Пять стадий принятия

      Хрупкий, словно весенний лед мир, выстроенный тонкими пальцами, сломался. Денис поместил себя в карточный домик, надеясь укрыться там от невзгод, но не учел одного фактора – бушующая стихия сильнее. Сердце сильнее разума, а ветер – картонного убежища. Он, вольный и непокорный затушил искры их с Даней костра, лишив ребят тепла и уюта. Вьюга поселилась на пепелище, даже красные угольки там больше не тлели.       Холодом отдавали и стены квартиры, где молодой стример вынужденно находился. Через полтора дня улетать в столицу, но до тех пор необходимо сталкиваться с бывшем парнем по нескольку раз за сутки. Спутником таких встреч стали неловкие и сухие переговоры.       «Живем как в коммуналке нахуй, ну что за пиздец, – думал блондин, уже который час рыская по сайтам со съемом жилья. – Хуйня, хуйня, дорого. Эта вообще разъебанная». С такими мыслями откидывалось большинство вариантов. Даже те, немногие, которые он взял на заметку оказались неподходящими, когда парень приехал их осматривать. «Блять, где мне жить-то после Нового года… На улице что ли?» – тучи сгущались, заволакивая всякие надежды на нормальное существование в следующем году. К родителям переезжать категорически не хотелось, поэтому он продолжал упорно вглядываться в экран монитора. «В крайнем случае, сниму просто относительно дешевую. И так уже дохуя долго глаза мозолю».       Только поиск квартиры и мысли о скорой встрече с друзьями не давали погрязнуть в унынии после расставания.       Кашин вышел из комнаты только к обеду, смурной, с мешками под глазами. Ходил мимо юноши беззвучной тенью, не разговаривая без надобности, но и не споря. Младший же томился в ожидании, потому что первым напоминать о незаконченном диалоге было слишком боязно. Он встал очень рано, насилу дождавшись рассвета – не мог сомкнул глаз ночью; чувствовал себя ходячим трупом, и пил заказанные энергетики.       Спустя пару часов бесцельного времяпровождения рыжий созрел и, вернувшись домой после очередного перекура, подошел к закрытой двери соседской комнаты. Постучав костяшками по белому массиву ради приличия, он, не дожидаясь ответа, дернул за ручку и вошел внутрь. Денис рефлекторно обернулся.        – Поговорим? – сказал старший, садясь на застеленный диван.        – Дань, скажи честно, чего ты хочешь? Мы не можем встречаться, ты же это понимаешь. – Блондин сожалеюще смотрел в глаза напротив. Голос был вялым и замученным, а внешний вид его и того хуже.        – Да знаю я. В башке дурка ебаная, – стример зарылся рукой в волосы, и сокрушительно простонал, – Я так устал…       Сердце собеседника болезненно сжалось. Хотелось обнять и утешить мужчину, но он лишь молча наблюдал, как тот постепенно возвращает тело в прежнее положение, успокаиваясь.       Кашин говорил, смотря куда-то сквозь студента:        – Мне всегда казалось: между нами есть какая-то недосказанность. Пятое колесо в отношениях, которое я игнорировал. Сам виноват, стоило тогда не прятаться, а поговорить открыто. Хотя отношения это не сохранило бы, ведь мы оба поняли кто главный герой, а кто второстепенный… Не сказать, что я ахуеть как удивлен такому финалу, но легче от этого не становится.        – Прости, – только и смог сипло выдавить Дрейк.        – Ага, помогло… Что делать теперь будешь? В Москву уедешь?       Поначалу парень не понял вопроса, спросив озадаченно: – В смысле? Ну да, собирался на Новый год. – А затем уловил истинную суть вопроса, – Нет-нет, я не к Илье поеду, если ты об этом.       Кашин многозначительно ухмыльнулся.        – К нему в том числе… – подметил он, – Ну ладно Денис, меня ваши мутки больше не касаются, хоть ебитесь, хоть живите вместе – мне похуй.       Маска высокомерия снова срослась с его лицом. Этой вечерней порой он последний раз дал слабину, показал себя уязвимым. Встав с насиженного места, мужчина бросил напоследок:        – Скажи, как найдешь куда съехать.       Данила отпустил возлюбленного по-своему. Без лишних сантиментов, без извинений за вчерашний упрямый, бессмысленный отказ. Раздумывал над последними словами он долго, хотелось произнести проникновенную речь, но это «живи счастливо» застряло в груди, между гордостью и обидой. И в итоге свое «прощай» он бросил как кусок мяса – отринув нежность. Пожалуй, так даже лучше, слезное расставание оставило бы куда больше шрамов.       Коломиец проводил сожителя пронзительным взглядом. Он все прекрасно понял. Данила принял лучшее решение из возможных. Теперь все точно окончено. Никаких «но» и «а что если» не будет; остается только как можно скорее исчезнуть из чужой жизни, чтобы не причинять еще больше проблем.              

***

             Илья продолжал идти по шаткому мосту маленькими шажками. В то, что его пьяное сообщение посреди сумасшедшей ночи что-то изменило, до сих пор не верилось. Денис оттаял слишком просто, слишком быстро, это вызывало одновременный восторг и тревогу. Ее подпитывало ощущение подвоха. Словно если продолжить путь навстречу, неведомая сила разрубит канатные тросы моста, и парень непременно полетит вниз. Если окажется, что Коломиец просто играет, и за возобновившимся общением ничего не кроется, душа разлетится на бесчисленные осколки. Очередное предательство он не вынесет – сгинет в Лету и уже никакая Муза-подруга не спасет. Ведь больше герой не питает мечты сотворить себе счастье, как это было на концерте, а просто плывет по течению. Потому как испытав удачу, и не получив положительной отдачи, он просто отпустил поводья. И если течение приведет к водопаду, Коряков не станет сопротивляться, не предпримет попыток спастись. Общайся – пока есть возможность, дыши – пока есть кислород. Отнимут все это – доживай остаток дней, потеряв веру в человечность. Будь что будет.       Брюнет распадался на всевозможные варианты исхода общения с Дрейком, еще не зная, что произошло в жизни последнего. Какая трагедия и сколько раздумий подтолкнули на сближение его, такого же запутавшегося в порочном мире, парня.       Доставляло и то, что петербуржец не связывался уже несколько дней. Ему было просто не до этого, а Мазеллов переживал. Медаль с надписью «параноик» саморучно повесилась на шею. То, что он снова сделал что-то не так, превратилось в навязчивую идею. И, тем не менее, он храбрился, интуиция подсказывала – Коломиец вот-вот объявится, стоит только подождать. Бросаться на амбразуру рано.              

***

             Спустя два дня затишья это свершилось. Младший написал, что находится в самолете и готовится вылетать. Шестое чувство не обмануло. Воодушевление вытеснило прежнюю тревогу. «Он скоро будет здесь», – все, о чем мог думать Коряков. В багаже воспоминаний всплыли слова Антона о праздновании Нового года – это и сеть причина приезда юноши. Музыкант успел позабыть об этом, пока носился со своей горячкой. Они увидятся вновь, на общем сборе, а может и раньше. От переизбытка дофамина перехватило дыхание; грезы захватили сознание, окрыляя мужчину. Он думал о сотне различных фраз, которые сможет произнести, ведь в этот раз его выслушают подобающим образом. Было среди них одно неуемное желание – признаться в чувствах. Оно давно зрело, как сорняк на грядке, не давая покоя. Жизнь с этой тайной была не мила, сколь ни старайся. Может под конец года Илья наконец-то сможет открыться и, даже если его отвергнут, сожаления о несделанном не будут терзать.       Но стоило только помыслить о безрассудстве, как крылья тут же стянуло пращей. Парень отрезвлено рухнул на землю, в ловушку жестокой реальности. У его объекта обожания есть возлюбленный, который сейчас наверняка сидит подле Дениса в том самом самолете. И который будет ревностно оберегать своего парня от покушений назойливого москвича.       «После того кринжа в баре Кашин наверное еще больше меня ненавидит, – печально размышлял Мазеллов. – Ну, видимо нихуя я не признаюсь… Хоть бы по ебалу не получить за прошлый раз». Действительность становилась все безрадостнее. Певец за зря расстраивался, не догадываясь, что уже поймал удачу за хвост. Ловко и слепо, хватая наугад. Она добровольно легла в теплые ладони и ждала момента, когда владелец воплотит свои чаяния, заручившись ее поддержкой.              

***

             Высокий силуэт выделялся среди многолюдной толпы. За собой он катил среднего размера чемодан, а в другой руке держал мобильный телефон, с открытым приложением для вызова такси. Дениса никто не встречал в аэропорту, до места проживания он будет добираться сам.       Впервые за долгое время парень посетил столицу, она практически не изменилась с прошлой зимы. Изменился лишь он: возрастом, мышлением и отношением к жизни. Дрейк множество раз порывался прилететь сюда, но каждый раз ощущал на спине неизменный укоризненный взгляд. Он работал как стоп-кран, напоминая, что человек, ради которого хочется сбежать в Москву – больше не ждет. Но взгляда-стопора больше нет, и тот человек, кажется, уже не избегает, значит теперь все иначе. Появилась свобода действий.       Отельный номер встретил гостя запахом свежести и ярким светом от распахнутых штор. Солнце находилось в зените. С точки зрения финансов снимать номер в середине декабря на столь долгий срок не лучшее решение, но обременять друзей-москвичей блондин не захотел. Поселиться у кого-то дома на двадцать дней – неловко, а если учесть что оковы отношений отдалили юношу от товарищей – нагло. Поэтому, не смотря на экономию ради квартиры в Питере, он решился в последний раз раскошелиться на хоромы. Хотя назвать так жилье можно было с натяжкой: небольшое пространство, кровать на одного и простенькая мебель; без плиты, зато с телевизором. Комфортно и тепло, сейчас этого вполне достаточно. Компьютера только недостает, хотелось бы еще успеть постримить в уходящем году. Пока он был в ссоре с Данилой, ни о каких трансляциях и речи не шло.       «Можно у кого-нибудь попросить, – обмозговывал проблему Коломиец. – Я же все равно приеду к Максу… или у Жени запустить? Получится как в тот раз, когда стукнуло двести тысяч подписчиков». Чувство ностальгии снова проняло воспоминания. К несчастью, как ни старайся мысленно вернуться в ту приятную атмосферу, время безжалостно идет вперед. Не предоставляя возможности удержаться в определенном отрезке.       Разложив самые нужные принадлежности, Денис рапортует Илье об успешном заселении. Почему-то это кажется важным – уведомить его. Он, как и брюнет, отчаянно боится фальши. Стихийно начавшееся с ответа блондина общение в любой момент могло рассыпаться. Потому что Мазеллов уже отвернулся однажды, не объяснив причину. Страх совершить ошибку и повторить тот же конец периодически овладевал юношей.       Однако в глубине души он надеялся, что музыкант искренен в своих начинаниях, раз даже после случая на концерте не перестал справляться о судьбе студента. Помимо надежд, в самых темных закромах мечтаний запрятано желание о скорой встрече. Прогулке вдвоем или хотя бы в компании. Ведь Коломийцу так необходимо вновь посмотреть в изумрудные глаза, найти в них прежнюю честность и открытость, и поговорить о наболевшем. Спросить, о чем не смел раньше, извиниться за грубость, разъяснить конфликт. И может, в конце концов, рассказать, почему он предпочел забыться с Даней. Вернее…       «Признаться… – робко произнес он про себя, – нет. Хуйня идея, нет... Ну, хотя я же не прошу встречаться? Просто скажу честно, – сердце агитирует совершить авантюру, безумие чистой воды. – Бля, а если он нахуй пошлет с нулевой? Это возможно… Разъеб, никаких признаний значит». Денис застрял в противоречии выборов – в каждом, из которых были свои плюсы и минусы. Неоднозначные и неравноценные. Окончательное решение принять трудно даже спустя полгода размышлений.       Внезапный молот из груды смешанных переживаний сбил мыслительный поток. К грезам о Корякове поспешил прийти разочарованный облик Данилы. Как воплощение собственной совести. Стало стыдно и гадко, что блондин так цинично забыл о бывшем; не прошло и месяца, а любовные фантазии о другом уже затмили сознание.       Получив укол вины, Коломиец решил вовсе не думать ни о чем. Нужно расслабиться, отключив голову. Расставание с Кашиным до сих пор тянулось за ним мрачным шлейфом. Тяжело спокойно жить и что-либо планировать покуда этот морок не рассеется.