Teach me how to fight

Погода отвратительнейшая, дождь льёт уже целый день, почти не прекращаясь. Мелкая морось сменяется сильнейшим ливнем, что придаёт сегодняшнему событию ещё более мерзкую окраску. Донсу — один из менеджеров боев. Очень важная шишка в этом крупном жестоком бизнесе. Так сказать, человек, что выбивает деньги из тех, кто не заплатил вовремя. Сумма может казаться очень несерьёзной, всего-то один миллион вон. Но если простить или не забрать, не показать характер, то все могут расслабиться и думать, что ничего серьезного и страшного в просрочках нет вовсе. Нагнуть систему в этом бизнесе — невозможно. За все надо платить. Каждый вон очень важен. Особенно, когда ты ставишь на кон своё имя. Лим Донсу знает это и самостоятельно приходит к каждому. Его работа — показывать поверившим в себя шкетам, что они ввязались в серьёзный бизнес и выйти отсюда, просто так, не получится. Нельзя. Сегодня не до тренировки. Все сидят, как на иголках, ожидая прибытия дорогого (буквально) гостя. Хонджун, развалившийся на диване, выкуривал уже третью по счету сигарету, нервно дергая ногой. Рядом Уен, что прибыл с какого-то мероприятия при полном параде, стоит и теребит свои дорогущие очки от рей бан. Выглядит так, будто сбежал с показа мод, не вписываясь в общий обрыганский вид. Сан и Минги рядом с Хонджуном, тоже нервно безостановочно курят, от чего Сонхва, кажется, еще немного и задохнется. Он пытался открыть форточку, но окно замазано многовековой краской, а сил, чтобы с ним справится, не хватает. От вентиляции тут только дыры в потолке, откуда капает вода, раздражающе ритмично. — Минги, запри его у меня в кабинете. — шепчет Ким поднимая потемневший взгляд на Пака и закусывает щеку. Сон быстро тушит сигарету об пепельницу, сразу же оставляя там окурок, и поднимается с пригретого места. Он так же не хочет, чтобы Сонхва пострадал, а это лучшее решение проблемы. Просто спрятать. Пусть переждет и не видит, тот пиздец, что может начать твориться. — Пойдём, так правда будет лучше. Пак не сопротивляется, когда его чуть ли не под руку уводят в кабинет, и, когда просят не выходить, даже если кажется, что надо. — Почему такая осторожность? — спрашивает с напряжением блондин и закусывает губу, бегая обеспокоенным взглядом по большому напряженному телу напротив. Минги сжимает дверную ручку и оборачивается на Хонджуна. Тот не смотрит, значит, можно сказать. — Мы не заявляли комитету про тебя. Должны были, после нашего с Саном боя. Но тогда, ты в списке бойцов, а для тебя…— недоговаривает, отрицательно трясет головой, мысленно ругая себя за длинный язык. Паку не нужно знать слишком много. Пока что. — Хонджун переживает, вот и все. Не высовывайся. Хорошо? Дверь медленно закрывается и Сонхва остаётся один на один с одиночеством. Ощущение, будто он забрался сюда нелегально, как вор. В небольшой комнате пахнет крепкими сигаретами и одеколоном Хонджуна. Пак не знает какой фирмой пользуется Ким, но запах кажется ничуть не хуже его любимых духов от диор. Взгляд натыкается на одиноко висящую на спинке стула кожаную куртку. Руки непроизвольно тянутся к ней, снимая и накидывая на свои плечи. Глубокий вдох. Геолокация запаха найдена. Свежие нотки бергамота и моря, чувствуются лишь сначала, а уже прочно оседает в носу терпкий аромат древесины и табака. Пак усаживается за стол лидера, крепче кутаясь в чужую вещь и скучающе прокручиваясь вокруг себя. Кажется, что все не так уж и плохо. Минут через двадцать снаружи раздается скрип шин. Приехали. Уен коротко кивает Хонджуну и идет встречать дорогих гостей. От волнения живот крутит и ноги потрясывает. Ужасное предчувствие не покидает никого. Первым из машины всегда выходит сопровождающий. У Донсу он уже несколько лет не меняется. Поразительная преданность. Длинные худые ноги в классических брюках показываются из машины. Уена от этих ног тошнит. Даже смотреть на них невозможно. Этот сраный принц с его холодным взглядом, от которого веет льдом, пугает. Из салона высовывается белобрысая длинноволосая макушка. Элегантный, надменный и безумно красивый, словно произведение искусства. Но Уен считает, что этот Хенджин просто индюк подстилочный. Донсу выходит из машины следом. На висках Чона пот выступает от напряжения. За спиной взрослого, пугающего одним взглядом мужчины, несколько накаченных огромных мужиков. Плохой знак, охуеть, какой плохой знак. — Здравствуйте, господин Лин. Спасибо, что навестили нас. Мы вас ожидаем. — громко четко проговаривает парень, наклоняясь на все 90 градусов, когда мимо него проходят даже не сказав ни слова. Как же бесит. Донсу и его свита выглядит очень внушительно. Особенно, на фоне такого низкнького Хонджуна. Уен быстро возвращается к Сану и крепко берет того за руку. Теплое прикосновение немного успокаивает. — Здравствуйте, господин, я извиняюсь за то, что заставил приехать в такую даль…- Хонджун делает шаг навстречу, но его сразу же бесцеремонно перебивают. — Тебе не жаль. Я приехал в эту помойку, чтобы забрать свои деньги. Но ты, почему-то, не спешишь их мне возвращать. — с раздражением произносит мужчина, оглядывая каждого, кто находился в помещении. Злобная ядовитая усмешка наплывет на серьезное грозное лицо. — Я знаю, что у тебя нет этих денег. Но я помогу, я ведь очень добрый человек, — хлопает себя в грудь рядом с сердцем ладонью, искажаясь в еще более мерзкой ухмылке. — Я заберу одного из твоих парней и продам на органы, — уже с дьявольской улыбкой говорит мужчина, по-совиному, наклоняя голову в бок и смотрит цепко в шокированные глаза Кима. Повисает неловкая тишина, разрушаемая постоянным стуком падающих с крыши на пол капель. Мужчина с пугающим весельем переключает свое внимание на эпицентр протечки, и замирает, будто пересчитывает. — Не переживай. Я заберу только свой долг, а остальное отдам тебе. Сделаешь тут ремонт. Ничего страшного, так ведь? Вот только… Кого? — он обводит каждого взглядом и останавливает на короткостриженном широкоплечем парне. — Я возьму его. Ты же не против? — улыбаясь, мужчина хлопает Хонджуна по плечу, от чего тот даже склоняется в сторону и тяжело выдыхает. — Господин, пожалуйста, не нужно! Я верну! Быть может, мы сможем договориться? — кричит протестующе, делая шаг к Чхве, пытаясь перекрыть того собой. Но никого тут не переубедить. Щелчок пальцем и Сана хватают за руки, заламывая. Шторки в глазах Уена закрываются и тормоза срывает. Никто никогда еще не видел парня таким. — Руки от него убрал, сучий сын, — пепельница, что стояла на столе теперь служит оружием. Сильный удар по голове стеклянной тарой заставляет одного из человек Лина отшатнулся и прикоснуться к ушибленному месту. Громила непонимающе осматривает руку, что перепачкана алой кровью. — Меня, что, блять, не слышно? -орет, словно демоном одержимый, сжимая покрепче в руках окровавленную пепельницу и готовится к новому удару. Сан остервенело пытается вырваться, когда Чона ставят на колени и закручивают руки за спину, заставляя смотреть на жестокое представление. Минги было дёргается на помощь к друзьям, но его резко останавливает рука лидера. Донсу тихо насвистывает какую-то мелодию и, кажется, ему все это очень даже нравится. — Ты влип, Хонджун. Твои шавки очень непослушные. Но я проведу для тебя очень познавательный урок. Ким сжимает кулаки. Злобно следит, как на руке у мужчины появляется сделанный из золотого металла кастет. Сначала тенью медленно подходит к Чону, усаживаясь перед ним на одно колено и усмехается. — Этот парень не просто твой друг? Верно? — всматривается в чужие глаза, замечая, как у парня расширяются зрачки. — Твой любовник, значит. Тогда это совсем другое дело! Не буду разлучать вас. Встретитесь в реанимации. Проводит большим пальцем по губам Уена и встаёт с колен, бросая сверху пренебрежительный взгляд. — В тебе столько дерьма, что глаза карие. Только тронь его, я тебя настигну и прикончу. — Цедит сквозь зубы, но не убедительно. Уена грубо держат за длинные волосы, чтобы не опускал взгляд, внимательно наблюдая, как его парня жестоко наказывают. Сана ставят на колени и поднимают голову, чтобы Донсу мог видеть лицо своей жертвы. Ему это доставляло удовольствие. Видеть в чужих глазах страх, ненависть, ярость, но понимать, что жертва почти захлебывается в своем бессилии. Хонджун не двигается, замечает на поясе у двух из пяти охранников Лина кобуру с оружием. Если оказать сопротивление-есть вариант получить пулю. Сан тоже это видит, не сопротивляется, просто принимая свою учесть. Он, кажется, был готов к такому исходу. Донсу бьет первый раз с такой силой, что Сан сразу сплевывает вязкую кровью. Ещё удар — по голове железным кастетом с такой силой, что, кажется, пробивает голову. Кровь смешивается с чёрными, как воронье крыло, волосами, быстрыми потоками стекая вниз, пачкая лоб, скулы, подбородок, шею, и скрываясь за воротом футболки. Крики боли и невозможность остановить это безумие вызывают у всех тошноту. Один из самых страшных дней, что так усердно избегали, все же настиг, выбивая из колеи так же, как Сану пробили голову. С громким мерзким хрустом. — Не трогайте их, я все выдержу. Но не трогайте их. — почти бессвязно хрипит Чхве еле удерживаясь в сознании. Он смотрит на Уена и улыбается. Перед смертью хочется запомнить его. Даже, если это действительно последний день, единственное, что поможет уйти спокойно, это последний взгляд на лицо Чона. Минги дрожит, когда видит, как тело мешком подаёт лицом вниз, а удары продолжаются. Его бьют по голове с новой силой. — Пожалуйста! Хватит! Вы его…вы его убьете! Отпусти! Отпусти меня! — Уен кричит, умоляет, захлёбывается слезами и не оставляет попыток вырваться, от чего тоже получает по голове чём-то тяжёлым. Приклад пистолета. Темнота. Когда глаза с болью открываются, он видит окровавленное лицо Сана перед собой. Совсем в нескольких метрах. Только руку протяни и можно дотронуться. — Это мой тебе подарок, Уен~и, здорово? Ты же хотел быть рядом. Хей, пацан, очнись. — на спине Чхве сидит Донсу, похлопывая его по щеке, чтобы вернуть в чувства. — Он жив, не беспокойся. Хочу, чтобы тоже насладился этим праздником. Минги и Хонджуна рядом не видно. Там, где они стояли, их не наблюдается. Теперь они сидят на коленях совсем рядом. Лицо Сона в кровавых подтеках, и только Ким оставался самым целыми, его не трогали. — Знаешь, что занимательно? Твой друг думает, что я тут из-за одного миллиона вон. Но нет, Боже. Ты бы знал, почему я здесь, почему твой парень лежит в луже собственной крови, и почему же мы все тут собрались. Голова от удара неистово болит. Парень тяжело моргает, когда замечает, что Сан открыл глаза и смотрит на своего парня пустым, почти безжизненным, взглядом. — Очнулся! Отлично. Продолжаем! — в предвкушении хлопает в ладоши Донсу, поднимаясь с тела Сана, и подходит к парню рядом. Осторожно берет руку Уена в свою и рассматривает красивые аккуратные пальчики с бесовской улыбкой. После медленно подносит руку к своим губам и невесомо целует. — Я люблю красивые пальцы, тебе повезло. Твоё лицо- очень красивое, кожа мягкая, может я смогу продать тебя в бордель? Тебе понравится принимать члены. Мгновение и Уена начинают пытать, выламывая пальцы, заставляя кричать, с каждым новым хрустом кости, все громче и громче. Только когда пальцы на левой руке закончились, Донсу успокаивается. — Ты смотришь на меня с ненавистью, но я тут из-за него, — лицо Уена поворачивают в сторону Хонджуна, — С ненавистью смотри на него. Кончайте этого пацана. Чона роняют лицом в пол и бьют тяжёлыми металлическими дубинками, пока крики не прекращаются и не остается только звук ударов о не сопротивляющееся тело. Сонхва все это время в страхе придерживает рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужасающих звуков за дверью. Он слышал все. Каждое слово, а каждый удар словно на себе ощущал. Вырваться и помочь. Но как? Слабый хрупкий Сонхва и несколько взрослых мужиков, не маленьких по размеру, тут палец в рот не клади. Чаши весов, что безоговорочно перевешивали в пользу «Сиди на месте. Заткнись. Не лезь!», с грохотом развалились. Перед глазами пелена. В голове шум. Он сам не понимает, как вырывается из кабинета после фразы «Пакуйте Кима». Эти слова громом грохочут в ушах, отскакивая в черепной коробке эхом. Внимание он привлекает сразу. Потому, что ледяной принц, что стоял и смотрел на это представление отмирает и произносит имя: — Сонхва? Лин сразу же отпускает двухцветные волосы из рук и идёт к новой жертве, что все это время пряталась. — Ого, значит, ты его знаешь, Хёнджин? Парень сдержанно кивает и Донсу только широко улыбается. Подзывает юношу к себе движением руки, жадно рассматривая, пока тот нехотя подходит. Перед глазами ужаснейшая картина. Чхве в луже крови, и Уен, что рукой с переломанными пальцами, нежно поглаживает окровавленное лицо своего парня. Одними губами, будто в бреду, произносит «я тебя люблю» безостановочно, нервно покачиваясь на месте. Рука с окровавленным кастетом ложится на плечо Сонхва, что так и не снял чужую куртку. Тиран оценивающе оглядывает хрупкого, похожего на ангела, парня перед собой. — Ого, это что еще тут за красота? Хонджун наконец подаёт голос. Он звучит слишком уверенно для человека, которого хотели вывезти, бог знает куда, только что. — Не трогайте его. Он малолетка. И ничего не знает, мы не втягивали его в это. Пожалуйста, не трогайте. -он наконец смотрит Сонхва в глаза, от чего второго будто током бьет. Ужас, сожаление, гнев, отторжение, словно кадры на кинопленке. И Пак считывает каждую эмоцию. К горлу подступает тошнота. В прокуренном помещении невыносимо воняет кровью. — Я могу быть залогом. Если Хонджун не выплатит долг, то можете делать со мной что хотите. — уверенный взгляд серых из-за линз глаз, наносит Хонджуну первый удар за этот день, и уже второй за их личный «бой». Пак брезгливо скидывает руку Лина с плеча и буквально источает уверенность и нахальство. — Не неси чушь! Не слушайте его, господин! Я буду отвечать за все! Поставьте на ринг, я заработаю деньги. — кричит изо всех сил Хонджун, но его мастерски игнорируют. Чертов Сонхва. Еще и недели не прошло, а он уже выжал все соки и вытрепал все нервы. Хенджин плавно подходит к Донсу и укладывает его руку с кастетом на свою тонкую талию, наклоняясь к чужому уху. Тихо что-то шепчет, от чего старший расплывается в улыбке. — Благодари Бога, за то, что знаешь моего Хенджина. Он спас тебе жизнь. У тебя неделя Хонджун! Закиньте этого ангелочка в машину.