Признай это трижды.

      Кончиками пальцев она опасливо провела рукой по угольно-черной печатной машинке. Во истину раритетный элемент в наше время. Сейчас он нашел свое место на письменном столе, хотя если бы только не сила искусства, то машинка бы так и лежала в чулане какого-то пенсионера до тех пор, пока клавиши от пыли и грязи не перестали бы исполнять свою функцию.       Девушка томно выдохнула, а потом подпрыгнула на месте от резкого пронзительного скрипа позади себя. В дверном проеме показалась черная фигура, которая еле-еле выделялась на тле темных коридоров.       – Дьявол, – тихо выругалась блондинка, пока сердце ускоренно гоняло кровь по жилам, – тебе бы бубенчик на шею повесить, Кентервильское привидение.       Вошедшая в комнату брюнетка лишь пренебрежительно изогнула бровь.       – Зато нашего щенка слышно за сотню километров, какая радость.       В голубых глазах мелькнула неуловимая обида, но она достаточно быстро переключилась, глупо улыбнувшись. Она огляделась вокруг себя и внутри что-то неожиданно сдавило лёгкие. Она же была на стороне Уэнсдей.       «Три секунды, мне осталось жить три секунды.»       – Позволь спросить у тебя… – медленно начала темноволосая, недоверчиво щурясь. Блондинка поежилась под острым, пронзительным взглядом карих глаз. Она знала следующую реплику, которая должна сорваться с этих, кровавого оттенка, красных губ. «Тебе осталось жить три, две, одна…»  – Что ты, черт возьми, делаешь на моей части комнаты?       Уэнсдей нахмурилась, властвующим взглядом охватывая светловолосую целиком и полностью.       Голубоглазая открыла рот в надежде, что умные мысли еще не уехали в окончательный отпуск и она сможет выдать убедительное оправдание, но удача оказалась не на ее стороне. Энид намеренно переступила через черную изоленту на полу, потому что ей, да и ее инстинкту самосохранения походу тоже, было просто-напросто скучно и она решила поближе рассмотреть печатную машинку.       «Зато Уэнсдей однозначно придумает эффектную смерть», – метнулась мысль в макушке с цветными прядями.       – Я просто, – начала было она, судорожно осматривая помещение в поисках подсказки, но… – Ай! Твою мать!       Блондинка согнулась вдвое, интенсивно растирая свои глаза.       Уэнсдей недоуменно развернулась в сторону, непонятно откуда взявшейся, вспышки света.       – Дейв, что там?! – крикнула она, прикрывая карие глаза ладонью, не желая повторить участь своей подруги.       – Дейв, ты уверен, что не падал вчера головой? – саркастично кинул Тим Бертон, выходя на съемочную площадку. – Такой хороший дубль ушел! Какие у тебя там проблемы?       Он раздражено бросился к одному из светорежиссеров: еще чуть-чуть и кто-то отхватит хороший такой подзатыльник. А тот самый бедный Дейв изо всех сил пытался найти оправдание своей очередной ошибке, которая уже могла стоить ему работы.       Дженна устало помотала головой, мирно улыбаясь.       «Кто-то реально выиграл нагоняй.» Девушка потянулась, а потом неожиданно вспомнила о главном пострадавшем от этой ситуации.       – Эмма, как ты? – спохватилась Ортега, ринувшись к коллеге, которая наконец смогла встать и проморгаться.       – Была бы на моем месте Энид – решила бы, что Уэнс ее правда убила и это свет в конце тоннеля.       Брюнетка довольно улыбнулась, подхватывая блондинку под руку.       – Шеф, прогоняем дубль еще раз? – уточнила Дженна, отвлекая Бертона от непреднамеренного убийства своего сотрудника.       Тим оторвался от спора, который не то, что ещё не заканчивался, а наоборот был в самом разгаре. Он растерянно глянул на свои старые наручные часы, а затем утомленно выдохнул:       – Нет, я думаю, что на сегодня все. Все свободны! – только и успел промолвить он, как съемочная площадка тут же снова оживилась, создавая подобие муравейника и начала расходиться кто-куда.       Тим кинул что-то вслед стоявшему невдалеке ассистенту, а затем умело пожал руки десятку своих коллег.       Дейв осторожно отступил назад, затаив дыхание. Он медленно-медленно повернулся: сейчас бы успеть по-тихому свалить…       – А с тобой я разберусь завтра утром, – твердо пригрозил пальцем Бертон, отчего по спине светорежиссера пробежал убийственный холод.       – Да, сэр, есть, сэр!.. – пролепетал он, ускоренно ретировавшись с площадки.       Каждый, кто до этого момента находился в помещении, уже резвым шагом направлялся паковать вещи, чтобы как можно скорее запрыгнуть в такси и рвануть домой. Какую бы работу ты не выбрал, но, даже если ты до безумия ее любишь, то все равно с нетерпением ждёшь окончания каждого рабочего дня. Редким исключением являются заядлые трудоголики или фанатики своей профессии, а также те молодые заводилы, которые только начали свой великий творческий путь.       В любом случае, к какому бы типу не относился Хантер Дуэн с кучкой своих амбициозных коллег, но факт оставался фактом – они были одними из немногих, кто спокойно мог засидеться на площадке подольше, обсуждая прошедший день, отснятый материал или просто болтая по душам.       – Ита-а-ак, – протянул Хантер, неспешно примыкая к паре молодых актрис. – И какого это: совершить секундное путешествие до солнца?       Эмма сложила два пальца вместе, приставляя их к виску, а большим пальцем тем временем создала некое подобие курка. Дженна прыснула смехом, а потом внимание карих глаз привлек парниша, который как раз-таки тоже приближался к их компании.       – Хайнс-Уайт, с каких пор ты медленно подкрадываешься, вместо громкого и эффектного появления? Решил сменить стиль?       – Не-е, роль скучного красавчика уже занята Хантером, я на нее не претендую, – широко улыбнулся Перси, похлопав кудрявого парня по плечу.       – Перси, не забывайся, у этого красавчика уже есть муж, – напомнила Эмма, забавно поиграв бровями.       – Оу, ну ещё не муж, но почти, – поправил ее рыжий, сверкнув обручальным кольцом на безымянном пальце. И когда только он уже успел его снова одеть? Обычно Хантер снимал его только на время работы, что очевидно – он же играл "невинного" мальчика-подростка.       – О нет! Как же так, я совсем забыл! – театрально вспыхнул Перси, стукнув себя ладонью по лбу. – Как же мне справиться с этой неразделенной любовью? Придется приберечь лучшие пикап-шуточки для кого-то другого.       – Молю тебя, Перси, только за пределами нашего каста, я не переживу лавину твоих подкатов, – выдохнула Эмма и боковым зрением уловила, что Дженна кивнула головой, соглашаясь с ее словами.       – Хорошо, малая, буду делать это вне твоего поля зрения, – улыбнулся длинноволосый, переводя взгляд на Дженну, – а вам мисс-неотразимая-Ортега, ничего не обещаю.       Майерс хотела закатила глаза, но вовремя одернула себя. Как бы сильно ей не хотелось высказать Перси все, что она думала по поводу его флирта с брюнеткой, она все ещё оставалась вежливой и милой Эммой, которая в принципе-то и не имела никакого отношения к их шуточкам в сторону друг друга. Но, как бы то ни было, внутри что-то всегда больно кололо, когда Хайнс-Уайт включал свою "супер-неотразимость и привлекательность".       Майерс увела взгляд в сторону, чтобы не в коем случаем не выдать себя, но в тот же момент почувствовала как чужая рука сильнее обняла ее за талию, а до слуха донёсся непринуждённый голос Дженны:       – А мне очень жаль, что ты не умеешь давать обещаний, парень. Полезное умение. Хантер, тебе стоит его научить.       Хайнс-Уайт вскинул брови вверх, а потом устало опустил голову.       – Ладно, 1:1.       На лице Эммы вновь появилась расслабленная улыбка.       – Кстати про научить, – неожиданно решил перевести тему Хантер, – девчонки, ваша последняя сцена – это нечто. Вы прямо-таки растворились в своих персонажах.       – О, точно! Я тоже как раз хотел вам об этом сказать, – поддержал друга Перси. – От Эммы и Дженны не осталось ни черта. Я смотрел, полностью забыв о том, где я нахожусь.       – Такое ощущение, что я с работы переместился прямиком в Невермор и сам стал каким-нибудь Тайлером, который через замочную скважину следил за вашими страстями, – подхватил Дуэн, восторженно жестикулируя.       – Я очень надеюсь, что в рамках сюжета Тайлер такого не делал, – улыбнулась тем временем Эмма.       Хантер многозначительно ухмыльнулся, пожав плечами:       – Кто знает, щеночек, кто знает.       – Что? Щеночек? – переспросила Дженна, иронично усмехнувшись.       – Ну Эмма же играет оборотня. Значит щеночек.       – Щеночек звучит как-то не благородно. Она наш мега-оборотень. Ей бы подошло как минимум "волчонок", – заявила Дженна, а потом повернулась, обращаясь к Эмме, – А ты что думаешь?       – А можно я не буду вашим домашним питомцем и останусь просто Эммой Майерс?       Всех четверых пробило на смех, пока Перси не решил вернуться к тому же разговору об актерском мастерстве:       – Но, в любом случае, вы реально сегодня молодцы. Особенно ты, Дженна. Знаешь, вот когда ты сегодня играла, то я смотрел на тебя, а вспоминал кое-какую девушку, очень на тебя похожую. Тоже актриса. Не могу припомнить имя, но вы с ней прямо-таки две капли воды...       – О, знакомая ситуация. Да, Эмма? – потрясла ее за плечи Дженна, легкомысленно улыбаясь коллеге.       Голубые глаза гневно просверлили стоящую рядом, а плечи самовольно напряглись. «Да она издевается надо мной», – сделала вывод Майерс, когда Перси беззаботно посмеялся и положил руку ей на плечо.       – О-оу, это уже похоже на коллективную паранойю.       Эмма зажмурилась, мысленно считая до пяти, иначе бы кто-то сегодня мог остаться без руки.       Прошла ровно неделя с тех пор, как они впервые встретились с Дженной. Ну как. Впервые после той самой ночи у Эммы год назад. Майерс давала намеки, о тех трёх сказочных ночах, почти что годовалой давности, неоднократно уточняла у Дженны не помнит ли она хоть что-либо связанное с ней, но ни одна из ее попыток не увенчалась успехом. Ортега всегда либо отшучивалась, либо вдумчиво отвечала, что если бы нечто подобное и было, то она бы непременно запомнила такую яркую и неповторимую девушку как Майерс.       Перси заметил то, что Эмма как-то мгновенно отстранилась и, сделав правильное на данный момент решение, тактично предложил:       – Ладно, ребята. Все сегодня хорошо поработали, а значит, чтобы также успешно отработать завтрашний день, нам лучше разъехаться отдыхать. Что думаете?       Хантер тот час же зевнул, активно соглашаясь.       – Мудрое решение, мой юный падаван.       Майерс только отрешённо улыбнулась:       – Тогда сладких снов, магистр Йода и мастер пикапа.       Парни в ответ пожелали девушкам доброй ночи и двинулись к выходу.       – Эй, чего ты сразу насупилась? – Дженна впервые за все время отпустила светловолосую, поворачиваясь по направлению к их гримеркам.       – Ничего, все славно, – отрезала Эмма, не желая и дальше касаться этой темы разговора.       – Да ладно тебе, неужели тебя правда задело то, что я всего-то упомянула про эту ситуацию, когда ты меня с кем-то перепутала?       Майерс болезненно закусила, и без того достаточно искалеченную, нижнюю губу. Эта вредная привычка появилась у нее совсем недавно, но она уже успела выслушать исповедь от своего визажиста.       Эмма ничего не сказала. Она угрюмо толкнула деревянную дверь, которая была обвенчана табличкой с ее именем.       – Да ну. Реально задела? – озадаченно кинулась Дженна следом за подругой. Она еле-еле успела одной рукой остановить дверь, которая норовила закрыться прямо перед ее носом. – Эмма, стой! Ты серьезно на это обиделась?       Майерс стояла спиной к Ортеге. Впереди – просторная гримерка с широким зеркалом, в котором отражалось ее, готовое ко всплеску эмоций, личико. Позади – причина этих наступивших слез.       Почему она не помнит.       Почему. Мать вашу. Она. Ничего. Не помнит?..       Только бы эта мелкая бестия не додумалась взглянуть на отражение. Только бы на таком расстоянии она не смогла уличить Майерс в том, что та дала слабину и стала жертвой своих эмоций.       – Я пойду переоденусь и расплетусь, – Дженна пальцем указала на свои плотные черные косички, – А потом зайду к тебе и мы с тобой поговорим. Никуда не уходишь с площадки без меня. Ладно?       Эмма с силой дернула дверь на себя, но Дженна не дала ей закрыться.       – Майерс, не испытывай меня, – процедила Ортега, пальцами сильнее впиваясь в этот несчастный кусок дерева, – Я говорю: ладно?       К горлу все быстрее и быстрее подступал невыносимый ком то ли из чувств, то ли из рыданий, то ли из всего вместе, но главным было то, что они одинаково предательски могли искривить ее голос до неузнаваемости.       – Не задерживайся, – бросила Эмма, с грохотом закрыв дверь, отделяя себя от своего главного благословения, но в то же время и главного ночного кошмара.       Так не должно было случиться. Лучше бы она вообще не появилась больше в ее жизни, чем появилась таким образом. Прошли бы дни, недели, месяцы, годы – да не важно сколько, но она смогла бы забыть это все как маловероятный сон. Но теперь, когда ты видишь это несносное напоминание каждый день, шанс забыть и отпустить становиться равным нулю целым и каким-то там ноль-ноль-ноль... одной десяти миллионной.       Дженна держит ее за идиотку?       Не может быть такого, чтобы это были две разные девушки. Одна и та же внешность, голос, имя и поведение. Это был не сон и не видение. Это была реальность. Какого черта тогда ее водят вокруг да около, пытаясь убедить в собственной неадекватности.       – Привет, малышка, как ты? Сильно устала? – ласково спросила женщина, осторожно заходя внутрь помещения, тихонько прикрывая за собой дверь.       – Привет-привет. Да не больше, чем ты за свой рабочий день, – ответила она гримеру, пряча лицо в ладонях. Эмма быстро протёрла глаза, отгоняя слезы. Она должна сохранять маску спокойствия во чтобы то не стало.

☆☆☆

      Сигарета уже почти дотлела до конца, а она до сих пор даже ни разу не коснулась губами фильтра. Эмма просто равнодушно глядела на то, что могло спокойно ее убить, но сейчас она держала это что-то между пальцев, заставляя успокаивать ее, не доставляя при этом никакого вреда.       Вот бы все в этой жизни можно было обернуть в такое русло. Особенно было бы славно менять в это направление воздействие людей на тебя.       Майерс затушила сигарету о каменную стену и щелчком пальцев отбросила окурок на серый тротуар.       – Не знала что ты куришь, – невесомо кинула Дженна, чуть не вызвав у шатенки инфаркт своим неожиданным появлением.       – Ты многого не знаешь, – многозначительно протянула Эмма, не удостоив девушку взглядом.       Дженна понимающе кивнула головой. Теплый осенний ветер проскользнул между ними, заполняя тишину своим негромким шорохом.       – Я так много смотрю на тебя в парике во время съемок, что совсем отвыкаю от твоего натурального цвета волос, – сказала брюнетка, внимательно всматриваясь в непослушные каштановые пряди.       Эмма улыбнулась, полуприкрыв веки:       – Да ладно, блонд даже вполне симпатично на мне смотрится.       – На тебе все вполне симпатично смотрится.       Голубые глаза наконец обратились к собеседнице, случайно наткнувшись на темные, карие. Это уже не совсем тот взгляд, что был полгода назад. В нем не читается былой вызов и игривость, а совсем наоборот: уют и внимание. Но он все равно оставался до боли знакомым и родным, даже спустя столько времени.       Эмма смущённо отвела взгляд.       – Ты хотела со мной о чем-то поговорить.       – Да, я...       – Но не здесь, – прервала ее Эмма, взяв чужую руку в свою. Она уверенно посмотрела на чужое лицо, полное непонимая и успокаивающе улыбнулась. – Видишь вот тот дом невдалеке?       Дженна проследила за указательным пальцем шатенки, которым она привлекала ее внимание к невысокому зданию неподалеку. Она ещё не понимала к чему ведёт Майерс, но, тем не менее, утвердительно кивнула.       – Мы заберемся на его крышу.       На смуглом лице стремительно сменилась сразу целая гамма эмоций: сначало удивление, потом недопонимание, осознание и, вроде как, немое предчувствие грядущего события.       – Кто последний прибежит – торчит шоколадку победителю! – подмигнула Дженна и тут же сорвалась с места, побежав в сторону нужной пятиэтажки.       – Эй, так не честно! – уже в беге выкрикнула Эмма, преследуя свою маленькую-большую проблему.       Земля под ногами была на удивление мягкой и приятной после прошедшего дождя, а не сырой кучей грязи.       Все, что она могла сейчас видеть – смолисто-черные распущенные волосы и резвые стройные ноги брюнетки. Все, что она могла сейчас слышать – собственное, сбитое бегом, дыхание. Не существовало Румынии и "Уэнсдей". Не существовало недопониманий и потерянного между ними года.       Перед ней бежала ее неумолимо интересная и привлекательная особа. Дженна, чтоб ее, Ортега. Ее Дженна.       – С тебя шоколадка! – победно осведомила Ортега, нажав в лифте кнопку последнего этажа, а ее лицо украсила широчайшая улыбка.       – Хоть три, если ты научишься играть по правилам, – сбито ответила Эмма, стараясь отдышаться после неожиданной физической нагрузки.       – А что тебя не устроило, дорогая?       – Как минимум отсутствие фразы "на старт, внимание, марш".       – Это игры без правил, красотка. Выживаем как можем, каждый сам за себя, сама понимаешь, – пожала плечами Дженна. Двери лифта жалобно прокряхтели, пропуская девушек в неширокий подъезд. – Молочный с орешками.       – Что? – переспросила Эмма, сразу найдя в полумраке подъезда лестницу на крышу.       – Молочный с орешками. Я серьезно буду ждать от тебя шоколадку.       Но Эмма уже скрылась из виду, пропав в узком отверстии железного люка.       Темно-синее ночное небо устала звёздная канва, разбавляя мрачную бесконечность космоса своими красками.       Эмма стояла, засунув руки в карманы чисто-белой толстовки и задрав голову высоко вверх. Каштановые пряди падали на плечи, а в голубых глазах переливались отражения самых красивых созвездий этого бесконечного пространства.       Дженна впервые увидела Майерс такой. Такой нежной и непостижимой. Девушкой-мечтой, такой далёкой, словно эталон, посланный на Землю только ради всеобщего любования. Такой девушкой, которая одним только своим видом и существованием делала этот грешный мир лучше.       Ее дух перехватило, а сама Дженна не могла поднять свои глаза на звёзды, ведь перед ней сейчас находилось что-то более завораживающее.       – Эмма, – твердо начала Дженна, положив свои руки на ее плечи. Голубые глаза одарили ее любящим взглядом, отчего она совсем потеряла над собой контроль. «Майерс, ты ведьма.»       – Я скажу первая, – оборвала ту шатенка, устало закрывая глаза. – Извини, что грубо ответила тебе. Я думаю ты и сама понимаешь почему. Я все ещё полностью уверена, что год назад видела именно тебя и до сих пор не могу принять то, что это мог быть другой человек.       Дженна провела большими пальцами вдоль бледных скул и задумчиво произнесла:       – Как же ты сильно заблуждаешься, девочка моя.       Эмма приоткрыла веки и увидела... Огонек! Тот самый неоднозначный блеск, что и год назад! Этот взгляд она видела только один раз в своей жизни и готова было поставить все свое состояние и собственную жизнь на то, что так на нее в этой жизни мог смотреть только один человек.