***
10:24 того же дня.
— Милая, эта фата ужасна, – моя матушка всё кружилась над куском ткани, пытаясь облагородить его, но всё было тщетно: полотно совсем изношенное, – что ж это я так... Надо было одолжить у Зины! — Мам, перестань, – я посмеялась. Фата совсем не занимала мои мысли, в отличие от Дмитрия. Весь его образ и каждая деталь по отдельности вскружили мне голову ещё восемь лет назад, и не отпускают до сих пор, – давай я надену венок вместо неё? Мама сконфуженно поджала губы, смотря то на фату, то на свежий цветочный венок, который я смастерила часом ранее. Потом всплеснула руками и откинула фату, сдавшись. Я и правда выглядела чудесно в свадебном платье: ткань облегала мою фигуру, подчёркивая широкие бёдра и тонкую талию, но при этом не сковывала движений. На груди были вышиты узоры с птицами, а на рукавах кое-где поблёскивал жемчуг. Ручная работа стоила дорого, под стать событию. Венок будто шёл в комплекте. К счастью, что мама не успела связаться с тётей Зиной. Я ещё раз покрутилась у зеркала, окидывая себя с ног до головы оценочным взглядом, на что матушка посмеялась и подтолкнула меня к двери. Но на самом пороге остановила и утянула корсет ещё плотнее, выбивая воздух из лёгких. Вот теперь, кажется, сковывает движения. На выходе из дома меня уже ждал Дмитрий. Он окинул меня нежнейшим взглядом и протянул руки к лицу, обхватывая. Я тепло улыбнулась, пытаясь поддержать его, так как прекрасно знала о его переживательности. В такой важный для нас обоих день он волновался, похоже, ещё сильнее меня. Матушка, увидев нас вдвоём, охнула и тихо перекрестила, улыбаясь до больного счастливо. Она вытирала слёзы с уголков глаз, пока мы садились в украшенную цветами вдоль и поперёк карету, и когда до отбытия оставались считанные минуты, прошептала вдогонку: — Прошу, станцуйте. Потанцуй, цветочек мой. Я скоро догоню вас. Я, опьянённая радостью, закивала головой как болванчик. Смысл маминых слов дошёл до меня только в тот момент, когда я уже махала из окна кареты её удаляющейся фигуре.***
Большая толпа людей. Алтарь и мы вдвоём. Священник читает молитву, но всё мимо ушей. Я ежедневно молюсь за здравие родных и близких, за счастье в нашей семье, но сейчас всё это казалось таким неважным. Напротив стоял мой Дима. В его глазах блестели слёзы, он улыбался так открыто и ласково, что я сама чуть не прослезилась. Речь священника подошла к концу. Зазвучали первые возгласы горько. Я сцеловала димины слёзы и переметнулась к губам, обнимая плечи. Почувстаовав родные руки на талии, я ощутила себя самой счастливой на свете. Как сейчас помню все события далее. Набатом в ушах звучали радостные крики гостей. Секундой позже – выстрел. Астра 400 в одно мгновение перечеркнула все мои планы. Всю мою жизнь. Призрачные касания любимых губ и рук на талии. Пуля попала в голову, смерть мгновенная, безболезненная. Слава богу, хотя бы один в нашей паре не почувствовал боли. Некогда сверкающие живым блеском, сейчас голубые глаза остекленели. Словно сквозь толщу воды я слышала крики людей. Моё платье, то, на которое мы с мамой так долго копили, было в крови. Моя рука, которой я обнимала шею Дмитрия, была в крови. Только осев на пол я ощутила, насколько сильно дрожь овладела мною. Но я не плакала, нет. Плакать мне придётся долго спустя множество лет. На тот момент я ещё лелеяла надежду, что всё это – бредовый сон, и скоро я проснусь в супружеской постели рядом с Димой, моим другом сердца и души. Мы вместе посмеёмся и пойдём готовить завтрак. Рука об руку. Я услышала крик. Кто-то звал меня по имени. Только в этот момент я поняла, что бегу куда-то. Сообразила, где я, уже закрыв дверь на чердак медным ключом.***
И вот я снова мыслями здесь. Не знаю, куда податься. То ли найти убийцу и осколком от пыльного зеркала перерезать его шею, то ли зарезаться самой. Дверь с грохотом ударилась о стену. К затылку прижалось дуло пистолета. — Надо было прикончить и тебя, жалкое создание. Не в состоянии даже дверь закрыть, как следует. Движимая чистым адреналином, я обернулась и налетела на него, пытаясь выбить пистолет, но тот оказался сильнее. Последовал выстрел. — Извини, птенчик, ничего личного. Твой Дмитрий напрасно пытался обмануть меня и моих людей. Я пустыми глазами гипнотизировала простреленное бедро, пытаясь что-то сказать, хотя бы звук какой-то издать, но лишь открывала и закрывала рот. Испанец присел передо мной на корточки и приподнял пальцем подбородок. — В отличие от своего мужа, ты умрёшь в муках. Наверно, злишься на него, а, Анастасия? Я клацнула зубами, напрягаясь. Хотелось задушить его. — Я станцую пасодобль на твоей могиле, мудак. Тот лишь поднял брови, поднимаясь. Напоследок пнул меня, и я согнулась на полу от боли, прижимая руки к раненному животу. Дверь захлопнулась так же громко, как и открылась. В скважине провернулся ключ. Я заперта. Смерть приглашала меня в свои объятия, манила сладким забвением. Но я обошла её стороной.***
— Ты сдурела, останавливаться на таком моменте?! – Грейвс со Скамандором были едины в мнениях, а это случалось очень редко. — Да ладно вам, не сериал смотрите. Вот она я, живая, невредимая. Глаза были на мокром месте, но Голди игнорировала это, обращаясь взглядом к чёрно-белой фотографии женщины на столике. Она улыбалась, обнимая маленькую беловолосую девочку.