Самый хрупкий мальчик на свете

Когда Тима пришел к третьей паре и поручкался с ребятами в коридоре, он не сразу заметил холод с их стороны: кивая ему, они, неловко переглядываясь, отходили в сторонку. В кабинете тот пацан, который обычно подсаживался к Тиме, сел отдельно, а Артак несколько раз обернулся к другу — и взгляд у него был тревожный. Раз Тимур встретился с ним хмурыми глазами — и он тут же отвернулся. И в курилке на перерыве было странно — парни открыто ничего не высказывали Тиме, но заметно сторонились его: отвечали на его вопросы как-то не хотя и с подозрением косились на него. Тима, стараясь не подавать виду, спокойно вейпил и тратил все силы, чтобы лицо его оставалось безэмоциональным, а руки не подрагивали. Но в коридоре его маска уверенности все же дала трещину: Вика выцепила юношу в толпе и, широко улыбаясь, утащила за руку к стене. — Тим, что за новости про тебя ходят? — смешливо спросила она и пытливо заглянула в его растерянные глаза. — Ну? — хмуро буркнул он. — Говорят, ты теперь играешь за голубую команду! — прыснув от смеха, девушка прикрыла накрашенные губы рукой; было заметно, что сама она не верит в это… Видимо, из любопытства хочет узнать корни таких слухов. — Я, конечно, знала, что спортсмены падки на такое… Но чтобы и тебя туда занесло! — она театрально вскинула брови. Тима помолчал, но ни на секунду не выдал своей паники: только помрачнел сильнее и холодно выдавил: — Че?.. Это кто… Э-э… придумал? — Ну из группы твоей сказал кто-то… Я не знаю кто. — Ща я узнаю… — устало выдохнув, он похлопал Вику по плечу и прошел мимо. — А че — неправда? Ну вот… А я думала: мы теперь парней будем вместе обсуждать… — цокнув языком, разочарованно кинула она парню вслед. Пока Тима шел до кабинета, а внутри у него все клокотало, паззл в его голове окончательно сложился. Артак единственный знал про Рому. Еще и поглядывал на него сегодня как-то виновато. Видно, решил наконец отомстить. Доказать, что они действительно не друзья. Или… устал быть его тенью? Придумал, как отвадить ребят от докапываний к нему — подкинул им новую жертву? Хотя, конечно, большой вопрос — решится ли кто-то из них открыто предъявлять что-то Тиме?.. Артак сидел за партой и, повернувшись к одногруппнику, рассказывал что-то. — Пойдем выйдем поговорить, — нависнув над ним, твердо проговорил Тима. Все притихли. Артак только удивленно посмотрел на юношу и, заметив угрозу в серых глазах, сам насупился. Но Тиме не хотелось тратить время на уговоры, поэтому он грубовато ухватил его за предплечье. Применять силу не пришлось: Артак сам тут же вскочил и, неприязненно стряхнув его руку, окруженный любопытными глазами, пошел вперед. В опустевшем коридоре (пара уже началась, но их преподаватель опаздывал), Тима завел юношу в закуток и тихо прошипел где-то над его головой: — Крыса. Артак зло сверкнул на него глазами снизу вверх, прижимаясь спиной к стене, и быстро отозвался: — Я-то тут при чем?! — Ты распиздел. Только ты знал. — Знаешь, что меня больше всего бесит? — с расстановкой произнес он, смело сверля его каменное лицо живым взглядом. — Как ты просто выдумал у себя в голове: какой я тебе враг. И как быстро ты в это поверил. После всех этих лет, когда я тратил все силы, чтобы быть с тобой и искренне… — шумно выдохнув, Артак прервал. — Ладно… Мне уже не больно. Мне уже просто насрать. Тима сглотнул, ничего не понимая, и хмуро повторил: — Ты, бля, мстишь, что ли, что сам меня отшил или чего? — Да блядь! Да это не я! Это Димон. — Чего? — Он там всем рассказал. — Чего рассказал?.. Откуда он знает. Это ты ему распиздел? — Да иди ты нахуй! Я никому не говорил! — Артак затряс руками от злости. — Тебя спалили нахуй. — Когда?.. С Ромой?.. — Тима испуганно забегал глазами из стороны в сторону. — Да блядь! С Чмошником! — А-а-а… — задумчиво протянул Тима и, виновато потупив взгляд, даже на шаг назад отступил. — Ты теперь с ним, типа? — Нет… А че он там видел? — Да немного… что вы… ну, гуляли, что ли, вместе. — Бля. Артак внимательно вгляделся в его погрустневшее лицо и, скрестив руки на груди, сам тяжело выдохнул. — Они же догадаются… — тихо проговорил он. — Рано или поздно. Если ты не будешь осторожен… Тима удивленно посмотрел на него и, еще сильнее устыдившись тревоги на его лице, отвернулся. — С Ромой еще ладно, но с Чмошником ты слишком палишься: они же все про него знают, понимаешь… — Его зовут Костя, — чуть слышно проговорил Тима (Артак опять со вниманием вгляделся в его смущенное лицо) и спокойно добавил: — Ну, это — вдарь мне разок, что ли. — Это зачем? — Ну я доебался зря получается. Твое право. — Да что это даст. — Зато честно. Давай, — парень кивнул ему. Поломавшись, Артак подумал мгновение, потом сжал губы и весь напрягся. Возможно, это правда то, что было ему нужно — он не раздумывал над таким… Сгруппировавшись, юноша выдохнул, с размаху вдарил коленом Тиме в колено — и тут же запрыгал на одной ноге, корчась от боли. — Ну зачем в колено-то? — будто ничего и не почувствовав, Тимур покачал головой. — В голень пробей с размаху просто. Ну или кулаком дай раз, но только не в лицо: хочешь — в солнышко можешь. — Бля-я-дь, отъебись ты со своими предложениями, — опять привалившись спиной к стене, Артак жмурясь, тер место ушиба. — Ты, что, железный, нахуй… — Ага, железный гомосек, — грустно улыбнувшись, проговорил Тима. — Точно, — морщась от боли, Артак сам не сдержал смешка и заковылял к кабинету. — Слышь… э-э… соррян, — кинул ему вслед Тима, и парень обернулся — они встретились глазами и долго смотрели друг на друга так издалека, пока Тима не почувствовал, как щеки начинают краснеть, и отвернулся — во взгляде Артака было слишком много жалости (или что это было за чувство?..). Успокоившись, Тимур вернулся в кабинет холодным, как лед. Кивнул преподавателю, монотонно читавшему лекцию с планшета, и твердо сказал: — Там Козлова зовут в администрации. — Дим, иди, — кратко глянув на парня, отмахнулся преподаватель. Дима глянул на Тиму в дверях, выдавая свою тревогу, и несмело обратился к учителю: — Может, это… После пар-то? — Не-не, ща, сказали, надо, — уверенно ответил ему Тима, кивая. — Сумочку прихвати. Дима, не зная, как быть, неловко встретился глазами с одногруппниками: но они все, видя его мольбу о помощи, лишь отворачивались. — Давай быстрее, а! — прикрикнул на него преподаватель. Тогда парень стал медленно убирать ручку с тетрадкой в сумку и, нервно сглотнув, зашагал к выходу. Ребятам было необычно видеть его таким напуганным: казалось бы, подкачанного двухметрового баскетболиста Тима пугать не должен был — как минимум, он ему равный соперник… Но выходило так, что пугал. Особенно после того, как Артак вернулся от Тимура, прыгая на одной ноге, как горный козел, — и это он так со своим лучшим другом! А тут… Они молча шли по коридору, и у поворота к администрации, парень толкнул Диму плечом в противоположную сторону — к туалету. — Тим… — тот жалобно глянул на него, упираясь. — Просто поговорить хочу, че ты обоссался-то уже? Раньше времени… В туалете, Тима закрыл дверь и, привалившись к ней спиной, скрестил руки на груди. Дима, стоя перед ним, отступил к подоконнику. — Ну че ты там плетешь про меня? — Ничего, — тот только помотал головой, пытаясь держать ровный голос. Тимуру вдруг стало скучно. С усталым выдохом, он подступил к парню вплотную и, вжав его виском в забитое фанерой окно, без эмоций выдохнул ему в ухо: — Че видел-то? — Ничего… — собравшись, юноша ответил это тихо, но твердо. — Это хорошо. Так и будешь всем говорить, а че наплел-то? — Ничего. Одной рукой держа парня за голову, Тима потянулся к сливному бачку. Заметив его движение, Дима морально подготовился и зажмурился. Тимур щелкнул на смыв и под шум воды, чтобы не было слышно удара, как следует приложил парня виском о фанеру. — Смотри, — жмурясь от головокружения, Дима не понимал, откуда он слышал этот равнодушный голос. — Я в след раз ударю сильнее — и тогда вмятина останется в фанерке. А это, типа, не очень. Так что я вон там, о плитку, тебя лучше ебну. Хорошо? — Я видел тебя с ним… На улице. Вы шли вместе. — И хули ты решил, что я был с ним, типа? — Тимур развернул парня к себе, и спокойно заглянул в его полузакрытые глаза. — Ну я его узнал… Я его помню. По волосам узнал, — бесцветно проговорил тот. — Ага, понял, — юноша прикинул что-то. — Слушай, знаешь, по-моему, ты слепошарый. Понимаешь? Дима покивал. — Вот, — уверенно продолжил Тимур. — Потому что я с девкой был. У нее патлы, ну, ты сам видел, — он нажал на это слово. — Зеленые. Вот ты и перепутал, понял? — Понял. — Замечательно, — парень отпустил его. — Если вдруг опять что-то неправильно вспомнишь… Ну, это просто я заранее, ладно? Сам понимаешь… — сняв свою зеленую спортивную кофту, Тима принялся, не спеша, наматывать ее на кулак. — Не надо… Я все понял. Я неправильно увидел, — лицо у Димы было такое, что казалось: он по-настоящему поверил в свои проблемы со зрением. — Ладно-ладно, я тебе верю, — кивнул Тима, отступая на шаг назад. — А это тебе, чтобы ты сам себе, типа, поменьше верил, — юноша ударил его только несколько раз, но от души — после Дима обессиленно опустился на пол и только закрыл голову — он не трясся и не плакал, просто ждал. Тима как ни в чем не бывало размотал кулак и накинул кофту: сбоку проступило пятнышко крови — эх, придется застирывать… Закинув рюкзак на плечо, он быстро спускался на первый этаж, прикидывая про себя: «И че он не дал-то мне? Ну хоть попробовал бы. Не слабый же. Трус что ли?.. Хотя… может, он, типа, умный… Зачем ему влезать в проблемы? Заводить со мной вражду? Хотя… а че распиздел тогда всем? Не удержался?.. Ну теперь зато удержится… Или нет? Ладно, похуй, какая им, нахуй, разница: с кем я шляюсь, если, бля, они в курсе, что им там будет за длинный язык?..» За всей этой беготней Тимур забыл о своем плане на день. Вспомнил, только когда вышел на улицу и, запыхавшийся после всплеска эмоций, полузакрыв глаза, подставил раскрасневшиеся щеки свежему ветру. Нащупав телефон в кармане, он написал Артаку: «Слыш». «Ну». «выручить можеьш?» «Че там». Тима поломался, прежде чем написать, а потом все-таки застрочил: «надобы с ромой пересечся» Артак быстро прочитал, но долго не печатал, потом прислал: «нет». Разозлившись, Тима хотел написать ему всякого злого, но жижа заканчивалась, поэтому он, матюкаясь, стал заправлять вейп прямо на улице. Пока он это делал, Артак, видимо, даже обижаясь, не смог побороть своего порыва помочь и прислал ссылку. «Это чат Кузьмы. Они там собираются». Тима удивился, глянул канал и первым делом проверил участников: среди двадцати человек правда высвечивался Рома. Так и застыв сбоку оживленного тротуара, парень стал листать чат: выходило, что они собирались увидеться прямо сегодня вечером, да еще и на трубах — идеальное место, чтобы случайно пересечься. Оживленный, он полетел к родительскому дому — надо было прихватить еще вещей и желательно — пообедать: а то еда Матвея закончилась, а новая ниоткуда так и не появилась… Готовить из них двоих никто не собирался, а давиться яйцами, бутербродами и фастфудом — уже поднадоело. Только дома он вспомнил, что так и не ответил Артаку, и отправил ему дежурное «спс». Быстро пообедав и собрав вещей, Тима отмахнулся от навязчивых расспросов бабушки «А где ты?», «А как ты?» и, довольный, обувался в прихожей. В нем было так много энергии от мыслей от предстоящей встречи, что парень даже решил на часок заскочить в зал, но вдруг дрогнул — в дверь позвонили. Мама пришла недовольная: кинув сумку на тумбочку, стала расстегивать куртку и брезгливо бросила сыну: — Пришел! Где бомжевал-то? — О-о-о… — раздраженно протянул Тима и принялся быстро завязывать шнурки. — Нет, Тим, ты расскажи нам! Соседи смеются… Говорят: наркоман ваш сбежал… — Никто не говорит! — испуганно закричала бабушка. — Это ты ничего не слышишь, — с наигранным высокомерием продолжила мама. — А люди говорят… Стыдно, Тим, и не нам — а тебе должно быть! Завязав шнурки криво и некрепко, парень поморщился от громких голосов над своей головой, разогнулся, крикнул «Пошла нахуй» и, схватив пуховик, вышел прям так. Надел его уже через лестничный пролет под аккомпанемент их ссоры. Зарядился от этой двухминутной встречи так, что, пока шел до спортзала, крутил в голове все проклятья. Решил, что мать просто завидует ему, что он из их гадюшника сумел-таки выбраться. В зале, делая подходы, парень продолжал проваливаться в мысли о ней. И одна вдруг особенно колко тронула его нутро. Он вспомнил, что как-то давно, во время ссоры, мама наговорила ему гадостей, которые тогда его даже и не ранили, зато сейчас… просто раздавили. Разок она совершенно спокойно, без крика, своей излюбленной высокомерной интонацией (Тиме вообще казалось, что сама она себя ощущает королевой, случайно оказавшейся среди всей этой челяди) сказала ему: «Ты меня не можешь вынести? Бабушку? Да ты знаешь — каково тебя самого выносить? Ты ж не представляешь… Каких трудов стоит! Тебя, знаешь, никто никогда не сможет выдержать. Ты отвратительный человек. Ты ни с кем никогда не будешь!» Вспомнив это, Тима даже гантели опустил и попытался унять тяжелое дыхание — стал ходить по залу туда-сюда. Когда через час в зимнем полумраке Тимур шел вдоль полузаброшенного завода «Металлист» и все ближе подбирался к повороту к трубам, он опять стал дышать глубже: надо было как-то успокоиться. Поворачивая вместе с глухим бетонным забором, парень сунул руки в карманы и шумно втянул воздух через рот. Нужно просто сделать это. Резко. Как пластырь оторвать. Вот сейчас он его увидит. Через минуту… Секунд десять. О-о-ох. Ребят было всего человек семь и с ними четыре девчонки. Они все расселись на горячей, укутанной в утеплитель трубе, как птицы, и, шумно смеясь, распивали дешевые коктейли и пиво. Заметив Рому (он приютился с краешка, а рядом с ним весело ворковала Соня), Тима решил, что сразу на него смотреть не будет, и пошел уверенно прямо на Кузьму. Тот удивленно приподнял брови и протянул низкое «О-о-о…». Кажется, он пытался вспомнить: в ссоре ли они с Тимой или чего вообще ожидать? Но Тимур про это вообще забыл и со спокойным видом подал ему руку. Они поздоровались, и Кузьма передал ему полторашку. Кивнув, юноша отхлебнул побольше и, вернув пиво, вытер рот рукавом. Непонимающе переглядываясь, все тоже поручкались с Тимой. Все, кроме Ромы, но никто этого не заметил. Все эти пару минут Тимур выглядел уверенным и вел себя так, что никто ничего и не заподозрил: видно, шел себе, да случайно наткнулся, вот и решил посидеть вместе. Парень только на мгновение удивленно округлил глаза, заметив Артака меж ребят (он отходил, поэтому юноша не сразу его увидел). С одной стороны, Тима решил, что это к лучшему — в случае чего с ним всегда можно потереться. С другой — а что он тут делает? Пасет его да? Нахуй это ему надо? Услышал про Рому и прискакал за ними двумя следить?! Делать ему что ли нечего?.. Вышло так, что и они поручкались, после чего Артак устроился на трубе, ближе к правому краю, а Тима остался стоять посредине, напротив Кузьмы. — Давно не виделись так… — начал тот. — Че-как у тебя? У нас тут это… Слышал, Хрипого нашего отпиздили? — Это не мои, — флегматично посасывая вейп, помотал головой Тимур. — Говорят, с твоей шараги, — Кузьма сказал это спокойно, но на парня перед ним посмотрел строго. — Да кто, бля? — Тима сплюнул на пол и кивнул Артаку. — Наши, что ли? Артак, помявшись, неоднозначно помотал рукой, но Тимур только нахмурил брови и нетерпеливо махнул ему. Тот, спрыгнув, подошел вплотную и, приподнявшись на носках, с неловким видом шепнул на ухо: — Это ты его пиздил… — Чего? Я не помню, блядь! Кто это, блядь, вообще? — ответил он шепотом, но так эмоционально, что остальным было слышно. — Киря, — одними губами подсказал Артак и отошел назад, к трубе. — А-а-а… — задумчиво протянул Тима и на секунду, словно случайно, задержал взгляд на Роме — тот, напряженный, смотрел в их сторону, но тоже старался делать это незаметно: как только они пересеклись глазами — он тут же отвернулся к державшей его за руку Соне. — Точно. Бля. Забыл. Так это я, Кузьма, ему там дал раз. Ну искупал щенка, — рассмеявшись, Тимур оперся спиной о березу. — Нехорошо, Тим, — Кузьма нахмурился. — Ладно тебе… — выдохнул парень. — Ну разозлил меня ваш Хрипой. Ведет он себя… Сам, знаешь, как. Дурью балуется. Ну разве так делается? Ему такие зимние процедуры — полезные даже. Здоровье укрепить, — Тима показал зубы в улыбке, но на Кузьму продолжил смотреть исподлобья. Тот сплюнул и не ответил. — Ну ладно те, — бодро кивнул ему Тима, толкнувшись от дерева и подходя ближе. — Забыли, давай. Ты хорош, конечно, что за своих заступаешься, даже за таких, э-э… доходяжек, — парень протянул ему руку. — Мир? Я его, по твоей просьбе, не трону больше. В хуй он мне не уперся. Кузьма подумал, внимательно вглядываясь в улыбчивые серые глаза напротив, и, глянув на напряженных ребят вокруг, пожал ему руку. Тимур улыбнулся шире и выудил из кармана чекушку бренди. Открыв, выпил прилично и закусил сникерсом. Тима решил пока забить на то, что там было на уме у Кузьмы. Он чувствовал, что парень давно точит на него зуб: то ли завидует, то ли просто смотрит свысока… Хрен разберешь этих «интеллигентов»: разок прочитают книжку с выкладки бестселлеров «Читай-города», потом ходят пальцы веером — я тут самый умный, а ты — быдло! Одно было ясно: сейчас ему не нужны были лишние проблемы: в конце концов в его компашке парни все непонятные: то ли самокатеры, то ли просто недомодники какие-то в беленьких New Balance — одним словом, против Тиминых гопарей им игры затевать — себе дороже… Неудивительно, что Рома к ним так хорошо вписался. Они любят таких молчаливых и податливых, а в Тиминой компании его бы уже съели. Проторчав с ними около часа, юноша все время в полутьме стрелял глазами в сторону Ромы: «Как же к нему, э-э… подступиться?». Тот ни на секунду не расставался с Соней и даже в туалет не отходил. Тимур злился на нее: сидит с ним, как привязанная, и улыбается на каждое слово — точно собачонка! Вечер был тухлый, и парень боялся, что еще немного и все начнут расходиться. Собравшись, он решил действовать: медленно подошел к Роме и, сунув руки в карманы, кивнул: — Здоров. — Привет, — Рома только на мгновение поднял на него холодные карие глаза и тут же опустил, а Соня заметно напугалась и, держа его под руку, прижалась к нему теснее. — Надо обсудить, типа, — ровно проговорил Тима и тоже уперся взглядом в истоптанный снег: при виде его лица у него внутри все подрагивало о эйфории. Рома помолчал, потом сглотнув, с трудом выдавил: — Нет. — А? — Тимур испуганно вскинул брови. — Не хочу, — Рома глянул на него угрюмо и отвернулся. Все напряглись, следя за ними. Артак даже с трубы спрыгнул, чтобы ему лучше было видно. — Слышь… — теряясь, Тима только бегал глазами из стороны в сторону: как же так: они не поговорят?! Он же потом с ума сойдет! Когда все это было так близко… И как же пацаны — они же его компании все передадут: что он спускает такую дерзость какому-то слабаку… После такого и всякие димы уже бояться перестанут. — Слышь… Давай, э, надо, — Тиме хотелось ввернуть туда «Ну, пожалуйста», но при свидетелях он на такое пойти не мог. — Ты глухой? — вдруг тверже проговорил Рома. — Не понимаешь с первого раза что ли? Сказал же — «Нет». Они встретились глазами: Тима смотрел испуганно, а Рома — уверенно. Была заметна перемена: как он вдруг почувствовал себя хозяином положения. Прямо как во время их отношений: Тиме от него что-то очень сильно надо, а все права на это «что-то» только у Ромы, вот он и может диктовать парню любые условия. От обиды внутри стало тесно, и Тима, переминаясь с ноги на ногу, чувствовал, как, повинуясь инстинкту, у него наливаются твердостью мышцы. Хотелось сжать кулак, с размаху приложить его парню в лицо и сбить его с трубы. От этих мгновенных представлений юноше стало противно: особенно от осознания — насколько сильно его тянуло это сделать. Отрывисто выдохнув, Тимур только схватил его под руку, рывком стащил с трубы и повел в сторону. Все замерли и стали переглядываться, не зная, как быть; а Рома, не сопротивляясь, на ватных ногах волочился за юношей. Тима завел его за угол, где никто не мог их видеть, и, мягко прислонив парня спиной к стене, сбивчиво начал: — Слушай, Ром… Ты… не ответил мне там, типа, я… — Тимур только раз поднял на него глаза — лицо у юноши было бледное — и тут же опустил, потому что мысли совсем не вязались во что-то логичное: когда он встречался с его блестевшими глазами, хотелось все бросить и просто обнимать его, целовать… и даже немного плакать. — Ром… Слушай, плиз, я… Ты извини меня, пожалуйста. Я не хотел, типа, чтобы ты устал от меня… Я же не знал, я… Тима, подрагивая от напряжения и наполнившего его сердце адреналина (даже виски стучали от стресса), все время сбивался и проглатывал побольше воздуха, чтобы выдавить следующую фразу, но вдруг он совсем остановился: поднял глаза на Рому — и испугался. Парень как будто бы смотрел сквозь него и не шевелился. — Ром?.. — юноша растерянно вгляделся в его лицо, заметил, как крепко сжимает ему предплечье (словно боится, что убежит) и отпустил руку. Но Рома не отвечал. Пристальнее оглядывая его, Тима заметил, что он весь мелко дрожит и неровно втягивает воздух побледневшими губами, будто задыхается. — Ром, ч-что с тобой? — парень опять тронул его за руку, но тот только сильнее задрожал, и Тимур отпустил. Его состояние было похоже на то, которое у него было, когда когда-то давно у них был странный секс и Рома потом тоже словно впал в транс. Как будто бы его сознание, не в состоянии вынести реальности, отключилось на несколько минут. Когда Соня подскочила к ним сбоку и своей маленькой ручонкой стала отталкивать Тиму в грудь, он даже обрадовался: она-то ему поможет! Но дальше все вышло смазанно: Рома словно стал приходить в себя и, сжавшись, стал дышать тяжелее, как будто воздух совсем не попадает ему в легкие. Тима продолжал стоять рядом и, нервно кусая губы, переступал с ноги на ногу с неловким: — А че с ним? Че там?.. — Что ты сделал?! — кричала на него Соня. — Я?.. Н-ничего… — Уйди, ты не понимаешь? Ты его пугаешь! — Я?.. Соня хотела увести Рому обратно к ребятам, но он сам уперся и, не сумев сфокусировать взгляд на ее лице, лишь замотал головой. Тима отступил на шаг назад, затем еще и еще. Отходя, он продолжал сверлить Рому взглядом и тонуть в беспомощности. Хотелось кинуться к нему, прижать к себе и пообещать больше не говорить ничего пугающего, но кажется… ему от этого станет хуже, да? От Тимура?.. Но почему? Когда он успел что-то сделать, чем так сильно напугал его? Когда писал ему, несмотря на игнор? Или когда ходил к нему, упуская из виду все знаки?.. Как же теперь справиться с этим? Он думал, что все объяснит — и Рома тут же поймет… Увидит, что Тима скучал по-настоящему и привязан к нему по-настоящему, а значит — ему-то можно открыться! Его-то можно подпустить ближе и не бояться, что он сам оттолкнет… А теперь… Что теперь? Тима как будто бы сам начал проваливаться в состояние Ромы: мир вокруг притупился и стал расплывчатым, в голове только гремели все эти мысли, а перед глазами был Рома — обессиленно привалившийся плечом к стене, обхвативший себя руками. Резко развернувшись, Тима широким шагом пошел в противоположную сторону: так, что ему не пришлось встречаться опять с ребятами на трубах. За эти пару минут пока он шел, ссутулившись и сунув руки в карманы, его накрыли слезы. Он плакал без всхлипов: слезы просто густо бежали по его гладким щекам, а судорога сковывала горло. Когда кто-то одернул его за руку, парень хотел замахнуться, но увидел Артака и испугался. И тот испугался тоже: заметив его мокрое лицо, втянул голову в плечи и стал казаться еще меньше, чем был. Тима оглянулся, что за ними никто не бежит, и, дрожа губами, спросил: — Ч-чего с ним? Артак только живо замотал головой, не отрывая круглых глаз от раскрасневшегося лица друга. — У него, что, сердце? Сердечный приступ?! — Тима говорил негромко, но так быстро и нервно, что по интонации казалось, что он кричит. — Вызови ему скорую, Артак! Пожалуйста, — он больно ухватил его за обе руки. — Артак! Я, бля, прошу тебя! Давай! — Нет, я думаю… это… Паническая атака… Я не знаю. — Побудь с ним, пожалуйста, — парень энергично затряс его. — Артак! — Там Соня… она знает, что делать… Она сказала, у него такое бывает… И… ребята там помогут, Тим… — Я не хотел, — как маленький, утирая рукавом слезы, юноша мотал головой. — Я случайно. Не хотел напугать… Он меня не так понял. Я хотел извиниться, слушай, — он опять ухватил его за руки — парень не вырывался, только ошарашенно следил за его лицом: — Скажи ему! Скажи, что я не хотел… Это нечаянно… Скажешь? Обещаешь? Очень надо! Артак только рот приоткрыл, но так ничего и не сказал, не в силах перебороть шок. Но в Тиме тут же что-то щелкнуло, и он, отпустив, замотал головой: — Нет-нет… Не надо! Ничего ему не говори! Понял? Ничего вообще не говори ему! Не надо… Я сам… Все… Утирая слезы, Тимур круто развернулся и быстрым шагом пошел прочь: он хотел побежать, но трясущиеся мышцы не слушались. — Тим! — Артак погнался за ним. — Нет! Иди помоги ему! Посмотри, чтобы все было хорошо… — Да там справятся без меня. Я с тобой пойду. Ты куда идешь? — Не знаю… Быстро шагая сбоку, Артак заглядывал другу в лицо, а тот отворачивался. — Я с тобой пойду. — Нет, я иду домой. — Провожу тебя. — Блядь, да не надо! — Тима побежал, но Артак побежал за ним, и вскоре он сдался: они стали идти на расстоянии метра. — Отъебись! — время от времени, оборачиваясь, кричал Тима, но Артак, строго смотря на него, продолжал идти следом. У дома Кости Тимур остановился. Артак осторожно подошел к нему и спросил: — Ты с ним тут живешь? — Да, — устало выдохнул парень и стал вейпить. — А он дома? — Нет. — Хочешь зайду? — Нет… Они помолчали, стоя в кругу света фонаря, и Тима добавил: — Спасибо. — Может, зайду все-таки? — Артак даже на носках привстал. — Не, — Тима понемногу приходил в себя — после сорокаминутной беготни через весь город стало полегче. — Правда. Мне прям… Это не надо. Все… Давай, э-э… потом, — он похлопал его по плечу и скрылся в подъезде. Артак простоял так еще минут пять, ему все казалось, что Тима выйдет, но он не вышел, и тогда он, наконец почувствовав холод, побрел домой. От эмоций ноги пробивала дрожь, и юноша боялся поскользнуться. Верхний замок был открыт, и Тима удивился. Скидывая обувь, севшим голосом крикнул: — А че ты раньше вернулся? Костя не ответил, и парень пошел на звуки воды, на кухню, и даже вздрогнул, встретившись нос к носу с Матвеем. Тот тоже испугался и, округлив глаза, достал из ушей наушники. — Добрый вечер… — сухо проговорил он. — Э… да, — Тима почувствовал себя неловко от того, как пристально юноша разглядывал его лицо; потом вспомнил, что оно же у него все красное и распухшее от слез, и, нервный, завернул в ванную умыться. Немного приведя себя в порядок, Тимур сочинил в голове отмазку, чтобы не подставлять Костю, и, выйдя из ванной, бесцветно бросил: — Он попросил меня, это, зайти… Ключи вот дал, чтобы… — Будешь есть? Снимая узорчатый фартук, Матвей не смотрел в его сторону, но голос у него был тревожный. — Ну… — Пюре сделал с котлетами… И там еще вон суп. — Ну э… давайте… давай… — несмело усаживаясь на табуретку со стороны холодильника, сбивчиво ответил Тима. Поставив перед ним тарелку, Матвей думал было тоже сесть, но то ли не захотел, то ли застеснялся — остался стоять у мойки. Тимур, пытаясь унять напряжение в руках, ел молча и только изредка поднимал к нему растерянные глаза и еще больше пугался от мелькавшей в голове мысли: «Какой же он все-таки, блядь, красивый…»