***
Данила возвращается домой из рабочей поездки поздней ночью. Длительное путешествие на поезде, выматывающие сутки на съемках, он смертельно устал. И первым делом, проходя в квартиру, мужчине бросается в глаза непривычная обстановка. Что-то изменилось, стало как-то пусто. Поднимающаяся тревога пронзила естество. Он проходит по комнатам, предварительно сбросив сумку с вещами в коридоре, и не находит своего сожителя. Его мониторы на месте, но ни одежды, ни банных принадлежностей не обнаружилось. Как и небольшого чемодана в гардеробной. «Съебался пока меня не было! Ахуительно блять!», – рыжий вскипел от возмущения. Он на самом деле считал, что уйти, без предупреждения позволено только ему; что Дрейк не настолько самоотверженный и мстительный. Кашину досадно, он замучен дорогой и хочет просто провалиться в глубокий сон, а не разгребать образовавшиеся проблемы, но все же пускать ситуацию на самотек нельзя. Сейчас есть дела поважнее: выяснить, где его, все еще парень и почему он решился на такую вольность. Даня быстро набирает избранный контакт и ждет. Чем дольше ему не отвечают, тем сильнее он злится. Хочется что-то ударить и выплеснуть накопившиеся эмоции. «Еще и игноришь меня блять. Ну-ну, я ж все равно тебя доебу». Мысли о том, что стример поступал точно так же – совсем не обременяют. Они где-то в разделе «рациональное и справедливое», а туда путь заказан. Во всяком случае, сегодня. Звонки остаются без ответа. Их набралась практически дюжина, вкупе с вызовами в Телеграме. Волнение грузно оседает на плечи, так, что можно буквально смахнуть его рукой. Музыкант лишь несмело отмахивается от него, рассуждая, что ничего с Денисом не сталось; это он назло делает, не спит и просто-напросто игнорирует. Он уверен, что блондин в безопасности, но больше его заботит, где именно. Последний вариант из возможных, кажется самым дерзким и пугающим – за семьсот километров отсюда, и отнюдь не в отеле.***
Коряков вносит последние ремарки в написанные тексты. День выдался весьма плодотворным, по сравнению с кипой прошлых. Парень доволен собой, даже горд. «За это можно и выпить, – думает он. – Ну так, чисто пивом отпраздную». Внеочередная ошибка. Илья оправдывается тем, что работу нужно вознаграждать. Ничего страшного не случится, если контроль не будет потерян. Но это непозволительная роскошь в его случае. Спиртное равносильно бомбе замедленного действия. Того гляди и рванет, отбросив брюнета взрывной волной обратно в мрачные мысли, туда где он несчастлив. Алексей с Андреем встречают непрошенного гостя на пороге с удивленным видом. Они рады приезду друга, но выглядят встревоженными. Певец находился в опьяненном, взбудораженном состоянии. Лез обниматься, горделиво заявлял о том, как скоро будет приезжать записывать музыку, и через каждые пару фраз ангажировал поехать с ним в бар. – Вообще-то я планировал стрим запустить сегодня. Да и в целом пить не хочу, так что Илья, откажусь, пожалуй, – спокойно объяснился Ромашин. – Ну бля, у меня такое настроение хорошее, погнали со мной, завтра подрубишь. Леш, помогай мне. – Так, а почему мы не можем тут бухать? Зачем куда-то ехать? Тогда этот, – указывая на шатена, говорит Алексей, – закончит и присоединится. Или нет, похуй в целом. Сидящий на кровати Андрей неодобрительно покосился в ответ на реплику. Он не просто так отказался от «прекрасной» идеи Мазеллова. После событий в Питере и предшествующих этому откровений, он как никто иной понимал насколько усердно нужно контролировать проблемного друга. – Нет, так не получится. Я уже договорился с Тохой встретиться в «Сыто пьяно». Татыржа, будучи одним из ближайших друзей Корякова никогда не переставал беспокоиться о его благополучии. И вопреки многим сплетням, они не прекратили общение, просто стали реже видеться и обсуждать не все, что могли раньше. Инициатором возникновения тайн стал Илья. Он попросил не касаться темы взаимоотношений с Денисом, и упомянул, что не стоит докладывать последнему о своей личной жизни. Аудитория стримеров всего этого не знала, как и остальные участники сквада. Ромашин вновь ничего не ответил. Он застыл в нерешительности: поехать и проследить за другом, учитывая, что там будет Антон не очень разумно, но и отпускать его, зная, что может вдруг приключиться, не хотелось. – А-а, ну ладно тогда, давай сам. Мне что-то лень куда-то выходить сегодня, – сказал Алексей. – Нам еще потом этот ящик ебаный собирать. Русоволосый вырвал задумчивого товарища из размышлений, напоминая о планах. Значит, никуда из дома не деться. Придется довериться благоразумности Татыржи и свалить все обязанности по опеке на него.***
Стены дома давят и сжимаются. Мужчина тяжелой поступью проходит из комнаты в комнату, в поисках лекарств. Болезни легко цепляются к его организму, и зимняя тряска в поезде отлично этому поспособствовала. Выпив быстрорастворимое жаропонижающее, Данила лег обратно под одеяло. Чувствовал он себя крайне паршиво, не только из-за простуды. Три дня назад он вернулся к себе, два дня прожил без малейшего понимания где его сбежавший парень, день назад слег с температурой и за недавно прошедшие пару часов разругался с Коломийцем. Тот все же ответил на звонок, безапелляционно заявил, что ближайшие пару дней не вернется и в целом ему надо обдумать, как быть дальше. Кашина будто обухом ударили. Он злился, кричал, требовал вернуться и поговорить с глазу на глаз, но тщетно. Безысходность отравляла рассудок, заставляла чувствовать, как над головой смыкаются темные воды. Он один, слаб и беспомощен по своей вине. Каждый уголок квартиры преисполнен неправильностью. Цветное стало серым, безрадостным, и неизвестно причина в жаре или в отсутствии Дениса. Рыжий только сейчас начал осознавать, сколько тепла приносило в его жизнь это сожительство. И как легко он разрушил свое счастье. Внутренние демоны уродливо скалятся, шепчут гадости, разрывают душу, желая присвоить себе кусок побольше, и топчут. Безжалостно и быстро. Хочется ощутить былую заботу ближнего, как ушедшей весной, когда певец точно так же валялся в постели, пока блондин бегал за таблетками. Тогда он не отходил ни на шаг, принося то неумело приготовленную еду, то градусник с мокрым полотенцем. И смотрел так по-особенному нежно, с крупинкой волнения на дне небесных глаз. Кажется, Данила бредил, раз начал видеть иллюзорные образы. Тело прошиб озноб, самочувствие не улучшалось. Придется вызвать скорую, чтобы не умереть этой ночью. Жаль только разбитое сердце врачи вылечить не смогут. Ведь любовь не лечится.