Не все потеряны...

Когда Агнес подошла к дому, машина была уже там. Несколько обитателей дома выглядывали из окон и дверей, интересуясь, кого на этот раз привезли. Завидев хозяйку дома, к ней подбежал Вару — зеленоволосый бета, которого Агнес купила в прошлом году. Он постоянно получал от прошлых хозяев за хамство и ехидство, нынешняя долго отучала его от этого. — Ну, кто? Бета? — тут же спросил он. Его бесило, что в доме только толпа омег, хозяйка-альфа и ещё одна альфа, Эмма, которая чихала на него. — Надежда — хорошая вещь, — заметила Агнес, — Нет, это омега. — Опяяять! — заныл Вару, — Чего ты одних омежек выкупаешь… Агнес хлопнула себя по лбу: — Да когда ты поймёшь, что им тяжелее всех! Кому не лень, то избить, то унизить, то вовсе замучать норовят! Иди лучше в дом, опять простудишься. Когда Вару скрылся за дверью, Агнес подошла к фургону. — Выпустите его и оставьте с Куромаку, — велела она оформителю, — Получите обещанные тысячи и можете ехать. Куромаку, седой серьёзный омега в половинчатых очках, непонятно когда успел оказаться слева от Агнес. Он около полугода назад вызвался отводить новых жителей в гостиную, где Агнес знакомилась с ними и объясняла, что к чему. Дверь фургона открылась, и оттуда был извлечён фиолетоволосый мальчик, после чего машина уехала. Зайдя в дом, троица разделилась: Куромаку повёл новичка наверх, в гостиную, а Агнес направилась мыть после улицы руки. Гостиная была под самым чердаком, на четвёртом этаже. Дойдя дотуда, Куромаку пропустил фиолетоволосого омегу вперёд: — Некоторое время будешь находиться тут, через несколько минут к тебе зайдёт Агнес. Он закрыл дверь на замок, чтобы новичок не сбежал. Желтоглазый не решался сесть, хотя было куда и ноги подкашивались от слабости. Он привык к тому, что лучше ничего не говорить и не делать без чёткого разрешения хозяев. В противном случае можно получить так, что пластом лежать будешь, как с ним случилось однажды, когда он случайно наступил на ковёр в доме Берты, одной из своих прежних хозяек, и помял несколько ворсинок. Как выяснилось, ковёр был очень дорогой, Берта собиралась его продать, а мятые ворсинки сильно снижали стоимость. Тогда мальчика избили и не кормили два дня. Этот случай послужил ему уроком на всю жизнь, и теперь он боялся даже на пол опуститься, хотя понимал, что скоро попросту потеряет сознание. Вторая дверь открылась, и омега испуганно отшатнулся. Послышались негромкие шаги, и фиолетоволосый, подняв глаза, увидел перед собой Агнес. — Можно погладить? — неожиданно спросила она, кивнув на его волосы. Мальчик вжался в стену. — Зачем вы спрашиваете? — еле слышно пролепетал он, — Я и так… полностью в вашей власти… Сердце Агнес дрогнуло. Омега стоял перед ней, обречённо опустив голову и со страхом глядя снизу вверх, будучи почти на голову ниже девушки. Худенький и хрупкий, он был совсем беззащитным. — Нет, я не собираюсь тебя мучать, — мягко произнесла альфа, — Если ты против того, чтобы тебя гладили, то я не буду. Потому и спрашиваю: можно? — М-можно… — чуть громче прошептал мальчик. Когда рука Агнес коснулась его головы, он сначала сжался, а затем едва не расплакался. Многим нравились его волосы (потому и ухаживать за ними заставляли), часто его гладили по ним. Но всегда это делали, игнорируя обладателя: в волосы вцеплялись, перебирали из, дёргая, использовали, как антистресс. А теперь… Ничего лучше желтоглазый омега не испытывал, чем это бережное поглаживание. Оно убрало напряжённую сутулость с узеньких плеч, сняло дрожь. Агнес же невольно залюбовалась мальчиком. «Какой красивый,» — подумала она. Он и в правду был красив: стройный, изящный, с большими янтарно-жёлтыми глазами, окаймлёнными длинными и густыми чёрными ресницами. Нежное смугловато-бледное лицо с тонкими чертами обрамляли растрёпанные фиолетовые волосы, такие мягкие, что хотелось прижаться к ним щекой, а «рожки» из нескольких прядей придавали сходство почему-то с котёнком. — Как тебя зовут, котик? — спросила девушка. — Пик, — уже смелее представился омега. — Пик, значит… — задумчиво повторила Агнес, — Ты голодный? — Немного, — признался Пик, — Там утром кормили… — Тогда садись, сначала нужно обработать тебе раны. Потом пойдёшь в душ, прогреешься заодно, и как раз обед будет. Агнес вышла за аптечкой, а Пик, опустившись на краешек дивана, вдруг заплакал. «Она… заботится обо мне?» — с неожиданной болью в сердце подумал он. За все годы пребывания то у одних, то у других хозяев, такое было впервые. Попадались, конечно, терпимые, которые без вины, пусть и мнимой, не били и даже кормили более-менее нормально. Вспоминался один случай, когда Пик жил у Иветты. В её доме он продержатся четыре месяца, самое долгое время из всех. Иветта почти не била его, даже разрешала спать на диване и иногда смотреть телевизор, но была дико забывчивая и придирчивая особа. Иногда она могла по несколько дней не кормить Пика, просто не помня об этом. Попросить омега не решался, и только когда он начинал плакать от голода, Иветта выдавала ему овсянку или куриный бульон — его обычную в том доме кормёжку. А ворчала хозяйка на всё: на то, что Пик неосторожно хлопнул дверью, на скучный фильм, на цены… Особенно на стоимость лекарств, когда Пик случайно кокнул её любимую чашку и Иветта сама же влепила ему мощный подзатыльник. Пик из-за этого сильно разбил лоб об угол буфета и заработал сотрясение мозга, после чего Иветта ворчала на его слишком громкие, по её мнению, рыдания. Второй раз ему влетело сильнее. Омега запнулся об порог комнаты, врезался в шаткий столик и своротил орхидею в кадушке. Столик упал, кадушка разбилась, орхидея сломалась. Разозлившись, Иветта склеила Пику руки и ноги скотчем и выпорола его до крови, а затем, едва разклеив, сдала его на чёрный рынок — продавать. А была зима и избитого, замёрзшего Пика никто не хотел покупать. Его тогда пожалели только соклетники-омеги, одна даже отдала свою куртку. Но уберечь мальчика от тяжелейшего воспаления лёгких им не удалось. … — Всё в порядке? Голос вернувшейся Агнес отвлёк Пика от воспоминаний, тёплые пальцы прикоснулись к его щеке, вытирая слёзы. Во взгляде альфы читались сочувствие и беспокойство. — Всё… Просто вспоминал прошлое… — объяснил Пик. — Лучше не вспоминай то, что причиняет тебе боль, — посоветовала девушка, — Но сейчас разберёмся с ранами. А вот футболку придётся снять, у тебя пятно кровавое на всю спину. Когда омега снял футболку, взгляду Агнес открылся глубокий порез, оставленный скорее всего кнутом. — Чёрт возьми, это кто тебя так? — ужаснулась она. — Та торговка… — пробормотал мальчик, — Стегнула… — Вот ведь свинская тётка… Потерпи, может быть больно.