Самый хрупкий мальчик на свете

Матвей выглядел уставшим и, расправляя закатанные рукава офисной рубашки, тихо спросил: — Как тебя зовут? — Тима. — Тимофей? — Не, Тимур. Парень кивнул и больше ничего не сказал. Повернувшись к нему спиной, стал вытирать посуду на полотенчике. — Тяжелый день, Тимур? — Ну… так. — У меня тоже, — выдохнул Матвей и, выдвинув отделение со столовыми приборами, стал наводить там порядок — отделять ложки от вилок. Тима, не спеша, жевал котлеты и думал спросить что-нибудь про его день, но постеснялся. Тогда Матвей начал сам: — Скажи, а как у Кости дела? Юноша удивленно глянул на его спину и пожал плечами: — Да нормально… — Последнее время он вроде повеселее, да? — ровным голосом спросил он. — Ну… Я с ним не так давно общаюсь, типа. — Понял. — А чего ты у него сам не спросишь? — Мы поссорились опять. — А, — Тима помолчал и, не сразу решившись, продолжил: — А вы, когда ссоритесь, не разговариваете типа? — Типа. Тимур не ответил, пытаясь понять: это он дразнится или что? Но когда Матвей обернулся забрать у него грязную посуду, его лицо было грустное, и ему даже стало его чуточку жалко. Тогда он сказал: — А че… крупно поругались? — Ага, — Матвей мыл две тарелки. — А че ты не помиришься? — А я на него злюсь. — Понятно… Тима покусал губы, сравнивая это с отношениями в своей семье: там тоже все постоянно злятся, но все равно разговаривают… А может, если бы хоть чуть-чуть молчали — и полегче было бы. — Можно тебя попросить, — закончив, Матвей вытер руки; сказал он это уверенно, но тихо: — Напиши мне, если у Кости что не так будет… Ну в плане, если ему помощь нужна будет, ладно? У него в телефоне мой номер есть. А то он сам никогда не попросит. — Ну ладно, — юноша кивнул и поднялся его проводить. — А ты его ждать не будешь? Завязывая шнурки на начищенных ботинках, Матвей отрицательно помотал головой и, быстро поднявшись, строго посмотрел на парня. — Не говори ему, что мы с тобой виделись, хорошо? Тима кивнул и почувствовал, что краснеет, — Матвей стоял в метре от него в своем идеально выглаженном кремовом пальто и пах цветочными духами вперемешку с картошкой. Запах ассоциировался одновременно с домашним уютом и утонченностью стиля. Кажется, у Ромы парфюм был похожий… Но без картошки, конечно… — Знаешь, я все-таки спрошу… — Матвей спрятал волосы под шапку так, что торчали только светлые кончики около ушей, и спокойно заглянул в глаза парня. — Ты с Костей, ну… Не встречаешься?.. Ну как… — Не, — Тима замотал головой, но почему-то решил добавить с полуулыбкой: — Но я правда гей. — Потрясающе, — с плохо скрываемым раздражением протянул Матвей и, явно сделав какие-то свои выводы, твердо пожал ему руку на прощание. От этой неожиданной встречи Тима даже немного пришел в себя. Решил пойти поотмокать в ванной. Просидел там целый час. Из-за вечерней истерики его клонило в сон — еще и голова трещала, глаза болели. В общем, он решил не дожидаться Костю и лег спать. Проснулся, когда юноша сам укладывался. — Ой, разбудил? — Здорово. — Ага. Матвей, что ли, заходил? — А ты подумал: это я с ума сошел и накашеварил там? — Тимур повернулся на бок и стал сонливо разглядывать Костино лицо в свете экрана телефона (он улегся и стал скролить чаты). — Мало ли… — За тебя спрашивал. — Че хотел? — Костя не поднял на него сердитых глаз. — Че-то там переживает. — Ну это скидку ему не делает. — А че вы посрались-то? За то, что он ходит, что ли? Да пусть ходит… он же вон даже, когда ты не дома, зашел… — Не, — парень отмахнулся. — Не поэтому. Ну неважно, в общем. Как твой день? — Лучше не вспоминать… — А че там?.. — Да давай завтра уж. Щас не хочу на ночь кошмары рассказывать, но я там налажал короче крупно. Завтра буду расхлебывать. — Понятно… Они помолчали. Может, Тиме было приятно увидеть Костю, а может, он просто хорошо вздремнул часок… только сейчас он был в веселом настроении. И на этом подъеме, улыбаясь, вдруг сказал: — Матвей — норм мужик, чего ты с ним там все не поделишь никак? — Мужи-и-ик, — закатив глаза, передразнил парень. — Ну а че? Не мужик? Смотри, какой он хозяйственный. И типа одевается так уверенно. Вообще сам уверенный. Ходит туда-сюда. Завидую. — Хочешь у Славы его увести? Буду твоим шурином? — Костя не отрывал взгляда от экрана и говорил без эмоций. — Кем? Бля, да не. Ты не понял. Ну смотри, вот… Я ему завидую даже. Он такой деловой дядька. Весь уверенный в себе. — Он меня на четыре года старше! Какой он дядька! Или даже на три… Ему всего двадцать три или… Блин, я не помню… — Это же еще круче. Что он такой молодой и такой деловой. Мы с тобой вафлимся проблемы решать, а он все сразу делает. — Как твой Товарищ Р., да? — Костя встретился с ним глазами, заметил в них внезапную уязвленность («Я с тобой играю — а ты зачем ударил взаправду!») и смягчился: неловко добавил: — Ну понял… Он для тебя, м-м-м… идеальная ролевая модель, что ли? — Это как? — Пример для подражания. — А, ну, наверное. Я бы хотел быть таким, как он. — Ой, не представляю тебя в его пальтишках этих хипстерских. — Я тоже, но такие зато всем нравятся. Пидарасы, они, с претензиями. Им надо, чтобы на стиле… Они в «Хорнете» так и пишут: ухоженный и т.д. Может, у меня так все с… ну, разладилось, потому что я не соответствовал. Кому такой Шрек нужен. — О, понял! Ну ты накрутил опять! Понятно, куда вывел… Все к нему… — А че — я не прав? Костя посмеялся. — Чего? — Тимур приподнял брови. — Матвей тебе в ролевые модели не пойдет. — Почему? — Ну, — Костя, заулыбавшись, не сразу продолжил, смущаясь: — Вы с ним не всем похожи… Ты за ним не угонишься… — В чем это? — Бля, ну… — юноша поломался, потом все-таки неловко бросил: — Он же явно пассив. — Я тоже, и че? — Тима ответил так быстро, что не сразу понял, что сказал… Понял, только когда Костя поднял на него округлившиеся глаза. От стыда захотелось спрятаться под одеяло с головой, но парень только насупился и повернулся на другой бок. Костя помолчал, видимо, взяв паузу на осознание услышанного, и с трудом добавил: — Извини… я… не имел в виду, что это что-то стыдное… Просто думал, ты отреагируешь по-другому и… — Понял. Из-за неловкости оба так и не смогли закончить этот разговор. Костя проснулся около двенадцати и слабо пихнул Тимура ногой в плечо. — Тебе никуда не надо? — Выгоняешь? — сонливо пробурчал тот. — Не. Просто интересуюсь. Костя долго был в ванной, потом вышел и позвал парня. — Посмотри: там сзади я все прокрасил? — он стоял с вымазанными зеленой краской волосами и показывал юноше коротко стриженный затылок. — Нормас вроде, — отвлекшись от телефона, сказал тот. Завтракали они молча: Костя смотрел видео-обзор на нового персонажа из Доты, Тима страдал в телеграме. Днем парень попытался развеяться и сходил в спортзал. Вернулся оттуда пободрее, но, все такой же нервный, не выпускал телефона из рук. Снимая пуховик, он заметил Костю за компьютерным столом у окна — только он не играл, а со сосредоточенным видом делал себе макияж. — Собираешься куда? — удивился Тимур. — Вроде того. Вечером пойду на одну тусовку. Вот заранее придумываю образ. — Покажи, — парень подошел ближе, и Костя поднял к нему глаза. — Ух-ты! — Круто? — Ну типа. Э-э… Красивое, — Тима опустился на неубранный диван и, переодеваясь в домашние шорты, продолжил с интересом следить за парнем через маленькое круглое зеркальце на столе. Тима удивился так сильно, потому что ожидал увидеть совсем другое: во-первых, он не предполагал, что Костя способен делать что-то с такой аккуратностью, особенно учитывая, в каком бардаке он живет; во-вторых, в его понимании, макияж — это ресницы плюс тени, ну помада еще, румяна на крайняк, а у Кости там происходило настоящее искусство… Он нарисовал цветные острые линии вокруг глаз. Они походили на языки пламени, поэтому весь образ в купе с карандашной обводкой отсылал больше к боевому раскрасу, нежели к традиционному мэйку. — Как думаешь — слишком агрессивно? — Костя обернулся к нему. Тима со своего места внимательно оглядел его и пожал плечами. — Может, брови подобрее нарисуешь? — Мне нравится, когда они так вверх уложены… — Костя выпятил нижнюю губу и опять вгляделся в зеркало. — О, добавлю вот сюда стразы-звездочки, — он стал рыться в косметичке. — Блестки всегда смягчают образ. Парень продолжил наблюдать за ним: даже шею вытягивал, следя за его уверенными движениями. Когда Костя повернулся к нему со звездочками, Тима закивал: да, теперь уже не так кусаче! Его особенно впечатлило, что юноша не спрятал прыщи под тональником, а наоборот — местами даже сделал на них акценты — нарисовал вокруг них звездочки и объединил тонкими линиями в созвездия. — Сфоткаешь меня? — Ага, — Тима сделал несколько снимков и вдруг попросил: — А можешь меня это… тоже накрасить? Костя улыбнулся, но без едкой усмешки — скорее с умилением, и спросил: — Решил все-таки с ноги ворваться в эти твои модные гейские тренды? Впечатлить тюбика своего? — Да просто любопытно… — Тимур насупился и отвернулся. — Как это ну… на мне будет выглядеть… — Ладно-ладно, давай, — Костя быстро усадил его в компьютерное кресло, пока он не передумал, и принес себе табуретку. Сев напротив юноши, он принялся пристально разглядывать его лицо. — Чего ты смотришь? — Тиме казалось, что его уверенные глаза в красно-фиолетовых росчерках так и плавят его. — Давай уже… — Нет, сначала нужно понять, какой мэйк тебе подходит! — Да сделай просто такой, как у тебя. — Нет, такой тебе не пойдет. — Почему? — Не твой вайб, я его на тебе не чувствую. Тимур решил не спорить, чтобы Костя не разозлился ненароком и не начувствовал там что-то обидное: Тима и так со всей этой своей больной любовью считал себя клоуном… зачем ему еще и видеть подтверждение этого в зеркале?.. Подумав, Костя потянулся к косметичке и стал отбирать материалы. Начал он с пудры. Тима, чувствуя, как цепко юноша ухватил его за подбородок, пожалел о своей идее: он не думал, что близкий контакт с ним окажется таким неловким. А Костя словно и не обращал внимания: поймал волну и шустро орудовал своим арсеналом. Когда парень захотел обернуться к зеркалу — он запретил. Местами Тиме казалось, что он на приеме у стоматолога: ты не знаешь, куда деть взгляд, а врач всей неловкости и не замечает. Моментами парни соприкасались теснее. Раз Тимур слишком четко ощутил остроту голых Костиных коленок и даже оправил футболку: на случай, если у него встанет, будет незаметно… Впрочем… а почему у него должен встать? — А себе ты помаду не красил, — чувствуя подвох, с подозрением заметил Тима. — Мне она не идет. Не люблю акцент на губы в своем лице. Тебе подойдет. У тебя они большие. Их круто подчеркивать. — Э-э… от тебя яблоками пахнет? Или… такой необычный запах. — Это краска для волос не сразу выветривается. Актинидии запах. — Зеленый такой запах прикольный. — Ага, — Костя слушал его вполуха и пристально вглядывался в плоды своей работы. — Ладно, поворачивайся, избушка, к лесу задом, — он кивнул на зеркальце. Тимур крутнулся на стуле и даже рот приоткрыл. Костя сделал ему нежный нюдовый макияж с розовым блеском на губах и милыми розовыми тенями. — А… — удивленный, парень не сразу подобрал слова: — А почему у меня такой… без стрелочек, как у тебя? — Ну… — приблизившись к нему, Костя вгляделся в их отражение в зеркале. — Я художник. Я так вижу. Мне кажется, что макияж… он должен подчеркивать то, что у тебя внутри. То, что скрыто. И что хочется показать. Когда люди смотрят на меня — они видят слабость и… манерность, хотя я вообще и не манерный… И мне нравится показывать, что на самом деле я такой м-м-м… резкий, веселый, немножко боевой. Потому что это то, как я себя чувствую… А с тобой у меня другая ассоциация. Как будто по тебе и так видно, что ты боевой, но внутри… у тебя много другого. И мне хотелось показать это другое. М-м-м… твою хрупкость. Тебе не нравится? — Нравится, — почему-то Тима сказал это с неловкостью и обрадовался, что под слоем пудры не видно его натурального румянца. — А можешь меня сфотографировать? — Давай… — взяв Тимин телефон, парень протянул ему, чтобы разблокировать. — Не… Давай на твой. А то на моем если кто увидит, то пизда. Костя даже брови приподнял и не сразу, но все-таки сфотографировал юношу. Его поразило, что Тима вдруг начал доверять ему настолько, чтобы добровольно оставить компромат на его телефоне. Или это он… по глупости?.. Фотографии Тиме не понравились. — Блядь, ну я не могу сделать такое лицо… — Какое? — Ну надо томное. Такое знаешь, типа, чтобы подходило к твоей мазючке. — Да не надо томное. Просто будь собой. Бля… да не в смысле хмурься, блин! Просто можешь, это, подумать о чем-то хорошем там. — Да о чем мне, блядь, хорошем думать? Откуда у меня такое… — Ну думай: какой у тебя красивый макияж, например… Что я его тебе, такой добрый, бесплатно сделал! — Ладно! — Тима засмеялся, и Костя поймал пару удачных кадров с его улыбкой. Они даже пару раз сфоткались вместе, показывая языки в камеру. — Не, ну такое мне тоже небезопасно на телефоне хранить… — Костя покачал головой, разглядывая веселый снимок. — Матвей с меня скальп снимет, если увидит случайно… — Блин, я, это… забыл те сказать. Он, кста, спрашивал: не мутим ли мы… — Собака-следопыт… — пробубнил себе под нос юноша и, недовольный, спрятал телефон. — Я сказал, что не, но рассказал, типа, что гей. — О господи, — Костя выпустил это на выдохе без эмоций и откинулся спиной на разложенный диван. — Это ты на случай, если он с какого-то перепугу к тебе подкатит? — Да просто так… — Понятно… Тима остался сидеть и, глянув на лежавшего на спине парня, сцепил руки в замок. — А чего ты это… Как называется… Не хочешь быть визажистом? — Да какой я визажист? — Костя закрыл глаза. — А че там… Красиво у тебя получается. Клево так. У нас на выпускной девки ходили в парикмахерскую — их там мазали. У тебя — красивее. — Кто меня в твою парикмахерскую возьмет?.. Тимур подумал и предложил: — Может, тебе какие курсы закончить. После них с коркой, типа, попроще. — На них денег надо пиздец. Там одни материалы — пиздец стоят. — Может, Матвей тебе даст на образование? Он же хочет из тебя человека сделать. — Ага! Даст на образование, потом пизды… Он меня съест, если про такое узнает… У него все должно быть по-пацански для пацанов от пацанов, ауф! — Да по нему не скажешь… Хотя он ж не манерный. Ну… А че вы с ним посрались там опять? — Как ты с ним глубоко пообщался… — Костя, приподнялся на локтях, и хмуро глянул на него. — А он тебе, может, даже рассказал уже, а? — Неа. — Понял, — Костя опять откинулся головой на диван и закрыл глаза. Они помолчали. Тимур тихо опустился рядом набок и подложил руки под щеку. — Тебе правда нравится? — повернув к нему голову, спросил Костя. — Макияж? Да… Я не думал, что ты так красиво умеешь. — Спасибо… — юноша вгляделся в его спокойные глаза и чуть слышно добавил: — Я признался кое в чем Матвею, но он меня не понял. — А в чем? — Ну… Я не уверен, что готов тебе сказать. — У тебя от меня секреты! — обиженно проговорил он. — Да. Это правда. — Ну… А я тебе доверяю… Костя не ответил, и Тима добавил: — Хочешь расскажу, что вчера случилось, короче? — Ну? — В общем, я пошел его встретить… ну как бы случайно и встретил, а он меня испугался. — А что ты ему сказал? — Да ничего не сказал! Не успел. Его скрутила эта… паническая атака, — парень говорил с грустной улыбкой, но было заметно, что он прячет за ней нервозность. — Ого. Прям настолько напугал. А он раньше тебя боялся? — Не замечал… — Ты говорил, что его в школе булили такие ребята, как ты? — Ну типа. — Хм… Может, он думал, что ты пришел ему отомстить? — Но я не за этим! — Знаю… — И теперь он мне опять не отвечает… — А ты ему опять написал?.. — Костя устало выдохнул. — Ну я объяснить: зачем приходил, типа… — Объяснил? — Он не прочитал… — Ну ты подожди хоть — не пиши дальше, если он не хочет читать… — Ну… — Ты сколько раз уже написал? — Немного… — с точки зрения Тимы, это слово включало в себя двенадцать коротких сообщений. — Ох… — Костя, вытянув руку вверх, стал загибать пальцы. — Он тебя боится. Он неэтично себя с тобой вел… Ты знаешь, что у него в школе были терки с ребятами типа тебя… Он называл тебя «быдло». — Но я правда быдло… — заступился за него парень. — Не спорю, но он же зачем-то это говорил. — Не понимаю. — Ладно, я не буду пропихивать тебе свои суждения со стороны… Но честное слово, я понимаю, что это больно и… Но кажется, он правда не хочет… Ни говорить, ни мириться… Теперь ты уже это проверил, так что проверять еще раз смысла нет, — Костя устало глянул на него и тут же виновато оборвал — юноша выглядел совсем разбитым. — Мне вроде стало полегче… ну, что я попробовал… — Будешь еще пробовать? Тима не ответил, и Костя, тяжело вздохнув, приподнялся и сел, обхватив колени. Упирая в них подбородок, он без эмоций спросил: — Знаешь, что такое небинарность?.. — Не очень. — Ну есть мужчины и женщины. И есть люди, которым не нравится, ну, вписываться в эти категории. — Как ты?.. — Да… Они помолчали. Тимур, лежа на боку, глядел на спину парня. Костя боязливо продолжил: — Только не говори что-то обидное. Я тут сильно ранюсь. — Ладно, — юноша сам забеспокоился, что обязательно запутается и скажет что-то не то, поэтому решил больше слушать. — Я не знаю, как тебе объяснить, почему это мне так важно… Пытался объяснить Матвею, но он ничего не понял… — Вы поэтому поругались? — Ну да… Он сразу стал кричать, что я буду менять пол… — А ты будешь?.. — Да не в этом даже дело! — Костя строго зыркнул на него через плечо — и Тима испугался, как угрожающе выглядело его лицо, особенно вместе с его боевым раскрасом. — Он просто не слышит меня. — А зачем ты ему вообще, типа, сказал?.. — Ну он говорит все время, что я вру, не доверяю ему, — парень поднялся и стал ходить туда-сюда, активно жестикулируя. — И я хотел показать ему, что могу быть открытым… Делать шаги… Короче, сделал вот. На свою голову. Понимаешь, он смотрит на меня, как на ребенка. Всегда. Сколько бы мне ни было лет. И что бы я ни делал. Я не работал — я ребенок. Я начал — ничего не поменялось. Я живу с ним — я ребенок. Без него — он приходит и ведет себя, как старший, чтобы я был ребенком, ну… И здесь так же — я говорю ему про свое самоощущение, а он… Просто отмахивается. Еще и ругается! Говорит, что я ничего не понимаю. Тима приподнялся и, сев на диване, сцепил руки в замок. Ему хотелось сдвинуть тему с Матвея, узнать, что вообще юноша имел в виду про небинарность, но того перекрывали эмоции: шумно дыша, он долго еще жаловался на их разговор. Чуть успокоившись, парень оглянулся на Тиму. — Чего? — спросил тот, боязливо подняв на него глаза. — Подумал, что мне правда проще говорить с тобой, когда ты накрашенный. Не так страшно. Тимур посмеялся и осторожно спросил: — А тебе не нравится быть мужчиной, потому что… ну, тебя выгоняют все время из мужчин? — Вроде того, — Костя опустился на компьютерное кресло. — Ну не так упрощенно, конечно. Я понимаю, что можно подумать, что… ну, тогда будь мужиком, но таким неформатным, бросай вызов обществу и все такое. Но для меня борьба с патриархатом — это вот еще, например, выход из всей этой системы. Мне просто надоело, что кто-то постоянно на серьезных щах мне расписывает, что женщины должны вот это, а мужчины — вот то. Так надоела эта чушь, что мне уже вообще проще ответить: я вне этих категорий! Давай-ка попробуй подбери ко мне стереотипы! — А чего Матвей разозлился? Звучит безобидно… — Ну, — Костя покрутил рукой в воздухе. — Он боится, что мой гендерный поиск продолжится и я причалю к чему-то жесткому. — Захочешь стать женщиной? — Матвей бы так и выразился… — юноша закатил глаза. — Бля, ну я же не знаю, как правильно по-вашему сказать. — Сделать переход. — Понял. И-и… че ты про это думаешь? Костя пожал плечами. — Не знаю. Я открыт, ну, к размышлениям… Пока мне и так хорошо. — Но это как будто бы ниче, типа, и не меняет. — А должно? — А в чем тогда разница?.. — Не знаю, для меня большая разница, — откинувшись на спинку кресла, Костя подставил кулак под щеку. — У меня такое внутреннее отторжение как будто даже просто к маскулинному ярлыку, ну, мужском, в смысле. А в этом я нахожу себя. Как будто не нужно этих многочисленных объяснений: я такой, но при этом такой и такой. Как будто это меня сразу объясняет и еще дарит спокойствие… У меня много таких друзей, и я чувствую себя так спокойно рядом с ними… Как будто нет угрозы и ты заранее знаешь, что тебя примут и не будут осуждать. Тима долго молчал, и парень посмотрел на него, вопросительно приподняв брови. Тот, растерявшись, проговорил: — А… Я не очень понял, но я понял, что, раз тебе это нравится, то и круто… Я просто, типа, не понял… Можно ли, ну, спросить… Или ты будешь ругаться? — он побегал глазами из стороны в сторону. — Ну? — кивнул ему Костя. — А ты… ну, хочешь себе грудь? Юноша посмотрел на него, проморгавшись, и не сразу ответил: — А… Ну пока как-то не думал о таком… Ну как-то нет. Почему вас всех так интересует телесность? Я тебе говорю про метафизический протест против сексизма, путь в постгендерный мир… — Ну я про че знаю — про то спрашиваю, — Тима улыбнулся. — И эта та твоя компания, с которой ты тусуешься, они такие? — Да, там разные квиры, но… тоже не всегда гладко. — А че там? — Давай это на потом оставим. Смывалка, если че, в ванной, — он вышел в коридор. — А ты, че, уже уходишь? — Тима поднялся. — Нет, я попозже… Днем они больше не общались, а вечером Костя ушел на тусовку. Вернулся часов в двенадцать пьяный. С трудом попав мицеллярной водой на ватные диски, смыл свой мэйк только наполовину — поленившись, оставил малозаметные следы вокруг глаз. — Как прошло? — Тима тоже был выпивши и сидел с банкой пива на краешке дивана. Костя залез на свое место и, обессиленно ткнувшись носом в подушку, пробубнил оттуда: — Круто… Меня два раза тошнило, а у меня даже карандаш не растекся — не зря переплачивал… Тима посмеялся и начал, пока ему хватало решимости от алкоголя: — Слушай, я хотел тебе, типа, сказать… Мне норм, что ты вот такой. Что я тебя понял, — ответа не последовало, и он повернул к парню голову. — Кость? Но тот уже во всю сопел. Сонливо потерев лицо, Тима оглядел его и, задержав взгляд на его голубых боксерах, вдруг с сочувствием подумал: «Блин, если он захочет быть… делать переход, ему будет неудобно, — он вспомнил своих бывших девушек. — У них же большие попы, а у него…» Словно очнувшись, Тима тряхнул головой, пытаясь избавиться от странной мысли и, покраснев, даже прикрыл юношу одеялом. И чего он вообще взялся туда смотреть?..