Не все потеряны...

Агнес проснулась рано. Дождь так и не прекратился, отчего итак неяркое утро казалось уж совсем безобразно серым. Вроде бы июль, разгар лета, а такое ощущение, что уже сентябрь как минимум. Девушка вышла в коридор и прислушалась: вроде все спят. Хотя нет, из комнаты Куромаку доносился шелест страниц, наверное, читает, и конечно же, что-то научное. Ну ладно, пусть читает, а у Агнес дело есть, конкретно — оставить Пику инструкцию, куда идти, как проснётся. Агнес открыла дверь в комнату новичка и невольно улыбнулась: Пик спал, обняв подушку и тихо мурлыча во сне. Чёрные ресницы ярко выделялись на бледном лице, выражение которого было наивным и умиротворённым. Чуть впалые щёки тронуты лёгким румянцем, слабая, но такая милая улыбка мальчика как будто озаряла всю комнату, а по его позе было видно, что он расслаблен и согрет. «Как котёнок, — с неожиданной нежностью подумала Агнес, — Хелен права, он такой лапочка…» Тем более нельзя, чтобы этот милашка страдал, а потому, нацепив на дверную ручку записку, Агнес выскользнула из комнаты и пошла вниз — завтракать и включать ноутбук. Валентин Индигиевич Кристалльцев… Жаль, город вчера не уточнила, но вряд ли людей с таким именем окажется два миллиона. Через час спустился Куромаку, вслед за ним — Хелен, Вару и Зонтик. Они старались особо не шуметь, чтобы не мешать Агнес и не разбудить ещё спавших. Все, даже Вару, говорили шёпотом, передвигались на цыпочках, завтракали без гама и даже умудрились ни разу не поскандалить, когда спустившаяся наконец Эмма поочерёдно облилась какао, случайно села на косу Хелен и, перепутав печенье, съела Зонтиково. Агнес эти шорохи не мешали, а Валентинов Индигиевичей Кристалльцевых нашлось восемьсот сорок три. Некоторые сразу же отправились «из строя», так как были слишком молоды, а то и вовсе младше Пика. Многие проследовали туда же потому, что давно умерли, более пяти лет назад. Несколько древних стариков тоже не подходили — не то что в отцы, в деды староваты были. Кое-кто вообще оказались омегами, Пик же сказал, что его мать умерла. — Можно? — вдруг услышала девушка тихий голос Пика. Она подняла глаза: не до конца проснувшийся мальчик, напоминающий растрёпанного котика, всё ещё немного робко поглядывал на край дивана. — Можно, конечно, — улыбнулась Агнес, — садись. Ты, судя по всему, ещё не завтракал? — А… чем? — Ну… зависит от того, что ты хочешь, — заметила альфа, — Чай или кофе можно заварить, печенье взять, какао сделать, бутерброд сварганить. Ещё молоко есть, если Куро не извёл, компот вишнёвый Хелен вчера сварила. Манка и варенье в холодильнике стоят. — Тогда… можно чай и манку? — попросил Пик и чуть сконфуженно добавил: — И… если можно… то… с лимоном чай… — Можно и с лимоном, — кивнула Агнес, — Пойдём. В столовой уже было пусто. Отзавтракав, обитатели дома разбрелись кто куда: Эмма пошла к Клео, своей подруге-бете; Куромаку засел разбирать документы, скопившиеся по дому — в отличие от Агнес, он любил возиться с бумагами; Зонтик и Хелен на веранде обсуждали, что вкуснее в печенье класть; Вару устроился у себя в комнате, готовя из шпината, кактусов и арбузных корок какую-то несъедобную гадость. В общем, все заняты. — Погреть кашу или холодную любишь? — спросила Агнес, достав кастрюлю и тарелку. — Погреть немного… Вскоре завтрак был уничтожен. Достав из чашки лимон, а затем сжевав и его, Пик вдруг спросил: — Помнишь, ты вчера говорила… что будем папу искать?.. — Помню, конечно, — отозвалась Агнес, — Посуду в раковину — и пойдём. Я уже повычёркивала всех, кто не подходит точно.