Консультант

— Ладно, - сказал Антон. – Голос у тебя поставлен. Двигаешься ты неплохо, тело свое чувствуешь. С этим-то проблем нет… — А с чем проблемы? — Слишком много размышляешь в процессе. Чего-то там анализируешь, взвешиваешь… А тут нужно больше воображение подключать, не интеллект. Иначе у нас получается "лекция на тему", а не ситуация, в которую должны поверить и мы сами, и зрители. — Знаешь, звучит не очень-то обнадеживающе… — Зато честно! Не люблю ходить вокруг да около. Короче… За неделю базовый курс Станиславского мы точно не осилим. Но кое-какие упражнения попробовать можно. Хуже точно не будет. — Нет, хуже нам не надо, - усмехнулся Всеволод. – Либо лучше, либо никак. Иначе зачем вообще всё это затевать? Правомерный вопрос: сразу же после работы Антон потащил его к себе в номер. Совсем не дал передохнуть - только чаю вместе выпили и наскоро перекусили принесенными со студии сэндвичами. Сперва они репетировали сцену, в которой оба должны были сниматься на следующей неделе. Как и Вальтер, Антон его не прерывал, и Всеволод старался изо всех сил передать чувства и эмоции своего персонажа. Старался… Но, в отличии от Вальтера, Антон не выглядел впечатлённым. В конце он нахмурился, прижал палец к губам и впал в глубокую задумчивость. Будто Всеволод - сложная задача, и он понятия не имеет: как же ее решить? Побыстрее, одним махом - и опять жить без забот и тревог. Это было неприятно, ведь Всеволод никому не навязывался - наоборот, дал себя уговорить на участие в этом сомнительном эксперименте. Сунулся в совершенно незнакомую ему область. И вот теперь он, в свои сорок три года, преподаватель университета, доцент, сидит здесь и терпит чужое недовольство. Послушно внимает речам Антона - как какой-то мальчишка-студент. Или чей-то надоедливый стажёр. Ну что за нелепость! Всеволоду всегда нравилось петь под аккомпанемент гитары, в кругу друзей. Это приносило удовольствие, облегчение - если грустно на душе. Но делал он это сам, по желанию, а не по чьей-то там указке. Не особенно заморачивался: как оно получится, как понравится слушателям… Впрочем, обычно им нравилось. Но это же друзья, они редко бывают объективны. Вот и Вальтер тоже относится к нему необъективно. Да какой из него актер… Ну, спел Всеволод тогда свою любимую песню. Ну, получилось вроде неплохо: народ послушал, похвалил. Только ведь это всё – чистая случайность. Обстановка располагала, настроение… Другие гости пели, танцевали, и тоже захотелось внести свою лепту в эту дружескую атмосферу. Поучаствовать в ней. И вот, пожалуйста… Вальтер чего-то там услышал в его пении, и у него возникла идея–фикс: что у Всеволода есть актерский потенциал. И он непременно должен в его фильме сыграть. Вот уж угораздило так угораздило… «Ладно, раз я во все это влип и дал себя уговорить, то доведу дело до конца. Но впредь будет наука: наняли на работу консультантом – работай консультантом. Делай то, что действительно умеешь делать. И не лезь во всякие сомнительные предприятия, не усложняй себе жизнь». Всеволод вздохнул, потянулся, покрутил плечами, разминая затекшие и уставшие мышцы. День и так на работе выдался тяжелый, а теперь еще и это… Антону, похоже, сомнения Всеволода были не очень интересны. Он огляделся вокруг. Потом взялся за стул и передвинул его на середину комнаты. Вид у Антона, в отличии от его гостя, был бодрый и деятельный, и это настораживало. Похожий энтузиазм и азартный блеск в глазах Всеволод уже наблюдал у одного знакомого ему режиссера - когда рассказывал тому о своем опыте игры на сцене. И во что это вылилось? «Надо было меньше болтать! «В театре я играл, публичных выступлений не боюсь…» Так тебе и надо, Владимиров! Сидел бы сейчас спокойненько у себя в номере, пил бы себе чаек, книжку дальше писал. Но нет же, тянули тебя за язык! А еще разведчика играть собрался!». — Так, давай, присаживайся! – скомандовал Антон, прерывая его тягостные размышления. Он указал на стул в центре комнаты, и Всеволод послушно туда пересел. С кресла. Такого удобного, такого комфортного, эх… — Представь, что ты находишься безлюдном месте. Поздно вечером. В парке, например… Никого не трогаешь, отдыхаешь. Не думай, как ты выглядишь со стороны, не пытайся сейчас что-то там сыграть или изобразить. Просто закрой глаза, расслабься. Позволь этому состоянию тебя захватить, не контролируй его. Не анализируй, хорошо ли получается или плохо. Просто погружайся в эти ощущения - так глубоко, как только можешь, – Голос Антона сейчас звучал монотонно, спокойно. Плыл рядом, обволакивал сознание и это скорее напоминало сеанс медитации, чем актерского мастерства, – Так, хорошо. Чтобы себе помочь, вспомни, как ты уже когда-то был на природе, отдыхал. Какие при этом у тебя были ощущения? Что ты видел вокруг себя? Сосредоточься на этом воспоминании, на своем тогдашнем состоянии, на ощущениях в теле. Проникнись этим так сильно, как только можешь. И используй, чтобы представить нашу конкретную ситуацию – вечер в парке. Я дам тебе немного времени. Как будешь готов, откроешь глаза. Всеволод несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, расслабился. Только бы не заснуть… В конце концов, ему и правда удалось вспомнить что-то от пребывания на природе: ветерок касается твоего лица, солнце - не жаркое, приятно ласкающее, первые весенние цветы выделяются нежными оттенками среди коричнево-зеленой поросли. Внезапно вспомнился ему и Вальтер: как они вместе сидели на той скамейке в парке, курили, разговаривали. Его лицо, когда Всеволод массировал его ногу. Так, стоп! Почему он думает о Вальтере сейчас? Его же просили представить, что один! Нужно срочно вспомнить эпизод, когда он был в парке один. Ведь ходил же он в парк раньше без Вальтера? И тоже получал от этого удовольствие. Ну же! Усилием воли ему удалось переключиться на другое воспоминание: когда он был в Тиргартене сразу же после приезда в Берлин. Прошел дождь, пахло сыростью, прелыми прошлогодними листами. И лишь немного – весной. Образ Вальтера все еще мелькал где-то на периферии сознания. Но Всеволод снова и снова заставлял себя мысленно возвращаться в тот, свой первый вечер в Берлине. Более-менее проникнувшись этим воспоминанием, он открыл глаза. Антон попросил его не выходить из этого состояния. И продолжил: - А сейчас представь, что к тебе идет какой-то незнакомый пьяный мужик. Не нужно сразу ничего играть. Сначала просто поверь в это, ощути внутренне. А когда поверишь в происходящее – реагируй. Попробуй осадить его словами. Руки не распускай. Всеволод смотрел, как Антон приближается к нему из угла комнаты. Шел он неверной, вихляющей походкой, опустив голову и что-то бормоча себе под нос. И действительно - сейчас походил на пьяного. Не отличить! Антон заговорил с ним. Вел он себя бесцеремонно: лез в личное пространство Всеволода, высмеивал его односложные, вежливые ответы. Попросил дать ему закурить, потом стал просить денег. Сверлил его тяжелым, недобрым взглядом. Сначала Всеволоду было неудобно. Не покидала мысль: это всё понарошку, всё притворство. Не стоит воспринимать ситуацию всерьез. Он отвечал Антону сдержанно и хотел, чтобы это поскорее закончилось. Но тот не унимался, вел себя всё более и более нагло. И Всеволод почувствовал, как в нем нарастает раздражение и злость. День выдался тяжелый, все это ему уже порядком надоело. Поэтому, когда Антон взял его за локоть и потянул к себе с очередным требованием дать ему денег, терпение Всеволода лопнуло. Он резко дернулся, стряхивая с себя чужую руку. Тоже впился в Антона свирепым взглядом и рявкнул: — Пошел вон отсюда, пьяная скотина! Иначе убью! Антон резко шарахнулся в сторону. Потом он выпрямился, встряхнулся - стал сами собой. Оскорбленным он не выглядел - наоборот, улыбался, впервые за все это время. Потом он налил себе воды из графина, выпил залпом целый стакан. И вынес вердикт: — Что ж, неплохо! Суть ты уловил. Но в следующий раз будь еще агрессивнее! Выпусти пар, ругнись как следует! Ни в чем себе не отказывай. Плевать, - главное, поверь в ситуация. Ну, морду, конечно, бей понарошку, а размахивайся по-настоящему, Представь, что сейчас ты мне как следует вмажешь. Но в последний момент остановись. — А не боишься, что я увлекусь? - с невинным видом поинтересовался у него Всеволод. – Ошибка дебютанта, мало ли… — Увлечешься – сам потом будешь перед Вальтером объясняться, - парировал Антон. - Ему моя физиономия пока нужна в первозданном виде. Да и твоя тоже! — Вот здорово! С одной стороны – поверь в ситуацию и ни в чем себе не отказывай. А с другой – контролируй себя. — А ты как думал? Такой вот парадокс: надо и погружаться в это, верить на сто процентов. Но и уметь это контролировать. Будто разделяешься и смотришь на себя, другого, со стороны… — Одним словом – шизофрения, – подытожил Всеволод с ироничной ухмылкой. - Только без врачей, санитаров и лекарств. — Нет, ничего подобного. Двойка тебе, умник! Шизофреник не может себя контролировать. А это - управляемый транс, как у шаманов. Вот они, шаманы, к актерам ближе всего. Потому что психика у них хоть и гибкая, но здоровая. Они способны погружаться в другие состояния, а потом без проблем из них выходить, не теряя рассудок, – Антон хлопнул в ладоши. - Ладно, хватит теории, давай к практике переходить. Если заинтересуешься темой, напомнишь потом. Подкину литературы. — Хорошо, напомню, - сдержанно ответил Всеволод. Шаманы и их психика его сейчас не особенно волновали. Все внимание было сосредоточено на упражнениях: как бы лучше их проделать и сохранить при этом собственный рассудок, в гибкости которого он, в отличии от шаманов, уверен не был. Они снова разыграли сцену с пьяницей в парке. Всеволод больше не сдерживал себя в выражениях. Впрочем, они оба орали как сумасшедшие, и, в конечном счете, сцепились и оказались на полу. И когда, смеясь, поднялись и отряхнулись, Всеволод обнаружил: он и правда теперь чувствует себя лучше. Неловкости из-за своих действий он больше не ощущал, потому что четко видел разницу между Антоном и его персонажем. Но при этом испытывал и странное удовлетворение: будто и правда поставил на место какого-то зарвавшегося идиота. Что ж, это упражнение ему понравилось: помогает не хуже сеанса в спортзале. Вот только пуговицу ему оторвали на любимой рубашке… Ну, пустяки, рукав-то цел. Надо будет завтра забежать домой и переодеться во что-то более удобное -раз у них такие оживленные репетиции намечаются. Пришли Кэт и Эрвин. Они не участвовали в разыгрываемых сценах, а лишь наблюдали за происходящим. Зато теперь у Всеволода и Антона появились зрители. Антон изменил тему импровизации: деловые переговоры. Всеволод должен был убедить Антона подписать контракт с его компанией. Сначала он старался быть логичным, изобретая некий фиктивный бизнес. Но Антон нес в ответ полную чушь: про динозавров, про других вымерших животных. Изобретал новые слова, чтобы обозначить их породу и еду для них. Раньше Антон его предупредил: в импровизации нужно не только предлагать своё, но и поддерживать партнеров, быть готовым к любому абсурду и не заморачиваться, как это выглядит и звучит с точки зрения логики и здравого смысла. И Всеволод включился в игру: с умным видом стал рассуждать про всех этих динозавров. В какой-то момент он увлекся и насочинял всякие названия планет и галактик, на которые этих динозавров можно переселить. Но потом услышал смех Кэт, смешался. Оборвал свою речь на полуслове и почувствовал себя неловко. Но Кэт ему сразу зааплодировала. Всеволод удивился: неужели ей это понравилось? Впрочем, реакция у нее была спонтанная, искренняя. Что ж, приятно осознавать, что у него получилось кого-то насмешить. Хотя он и не ожидал, не думал об этом. Но ему понравилось это ощущение, даже усталость прошла и настроение улучшилось. А Эрвин ему объяснил: комический эффект получился из-за контраста, из-за того, с каким глубокомысленным и умным видом Всеволод нес всякий бред. Это нужно взять на заметку - если Всеволод хочет в комедиях потом играть. «Он думает, что я собрался в актеры и уже мечтаю о грядущих ролях. Ага, как же! Мне бы с вашим Исаевым разобраться…» Конечно, вслух он этого не сказал - лишь вежливо поблагодарил Эрвина за его совет. Тут Кэт предложила Всеволоду тоже с ним сыграть. Задала тему импровизации: незнакомая женщина, одна, сидит в кафе, выглядит задумчивой и грустной. А Всеволод хочет обратить на себя ее внимание и пригласить вместе прогуляться. Всеволод уже направился было за вторым стулом, когда его спросили: — Или хочешь - Эрвина вместо меня посадим? Если тебе так будет легче вдохновиться… Всеволод сразу же резко остановился, обернулся. Посмотрел на Кэт. Он спрашивался себя: правильно ли он всё понял? Но судя по выражению ее лица – да, понял он всё правильно. — Так, стоп! Вы за кого меня принимаете? - Всеволод окинул их всех троих мрачным и суровым взглядом. Так он раньше смотрел на самых своих нерадивых студентов - и те немедленно начинали ежиться, переминаться на месте и бормотать невнятные оправдания. Присутствующие тоже засмущались, потупили глаза. Что ж, похоже, Всеволод не совсем не потерял хватку. В воздухе повисло напряжённое молчание. Но ненадолго. Кэт первая пришла в себя, улыбнулась ему ласково, обезоруживающе. Пожала плечами: — Ну, Вальтер же у нас по мальчикам. А вы так много времени вместе проводите - и на работе, и так… Глаз с друг друга не спускаете. И роль он тебе сейчас дал, ни с того, ни с сего. Вот мы и подумали… — Да что вы себе вообразили! Мы с Вальтером просто друзья! – с негодованием выпалил Всеволод. – И я не просил об этой роли! Это вообще его идея была, а не моя! Он окинул их тем же суровым взглядом. Второй раз трюк не сработал: теперь они все смотрели на Всеволода с «понимающим» видом: мол, да ладно тебе, зачем отрицать очевидное. Эрвин подлил масла в огонь: - Ну, даже если и не просто друзья – я вам желаю удачи. От души. В любви нет преград, знаешь ли - ни пола, ни возраста, ни служебного положения. Лишь бы людям было хорошо вместе! Пожелание Эрвина прозвучало по-доброму. Искренне так, трогательно. Хоть ты плачь…Но у Всеволода оно вызвало нервный смешок. Ситуация становилась все более и более абсурдной. Ведь это же не розыгрыш: они действительно верят, что у них с Вальтером – роман! Умора! — Вот именно! В любви нет преград! - подхватила Кэт. – И сколько бы это ни продлилось, плюй на всё, Всеволод, и просто наслаждайся моментом. К тому же, многие актеры тебе бы позавидовали: целого режиссера себе отхватил. Приятное с полезным. Радуйся! Всеволод прикрыл лицо рукой. Подождал немного, подышал глубоко. А потом заговорил - уже более спокойным, безэмоциональным тоном, четко и делая паузу после каждой фразы. Как разговаривают с неразумными детьми или слабоумными, чтобы донести до них очевидные истины: - Я - не актер. Я историк, который просто согласился сыграть в кино. В первый и последний раз. Мужчины меня как сексуальные партнеры не интересуют. Даже такие замечательные как Вальтер. И кстати, я был женат. Целых шестнадцать лет, представляете? - Одно другому не мешает, - резонно заметил Антон. – Всеволод, а ты чего так нервничаешь? Доказываешь нам что-то, оправдываешься… У нас мозги не зашоренные, мы спокойно к этому относимся. Я и сам всякое пробовал по молодости, было дело… И не жалею! Ты Эдика Лимонова читал? Талантище! Поэт! Делал что хотел, да еще и писал об этом. И плевал на общественное мнение, сколько бы его не ругали. Ругают – и все равно читают. Потому что талант! Ладно, ладно, мы поняли: ты у нас - убежденный гетеросексуал. Извини, если мы чем-то тебя обидели. Больше не будем затрагивать эту тему. — Вот так-то лучше! — Да, Всеволод, извини нас, - вмешался Эрвин. - Но если всё же захочешь поговорить про это всё, и однополую любовь тоже, то пожалуйста, не стесняйся. Приходи в любое время! Мы всегда тебя выслушаем и не будем осуждать. — Нет уж, спасибо! Воздержусь! — Ну, воздержишься – так воздержишься, дело твоё - примирительно сказал Антон. - Кстати, есть еще одно упражнение для начинающих актеров. Показать? — Да, покажи! Конечно, если наш сеанс групповой терапии уже закончился. И мы можем снова заняться делом!

***

*** Так и провели всю неделю: после работы Всеволод шел к Антону, позже к ним присоединялись Кэт и Эрвин. И они все вместе репетировали сцены для фильма или делали какие-то упражнения. Времени у Всеволода оставалось ровно на то, чтобы поспать. И еще - немного потренироваться самостоятельно, утро и вечером. Этому упражнению его тоже Антон научил: нужно было придумывать какие-то простые бытовые ситуации, а потом их сыграть, оперируя лишь воображаемыми предметами. Например, чаю себе заварить, позвонить по телефону, переставить мебель в номере. Костер в лесу развести. Это упражнение было не особенно интересным, но Всеволод хотя бы понимал его полезность и добросовестно заставлял себя его делать, снова и снова. Где-то на пятый день он обнаружил: стало гораздо легче представлять себе и эти ситуации, и предметы, которые он якобы держал в руке. Точность и естественность воображаемых действий. Ну что ж, хоть какой-то прогресс… Гораздо хуже дело обстояло с импровизациями. Нет, про чьи-либо сексуальные предпочтения речи там не шло; никаких больше намеков - хватило одного раза, они все потом еще раз перед Всеволод извинились. Хотя наверняка между собой эту тему еще обсуждали ни раз. Но это Всеволода больше не волновало - пусть болтают, наплевать на все эти глупые фантазии. Додуматься же, приписать ему роман с Вальтером! Да еще и ради роли в фильме. Сначала Всеволод здорово разозлился от такого их предположения. Но потом вспомнил, что сказал в шутку однажды Вальтеру про свою репутацию: она такая безупречная, что ее давно пора бы испортить. И стал относиться к происходящему просто как к забавному анекдоту. Он ведь здесь ненадолго, скоро уедет назад в Россию и вернутся к своей привычной размеренной жизни. Не все ли равно, что о нем сейчас думают эти люди? Стоит и правда поменьше забивать себе голову ерундой и просто жить здесь и сейчас. Получать удовольствие от нового опыта. Лучше узнать себя, посмотреть на что он способен. Ведь именно из-за этого Всеволод и согласился на всю эту авантюру с ролью. Импровизации Всеволоду порядком надоели. Антон, как нарочно, изобретал ситуации одну другой сложнее и провокационнее. Всеволод с ним не спорил - принимал вызов, играл то, что его просили. Но однажды в перерыве на работе Вальтер поинтересовался: как идет его подготовка к роли и есть ли какие-то трудности. И Всеволод взял да и выложил ему в подробностях, какие роли Антон заствляет его играть. При этом он не скрывал своего недовольства и очень надеялся, что Вальтер возмутится, вмешается - и все эти глупости с импровизацией наконец-то закончатся. Как же он просчитался! Вальтер его недовольства никак не разделил. Только внимательно его выслушал, покивал удовлетворенно и сказал: — Очень хорошо. Молодцы! Я знал, что Антон сможет подготовить вас как следует. — Как следует – это заставит меня с ним драться? Или изображать всяких маргиналов? Знаете, Вальтер, один раз он вообще меня попросил всех их «убить»! Да еще и порадоваться в процессе, как какому-то психопату! — Ну и как, получилось? Порадовались убийству? – со смехом поинтересовался Вальтер. – Или пока еще тяжеловато идет? — Но я не понимаю, зачем мне это надо! В фильме мой персонаж ничего такого не делает. Он - ни маньяк, ни убийца, ни маргинал. Сражается с врагами своим интеллектом, а не на поле боя. Так зачем же все эти крайности? — Всеволод, вы вот спорт любите… Или ладно, возьмем работу переводчиком. Представьте: вас позвали на какую-то встречу. Вы профессионал, но не знаете, чего там ожидать. Возможно, будет лишь бытовая болтовня, а возможно – начнется философская дискуссия. Но чем лучше ваш уровень знаний и умение применять их на практике, тем легче и увереннее вы себя будете чувствовать. Понимаете? — Не совсем. Вы ведь говорили раньше, что я – интроверт, и что есть актеры – интроверты. Ну и зачем же мне вести себя так нелепо, зачем весь это цирковой юмор? Будь я актером, никогда бы не стал так играть. Если кому-то нравятся импровизации и клоунады – их дело, конечно. Но мне это все совершенно не нравится! — Да, импровизации могут вам не нравится. Но сейчас они вам полезны! — И чем же это? — Импровизации помогают лучше узнать себя, принять. Почувствовать себя свободнее и увереннее, когда вы играете. Не бояться ошибок. А это необходимо каждому актеру - какой бы жанр он не играл. — Но я-то в актеры не собираюсь, а только хочу справиться с этой конкретной ролью. — Всеволод, вы - профессионал в своей области, я доверяю вашему мнению как историческому консультанту. Вы говорили, что и меня вы считаете профессионалом… — Да, считаю. — Ну, тогда доверьтесь и моему мнению. Все эти упражнения вам полезны. И я рекомендую как следует их выполнять. Скрепя сердце, Всеволод согласился, против очевидной логической аргументации не попрешь. Он пообещал Вальтеру выполнять все задания Антона. Снова себя утешил себя: ведь всё это – ненадолго. Ну и спортзал заменяет, на который сейчас всё равно времени нет. Вообще-то он рассчитывал, что Вальтер на выходных сам с ним позанимается. Но тот с виноватым и смущенным видом сказал, что будет занят, много чего накопилось по работе. Заверил Всеволода: он в надежных руках. А в понедельник, перед съемками, они уже все вместе порепетируют, на съемочной площадке. Конечно, ничего ужасного в этом не было. Всеволод понимал: не только же с ним Вальтеру выходные проводить. У него и своя жизнь есть, в том числе, и личная… Да и читали они уже сцены они раз, тогда, у Всеволода в номере. Но все равно - хотелось еще раз порепетировать именно с Вальтером. Наедине, без посторонних лиц… Себе это желание Всеволод объяснил так: Вальтер, в отличии от Антона, умеет его мотивировать. Заряжает другой энергией – когда все сомнения уходят прочь, и ты начинаешь верить, что способен сыграть как настоящий актер. Даже если и не учился этому долгие годы, даже если всегда считал, что это для тебя - невозможно… Да, было в Вальтере что-то такое, талант вдохновлять других на свершения, иди на риски. Снова и снова пробовать что-то новое. И не бояться ошибок.

***

В понедельник Всеволод явился на студию в джинсах, рубашке и спортивной куртке; до этого он всегда приходил туда в пиджаке и галстуке. Как бы киношники не подшучивали над его неизменным строгим стилем - Всеволоду нравилось выделяться из их пестрой и суматошной толпы. Так он чувстовал себя комфортнее. Но сегодня он решил не заморачиваться, ведь его все равно переоденут в костюм персонажа. Еще на прошлой неделе примерил форму полковника советской разведки и проверил, все ли с ней в порядке. И вот сейчас он эту форму снова надел и отправился в гримерку. Среди киношного народа гримерши казались Всеволоду самыми милыми людьми - исходил от них какой-то покой, умиротворение. Эдакий восточный дзен… А гримерка ему напоминала гибрид мастерской художника и парикмахерского салона: со всем этим множеством разноцветных коробочек с косметикой, кисточек, щёток для волос, шпилек, заколок, париков… Было приятно ничего не делать и расслабляться – пока тебя обхаживают. По лицу осторожно скользит то кисточка, то губка, пудра приятно пахнет, доноситься негромкая, спокойная музыка из динамиков под столом. Красота! Век бы так сидел и не вставал! — Ну вот и всё! Вы готовы! Всеволод открыл глаза. Глянул на себя в зеркало и всё его состояние расслабленности разом кануло в лету, по спине прошел колючий холодок. С ума он, что ли, сошёл, со всеми этими упражнениями и репетициями? Мистика какая-то, чертовщина… Там, в зеркале, он вдруг увидел не самого себя, не Всеволода Владимирова, а кого-то... другого.. Двойника, незнакомца... Нельзя сказать, чтобы прическа или черты лица его сильно изменились, нет, дело было не в этом. Но взгляд этого человека, излучал что-то жестокое, бескромиссное. Неумолимое. Совершенно ему, Всеволоду, несвойственное… Будто бы он, настоящий, исчез куда-то, он, этот незнакомец занял его место. Странное и пугающее чувство… Ничего подобного Всеволод не испытывал, когда играл в студенческом театре, хотя и тот его персонаж миролюбием не отличался. Всеволод моргнул, прищурился – всё вернулось на круги своя. На него из зеркала снова смотрел он сам, в форме полковника Исаева. "Да, пожалуй, этот Исаев не только силой своего интеллекта с врагами сражается, но и убить способен. Быстро и одним ударом. Одним выстрелом. Без всяких там самокопаний и моральных дилемм". Всеволод вышел из гримерки – там еще приводили в порядок других актеров, явившихся позже. Он решил пока пойти на съемочную площадку и проверить реквизит - ведь его обязанности консультанта никто не отменял. В коридоре Вальтер и Барбара что-то оживленно обсуждали с главным оператором. Поглощенные беседой, они не сразу заметили идущего к ним навстречу Всеволода. А когда заметили - все трое сразу замолчали и застыли, как в знаменитой финальной сцене гоголевского «Ревизора». Вальтер как раз подносил стаканчик кофе ко рту и чуть его не расплескал. Оператор хмыкнул - ни то недоуменно, ни то одобрительно. Глаза Барбары изумленно округлились. — Вау, Всеволод! Да ты ли это? Совсем тебя не узнать! — Значит, богатым буду. Русская примета, - усмехнулся Всеволод. Реакция присутствующих на его появление здорово его позабавила. – Позвольте познакомиться - полковник Максим Максимович Исаев! И, недолго думая, он сжал левую руку Вальтера - в правой тот все также держал стаканчик с кофе - и энергично ее встряхнул. Вальтер сразу очнулся, по лицу его расплылась довольная улыбка. Он поставил стаканчик с кофе прямо на пол и небрежно отодвинув его в сторону носком ботинка. Принялся рассматривать Всеволода со всех сторон: как следует, неторопливо. Казалось, он вообще позабыл: где находится, зачем, забыл про других людей рядом. Глаза его горели как у кота, который наворачивает круги вокруг долгожданной, вожделенной добычи. Знает, что эту добычу у него никто не отберет, что нет больше смысла быть настороже, выпускать когти. И он мурлычет, довольный, представляет - как он сейчас будет наслаждаться и пировать. «А ведь и правда – есть в нем иногда что-то кошачье. Эдакий милый и хитрый хищник, всегда добивается своего. Странно, что я раньше этого сходства не заметил». Наконец, оглядев Всеволода в последний раз, Вальтер с восторгом провозгласил: — Прекрасно! Лучше и быть не может! — Да, хорошая фактура! – поддакнул ему оператор. Он тоже с интересом рассматривал Всеволода, но как-то по-иному, более отстраненно, без эмоций. Видимо, прикидывал, как тот впишется в кадр. — И профиль замечательный такой, а я-то раньше внимания не обращал. На целого генерала потянет, на полководца. И не обязательно русского… Вальтер, все так же не спуская со Всеволода глаз, сказал задумчиво: — Да, есть в нем что-то от гордого римлянина. И офицер СС отличный получится, какого-нибудь высшего ранга. Эта выправка, этот пронзительный взгляд… черная форма. Было бы просто великолепно! Казалось, еще чуть-чуть - и они начнут его вертеть и ощупывать не как человека, а как товар на полке. Но это Всеволода скорее веселило, чем раздражало. Не только Вальтер - они все здесь иногда впадали в одержимость, забывая об окружающей их реальной жизни, о самом понятии нормальности. Уносились в неведомые дали. "Богема, что с них взять," - напомнил он себе привычное. Приятно осознавать: он-то, Всеволод, не такой и никогда таким не станет. Его всему этому богемному безумию не поглотить. Он твердо стоит ногами на земле и разум у него ясный, четкий, оперирующий в первую очередь логикой и здравым смыслом. А не какими-то там внезапными порывами и фантазиями. Иллюзиями… — Ну, ну, друзья мои! Полегче на поворотах. Я еще вашего полковника Исаева не сыграл, а вы меня уже в какие-то там злодеи записали! — Не в какого-то там злодея, а злодея, наделенного властью, - поправил его Вальтер мягко и вкрадчиво. – От одного слова которого все трепещут. Я уверен, что и злодей из вас, Всеволод, получится отменный. Эдакий умный и коварный мерзавец. Хладнокровный, расчётливый… Которому не захочешь, а всё равно покоришься… — Спасибо, возьму на заметку, - сказал Всеволод. В конце концов, они угомонились и снова стали вести себя как нормальные люди. Спросили, как Всеволод себя чувствует, как у него прошли выходные, готов ли он к съемкам. И потом пожелали ему удачи. Особенно тепло прозвучало, конечно же, напутствие Вальтера. Уже во время репетиции на съемочной площадке Всеволод весь вспотел, во рту у него пересохло. Он изо всех сил старался расслабиться, старался вести себя как ни в чем ни бывало, но какое там… Два раза споткнулся на своих репликах, хотя до этого - прекрасно всё помнил. Проклятье! Его поправил наблюдатель из сценарной группы. Ничего ужасного, он и раньше замечал, как другие актеры ошибаются. Путают слова или делают не то, что нужно. Недоигрывают или переигрывают с эмоциями. Но все равно было неприятно: как же можно забыть то, что так долго учил и точно знал наизусть. Вот как?! В первой сцене персонажи были на совещании. Больше всего говорил Антон, остальные же - внимательно его слушали и иногда отвечали на какие-то вопросы. Полковник Исаев был особенно немногословен. Он всё больше размышлял и поглядывал в документы, разложенные перед ним на столе. Затем Кэт и Эрвин уходили, а Всеволод оставался с Антоном один на один. И тут уже они оба подробно обсуждали дальнейший план действий: в связи с долгим радиомолчанием их агентурной сети в Европе, Исаев предлагал отправить его в Швейцарию, на встречу с Шандором Радо*. Персонаж Антона сначала ему возражал, сомневался в целесообразности такого плана. Но, в конце концов, Исаеву удавалось его переубедить. Без лишних эмоций, без запала, одним лишь спокойным и четким изложение аргументов в пользу своего предложения. От того тоже давно не поступало вестей, а Исаев с ним работал раньше и вообще хорошо его знал. При первом чтении сцен Вальтер посоветовал: "Представьте какую-то похожую ситуацию из своей жизни. Например, обсуждение учебного плана в университете с вашим начальством. И вообще, оставайтесь самим собой, не думайте, что Исаев – другой человек. Знаю, звучит парадоксально, но это именно то, что вам сейчас нужно помнить. А остальное - приложится». Ага, приложится, как же… Быть самим собой перед камерой оказалось не так-то просто - даже если ты годами привык лекции перед целой аудиторией студентов читать. На лекциях Всеволод излагал какие-то факты, отвечал на вопросы, вел дискуссию. Мог пользоваться своими записями, заглядывать в книги. И это были установленные рамки, в которых главное – передать другим учебный материал. Никто там ему не указывал: в какой момент он должен сесть или встать, какие эмоции нужно передать с той или иной фразой. И с каким выражением лица. Да, это чертовски трудно - переживать воображаемую ситуацию и выглядеть при этом естественно. Чтобы тебе поверили другие люди, чтобы тоже прониклись твоим персонажем, сопереживали ему, как реальному человеку. Интеллектуал и логик, Всеволод все равно смотрел раньше на актеров с некоторой снисходительности, близкой к снобизму. И только сейчас он по-настоящему понял, прочувствовал: насколько же это тяжелая и тонкая работа. Тут нужно было балансировать между эмоциональной, психологической частью и чисто технической, интеллектуальной. Это действительно требовало большой гибкости психики и много усилий. В перерывах между дублями он слышал рекомендации от подходившего к ним Вальтера. Но только кивал ему - даже посмотреть как следует на своих собеседников вне съемок Всеволод сейчас не мог. Вся его энергия и внимание уходили на то, чтобы не забыть свои реплики, последовательность действий персонажа и хоть что-нибудь там изобразить. Раньше он читал про прием «внутреннего монолога» и похоже, все остальные актеры на площадке этим приемом пользовались. «Думали» за своего персонажа, вовсю вдохновлялись. Всеволод же, уже после трех первых дублей, мечтал лишь о сигарете и о кофе. Как о манне небесной… Расслабиться ему так и не удалось. Напряжение было и внутренним, и внешним; ощущалось в всем теле, сказывалось на его игре. Его попросили поменьше вертеть документами во время совещания. "Лучше задумчиво смотрите вдаль. Решайте про себя какие-нибудь простые математические задачки". Что он и делал, с досадой чувствуя, что нервозность в нем накапливаться всё больше и больше. А ведь полковник Исаев – воплощенная сдержанность, черт бы его побрал! Почему-то даже Вальтер не мог сейчас его вдохновить - чем терпеливее и старательнее он ему что-то объяснял между дублями, тем хуже у Всеволода получалось. Намного хуже, чем на их совместных репетициях. В конце концов Вальтер это понял. Оставил его в покое и ограничивался лишь короткими фразами-инструкциями. Во время перерыва на обед Всеволод взял с собой сэндвич в студийном кафе и долго прогуливался в гордом одиночестве по паркингу. Есть ему не хотелось, только курить. Он надеялся, что так в голове, наконец, прояснится, станет легче играть. Не прояснилось. После прогулки всё только усугубилось. Чем больше Всеволод старался, тем фальшивее казался ему его персонаж. Как и тогда, с ролью пламенного революционера в студенческом театре, никакого вдохновения он больше не испытывал. Хотелось побыстрее со всем этим покончить. Наконец, прозвучало долгожданное: «Стоп, снято. Всё на сегодня!» Вальтер ему сказал, что он хорошо справился, для первого раза. Разочарованным он не выглядел, скорее, озабоченным. Настоятельно посоветовал Всеволоду как следует отдохнуть сегодня. "И не надо вам больше пока репетировать или упражняться. Просто сделайте паузу до завтра. Отдохните, выспитесь…" Ха, а можно подумать у Всеволода еще оставались силы на то, чтобы репетировать! Положа руку на сердце, было обидно - столько потраченных усилий, и каков результат… Наверняка Вальтер уже раз десять пожалел об этой своей идее. Но это уже - его проблема, а не Всеволода. Он-то сам честно предупредил: актер из него никудышный. И, пожалуйста, всё подтвердилось на практике. Так Вальтеру и надо за его упрямство! Отделавшись парой вежливых фраз, Всеволод с ним довольно холодно попрощался. Поторопился за сценарной группой - те первые возвращались в город. Всеволод очень устал, разговаривать категорически не хотелось. Вообще ни с кем и ни о чем. Анализировать сегодняшний день - тоже. А хотелось поскорее добраться до своего отеля, принять душ и завалиться спать. Что он и сделал, предварительно повесив табличку «не беспокоить» на двери номера и отключив телефон.