившись на её руку, и схватился за голову.