Не Ванга, конечно

Неделя требуется Бабе Нюре чтоб вытащить своих людей из Сирии, около пяти дней требуется Кириллу, чтоб из Пакистана завезли почти тонну крайне опасных игрушек, около трёх дней уходит у двух главных редакторов разных информационных изданий для того, чтобы поднять волну народного гнева, отвлекая внимание местных властей и от странных непонятных людей, снующих по крышам в поиске более выгодных позиций для стрельбы, и от масштабной миграции населения к окраинам города, где разгулялось уже такое количество беспредельщикоа, что казалось, будто город взят в живое кольцо, и если оно начнёт сужаться - в центре не выживет никто банально из-за давки. Разумовский с тревогой следил за новостями во "Vmeste" и всё никак не мог понять, что с этим делать, а главное, кто дал старт. Да, новости о грехах новой власти, ставшие отмашкой для начала бунта, были вброшены с тридцати разных аккаунтов, одновременно, дублируя друг друга и скрываясь за своими же фейками, разнося нак по паутине, справки о доходах, имуществе, откупах и выкупах... — Лёша, ты Кириллу не звонил? Как он? — Чуть дрогнувшим от напряжения голосом обращается Сергей к своему ученику, стараясь выглядеть как можно непринуждённей. — Неделю назад последний раз. Он сказал, что куда-то уехал... Вовремя. — Новость о сгоревшем доме Гречкиных форсировалась всеми пабликами и СМИ вот уже вторые сутки, но Лёша изо всех сил делает вид, что ему плевать. К.Г.2 Не ссы, я жив /Абонент изменил метод шифрования данных. Возможность двусторонней связи отключена/ С тех пор Лёша мог только читать редкие короткие сообщения типа "всё норм" или "я жив", но ничего не мог ответить, что, с одной стороны, радовало, а с другой стороны... Лёша нервничал ещё сильнее. — Группа Волкова может взять эту мусарню штурмом. — Зажав в зубах горько-кислую сигарету предлагает Нюра, сидя на столе, закинув на него одну ногу и оперевшись на дробовик. Некогда белое каре сейчас было сбрито налысо, открывая вид на несколько уродливых шрамов на затылке, однако женщине на них было срать с башни Разумовского. Сам Волков - молчаливый бородатый дядька, всюду тенью следовавший за Нюрой, смотрел на весь этот сброд с безразличием. Его люди сидели в подвалах нескольких центральных районов Питера, ожидая команды, люди второй группы под командованием Воронова уже изо всех сил собирали толпы на улицах, начиная мелкие стычки и проводя разовые акции вандализма, то сжигая портреты Стрелкова на Дворцовой, то пририсовывая ему усы не безызвестного европейского художника. Его фотографии из клубов в окружении девочек, не достигших возраста согласия были наклеены почти на каждой информационной доске, а на асфальте, рядом с номерами "Жанны" и "Аллы" начал появляться номер ментовки с подписью "мы умеем расслабляться". — Люди готовы выйти на митинг. — Пожимает плечами один из редакторов, сидящий в углу комнаты, подперев голову кулаком. — Но они боятся, менты уже начали блокировать улицы. Долго они ждать не смогут - сдуются. — Тогда завтра и начнём. — Грозно рявкает толстый лысый мужичок с татуировкой дракона от спины до затылка, передергивая затвором автомата. — Я, блять, покажу им Кузькину Мать. Нам самим земель тут мало, московским ещё отдавать. Хуй блять. Во сколько старт? — Надо нападать как диарея. — Кивает Нюра. — Неожиданно. — Кирилл смотрит на часы, пытаясь хотя бы примерно сориентироваться. — Желательно оттуда, откуда ждут меньше всего. — Из Москвы? — Из Бурятии, блять. — Огрызается женщина и любовной поглаживает рукоять дробовика. — Начнём сужать кольцо протестующих к центру, тогда мусарне останется только на вертолётах упиздохивать. — Хохочет толсячок из угла, и тут же заходится кашлем. — В последний раз мы так кутили в девяностых... Славное было время. — Ага. — Соглашается Нюра. — У меня вторая ходка, у тебя минус семьдесят килограмм и обещание меня дождаться. — И секс в тюремном сортире. — И секс в тюремном сортире. — Вынуждена согласиться Нюра. — Славные были времена, ничего не скажешь. — Кирилл, глядя на весьма специфично выглядящую бабку изо всех сил старался не представлять эту картину, однако воображение работало быстрее мозга, поэтому Гречкин, вздрогнув от живо сложившегося образа, моментально уткнулся в договор перевозки оружия. — Зря трясёшься, сопляк, тридцать лет назад я ещё ого-го была. Я и сейчас могу шпагат махнуть. — Охотно верю. — Тут же краснеет Гречкин, молясь всем богам, чтоб ей не пришло в голову это доказывать. Благо, Нюре хватило приличий этого не делать. — Значит завтра. Надо с утреца. Часика в четыре. К пяти обычно просыпаются те, кто на производствах ишачит. К шести те, кому из ебеней в город херачить. К семи встают уже городские. Да, где-то в четыре надо начинать. — Нюра переводит взгляд на молчащего наёмника. — Волчик, кофе навернёшь мне часика в три? — Тот кивает, давая понять, что услышал распоряжение и вся подпольная банда потихоньку расползается по норам. — Баб Нюр, вы во Всеволожск потащитесь? — С сомнением смотрит на байк Кирилл, выехавший проводить гостей. — Нормально, у нас прямая дорога. — Отмахивается Нюра, надевая шлем и запрыгивая на заднее сидение, тут же пихая руки в карманы Волкову, уже запустившему двигатель. — Погнали, родной! — И мотоцикл с рёвом вылетает на дорогу, почти через пять секунд скрываясь где-то за дальним поворотом. —Скрытый номер— Встретимся, мелкий? Мои люди могут забрать тебя вечером У Лёши в голове слишком много вопросов. От "что с твоим номером" до "а как же спать по ночам и никуда не выходить". —Скрытый номер— Я скучаю А.М. Спрошу у Серёжи —Скрытый номер— НЕТ —Скрытый номер— Я никому не могу доверять. Не надо. Я верну тебя к утру Лёша терзается смутными подозрениями, пару раз звонит на два старых номера Кирилла, пару раз пытается позвонить на скрытый номер, но исходящие на него звонки блокируются. А.М. Хорошо —Скрытый номер— Я заберу тебя в 2:30 Кирилл получает звонок от неизвестного уже через два часа после того, как их клуб подпольных вандалов расходится по домам. — Кирилл? — В встревоженном женском голосе узнаются знакомые интонации. — Мне звонил Стрелков. Он назвал имена всех моих врачей. Мы перевезли твоего отца в другую больницу, но... Возможно, стоит улучшить охрану? — Отдать должное /этой женщине/, она не истерит. Говорит спокойно, словно о погоде, но Кирилл точно знает, что ей страшно. Она, в конце концов, обычная женщина, а не солдат. Кирилл вылетает в Пакистан в десятом часу вечера, в очередной раз позвонив Игорю и напомнив присмотреть за Лёшей, получив в ответ "да заебал ты меня уже!" и брошенную трубку. Кирилл всё делает правильно. Самолёт проверен, пилоты все из лояльных семье людей. Кирилл вылетает ни о чём не тревожась, в последний раз отправляя смс Макарову и выключая телефон. Лёша тенью выскользает из башни, минуя пост охраны и отбегая как можно дальше. Синяя бугатти приветливо моргает фарами и Лёша, не задумываясь о том, зачем скрывающемуся от всех Гречкину такая заметная машина, подходит ближе, тут же оказываясь втянутым в салон с наброшенным на голову тряпичным мешком. — Здравствуй, Алёшенька. Меня зовут Евгений Стрелков, я друг семьи Гречкиных. Представляешь, никак не могу дозваться младшего на встречу, может хоть твой голос станет для него достаточной мотивацией? Лёша молчит. Он явно облажался, и, кажется, Кирилл о чём-то таком изначально догадывался, раз так настоятельно просил проводить ночи рядом с Разумовским. Или Игорем. Но что уж тут поделать, если Лёша и хотел с кем-то коротать это чудесное время суток, то только с самим Кириллом. — Молчишь? Ну ничего, ничего. Скоро запоёшь, птенчик. — Лёше страшно. Лёшу трясёт изнутри. Сердце чуть колет и он надеется, что это, блять, не смерть. Лёша молчит. Молчит, когда бьют по лицу, молчит, когда ломают ребра. Он не знает, сколько прошло времени с момента его выхода из башни, кажется, что вечность. Казино, пестрящее своим знакомым интерьером, лишь подтверждает опасения Кирилла о том, что ему мстят за смерть того урода. Но Лёша всё равно молчит. Он той смерти рад и если это плата - он вынесет её достойно. Олег уже без двадцати четыре стоит на одной из крыш, глядя на то, как на козырьке казино связывают избитого пацанёнка. У него нет приказа никого спасать, нет приказа прикрывать мирных... Но он подбирается ближе, прячется в тени, смотрит, слушает. — Ну давай, Алёшенька, пару слов для Кирюши. Он должен знать, что ты до последнего своего вдоха вспоминал его. — Лысый мужичок с улыбкой порно-актёра наводит на паренька камеру смартфона. — А ты знаешь, что я давал ему выбор? Или ты, или его отец. Он решил спасти папашу, который уже одной ногой в могиле. Но ничего. Двух Гречкиных одним ударом хлопну. До начала движняка ещё пятнадцать минут, но люди уже потихоньку высыпаются на улицы, медленно протекая по дворам, словно изучая маршруты. Нюра, чей байк уже был готов стать частью баррикады, стояла в тени одной из арок и с маниакальным блеском в глазах курила свои адовы сигареты, ожидая команды. — Смертник на казино. — Рапортует Волков в рацию, глядя на запущенный таймер. — Бум будет масштабный. И здесь Стрелков. — С этого и стоило начинать, сынок! — Раздаётся в наушнике радостный вопль и ночную тишину разрывает выстрел дробовика, знаменующий начало вакханалии. Улицы моментально начали заполняться людьми, в слишком опасной близости к казино, но у Волкова было ещё минимум десять минут на решение этой взрывоопасной проблемы. Стрелков скрылся внутри здания, оставив телефон с прямой трансляцией во "Vmeste" напротив парнишки, и всё, что Олегу было нужно, сначала забраться на козырёк казино, а потом запихать этот заряд Стрелкову в жопу. Звучало как гениальный план. Выстрелы и взрывы, ор сигнализаций, огни подожженных мусорных баков... Вакханалия началась так быстро и масштабно, что Олег даже восхитился опытностью коллег из второго отряда. Впрочем, он занят. Казино находилось слишком далеко, на крышу было не запрыгнуть, поэтому ему пришлось сначала спускаться на землю и пробиваться к нужному зданию сквозь толпу, благо, сарафанное радио работало прекрасно и плотность народа здесь очень быстро снизилась. Олег не был сапёром, но кустарные заряды, сделанные по методичкам тысяча бородатого года разминировать его учили ещё на срочной службе. Оставшихся трёх минут вполне было достаточно. Телефон в щепки разбивается одним метким броском в стену. Лёшу трясёт от ужаса и паники, слёзы без остановки текут по лицу и Олег его не винит. Молодой, слабый. Чудо, что такой принципиальный. — Не бойся. — Заряд деактивируется за полторы минуты. Верёвки разрезаются за пару секунд, а от выстрела из-за угла Олег уворачивается буквально за мгновение. — Ну-ка нахер отошёл! — Майор Гром не любил стрельбу при задержании, предпочитая более грубый метод - избиение, однако в условиях творящегося хаоса - выбирать ему не приходилось. От второго выстрела он удержался только потому, что этот странный хер с горы увёл Лёшу с траектории пули за свою спину и направил пистолет в ответ. Окна на этаже выше с дребезгом разлетаются, выпуская за собой волну огня, чей жар ощущался даже на таком внушительном расстоянии. Силуэт Чумного Доктора, перевесившего Стрелкова через оконную раму вниз головой, на какую-то долю секунды отвлёк и без того нервного Игоря, чем Олег и воспользовался, достаточно быстро скинув Лёшу с крыши на руки дежурящих внизу коллег и спрыгнув сам. Чёрные линзы маски, на какую-то долю секунды повернувшейся на Олега, отражали в себе беснующийся в казино пожар, завораживая своими бликами, но Волков, за пару лет гулянок в Пальмире, разучился видеть в огнях романтику. Он тащил спотыкающегося мальчишку к баррикадам Нюры, чтобы вернуться к своим рабочим обязанностям, когда их нагнал Гром. — Это свой... Это свой, он... Мой друг... — Свозь всхлипы пытается выдавить Лёша, уже без сил оседая на землю и дергая Волкова за кобуру, из который секундой ранее тот достал пистолет, направив его на Игоря. — Пожалуйста... — Так, дружок. Давай-ка успокоимся... — Игорь миролюбиво демонстрирует пустые руки и медленно делает шаг вперёд. — Отдай мне мальчишку, я увезу его от центра. Тебе он на кой? — Олегу он был не нужен. Он опускает взгляд на всё ещё рыдающего пацана и стряхивает его руки с кобуры, делая шаг назад. — Забирай. — Они расходятся, быстро растворяясь в толпе. Олег движется к центру, к полицейскому участку, где должна произойти главная казнь, а Игорь тащит Лёшу к башне. — Как, блять, тебе это вообще в голову пришло?! Лёша! Да я чуть не поседел нахрен! Я то думал, Кирилл меня за идиота держит, а он, оказывается, знал что-то про уровень твоего идиотизма, раз каждую ночь мне названивает требуя отчёта! Как тебе в голову пришло молча уйти, блять?! Как?! — Лёша не мог ничего ответить. У него всё болело, слезы душили, горло саднило... — Я думал, это Кирилл. — Конечно, блять. Специально ради тебя из Таджикистана приехал! — Лёша удивлённо смотрит на Игоря, руковом утирая слёзы. — Откуда? Он не в Питере? — Не ебу откуда, но он точно не в России. Лёша... — Макаров прижимается лбом к окну автомобиля. Он явно облажался. И горе в том, что Кирилл их всех предупреждал. Нюра была хорошей старушкой. Особенно хороша она была тридцать лет назад, когда ещё худой и подтянутый Боров из вежливости помог ей однажды перейти дорогу не тем людям, а после ждал из тюрьмы за массовое убийство. Не, она вышла через пять лет, потому что ей наскучило тратить время на вязание шарфиков, когда можно связывать шарфиками и куролесить на оргиях, но время неумолимо. Всё люди стареют, все люди меняются. Очень жаль тех, кто помнит прошлую версию нас, совершенно не следя за обновлениями. — Вечер в хату, чепушила! — Верный дробовик выбивает замок из двери, лишая запершегося за ней нового майора последней защиты. — Помнишь меня? Штурм отделения полиции происходил максимально быстро и странно. Работающие по началу обособленно люди Подпольного Сопротивления имени Кирилла Гречкина внезапно обрели поддержку со стороны лавирующего между ними Чумного Доктора и парочки местных ментов в лице Димы Дубина и Прокопенко, неспешно листающего журнал «Тайны Дачника СпецВыпуск#15» и ни во что даже не пытающегося влезть. — Мне нужна огнеупорная комната. — Раздаётся хриплый голос Чумного Доктора и Дима, кивая как китайский болванчик, ведёт его в подвальные помещения, искренне стараясь игнорировать стонущего от боли в сломанных ногах Стрелкова. Кирилл сидел в палате отца, неотрывно смотря на показатели, мелькающие на мониторе какого-то хитровыебанного оборудования. — Когда он очнется? Прогнозы? Хоть что-то?! — Главный врач смотрит на Кирилла несколько испуганно и качает головой. — Не знаю. Мы делаем всё возможное и отслеживаем его состояние двадцать пять часов в сутки восемь дней в неделю. Всё зависит только от него. — Он выходит, а Кирилл сползает с кресла на пол около отцовской кровати и легонько бьётся затылком о её бортик. — Я ради тебя там Лёшу оставил на двух дебилов, которые на обеих ногах бесполезнее меня в инвалидном кресле. Не ради того, чтоб ты тут откинулся, блять! — Кирилл не включает телефон, не зовёт охранника для помощи, он просто сидит, пытаясь пошевелить ногами и матерится сквозь сжатые зубы. — Я не хочу решать твои проблемы, я не хочу решать свои проблемы. Я хочу пить, гулять и трахаться. Просыпайся давай. Я поднял в Питере ебучее восстание, чтобы спасти твою шкуру, будь любезен не спускать мои старания в трубу! Михаил заходит через полчаса, одним лишь взглядом показывая, что что-то произошло, но обсуждаться в стенах больницы не может. Кирилл зажмуривается на секунду, искренне надеясь, что детское правило "если я тебя не вижу, то меня не видно тоже" сработает, однако сильные руки, которые пересадили его с пола на кресло, развеяли все надежды. — Так, что случилось? — Взрыв в Красном Драконе, в полицейском участке, пожар на Дворцовой, терракт на Ваське... — Ох бля... А Лёша? —... Ему ночью написали от вашего имени, пригласили на встречу... — Чего, блять?! Хули ты раньше не сказал?! — Всё в порядке, люди Нюры приглядели за ним, сейчас он с Громом в башне Разумовского. Стрелков сожжен заживо в ментовке. — Кирилл смотрит в горизонт, где виднелись крыши домов, и тяжело вздыхает. — Среди здешних людей Стрелкова могут не знать о смене власти. — Уберите их всех. — Михаил кивает, сопровождает Кирилла обратно в палату и тихо выходит отдавать распоряжения. Кирилла тянуло в Питер. Кирилла тянуло к Лёше. — Два Гречкиных в одном месте - слишком соблазнительная цель. — Тихо шепчет /эта женщина/, обнимая Кирилла. — Вам лучше долго не задерживаться. Он согласен, но и оставить отца здесь одного не может. Вся больница кишит охраной, все улицы города усыпаны людьми Гречкиных, отслеживая любого, кто хоть как-то может выбиться из стандартного образа гражданина этой страны. Впрочем, местные уже привыкли. Гречкины были слишком частыми гостями в этом городе. В Петербург постепенно приходило утро, озаряя лучами холодного солнца утихающий пепел революции. Силовики, разогнавшие все вооружённые митинги, патрулировали проспекты, выискивая неуспокоившихся анархистов, однако уже к вечеру таких идейных остались единицы. Новостные репортажи, посвящённые злодеянию Чумного Доктора, мигом разлетелись по всем соцсетям и пабликам, долетев и до Пакистана, где Кирилл, сидя с чужого телефона и чужой sim-карты в интернете, мониторил новости и отчёты о пострадавших. Ну, мало ли. Проснувшиеся чинуши, перепугавшиеся за свои шкуры, достаточно оперативно начали возвращать на службу Родине результативных сотрудников, выплачивая весомую компенсацию за "несправедливое обращение". -Неизвестный номер- Скоро вернусь, Леший. Сиди у Серого. (знаю, что ты уже облажался) Твой Кирилл Лёша, чьи сообщения теперь проверялись лично Громом, вздрогнул от уведомления и протянул телефон Игорю. Тот, пробежавшись глазами по строчкам, фыркнул, возвращая смартфон обратно. — Знает он, блять. Откуда только? Разумовский, со дня народного бунта ходящий как во сне, ни на что не реагировал. Его мысли летали где-то слишком далеко, и Игорь старался в них не лезть. Он пару раз видел на мониторе Сергея личное дело какого-то Волкова, но ни имя ни фамилия, ни фото ни о чем ему не говорили. Впрочем, Разумовский тоже не спешил делиться и их обоих это молчание устраивало.