Teach me how to fight

      Перед понурым силуэтом возвышается и давит своей атмосферой серое здание с выцветшей вывеской, на которой выгравированы далеко не самые приятные слова. «Зал для прощаний». Никто и никогда не хочет прощаться. Особенно, когда это родной человек.       Минги нервно теребит в руках спортивную сумку и заходит внутрь, где уже на пороге его встречает мама Хонджуна, что сразу же заключает в крепкие отчаянные объятья.       Сон со всей трепетностью и уважением обнимает хрупкую невысокую женщину и аккуратно утешающе поглаживает ее по спине. Сегодня она потеряла отца, Хонджун потерял родного дедушку, а Минги потерял наставника, что привил ему любовь к спорту.       — Поговори с ним. Он не отходит от гроба уже несколько часов. Скоро кремация. — запинаясь произносит женщина, отпуская парня и поглаживая его по щеке, выворачивая всю душу наизнанку своим потухшим заплаканным взглядом.       — Пожалуйста, не оставляй моего сына. Он без тебя не справится.       Минги и не собирался его покидать. Даже и в мыслях не было. Хонджун его лучший друг, еще с самого детства, они крепко связаны. Короткий кивок согласия- вместо тысячи возможных слов. Вежливо поклонившись, отходит и медленно плетется к другу. Полупустая комната разит тоской, одиночеством и болью, особенно, украшенная множеством цветов рамка в центре. Хонджун сгорбился на полу, прижимая к нему голову, и что-то шепчет, почти не останавливаясь. Минги присаживается в точно такую же позу и здоровается с покойным наставником.       — Надо идти, Хонджун, ты же знаешь, что его нужно отпустить. Парень всхлипывает, поднимая красные от слез большие глаза, и с неизмеримой болью смотрит на рамку с фотографией.       — Прости меня, дедушка. Прости, что не навещал. Мне так стыдно перед тобой. Прости…- слезы быстрыми солеными потоками стекают по щекам, пока губы, словно мантру шепчут извинения. Парень неустойчиво поднимается на затекшие ноги и криво, еле перемещая ноги покидает холодную комнату, надеясь, что вся его боль останется здесь. Минги выходит за ним, снова низко поклонившись перед покойным.       — Я позабочусь о вашем внуке. Обещаю. — горько шепчет, крепче сжимая лямку сумки.                         *** «жду тебя у сарая дедушки.» Максимально громкое уведомление о входящем сообщении сокрушает умиротворенную комнату спящего Минги.                   6 утра. Сонные глаза уже раз в пятый пробегают по тексту на экране блокировки. Непонимание и дикое желание завалиться спать дальше грузят голову. Минги удивлен. Последний раз они виделись на похоронах, прежде, чем Хонджун пропал на неделю. Не выходил на связь, вынуждал волноваться и переживать. А теперь, как ни в чем не бывало, объявляется, еще и в такое время. Но самое удивительное, это место, которое он выбрал для встречи. Сон не был там очень давно, но очень любил это место, с ним связано много теплых воспоминаний. Там он впервые начал заниматься боксом, пока не ушел в более серьезный клуб, а Хонджун вообще не забросил этот спорт. Город только-только просыпается. Тишина и спокойствие умиротворяют. Дышится легко, но вздохнуть полной грудью все равно не получается. Чувство тревожности давит на легкие. Главное, чтобы с другом все было в порядке. И Минги впервые расслабленно выдыхает, завидев еще издалека знакомую синюю макушку, усевшуюся у старой железной двери.       — Ты не завтракал, да? — спрашивает, склоняя голову в бок, и протягивает железную баночку с холодным чаем.       — Я не завтракал, да. Зачем ты меня сюда позвал? — задает резонный вопрос Сон, принимая протянутый напиток.       — Дедушка завещал мне этот сарай, свою машину и дом. Больше у него и не было. Последние пять дней я ночевал в его доме, но прийти сюда…- с силой бьет по железной двери, что жалобно гремит в ответ на грубое действие.       — Не смог. Я просто не могу. Знаешь, недавно мне показалось, что я видел ЕГО. — смотрит испуганно, бегая взглядом по лицу друга, голос дрожит. По всему его виду понятно, что воспоминания все еще не отпускают, но перестать теребить заживающую рану сложнее, чем кажется.       — Не мог ты его видеть. Прекращай. Давай зайдем, все равно путного ничего там нет. Ты и сам это знаешь. — жмет губы, пытаясь натянуть улыбку. Хонджун реагирует слишком агрессивно. Словно в мягкое место ужаленный вскакивает и ладонями бьет Минги по груди, отталкивая от себя.       — Он снится мне! Я вспоминаю, как хорошо нам было до этого злоебучего инцидента! А теперь нужно смотреть правде в глаза. Это тяжело, Минги.                         ***       В кабинете директора гул, особенно громкий. Трое избитых парней, матери, что жужжат о том: «как же так, почему их сыночку избили?». Столпились вокруг спокойно сидящего на стуле парня, которого, по виду, происходящее мало волнует.       — Он будет уголовником! — начинает завывать одна из матерей       — Сразу видно, что у него плохая семья, — подхватывает вторая.       — У него на лице написано, что он хулиган, — тыкает пальцем третья. Сан только лишь усмехается, поднимая голову на директора, что обводит взглядом троих потерпевших, и, сразу внимательно грозно смотрит на Чхве, что выглядит слишком опрятно для человека, который отметелил троих кабанов. Его будто выстирали, выгладили и только потом посадили сюда.       — Давайте дадим высказаться второй стороне. Он тоже должен объяснить, что произошло. — мужчина с надеждой смотрит на юношу, молит его взглядом, чтобы тот не сказал какую-нибудь чушь.       — Они издевались над парнем, топили его в унитазе. Я решил, что это б…- но не успевает договорить, его сразу же перебивают три мамаши, вопящие о том, что он не только преступник, но еще и лжец, пуще прежнего. Чхве лишь раздраженно закатывает глаза, манерно складывая руки на груди и басит. — Дайте мне закончить! Решил, что это буллинг. А вы же знаете, как издевательства могут испортить в будущем жизнь вашей семье. — победно зыркает на одну, самую ярую защитницу, вынуждая ту лишь оскорблено хмыкнуть и отвернуться, заливаясь краской. Директор терпеливо перебирает документы, по всему его виду понятно, что эти разборки у него уже в печенках сидят.       — Это записка от пострадавшего мальчика. Он побоялся явиться, но написал это. Ознакомьтесь. -выуживает аккуратный лист, пододвигая к краю стола, чтобы предоставить его собравшимся. Чхве достаёт телефон из кармана серого пиджака формы и слишком резко встает с места. Избитые им парни сразу же шарахаются, будто ошпаренные кипятком.       — Есть видео. Можете взглянуть. — открывает галлерею, и быстренько нажимает на видеофайл. На ярком экране отчётливо видно, как трое избитых, дубасят одноклассника в углу того самого туалета.       — Удивительно? — он видит как реакция матерей в момент сменяется на неописуемое удивление и их внимание сразу же переключается на сыновей. Чхве победно скалится, засовывая телефон в карман и перекатывается с пятки на носок. — Я могу идти? — Да, возвращайся к занятиям. ***       Громкий хлопок книги о парту вынуждает уткнувшегося лицом в тетрадь Сана нехотя поднять голову. Чхве мало интересует, что может выдать этот дотошный старикашка, признаться честно, он сейчас в классе только за тем, чтобы посещаемость не проседала. Лениво зыркает на учителя, пока не цепляется взглядом за незнакомую переминающуюся с ноги на ногу фигуру рядом.       — У нас новенький. Представься. — без особого энтузиазма обращается к новому ученику. Сану же эта новая рожа вообще до лампочки, поэтому со спокойной душой укладывается обратно на парту, выискивая удобное положение.       — Я Чон Уен, рад знакомству. — улыбается и терпеливо ждет, когда ему укажут на место, которое он может занять. Сану кажется, что голос новенького слишком высокий, как у девчонки. От этих ассоциаций усмехается про себя. Новая жертва для издевательств. Как иронично, что он ещё и именно в его класс попал.       — Рядом с Чхве свободно. Сан, подними руку, — просьба учителя исполнена и Уен размашисто усаживается на свободное место спереди. Кажется, это даже хорошо. Следующий урок, проходит спокойно и Чхве решает, что вполне неплохо прилечь поспать уже сейчас, чтобы в сумме с переменой на сон ушло больше времени. Мелодия, плавно втекает в уши, сообщая, что урок окончен и следующие 50 минут его никто не побеспокоит. Состояние дремоты перед крепким сном самое приятное. Пока из радужных мечтаний не выбивают толчком парты. В наушниках, что Сан воткнул в уши еще на уроке, играет « GOTTASADAE — BewhY» Брюнет недовольно поднимает голову, промаргиваясь, чтобы колбочки с палочками в глазах обменялись работой. К парте новенького уверенно подходят несколько парней, а тот только глаза раздраженно закатывает. Опять разборки, так ещё в классе. Сан не вмешивается, только наблюдает. Уен без особого желания поднимает на подошедших голову, когда его учебники скидывают на пол и возмущённо цыкает.       — Ты Чон Уен, да? Тебя же из-за издевательств перевели? Слушай, сгоняй в магазин. Будешь слушаться и никто тебя не тронет. Станешь нашим мальчиком на побегушках, — парень, что стоит напротив Чона, наклоняется к его лицу, специально нарушая личное пространство. Зрачки Уена расширяются, будто он смотрит на то, что ему безумно нравится. Чужое лицо перед ним так раздражает, что он несдержанно подается вперед, ударяя лбом по чужому носу. Класс удивленно охает, когда видит кровь на лице одноклассника. Уена грубо поднимают с места за грудки, толкая в конец класса, и с силой вжимают в металлические шкафчики. Доигрался. Сан разочарованно вздыхает, вынимая наушники, разворачивается и даже встаёт, чтобы разобраться. Но Уену помощь не нужна. Он прекрасно справится сам. Угрозы о смерти летят в лицо, пока их не прерывает резкий удар колена в живот. Тело перед новеньким сгибается, скуля от боли. Но просто так все не заканчивается. Чон хватает обидчика за волосы, грубо сжимая их и натягивая, и с шумом стучит тупой рожей по шкафчикам несколько раз. Отстраняется лишь тогда, когда парень в руках перестает сопротивляться. Тело с шумом падает в ноги и Уен только раздраженно цокает, брезгливо стирая пальцами кровь с белых кроссовок. Выпрямляется, поправляя свою форму, пока не замечает перед собой Чхве, что пристально смотрит прямо в глаза.       — Что?       — Я отнесу его в медпункт, а то у тебя будут проблемы. — он поднимает развалившегося в отрубе парня за руку и перекидывает тушу через плечо. Уен в ответ только жмёт плечами и спокойно направляется к своему месту.                         *** «Почему все, кого я люблю, умирают?» «Пожалуйста, не умирай, пожалуйста проснись! Не оставляй меня, пожалуйста, Ёсу! Мой дорогой Ёсу, не оставляй меня одного.» Темнота из битого стекла. Босые ноги тяжело ступают по нему и, кажется, что хрустят кости от боли. Тело рвёт на куски. С сердца срезаюсь плоть, а ты сидишь и смотришь, как тебе, тому тебе, что жрет битое стекло, запивая кровью, и плачет — плохо. И ты никогда себе не поможешь. Ненависть, боль утраты, жажда крови и мести. Отомстить, показать, как было больно. Забыть все. Забыть и вычеркнуть тот отрезок жизни когда…он был рядом? Забыть тёплую улыбку и его смех. Забыть, как он ловил каждую эмоцию, как был с тобой до того самого дня n, ни на секунду не отпуская. Больно было стоять на коленях и умолять не отключать его от аппарата жизнеобеспечения. Кричать, что он ещё сможет очнуться. Но в ответ услышать, что мозг мёртв, что больше ему не помочь. Почему так? Почему именно он? — Кан Ёсу. Дата смерти 12.07. В 15:33. Сонхва обреченно хватает врача за халат, когда ему разрешают в последний раз проститься с ним. Ему тяжело стоять на ногах, тяжело дышать, все внутри разрывается. « Сонхва! Не бойся, я держу тебя, ты не упадёшь!» Он обессилено падает перед его койкой, безумно царапая лицо от ненависти к себе, от боли, от страха. Эмоции, разъедаемые желчью, смешиваются. Дрожащие руки хватают холодную ладонь друга и аккуратно бессознательно целуют каждый палец. « Я же тебя не брошу, мы с тобой навсегда связаны» Связаны нитью судьбы, красной, тонкой, что душит его и режет нежную кожу шеи. Холодный. Совсем. Теперь навсегда. — Прости меня, Ёсу. Пожалуйста, вернись ко мне. Я хочу снова услышать твой голос. 378 звонков на номер Кан Ёсу было произведено с 13.07 по 15.07. Автоответчик с таким родным голосом, каждый раз произносил одно и то же: « Привет! Это Кан Ёсу! Простите, что не ответил, я перезвоню сам» И не разу не перезвонил. Пак лежит с телефоном в руке и смотрит на экран вызова. Ответили. С другого конца провода слышится уставший женский голос: — Сонхва, хватит сюда звонить. Ёсу больше нет с нами. Ты делаешь мне больно. « — Сонхва, ты же позаботишься о моей маме, если я умру?» « — Чего? Не неси глупостей! Ты не умрешь!» Похороны пришли тихо. Пришли только двое. Сонхва и мама мальчика. Только они вдвоем стояли перед открытым гробом и не сдерживали слез. Почему больше никого? Почему? Почему только он пришёл? Пак Сонхва часто приходил на могилу и всегда плакал. Боль от утраты сменила ненависть. Ненависть разожгла непреодолимое желание мести. Теперь тот, кто это сделал, обязан прочувствовать на своей шкуре, что значит боль.