Не все потеряны...

Валентин Индигиевич сначала не поверил, что сын нашёлся. Несколько раз уточнил, попросил позвать Пика к телефону и видеозвонок включить, а когда понял, что его не разыгрывают, заплакал от радости. Пик, впрочем, тоже — разрыдавшись, вцепился в телефон, ничего, кроме сдавленного: «Папа…» и произнести не мог. Потом немного успокоился, как мог кратко рассказал отцу, что произошло, где он находился все эти четыре года (Валентин Индигиевич был в ужасе) и как попал к Агнес, затем снова ударился в слёзы, еле-еле удалось успокоить его. Отец Пика вылетел первым же рейсом в Нерзинд, город, в котором и жила Агнес. Самолёт прибывал завтра в одиннадцать утра в южный аэропорт. Агнес радовала мысль, что в родном городе Пика — Зариле — живёт её старшая троюродная сестра Милана. Зариль — город небольшой, приехав в гости к сестре, можно и на Пика наткнуться, а девушка уже успела привязаться к этому фиолетоволосому омеге, похожему на котика. Он вызывал у неё смесь прежде незнакомых умиления и нежности. Всё-таки расставаться с ним будет тяжело, но нельзя, чтобы он мучался. Сам же Пик остаток дня как на иголках сидел. Он то плакал, то радовался предстоящей встрече с отцом, то, нервничая, смотрел на часы, то снова в слезах забивался в угол. Агнес как могла успокаивала его, уговаривая не волноваться так и не суетиться. Не хватало ещё, чтобы мальчик, будучи не в силах сидеть спокойно и бегая туда-сюда, упал и разбил себе что-нибудь, а то и вовсе покалечился, что не исключено ввиду того, какой он хрупкий. Наконец долгожданное «завтра» наступило. Поскольку дождь не прекращался, Пику на одеждном складе нашли куртку — лёгкую, но достаточно тёплую, непромокаемую, с капюшоном. Тёмно-фиолетовая, Пику она очень шла. Сейчас же омега шёл рядом с Агнес по направлению южного аэропорта. Из-за многочисленных, как назло красных, светофоров было очевидно, что они опоздают: идти ещё минут десять, а самолёт должен сесть через четыре. И всё же Агнес подстраивала шаг под своего более медленного спутника, чтобы тот не устал, тратя лишние силы на догоняние. Они подошли к аэропорту, опоздав на пять минут. На входе Пик вдруг остановился, нерешительно глядя на Агнес. Та заметила его замешательство: — Что-то сказать хочешь, котёнок? Мальчик кивнул. — Может… если можно… — замялся он, — то… будем иногда приезжать друг к другу в гости? Просто… я к тебе привык… и ты первая, кто отнеслась ко мне по-доброму, с пониманием, как к человеку, а не живой игрушке или вовсе грязи… Я… я скучать по тебе буду… Внезапно зарыдав, Пик прижался к девушке. Гладя его по голове, та уже в какой раз осознала, как будет больно расставаться с этим фиолетовым котёнком, и неожиданно для себя поцеловала его в лобик: — Я тоже буду скучать, солнышко. Омега немного смутился, но за проведённое в доме Агнес время он привык к ласке, перестал шугаться и плакать из-за этого, и ничего, кроме дружеской симпатии, в поцелуе не усмотрел. К счастью, иначе в силу прежних травм мог испугаться. С горем пополам вытерев слёзы, Пик судорожно вздохнул и наконец смог говорить: — Ты не против будешь, если я позвоню?.. — Нет, конечно, не против, — улыбнулась Агнес, — только рада буду. Глаза мальчика засияли, как два солнца. — Спасибо… — прошептал он и кивнул на дверь аэропорта: — Пойдём? Папа, наверное, ждёт уже… Они направились в зал ожидания, где рассиживали, как водится, не только улетающие, но и прилетающие. Впрочем, сейчас там было почти пусто, только несколько старушек заняли ряд кресел в углу, да у отлётного коридора толпилась группа людей. Никого, даже отдалённо напоминающего отца Пика, не наблюдалось. «Странно… Самолёт должен был сесть восемь минут назад! — пронеслось в голове Агнес, — Может, задержали рейс? Но почему Валентин Индигиевич не позвонил предупредить?..» Пик тоже с недоумением оглядывал зал, ища глазами отца. Не увидев его, он в замешательстве глянул на девушку: — Нету… А… Агнес, что с тобой? А с альфой ничего особенного не происходило, учитывая, что случилось с ней в январе, когда ей было двенадцать лет. Точно так же она пришла в аэропорт встречать, правда, обоих, родителей, но в зале их не было, ни о какой задержке рейса они тоже не предупреждали. И на табло самолёта не было. Тогда Агнес подошла к консультационному окну и спросила, где самолёт. Выяснилось, что тот разбился. И время, время прибытия совпадало! Родители девушки тогда летели через Зариль, тем же рейсом… И сейчас на табло самолёт отсутствовал. — Агнес! Агнес, очнись! Что с тобой? Очнись, пожалуйста!.. Отчаянные и испуганные крики мальчика наконец вывели Агнес из ступора, которым её сковало ощущение жуткого дежавю. — Он разбился… — прошептала девушка, — Всё точно так же, как когда погибли мои родители… Побледневший омега с испугом посмотрел на неё: — Ты хочешь сказать… что папа погиб?.. — Я боюсь, что это произошло, — тихо призналась Агнес, но пронизанный болью взгляд мальчика и его ресницы, намокшие от вот-вот покатящихся по щекам слёз, заставили её прийти в себя: — Но надеюсь, что мне всё же кажется… Идём, в окне консультаций спросим. Окно было открыто. Пожилая женщина, сидящая там, показалась Агнес странно знакомой, но альфа не обратила на это внимания. — Скажите, пожалуйста, почему рейса Дорфен — Нерзинд нет на табло и самолёт ещё не сел, хотя пятнадцать минут назад должен был? Мавелия Старизовна, как судя по бейджику звали женщину, с удивлением посмотрела на девушку: — А вы разве не знаете?..