Признай это трижды.

      «Она сказала, что не помнит. Опять, снова, вновь. Не важно какое слово я подберу – это не изменит сути.       «Как же ты глубоко заблуждаешься». Она безжалостно меня путает. Как можно быть такой раздражающей и притягательной одновременно? Она говорит, что я ошиблась и спутала ее с кем-то другим, пока ее глаза играют злую шутку. Это был тот взгляд. Исключительно ее взгляд. А она не помнит ничего. Может за этот год у нее случилась потеря памяти? Может ее что-то оттолкнуло в последнюю ночь, и она сочла новую встречу как способ начать наши взаимоотношения с чистого листа? Меня настораживает эта игра с чувствами. Возможно я просто схожу с ума, а все, что произошло – не более, чем плод моего воображения. Насмотрелась «Крика» и легла спать, а потом навоображала себе всякого, ха-ха! Да… Наверное, мне просто пора отпустить эту ситуацию и жить дальше. Сейчас в моей жизни не та Дженна. Со мной только мой несменный партнер по съемочной площадке и новая, прекрасная подруга.»       Бледная рука дрогнула во время написания последнего слова, от чего буква «а» вышла совсем криво. Тихоня-перфекционист внутри Майерс дал ей обидную пощечину. Она тяжелым взглядом прошла вдоль мелких строк, прикидывая законченность ее мысли. После подобных сердечных излияний всегда складывается ощущение, что какие-то мысли остались недосказанными, но Эмма сделала вывод, что неразборчивых эмоций в любом случае у нее больше, чем выражений в ее словарном запасе.       Девушка невесомо коснулась холодными пальцами уставших век и глухо захлопнула толстый блокнот. Все-таки жить на одном только чае и подбадриваниях «на пенсии отоспишься» она долго не протянет. Тонкая дверь гримерной быстро поддалась уверенному толчку со стороны актрисы, дозволяя назойливому свету десятка рабочих ламп ударить ей в глаза.       – Так это чего, нам по всему этажу бегать? – в очередной раз задает глупый вопрос актер, который играл того самого горе-ухажера Мортиши. Эмма знала какую сцену сейчас снимают на площадке и какую роль этот момент играет в сюжете, но не более.       – Прошу тебя, шевели извилинами и не раздражай меня, иначе на съемочной площадке я тебя тресну по-настоящему, – закатил глаза Люциус Хойос, он же – молодая версия Гомеса Аддамса.       Майерс бегло осмотрела всех присутствующих по очереди, оценивая каноничность их внешнего вида в рамках истории и остановилась на том, что это все выглядело не очень хорошо, а… Просто идеально. Вау. Тим знает, что он делает. Что, в прочем и не удивительно. От Бертона продукт, который будет менее, чем на отметку «perfect», получить почти невозможно.       Поэтому в, и без того невероятно чувственную и контрастную, историю любви Аддамсов старших, режиссер привнес еще больше остроты.       Вообще родители Уэнсдей были примером самой настоящей, пылкой и крепкой любви, которую не сломать ни косым взглядам окружающих, ни обстоятельствам, ни времени. Эмма бывало задумывалась об этом и не без легкой мечтательности представляла, что когда-то в ее жизни тоже будет такой же ценный и неподражаемый для нее человек.       Особенно ее восхищала пара Мортиши и Гомеса в старом фильме 90-х про «темную семейку». Да, сегодняшнее их воплощение тоже крайне удачно, но не хватает той самой глубины отношений, которая заставила трепетать сердце шатенки во время просмотра «Семейки Аддамсов». И главное отличие наверное прослеживалось определенно в отце семейства.       Луис Гусман харизматичный и очень приятный мужчина, но с глуповатостью и превознесенностью Гомеса он моментами может переигрывать. Наверное он делает это намеренно, чтобы сделать своего персонажа «живым» и индивидуальным, но моментами Эмме хотелось видеть те сильные и таинственные черты, что были характерны Гомесу, которого отыграл Рауль Хулия. В любом случае, в работу старших Аддамсов ей не приходилось особо сильно вникать, поэтому она лишь иногда кротко наблюдала со стороны за действиями профессионалов.       Голубые глаза опять надолго задержались на симпатичном Люциусе Хойосе. Он внимательно слушал наставления Бертона перед началом работы, поэтому совсем не обращал внимания на то, что одна увлеченная девочка совсем невдалеке рассматривает его мягкие черты лица.       Смуглая кожа и волнами уложенные угольные волосы давали необходимое сходство с персонажем, а белоснежная улыбка и мимика прибавляли этому образу неповторимого шарма. Подобный лоск и уверенность обычно не привлекали Майерс, но какая-то теплота и оживленность взгляда того парня играла в его пользу.       – Хей, Эмма, чего спим?       Девушка вздрогнула, услышав за спиной знакомый мужской голос, но смятение и бурно краснеющие скулы не сразу позволили ей осознать его обладателя. Она же последние 10 минут тупила взгляд в этого симпатичного паренька, совсем не подумав о том, где вообще находится.       – А! Ой! Я просто…  – она резко обернулась, перепуганная и смущенная, а потом внезапно размякла и успокоилась, – Джорджи. Ты меня до сердечного приступа довести хочешь?       Шатен многозначительно пожал плечами. На его устах мелькнула широчайшая глуповатая улыбка.       Эмма в очередной раз отметила для себя схожесть Фармера с его персонажем, которого, для справки, звали Аяксом. Незамысловатый, забавный горгона. Моментами подтупливающий, но открытый и милый. Актер был все же более сознательным, чем его роль, но походу персонаж с его шуточками в последнее время овладевает Фармера и в реальной жизни.       Если уже говорить в общем, то он ей симпатизировал. Эмму все еще не особо радовал факт того, что придется играть бурные романтические отношения с этим человеком, но тем не менее… С ним по крайней мере это делать будет комфортнее, чем если бы ее поставили в пару с тем же Хантером или Перси. Взаимоотношения с Хантером у нее складывались как с приятным и добрым старшим братом, а Перси… Перси – это просто Перси. Нужны ли тут в принципе какие-то объяснения?       – Что, залипаешь на красивых мальчиков? – ехидно спросил Джорджи, облокачиваясь на стену и скрестив руки на груди.       – А ты видимо на красивых девочек. Следишь за мной?       – Просто собираю информацию, – он беззаботно усмехнулся.       – Только обо мне или ведешь документацию о всем касте?       – Конечно о всем. Одни только фотки Хайнс-Уайта чего стоят!       – Если ты про фотки, где один его лоб на полкадра, то они у нас всех есть, не особый-то это эксклюзив, – Эмма мягко улыбнулась парню и плечом облокотилась на стену рядом с ним. Он последовал ее примеру, поворачиваясь лицом к ее взору.       – Почему ты думаешь, что у меня есть только такие его фотки? – глаза игриво заблестели и Джорджи испытывающе закусил губу.       – Фармер, не пугай меня. Иначе я сейчас пойду к мистеру Бертону и настоятельно  попрошу переписать нашу любовную линию.       – Эх, Эмма, нашей любовной линии нет, – он склонился ближе, нависая над ней лицом к лицу, – только наших персонажей.       Майерс тяжело сглотнула, чувствуя как налились жаром ее скулы.       – Тебе не идет облик милого хот-мальчика, которым во время флирта хочет казаться Перси. Похоже он плохо на тебя влияет, – сдержанно ответила девушка, ладонью чуть надавливая на чужую грудь. Он находился слишком близко. Эмма слышала как он дышит и была уверена, что тот в свою очередь может ловить и ее любую микрореакцию.       Темные глаза парня изучающе проплыли по смущенной шатенке. Он бережно заправил вьющуюся прядь ей за ухо и ласково улыбнулся, через мгновение отстраняясь, дав ей спокойно выдохнуть.       – Да, думаю ты права. Тогда какой облик тебе по душе?       Эмма медленно повернула голову, возобновляя зрительный контакт. Парень ненавязчиво улыбался, поправляя длинные каштановые волосы, излучая тепло и внимание. Алые девичьи губы разомкнулись, правильно подбирая слова:       – Мне…       – Эмма! Джорджи! Чего вы здесь спрятались? Я весь состав на уши подняла, никак не могла вас найти, – бодро прервала их Дженна, за секунду появившись рядом откуда ни возьмись. Брюнетка подмигнула подруге, а сама остановилась рядом с парнем, локтем облокотившись тому на плечо. – Девочка моя, то, что у тебя сейчас нет работы еще не означает, что можно заниматься ерундой по любым углам площадки.       Майерс растерянно переводила взгляд то на Ортегу, то на такого же ошарашенного, как и она сама, парня. Только если сама Эмма была просто удивлена резкой смене обстановки, то Джорджи порядком раздраконила эта уверенность и бесстыдность Дженны. Нужно признать, он выглядел весьма забавно, когда злился.       – Между прочим мы не ерундой занимались, мисс-маленький босс, – криво улыбнулся шатен, поднимая глаза к потолку. – У нас тут был весьма интересный разгов…       – Я знаю что у вас тут было, – отрезала Дженна.       Эмма с удивлением посмотрела на ту. Но удивление было вызвано даже не тем, что Дженна слышала весомую часть их диалога, нет. Удивление и ком в горле у шатенки вызвала реакция актрисы на эту ситуацию. Карие глаза на миг сверкнули лютым недовольством и  опасностью, обращенной непосредственно к молодому актеру. А потом они встретились с голубыми глазами, отчего Эмме стало еще больше не по себе. В ее глазах не читалось безразличие или наоборот интерес, это была…       Ревность?       С чего бы Дженне ее ревновать? Не может быть, Майерс, ты опять себя накручиваешь, вспоминая уже давно ушедшие события.       Вот только карие глаза слишком красноречиво вторили одну и ту же явную фразу: "Мне это не нравится. Ты не его. Ты моя. И только."       Ортега убрала локоть и вместо этого положила на его плечо свою небольшую, хрупкую ладонь.       – Давай ты попробуешь подкатить к этой прекрасной девушке когда-то в другой раз, но не на работе. Идет?       Джорджи бегло посмотрел на брюнетку, желая сдерзить что-то в ответ, но его мускулы на лице болезненно дернулись, когда Дженна мучительно сжала пальцами его плечо.       – Ау... Ты блин!.. – Фармер закипал все сильнее и явно уже был готов засыпать темноволосую кучкой ругательств, но ее кисть сжалась сильнее, оставляя на бледном плече под одеждой болезненные следы от ногтей.       – Что? Говори громче. Ты же актер, у тебя должна быть хорошая дикция, – издевательски протянула она ему прямо на ухо, при этом боковым зрением не разрывая контакта с голубыми глазами, полными замешательства.       – Дженна, отпусти! – грубо бросила Майерс, оттягивая чужую руку от искалеченного парня.       Ортега озадаченно глянула на шатенку, судорожно бегая глазами по ее лицу. А потом послушно расслабилась, принимая непроницаемое выражение.       – Извините, просто меня раздражают эти интриги, что все пытаются вить на площадке. Надо уметь отличать личную жизнь от работы. Веселье, дружба, шутки – это одно, но постоянный флирт и прятки по углам иногда раздражают.       «Почему же ни одна парочка в этом здании до этого не слышала подобной лекции от тебя?» – мимолётно пронеслось в мыслях Майерс.       Джорджи с опаской смотрел на длинноволосую коллегу и когда он наконец смог убрать со своего лица смятение, смешанное с дивным раздражением, то просто потупил взгляд в пол.       – Конечно. Ты права, – глухо произнес шатен.       Дженна никак не отреагировала на его слова. Так подумал бы любой посторонний, но не Эмма: она уловила эту призрачную победную улыбку, что затаилась в углах алых изящных уст. «Интересно, Джорджи уже думает куда будет прятать тело?» – иронично мелькнуло в голове шатенки. Мысль об этом ее улыбнула, но она подавила в себе желание подколоть этим Фармера. Надо было выпутываться из данной ситуации и как можно скорее. Странное поведение Ортеги она обдумает немного позже.       – Так… Зачем ты нас искала? – поинтересовалась Эмма, переводя разговор в другое русло.       – А, точно! – спохватилась Дженна. Колкость и собственнический взгляд бесследно пропали с ее лица, но в памяти Эммы эти пылающие недобрым огнем глаза засели слишком уж плотно. – Там Перси и Оливер такое прикольное место нашли, пойдемте все вместе посмотрим? – предложила им брюнетка, но все трое понимали, что это был скорее не вопрос, а неоспоримое приглашение присоединиться к остальным актерам.       Как оказалось, место, которое отыскали парни, было ничем иным как старой-престарой гардеробной румынского замка, в котором со́бственно и проходили съемки. Величественная комната с высокими потолками и длинным рядом окон, что заливали ее ярким дневным светом, визуально делали зал просто огромным и величественным. Вдоль стен тянулись длинные ряды вешалок с различными средневековыми нарядами и украшениями, которые скорее всего использовали для каких-то тематических фестивалей с целью привлечь внимание туристов, но выглядело это все весьма эффектно.       Когда самые замысловатые безделушки и шляпы были применены, смешные фотографии сделаны и разосланы знакомым (в том числе сотня-другая фотографий улетела и бедному Хантеру, у которого сегодня был выходной), внимание молодежи привлекла последняя не осмотренная деталь. В конце помещения располагалось несколько громадных шкафов...

⁠☆⁠☆☆

      – ХАЙНС-УАЙТ! Как только я выберусь отсюда – ты у меня будешь стоять на коленях и рассказывать какой ты идиот! – истерически прокричала Ортега, ударив кулаком о дверь деревянного шкафа. Что самое удивительное – ударила она изнутри.       – Прости, красотка, я не фанат БДСМ развлечений...       Эмма напряжённо потерла переносицу, пытаясь принять всю абсурдность ситуации. Она сейчас находилась заперта в шкафу. Узком, мать его, шкафу для одежды. Вместе с Дженной, чтоб ее, Ортегой. И как всё это случилось?       «Ого, да он такой вместительный, что мы с Дженной там вдвоем поместимся», – удивлённо проговорила Эмма, ладонями исследуя внутренние стены гардеробного шкафа. «Да реально, смотрите!» – ухмыльнулась Ортега, забираясь в него и, схватив Майерс за запястье, притянула актрису к себе. «Ха-ха-ха, ну тогда там и сидите! Удачного поиска Нарнии!» – звонко рассмеялся Перси, толкнув дверь и тем самым закрыл этот чертов шкаф. А потом щёлкнул замок...       – Я убью тебя, Перси. – твердо пообещала Эмма.       – А вот это уже звучит как угроза. Мне точно не следует обратиться в полицию?       – У тебя есть время до тех пор, пока мы не выберемся из этого ящика и не надерем тебе задницу, – раздражённо кинула Дженна, в который раз безуспешно пихая дверцу изнутри. Ни в какую.       – Народ, плохие новости! – вбежал в помещение Джорджи, изо всех сил пытаясь отдышаться от быстрого бега. – Там это... Ключи ещё найти надо, этой комнатой почти не пользуются. Поиски могут занять и три, и четыре часа...       – ХАЙНС-УАЙТ, тебе осталось жить хреновы четыре часа! – со всей силы толкнула дверь шкафа Ортега, отчего тот даже начал ходить ходором. Как и сердце Перси от такого ужасно стремного тона некогда уравновешенной и спокойной Дженны.       – Так идите и поторопите их! Найдите ключи как можно быстрее, у меня нет желания торчать тут весь день, – Эмма звучала куда сдержаннее Дженны, но открытую ненависть к данному моменту она и не пыталась скрыть. – К тому же, чем дольше мы будем тут сидеть – тем больше вероятность, что мистер Бертон пустит нас через мясорубку. Ушли быстро искать выход.       Парни опасливо переглянулись, мол: "ничего не поделать, придется".       – Есть, мэм! Не скучайте, дамы, мы сейчас со всем разберемся, – заверил их Джорджи.       Послышались громкие тяжёлые шаги: по всей видимости актеры бегом рванули к выходу.       Дженна жадно глотнула воздух, лбом ударившись об заднюю стенку шкафа. Она жалобно проскулила, пожав плечи. Эмма нервно протирала ладони, заламывая себе пальцы. К такому. Ее. Жизнь. Не готовила.       В шкафу было жарко и душно, не говоря уже о том, что от нее до Дженны оставалось каких-то пять свободных сантиметров и в таком положении им следовало провести, по всей видимости, добрую половину дня. Не повернуться, ничего. Только вдвоем. Почти в плотную друг к другу.       Майерс тяжело вздохнула и повернулась к Дженне, которая уже стала понемногу приходить в себя. Они обе облокотились на заднюю стенку гардероба, ногами упираясь в переднюю.       – Чувствую себя героиней какой-то типичной школьной комедии, – процедила Дженна, закрывая глаза.       – Да, есть что-то такое.       – Знаешь, те самые ситуации когда двух конфликтующих пихают в один шкаф или чулан на долгое время, чтобы они нашли общий язык.       – В таком случае в чулан следовало бы запихнуть вас с Джорджи.       Дженна нахмурились и бросила серьезный взгляд на Майерс, отчего у той по коже пробежал табун мурашек.       – Нет, благодарю. Ты единственный человек во всем касте, с кем в подобном месте я могу ещё чувствовать себя весьма комфортно.       – Да? А как же Перси? Между вами вроде что-то происходит.       Голос Майерс предательски дрогнул. «Зачем ты вообще сказала об этом», – укорила себя шатенка. Она совсем не подумала о том, что только что сказала, ревностные слова сами сорвались с ее губ.       – То же, что и у вас с Джорджи. Только я не отвечаю ему взаимностью, – она буквально выплюнула из себя последнюю фразу.       Теперь уже Эмма одарила знакомую серьезным недовольным взглядом.       – Эй, – кинула она с максимальной яркой нотой обиды, – мне не нравится Фармер. Так что мы находимся в одинаковых ситуациях.       Дженна недоверчиво осмотрела ее, но потом сдавалась и кивнула.       – А почему ты так этим печешься? Запали на меня, мисс Ортега? – заигрывающе изогнула бровь Эмма, пихнув подругу в плечо. Хоть это и прозвучало как безобидная шутка и подкол, но сердце мучительно сжалось, кажется, раза в два, а то и три. В висках настойчиво пульсировала кровь.       – Ты сделаешь это первая, Майерс, тебе не устоять перед моим крышесносным обаянием, – легкомысленно ответила Ортега, послав Майерс воздушный поцелуй.       Сердце пропустило очередной удар. Который за последние 15 минут? Эмма подумала о том, что если эта девушка сделает так ещё раз, то она и вовсе схватит инсульт. И никакая реанимационная не поможет.       – 1:1. Засчитано, – прохрипела Майерс, смущённо уводя взгляд. Благо, при скудном освещении в шкафу, ее, уже давно пунцовые, щеки видно не было.       Над ними нависла неловкая пауза. Казалось, что каждая прогоняла по второму кругу произнесенные только что слова.       – Уф, у меня жутко затекли ноги, – неожиданно сказала Дженна, тут же начав переминаться на них.       Эмма хмыкнула, а после задумчиво произнесла:       – Шкаф достаточно широкий, так что мы можем просто присесть вместе.       – Мне нравится ход твоих мыслей, но как нам это сделать? Для двоих места мало, а если сидеть будет только одна, то второй будет в два раза неудобнее стоять, чем сейчас.       – Ты думаешь о том, как мы можем сесть в разных направлениях, а я предлагаю вариант в одном, – на этих словах Эмма взяла Дженну за плечи и развернула ту к себе спиной. – Смотри.       Майерс неспешно села на пол, спиной облокачиваясь на боковую стенку гардероба. Она аккуратно потянула Дженну на себя, держа ту за руку.       – Только аккуратно, не раздави меня, – прокряхтела Эмма, пока брюнетка пыталась устроиться между ее ног, сталкиваясь с небольшими затруднениями в виде мешающих по сторонам стен.       Тем не менее, у нее это получилось. Дженна протянула свои ноги вперёд, переплетая их с ногами Эммы, а сама легла на грудь девушки. Следующая проблема – руки. Сначала с этим мучилась Дженна, то выпрямляя, то скрещивая их на груди, но так и не находя самую удобную позу, а потом начала задаваться вопросом с руками и Эмма, у которой вариантов было ещё меньше.       – Так. Стоп. Так не пойдет. Выпрями руки перед собой, – уверенно приказала Эмма, а темноволосая тут же выполнила указание, хоть и не понимала что придумала шатенка.       Майерс провернула то же действие, а после взяли чужие кисти в свои, настойчиво переплетая пальцы.       – А теперь так, – она скрестила руки на груди, заключая девушку в объятия. По началу Дженна словно зависла, пытаясь осознать реалистичность момента и полностью охватить взором все их текущее положение, но очень быстро расслабилась, полностью отдаваясь шатенке.       Эмма довольно улыбнулась и уткнулась носом в чужую макушку. Мягкие волосы явно отдавали каким-то приятным фруктовым шампунем.       Ортега большим пальцем провела по тыльной стороне бледной ладони, а Эмма в свою очередь сделала тоже самое, но другой рукой.       Дженна ощущала каждый вдох и содрогание тела под собой, поэтому совсем скоро, непроизвольно подстроила свое дыхание так, что девушки начали делать это в унисон. Она прикрыла глаза, а губы украсила усталая улыбка. Она может себе это позволить, Эмма все равно не увидит это откровение на ее лице. А сама и не подозревает, что чужие уста захватило такое же трепетное выражение.       Кажется, мальчики со своими волшебными ключами могут не спешить.