***
Некоторые реплики на вчерашнем собрании пришлись Данзо не по душе. Но отдельные фрагменты того разговора не предотвратили задуманное им. Высшие эшелоны власти Конохи уже давно наполнены горючим, главе Не осталось лишь поднести спичку. «У Учих ничего не получится», — уже какой раз ласкал у себя в голове Шимура данный тезис. Его повторение приносило особое удовольствие старейшине. Но было в голове Данзо и нечто тревожное. С неба свалившийся союзник сделал нрав главы Корня еще более сварливым. Он не решился ставить у себя в кабинете камеру видеонаблюдения, но усилил его охрану и в каждую смену назначил сенсора. Шимура приказал своим подчинённым пристальнее чем обычно наблюдать за всеми подозрительными людьми в Конохе. «Этот тип так и не представился. Он боится раскрыть свою личность, потому что знаком со мной? Откуда взялся этот незнакомец? Живет ли он сейчас в Конохе?» — постоянно мелькало в мыслях Данзо. Но он все же признавал, что его осведомлённость сейчас играла ему на руку. Старейшина твёрдо для себя решил, что когда он придет к власти, то отдаст приказ о ликвидации чужака, и тогда-то уж наверняка выяснит, кто прячется под причудливой маской. Но Данный момент требовал от главы Не пользоваться любой возможностью, что сыграет ему на руку. План неизвестного был предельно простым, но оттого и гениальным до безобразия: прилюдно лишний раз во всем обвинить Учих, разжечь ненависть к владельцам шарингана у Хьюг, рассказать Итачи о воинственных настроениях владельцев бьякугана, объявить, что мирное решение конфликта невозможно и, тем самым, склонить наследника клана к убийству своих же. «Половина от всех шаринганов слишком большая цена за идею», — сокрушался старейшина. Но он не сомневался, что обязательно найдётся способ, как убрать и этого незнакомца. Шимура всегда поступал так с теми, кто служил препятствием на его пути. И этот раз не станет исключением. Теперь же ему всего лишь осталось дождаться письменный доклад о царящих настроениях в квартале Хьюга, предоставить его Итачи, и дело будет сделано. Данзо уже потирал руки, словно церемониальный головной убор хокаге уже лежал у него на столе. «Пусть проводят расследование, пусть играют в управленцев, пусть поддерживают Фугаку, который со дня на день испустит дух. В конце концов, лишь я знаю, что для Конохи будет лучше», — убеждал себя глава Не. Так он и уснул в рабочем кресле с целым ворохом разномастных мыслей.***
В связи с переполохом в кабинетах правительства Конохи, нагрузка на АНБУ снизилась. Членов организации сконцентрировали не на внешних миссиях, а на контроле за порядком внутри Конохи. Таким образом, был установлен чёткий график дежурств, согласно которому у всех появилось больше выходных, нежели чем раньше. Микото Учиха, как жена главы клана, с особой дотошностью исполняла все свои светские обязанности. Например, организовывала приемы, посещала званные ужины, но с настоящим трепетом она подходила к благотворительности. Ежегодно Микото вместе с другими обеспеченными дамами клана устраивала раздачу одежды, обуви, домашней утвари, книг и прочих мелочей. Мероприятие имело целью снабдить малообеспеченных людей необходимыми вещами. Как бы Учихи ни гордились собственной силой и благородством, но были среди них и те, кто так и не оправился после той трагедии даже спустя семь лет. В клане оказалось большое количество людей, что морально сломались под гнётом обсуждений жителей Конохи, что погрязли в трауре по погибшим близким, что заработали себе инвалидность, защищая деревню в ту самую ночь. Среди Учих было немало и осиротевших детей. Но на собрании клана однажды единогласно решили, что ни один их ребенок не окажется в приюте Конохи. Таким образом, детишек распределили по семьям, финансовая нагрузка на которые заметно возросла. И эти семьи были как никогда благодарны подобным благотворительным мероприятиям. Микото Учиха еще месяц назад поимённо согласовала список тех, кто отдаст свое имущество в дар. Неделю назад провела инвентаризацию вещей своей семьи. Четыре дня назад согласовала меню с дамами клана. Два дня назад участвовала в тщательной уборке площади перед храмом Нака. А сегодня утром попросила своих сыновей помочь перенести собранные вещи до места проведения акции. Участие Саске в этом процессе было скорее символическим, чем практическим. Основная нагрузка легла на Итачи, но юноша не воротил носом, а, как и полагается, покорно помогал своей матери. Площадь перед храмом Нака оказалась людной как никогда. Дамы, словно заведенные, крутились вокруг столов и бесчисленных коробок. Они старались разложить все как можно быстрее, чтобы успеть до полудня. Итачи поставил последнюю коробку на деревянный стол и спросил у матери: — Чем еще нужно помочь? Микото поднялась с корточек, прижимая к груди стопку книг, и с улыбкой ответила: — Больше ничем, спасибо. — Точно? — с долей скептицизма уточнил Итачи, хмуро подсчитывая количество коробок. — Тебе лучше идти, — с той же улыбкой, но уже более напряжённо отозвалась мать. — Это мероприятие для женщин, а не для мужчин. Не нужно, чтобы о тебе судачили. — Понял, — кратко отозвался Итачи, взял своего младшего брата за руку и направился в сторону дома. — А почему мама отдает мои игрушки? — с явной обидой спросил Саске. — Потому что ты в них давно не играешь, а другим детям они понравятся, — спокойно ответил юноша. Саске немного не поспевал за широким шагом старшего брата, поэтому ему приходилось припрыгивать, что вызывало искреннее умиление у всех проходящих мимо дам. — А у них своих игрушек нет? — не унимался мальчик. — К сожалению, есть дети, у которых и правда нет игрушек, — таким же спокойным тоном пояснил Итачи. — А во что же они тогда играют? — искренее недоумевал Саске. Но юноша уже не слышал дотошных детских вопросов, он застыл на месте, увидев идущую навстречу Изуми. Девушка, пыхтя, несла коробку внушительного размера на благотворительную акцию. Она не сразу заметила двух братьев, но когда все же распознала их в толпе, то ее глаза заискрились от счастья. Итачи ускорил шаг, не отпуская ладонь Саске. Мальчишка возмущался, но юноша и правда этого не замечал. Изуми поставила коробку на землю, заправила за ухо волосы, что налипли от пота на лоб, и смущённо улыбнулась двум Учихам. — Привет, — немного резко выпалил Итачи, занервничав при виде возлюбленной. — Привет, — отозвалась она и залилась румянцем. — А ты тоже отдаёшь свои игрушки? — спросил Саске, одарив девушку подозрительным взглядом. — Вроде того, — со смешком ответила Изуми, глянув на коробку. — А мы только с площади, — констатировал Итачи уже более спокойно, обуздав часть бурных эмоций. Изуми расслабил его ровный тон. Она собралась с силами и посмотрела в глаза Итачи. Возлюбленные смотрели друг на другу молча с полминуты. Но девушка первая нарушила неловкую паузу: — Мама сказала, что мне уже пора вести светскую жизнь. Вот и несу свою старую одежду. — Я сам все утро коробки таскал, — честно признался Итачи и улыбнулся. — И я тоже! — воскликнул Саске. Изуми присела на корточки, чтобы их с Саске глаза оказались на одном уровне, и заговорщицки произнесла: — Уверена, что твои мама с братом без тебя бы ни за что не справились, — договорив, девушка игриво подмигнула мальчишке. Тот довольно улыбнулся в ответ и подрумянился. — Что ж, желаю удачи на мероприятии, — Итачи просто не знал, что ему сказать, а молчать рядом с ней было совсем невмоготу. Вот поэтому иногда в их разговорах и проскакивала подобная нелепица. Изуми выпрямилась и вежливо ответила: — Благодарю. Они уже собирались разойтись, как Итачи поспешил оправдаться: — Я бы помог тебе донести коробку, но мать строго-настрого запретила появляться на женском мероприятии, — последнее словосочетание он выделил фонетически, как бы паясничая. На что девушка в ответ посмеялась, махнула рукой и ответила: — Она не тяжёлая, сама справлюсь. Но правда состояла в том, что она бы с удовольствием приняла помощь своего кавалера. Прошлась бы с ним под взором всех любопытных зевак, молодых девушек, что так и грезили оказаться в зоне интересов наследника клана. Но специфические традиции накладывали определенные ограничения, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как наслаждаться случайной минутной встречей со своим возлюбленным. Они вновь собирались разойтись, но Итачи опять не выдержал и выпалил как на духу: — Изуми, может встретимся у пруда после акции? Его сердце заколотилось в томительном ожидании ответа. — Давай! — воскликнула девушка. — В шесть! — она спрятала лицо за увесистой коробкой и тут же смылась в направлении площади. Саске дёрнул старшего брата за руку, привлекая к себе внимание, и вдмучиво спросил: — А разве это будет порядочно? Итачи несколько опешил от подобных слов мальчишки, поэтому изумленно поинтересовался: — А почему ты это спрашиваешь? — Ну-у-у, — пожал плечами Саске и свернул губы в трубочку, — мама постоянно твердит, что что-то порядочно, а что-то нет. Юноша умилился ответу брата, отчего улыбка расползлась по его лицу, и тихо шепнул: — Я не думаю, что мама одобрит эту встречу, поэтому держи ее в секрете. Саске сделал важный вид, ощущая причастность к тайне, и одобрительно кивнул. Два брата без приключений добрались до дома. Младший умчался в свою комнату, штудировать учебники к Академии. До учебы оставалось всего ничего, а он уже хотел все изучить, чтобы показать блестящие результаты, которые в свое время продемонстрировал Итачи. Старший же в томительном ожидании слонялся по дому. Он считал про себя секунды до встречи с Изуми. Но когда юное сердце уже просто не выдерживало груза влюблённых грёз, то мысли бросались в омут реальности. Отец с ночи поставил его в известность о втором собрании всех Советов Конохи, инициированом Данзо, а затем спросил: «Тебе что-нибудь известно?» Но Итачи лишь отрицательно покачал головой в ответ. Юношу грызла совесть. А правильно ли он поступает, что идет на свидание в такой день? Сердце же заманчиво шептало: «Ото-сан предупредил, что после собрания отправится в Полицию, ведь у него скопилась куча дел». «И впрямь», — отвечал про себя Итачи. Они с Фугаку в любом случае сегодня встретятся, но уже глубокой ночью. Так юноша провёл весь день за размышлениями, и когда стрелки часов наконец-то указали на скорую встречу, то он тут же отправился к заветному пруду. Все местные сплетницы собрались на площади перед храмом, поэтому ему не нужно было опасаться дать повод для поразительных слухов. Мужская же часть населения во всю работала под зорким взором Фугаку. Улицы опустели, но отсутствие людей оказалось приятным, а не пугающим. Юноша мчался на всех парах к своей возлюбленной, не замечая ничего вокруг. Песнь его души ощущалась в каждом движении. Он не бежал, а словно летел нал землёй. Изуми притаилась за одним из многочисленных деревьев, что опоясывали водоём. Солнечные лучи искрились на поверхности глади, а также утопали в ее бездонных черных глазах. Девушка, заметив знакомый силуэт, сильно покраснела, опустила глаза вниз и протянула коробочку с данго под сладким соусом, что так любил юноша. Итачи искренее тронул данный акт заботы. Он дрожащими от трепета руками взял подарок в руки, на короткое мгновение коснувшись кончиков пальцев Изуми. От нее исходило приятное тепло, что волнами распространилось по телу юноши. Девушка еще сильнее залилась румянцем от физического контакта. Они стояли молча, неловко переминаясь с ноги на ногу, попросту не зная, что друг другу сказать. — Ты же пойдешь сегодня на собрание? — вдруг выдавила из себя Изуми. Итачи несколько нахмурился, потому что подобная плоскость вопроса возвращала его в то русло, о котором он бы предпочел сейчас забыть. Но что бы не показаться невежливым, он лишь кратко кивнул. — Я тоже, — шепнула девушка, отвернувшись в сторону водоёма. Юноша изо всех сил сопротивлялся запущенному мыслительному механизму, ведь ему так хотелось чуть подольше побыть в объятиях беззаботности, но начало разговора просто не оставляло ему иного выбора: — Ты не должна туда ходить, — твёрдо заявил он. Изуми повернулась лицом к своему собеседнику и одарила его взглядом, полным недоумения. Итачи собрался с силами, чтобы повторить заранее отработанную речь: — Наши родители уже говорят о помолвке. Я бы не хотел, чтобы моя будущая невеста участвовала в том, в чем ей участвовать не положено. — Это в чем же? — нахмурилась девушка. — Ты должна беречь свою репутацию. Не стоит тебе посещать эти собрания. Это моя прерогатива. Тебе же нужно участвовать в светских мероприятиях. В ее глазах мелькнула обида, она тут же опустила взгляд вниз, чтобы спрятать свои настоящие эмоции от возлюбленного. — Я не знала, что ты такой консервативный, — вдруг буркнула Изуми. — Я же шиноби в конце в концов. — Вот и не стоит им быть, — отрезал Итачи. Ему было гадко от собственных слов. Он как никто другой желал ей лишь счастья, и пусть оно заключалось в ремесле ниндзя. Но больше всего Итачи хотел, чтобы Изуми не пострадала. И если сейчас ему для этого придется сделать ей больно, то он возьмёт на себя эту ответственность. «Всё обязательно разрешится. Всё утихнет, и она вновь вернётся к работе шиноби, но не сейчас. Сейчас это слишком опасно», — успокаивал себя Итачи. — Я скажу о твоем мнении родителям, — с грустью в голосе отозвалась девушка. Свидание было испорчено. Возлюбленные попытались поговорить на отвлечённые темы, но у них ничего не вышло. И даже данго со сладким соусом, что они разделили на двоих, не спасло положение. Итачи мысленно ругал себя за то, что выбрал чертовски неподходящий момент для этого разговора. И Изуми искренне недоумевала, откуда же взялась столь консервативная строгость в нем. Неужели ее прекрасный герой в реальности не такой, каким она его себе представила? Он не проводил ее до дома, так как они оба не хотели иметь проблем с родителями. Всё ведь должно оставаться в традиционных рамках приличия, хотя бы внешне. Влюблённые разошлись в разные стороны, каждый по своим делам. Изуми еще предстояло сообщить родителям, что то самое собрание — было ее первым и останется впредь единственным. А Итачи нехотя брел к храму, где вот-вот состоится то, где он никак не хотел присутствовать. «Я всё правильно сделал», — пытался ободрить себя юноша. Разум пел, что безопасность Изуми превыше ее желаний. Подвал храма очень быстро наполнялся людьми. Фугаку уже сидел на татами в центре помещения. Он лишь взглядом поприветствовал сына. Итачи подметил, что его отец день ото дня все мрачнее и мрачнее. Вот и вечно угрюмый Инаби наблюдал за всеми из угла. Родители Изуми поклонились Фугаку, мило улыбнулись Итачи и заняли свое место. Якуми уселся близ главы Полиции. Позже всех подоспел Шисуи, что впопыхах плюхнулся рядом со своим товарищем. — Я так понимаю, что Изуми здесь нет благодаря твоим стараниям, — сразу подметил Шисуи. Итачи лишь молча кивнул. — Это правильно, — мягко произнес парень и похлопал младшего товарища по спине, приободряя его, на что тот тяжело выдохнул. — Заметь, как все воодушевлены, — не унимался Шисуи. — Слухи быстро расходятся. Небось сами уже мнят себя хокаге. Итачи осмотрелся и убедился в словах товарища. У каждого из присутствующих неистово горели глаза от восторга. «Толпа фанатиков», — брезгливо подметил юноша. — Всем добрый вечер, — обратился к собранию Фугаку. — Уже доброй ночи! — весело прозвучало из глубины зала. — Что ж, — кашлянул в кулак глава Полиции, — доброй ночи, да будет Вам угодно. Сегодня утром вновь прошло собрание всех Советов Конохи. Его созвал Шимура Данзо. — Неприятный старикашка, — донеслось из толпы. Итачи внезапно испытал чувство стыда за поведение соклановцев, отчего его гриммаса искривилась. Шисуи, заметив резкую перемену настроения друга, спокойно констатировал: — Клоуны, что с них взять, — и пожал плечами. Но Фугаку не обращал внимание на сторонние реплики и продолжал говорить: — Как Вам должно быть уже известно, на первом собрании третий хокаге подал в отставку и предложил меня в качестве преемника. — Поздравляем Вас! — радостно улюлюкала толпа. — Благодарю, — холодно бросил глава Полиции. — Но моя кандидатура закономерно вызвало негодование у остальных заседавших. Толком никакой конкретики на том собрании не было, постановили лишь, что вопрос о пятом хокаге еще остается открытым. — К черту их мнение! — яростно воскликнул Яширо, подскочивший на ноги. — Мы возьмём власть силой, как и планировали раньше! — Яширо! — рявкнул в ответ Шисуи, нервы которого сдали внезапно. — Будь добр, сядь на место и заткнись! Сейчас говорит глава клана, имей уважение! Яширо оскалился, но всё же подчинился Шисуи. — На втором собрании были озвучены вслух отдельные опасения, — монотонно говорил Фугаку, у которого уже язык заплетался от усталости. — Сегодня на собрании у меня даже появились открытые союзники. Большинство же пока думает. Но самый главный итог разговора — это то, что расследование инцидента с биджу возобновят, чтобы попытаться снять с нашего клана общественное недоверие. — А наш исторический квартал нам тоже вернут? — с сарказмом спросил Инаби. Молчание Фугаку было весьма красноречивым. — Ага, — вновь оживился Шисуи, — еще снесут резиденцию и объявят, что здесь будет поместье знаменитого Учихи Инаби — героя шестого кабинета отдела Полиции, повелителя скрепок и докладных записок! Итачи даже забавляло паясничество друга. Но юноша понимал, что Шисуи специально парировал самые радикальные реплики юмором, чтобы их не успели подцепить остальные. А не потому, что ему внезапно приспичило щегольнуть остроумием. В целом собрание прошло спокойно, если сравнивать с предыдущими. В глазах присутствующих не пылала ненависть ко всему живому, их сердца не съедала всепоглощающая обида. Отнюдь, лица, насколько это возможно, излучали радость. Члены собрания и впрямь хотели верить, что глава их клана станет хокаге. И тогда-то уж справедливость восторжествует над годами угнетения. «Может есть надежда на скорый мир?» — рассуждал про себя Итачи. Фугаку подытожил встречу следующими словами: «Я вижу, что правительство деревни открыто к переговорам и нацелено исправить прошлые ошибки». Несмотря на то, что Учихи по природе своей — народ недоверчивый, но в глубине души они такие же мечтательные, как и все остальные. Их сердца за одно мгновение могут вспыхнуть от ярости, но и за секунду смягчиться, если они поймут, что их слышат, а главное — понимают. Может подобная закономерность и отдавала некоторой инфантильной наивностью, но разве это плохо — чутко отзываться на вызовы внешнего мира? Итачи, как и всегда, дождался вместе с отцом, пока все разойдутся. Они, по обыкновению, уходили последними и закрывали за собой подвал храма. Но в эту ночь Фугаку почему-то не торопился домой. Он, подобно мраморной статуе, сидел на татами в центре зала. Юноша понял, что настоящий разговор только впереди. Он занял место напротив отца, и с откровенным недоумением взглянул ему в лицо. Фугаку тяжело выдохнул, разомкнул веки, и, глядя в глаза сыну, честно признался: — Всё очень плохо. Сердце Итачи болезненно сжалось. Еще полчаса тому назад, он испытал искреннюю надежду на разрешение конфликта, а у реальности в рукаве были припасены свои сюрпризы. — У меня и правда появились союзники. Это Сарутоби Хирузен, Морино Ибики и Хатаке Какаши. Но их поддержки недостаточно, чтобы занять пост. Кроме того, Данзо строит козни. Сегодня на собрании он вскрыл старые раны, напомнил всем, что наш клан подрзревался в причастности нападения девятихвостого на Коноху. «И правда неприятный старикашка», — мелькнуло в мыслях Итачи. — Хьюга Хиаши больше всех не в восторге от моей кандидатуры. Он считает, что мы обладаем большей властью, чем его клан. Сегодня он от возмущения покинул собрание. Добром это не кончится, помяни мое слово. Юноша вслушивался в каждое слово отца, пытаясь вычленить из всей речи позитивные фрагменты, а не негативные. — Ты правильно сделал, что не сказал всё как есть остальным, — понимающе кивнул Итачи. — Да, но слухи быстро распространяются, — удрученно отозвался Фугаку. — Через пару дней наш клан вспыхнет от новостей, и в квартале схватятся за вилы. Юноша и сам прекрасно это понимал, просто ему совсем не хотелось принимать такую действительность. А слышать подобные речи из уст собственного отца — словно нырнуть в бездну отчаяния. «Нужно попытаться этого не допустить», — натужно твердил себе Итачи. Но что же ему оставалось делать? На его глазах произошло стремительное превращение отдельных личностей в толпу оголтелых фанатиков. И если подобную воинственность не унять, то кровопролития не избежать. Его самого вместе с отцом поднимут на эти мифические вилы… И вдруг из всего сумбурного потока мыслей показалась соломинка, за которую можно схватиться. — Ото-сан, нам нужны союзники в управлении Конохи. — Знаю я, — тяжело вздохнул Фугаку. — Но главным нашим союзником должен стать Хьюга Хиаши, — стоял на своем Итачи. Глава клана, ошарашенный заявлением сына, резко изменился в лице. Его глаза округлились от недоумения, в них читался один единственный вопрос: «Как это возможно?» — Отправляйся как можно скорее в квартал Хьюг на переговоры, — твёрдо заявил юноша.