Трип значит путешествие.

Её любимой цитатой были слова из фильма «Мистер Никто»: «Раньше он не мог сделать выбор, потому что не знал, что будет потом. Теперь он знает, что будет, и потому не может сделать выбор». Иронично, местами даже смешно, но как же правдиво! Библиотека шуршала переворачивающимися страницами, жужжала непрерывным потоком мыслей, пахла старыми книгами. Деревянные стеллажи с сотнями, тысячами, миллионами томов подпирали каменный потолок. На некоторых столах горели лампы, выхватывая из прозрачного воздуха капельки пыли. Соня недвижимо стояла у одного из стеллажей вот уже десять минут, лишь беспокойный взгляд перебегал от одной картонной обложки к другой. «Краткая история времени» Стивена Хокинга или «Противостояние» Стивена Кинга? Книги – отличающиеся друг от друга настолько же, насколько море отличается от прожорливой чайки. И она даже не была уверена, что чайкой был Стивен Кинг. Он походил скорее на какого-нибудь одичалого лабрадора. Или кролика. Маленького, пушистого, с красными глазами, в которых – если осмелишься заглянуть – видишь смерть. И всё-таки: кто? Кинг? Хокинг? Одна фамилия дополняет другую, как тут выбрать. – Извините, – к полке попыталась протиснуться женщина лет пятидесяти со взбитыми фиолетовыми волосами. Почему все бабушки красятся именно в фиолетовый? Почему не в зелёный или оранжевый? Вот она уж, когда состарится – если состарится, люди с такими увлечениями, как у неё, обычно долго не живут, – назло всем покрасит волосы в зелёный. Задаст моду будущим поколениям бабушек. А потом, в каком-нибудь 2483 году, такая же девчонка, как она, задастся вопросом, почему бабушки – непременно с зелёными волосами. И покрасится в фиолетовый. И наступит круговорот бабушинских волос в природе. Но это потом. И всё-таки: Хокинг или Кинг? Представить: она выбрала Хокинга. Понравится ли? А если не понравится – получится, она просто зря потратила время, могла бы прочитать что-то другое. Но если всё-таки понравится? Скорее всего, она вдохновится, возьмёт ещё какую-то его книгу, потом ещё, ещё, ещё, ещё, посмотрит все его интервью, все фильмы, потом – переключится на лекции по астрономии, начнёт читать про планеты, космос, чёрные дыры, карликов, двойные планеты, туманности, галактики, прочитает всё, что только возможно прочитать. А потом сдаст нужные экзамены – уж с таким-то количеством книг ей даже готовиться не придётся – и поступит в МГУ на факультет астрономии. Там же есть такой? Или не в МГУ. Возможно, специально ради этого выучит наконец-то английский и поступит в Оксфорд. А лет через тридцать-сорок откроет какой-нибудь новый закон, планету или даже галактику. И его – то, что она откроет, – назовут её именем. А перед самой смертью, за несколько минут до того, как навечно превратиться в пылинку на часах Вселенной, она шёпотом, чтобы больше никто не услышал, расскажет дочери о своём величайшем открытии, о котором пока ещё никто не слышал, не знал и даже не догадывался. Соня шмыгнула носом – аллергия на пыльцу, чтоб её, – отковырнула из-под ногтя засохшую красную грязь, бросила быстрый взгляд в спину удаляющейся женщине… …а сзади-то волосы зелёные! Ха! А если – Кинг? Прочитает «Противостояние». О чём там – неизвестно. Ксюша только когда-то рассказывала – что-то про вирус, от которого люди мрут со сверхзвуковой скоростью. Вот прочитает она его сейчас и тоже ведь – вдохновится! Вдохновится либо лечить людей, либо – ещё больше читать. И маленький внутричерепной человечек тихонько подсказывал, что вряд ли вдохновение выберет стать врачом. Скорее уж – читать Кинга. После «Противостояния» будет «Зелёная миля», потом – «Оно», «Сияние», «Клатбище домашних жывотных», она пройдётся по всему классическому Кингу, ни одного произведения не забудет. А потом – переключится на что-то современное, вроде «Института» или «11/22/63». Перечитает его – полностью. Сами собой включатся интервью, прочитаются нехудожественные книги, потребится абсолютно вся информация о Кинге, какая только существует в этой реальности. А потом она начнёт писать. Не сможет не начать. Потому что если можно рассказывать об инопланетянах, вылезающих из человеческих задниц, то можно писать вообще обо всём. Напишет несколько рассказов. Сначала получаться не будет, но со временем подналовчится. А с её-то опытом станет женской версией Стивена Кинга, его лучшей и единственной преемницей, не меньше. Попробует что-то опубликовать, провалится, попробует снова, снова провалится, заведёт «гвоздь побольше» и попробует снова. Лет через десять станет известной писательницей, теперь уже интервью будут брать у неё. Лет в восемьдесят, чтобы напоследок как следует посмеяться, выпустит роман. Нет, не так. Несколько версий романа с разными концовками. Понаблюдает за мировым коллапсом и спокойно помрёт. Легче не стало. Вдруг вспомнила, как в семь лет отец гонялся за ней по жужжащей от пчёл и мошек траве. Он широко раскидывал руки, словно пытался заманить её в ловушку. Она громко смеялась. Ноги в красных босоножках были влажными от росы. Отец вот уже десять лет как кормит червей, что ползают в этой самой траве. – Хороший выбор, – библиотекарша, женщина лет сорока с большим округлым носом, улыбнулась и начала оформлять книгу. Соня пролетела три квартала до своего дома быстро, словно на невидимом самолёте, взбежала по лестнице на третий этаж, перепрыгивая через ступеньку – длинная цветастая юбка взмывала в воздух на каждом шагу. Звякнули ключи, три раза щёлкнул замок. Соня вошла в квартиру и тут же захлопнула за собой дверь, прежде чем кто-то из соседей – вдруг они решат, что сейчас – отличное время выйти на лестничную площадку – смог бы услышать глухое мычание, отдалённо похожее на рёв тракторного двигателя. Положила потрёпанную книгу на кухонный стол, бросила на пол сумку и одним движением, словно была певицей кабаре, распустила волосы – они пшеничными хлопьями упали на тонкие плечи. Тракторное мычание повторилось. – Да иду я, иду! – прикрикнула, а потом уже тише добавила: – Разорался, меня всего три часа не было. Клацнула пультом, включая телевизор, достала из холодильника банку варёной фасоли, налила в тарелку горячей воды из-под крана. – Температура на этой неделе не упадёт ниже тридцати градусов, – произнёс красивый парень с экрана. – Советую всем нам запасаться кондиционерами или, – он широко улыбнулся. Соня подумала, что его ярко-зелёные глаза прекрасно вписались бы в её коллекцию, – на худой конец вентиляторами. Саш, а что там с тем детдомом, который ты посетил сегодня утром? Камера переключилась на мужчину с редкой бородкой. Соня отвернулась от экрана, переступила через сумку и прошла в соседнюю комнату. Дверь сюда она никогда не закрывала – лишняя морока, им всё равно не выбраться. Одно дело, когда прячешь игрушки от детей – тут уж, правда, надо соблюдать осторожность, убирать подальше острые предметы, следить, чтобы никто не проглотил колпачок от ручки или игрушку из киндер-сюрприза. Но дети – в отличие от её постоянных гостей – могли хотя бы ползать. Этим оставалось об этом только мечтать. – Привет, – Соня вошла в пропахшую сладким гниением комнату и широко улыбнулась. На щеках у неё показались милые ямочки. – Скучал? В ответ – очередной стон, но теперь уже без тракторного придыхания. – Нет? Обидно, – она присела на корточки и поставила перед ним банку фасоли и тарелку горячей воды. – Я сейчас вытащу это из тебя, но будь хорошим мальчиком, – улыбка превратилась в звериный оскал, – веди себя хорошо. А не то мне придётся тебя наказать. Ты же не хочешь, чтобы я ещё раз использовала ту штуку? В ответ – медленные покачивания головой и мычание. – Чудно. А то, боюсь, повторного раза твоя задница не выдержит. Соня протянула руку и отлепила с бесцветных губ толстую полоску скотча. Вместе со скотчем из глотки мужчины начал вытягиваться толстый шнур, с десять сантиметров в длину. – Сначала попить, – Соня подняла тарелку. Мужчина сделал жадный глоток, но тут же отпрянул и застонал – горячая вода обожгла сухое горло. – Пей! Из-за жары с каждой минутой в комнате начинало вонять всё сильнее. Двадцать девять пар глаз, замурованных в прозрачных банках стояли на полках среди книг – «Пожиратели тьмы», «Охотник за разумом», «Флорентийский монстр», «Зодиак», «Правда о Чарльзе Мэнсоне» – и беспрерывно оглядывали комнату. Что-то вроде многочисленного всевидящего ока. Оставалась одна, последняя банка, и будет тридцать. На кухне два ведущих продолжали обсуждать проблемы детского дома №27484 из села Красновка, – последние три месяца дети там мылись холодной водой, а на завтрак получали по два куска хлеба – и – вы можете себе это представить? – ничего больше! Незакрытый холодильник запиликал. Из крана продолжала течь горячая вода, из-за пара казалось, что в раковину выдохнул миниатюрный дракон. На тумбе в прихожей лежала «Краткая история времени» Стивена Хокинга.