***
Джирайя не стал повторять ошибку Какаши, поэтому решил добиться аудиенции с Хирузеном вероломным проникновением в поместье. К счастью, отшельник был на этом поприще мастером. Рассвет еще не наступил, поэтому Сарутоби бодрствовал. Джирайя бродил по дому, осматривая одно помещение за другим. Престарелый учитель копошился в своей мастерской. Он, сидя на полу в измазанном рабочем фартуке, ковырялся в коробке, ища подходящую краску. Хирузен на расставался с трубкой, поэтому небольшая комната насквозь пропиталась горьким запахом табака. Джирайя отодвинул сёдзи и тут же оторопел от зловония. Глаза защипало так сильно, что ему пришлось зажмуриться. — Курение убивает, — закашлялся отшельник, проходя в мастерскую. Сарутоби не повернулся. Он затянулся как можно сильнее и выпустил в полоток несколько серо-голубых колечек. Саннин сел на складной стул, что предназначался для пленэра, и принялся сверлить взглядом учителя. — Манеры для тебя — пустой звук, — хрипло отозвался Хирузен, выдыхая очередную порцию дыма. — Не скажу, что горжусь этим, — с сарказмом ответил Джирайя. — Чем обязан? — с толикой недовольства поинтересовался Сарутоби, выводя плавные линии на холсте. — Даже не знаю, — нарочито озадаченно протянул отшельник и пожал плечами. — Например, не желаешь ли ты объяснить, что творится с Конохой? Старик напрягся. Его рабочая рука зависла, от чего на полотне возникла нежелательная клякса. Но он постарался держаться непоколебимо: — Ответ на этот вопрос известен лишь новому хокаге. — Долгожданная пенсия? — ехидно осведомился саннин. — Именно, — честно признался Хирузен, стараясь исправить живописную композицию. Джирайя немного поддался вперед, опершись локтями на бедра, и холодно заявил: — Не знал, что ты трус. Второй выбрал явно не того преемника. Сарутоби не желал слышать подобные упреки, тем более из уст ученика, пусть тот уже и перешагнул пятый десяток. Старик едва заметно оскалился, швырнул кисть в сторону и процедил: — Покинь сейчас же мой дом. Беседа не доставляет удовольствия. — Я уйду, — устало выдохнул отшельник, — и отправлюсь в странствие, но перед этим ты меня выслушаешь, — и принялся прожигать взглядом собеседника. Старик скрестил руки на груди и нехотя кивнул в знак согласия. Он мысленно отсчитывал секунды до рассвета, желая с первыми лучами провалиться в сон, а завтра очнуться и повторить тот же алгоритм действий, который преследовал его с момента отставки. — Орочимару вступил в преступную организацию. Мне мало что удалось узнать о ней, но она целиком состоит из шиноби S-ранга. Они именуют себя Акацуки. — К чему эта информация? — раздраженно перебил ученика Хирузен. — Он становится все опаснее и опаснее, — чуть повысил голос Джирайя. — Акацуки — далеко не предел. Его нужно остановить, иначе Орочимару обрушится на наши головы! Сарутоби ухмыльнулся, уловив реальный посыл слов ученика. Его болезненно кольнули завуалированные обвинения, поэтому решил действовать на опережение: — Я всю свою жизнь отдал Конохе. Когда погиб Минато, то мне пришлось вновь занять пост, хотя всем известно, что я противился. Последние годы я искал преемника, но видишь ли, из меня вышел паршивый наставник, ибо мои ученики разбрелись по свету, зарывшись в собственных обидах. И никто из них не захотел взять на себя роль хокаге. Теперь бывший ученик врывается среди ночи в мой дом и начинает учить жизни! — его речи так и источали горечь прошлого. — Сейчас расплачусь, — паясничал отшельник. — Орочимару проводил чудовищные эксперименты у тебя под носом. Все об этом докладывали, но ты не верил! И решил задержать его лишь тогда, когда на тебя надавили! Ты все время интересовался лишь Орочимару. Все, что я умею, это заслуга Фукасаку и Шимы, но не твоя. Когда Цуне потеряла брата, а затем и возлюбленного, ты не поддержал ее. Внучка первого хокаге валялась пьяная в барах и разбазаривала состояние клана, но ты лишь потакал ей! — Я не нянька! — вскричал Хирузен, вскочив на ноги. — Я не уделял время собственной семье, занимаясь управлением деревни! А ты сейчас обвиняешь меня в том, что я не подтирал задницу половозрелым ученикам?! — Не в этом дело, — скорбно покачал головой Джирайя. — Ты всегда заботился только об Орочимару. Даже Асума мерк на его фоне. — Смешно слышать нравоучения от тебя, — огрызнулся старик, отвернувшись от ученика. — Ты пишешь второсортные книжки для извращенцев в то время, как твой крестник находится в приюте. Не сказать, что отшельник испытал чувство вины. Ему не понравились ответные упреки, ведь крыть их было нечем. Меж ними повисло молчание, каждый старался унять внутренний гнев. Первым тишину нарушил Сарутоби: — Я много думал о прошлом, — прошептал он, вглядываясь в розовеющую линию горизонта. — И то, что происходит с деревней сейчас — от части моя вина. Я не сумел вовремя остановить Орочимару, не усмирил амбиции Данзо, допустил унижение Учих, не сохранил клан Сенджу, не сдержал обещание, данное Кушине. Но век человека короток. Мне уже слишком много лет, чтобы пытаться что-то исправить. Мой собственный внук растет как сорняк. Я хочу уделить ему время, пока оно еще есть… Джирайя проникся признаниями старика, поэтому подкрался к нему сзади и положил руку на плечо. — Не стоит меня жалеть, — тихо отозвался Хирузен. Отшельник выдержал небольшую паузу, а затем выпалил, как на духу: — Сенсей, я и впрямь был эгоистом. И преуспел в этом больше, чем многие из людей. Но когда близкие просят о помощи, то личные интересы уходят на второй план, — он осекся, собираясь с мыслями. — Я не справлюсь без Вас. Сарутоби тяжело выдохнул, слегка сгорбился и нехотя поинтересовался: — Что ты задумал? — Остановить Данзо, — решительно заявил саннин. Старик, нервно притопывая ногой, сложил руки перед грудью и после неуверенно протянул: — Он держит Учих на привязи с помощью Корня и девчонки Узумаки, — и закатился кашлем. — С первыми сложнее, а вот со второй… — хрипло продолжил Сарутоби, — ее лидерские права можно оспорить с помощью сына Минато. — А какой в этом толк? — недоумевал Джирайя. — Данзо во всю пользуется состоянием клана Узумаки, что развязывает ему руки. Он расширяет ряды Корня благодаря деньгам, вырученным от опекунства Асэми. Если лишить его доступа к имуществу, то АНБУ Не не будут так охотно выполнять грязные поручения. Усынови Наруто, выступи в качестве обеспокоенного родителя, заявив об ущемленных правах сына четвертого, и перекупи псов Данзо, — Хирузен вновь закурил. — К тому же, легитимность помолвки Асэми с Итачи во многом опирается на наследие Узумаки. Брак между будущим главой Учих, что на данный момент отпрыск пятого хокаге, и какой-то девчонки будет выглядеть не так заманчиво. Ты лишишь ее великого имени, состояния и членства в Правительстве, тем самым укоротишь вездесущие лапы Данзо. — Но она же прямой потомок Ашины, — парировал отшельник. — Девчонка не просто наследница клана, она принцесса. — Принцесса несуществующей страны, — ухмыльнулся Хирузен и обернулся лицом к собеседнику. — У Наруто с Асэми общая прабабушка — Аюми Узумаки. Кушина отошла от дел клана, потому что Мито Узумаки когда-то выписала ее в Коноху. — И? — отшельник пытался разобраться в тонкостях родословной. — Ашина Узумаки был патриархом из патриархов. Право женщин наследовать титул — вынужденное. Он горевал от потери сына — Акиры, но зачат нового у него не получилось, поэтому из соображений укрепления собственного рода ему пришлось издать указ, что дозволял дочерям наследовать титул за неимением наследника мужского пола, — и хитро улыбнулся. — Данзо об этом знает? — в голосе Джирайи чувствовалось недоверие. — Ни в коем случае, — самодовольно заявил Сарутоби, жадно затянувшись. — Некоторое время Кушина воспитывалась под патронажем Мито. В старости госпожа стала очень сентиментальной, поэтому сильно привязалась к дальней родственнице. Она раз за разом пересказывала девчушке историю их клана. Весть о падении Водоворота заметно сказалась на здоровье Мито. На смертном одре она завещала Кушине реликвии, принадлежащие Узумаки. Среди них было множество документов. Кушина росла, — словно колыбельную пел учитель, — вышла замуж за Минато… — Она же отреклась от имени клана, — напомнил наставнику саннин. — Все так, — заговорщицки подтвердил Хирузен, — но она забеременела. Бивако провела с ней весь третий триместр. Тогда Кушина ей призналась, что хочет, чтоб ее ребенок возродил клан Узумаки, но уже в Конохе. Она показала моей женушке документы, что бережно хранила Мито. Бивако взяла их и пообещала обсудить этот вопрос со мной. Так как пол ребенка был неизвестен, то мы отложили дело до родов Кушины. Их обеих давно нет в живых, а документы хранятся в моей библиотеке. — Сенсей, а вы — хитрец, — своеобразно похвалил старика отшельник. — Да брось, — отмахнулся Сарутоби. — И еще кое-что, если желаешь поближе познакомиться с новым хокаге, то сделай это через его сына — Итачи. Малец крайне толковый для своих лет. Какаши тебе в этом поможет, — с видом знатока подытожил Хирузен. — Все глазеете в хрустальный шар? — высмеял наставника Джирайя. — Не могу отказать себе в этом удовольствии, — чуть шутливо признался старик. Саннин покинул дом бывшего хокаге в приподнятом настроении. Он и представить себе не мог, что растрогает учителя так быстро. Все же, возраст делал свое дело. «Может и я когда-нибудь стану таким же мягкосердечным?» — мысленно вопрошал отшельник. Если окунуться в его прошлое, то в нем можно найти множество добрых и по-настоящему бескорыстных поступков. Героические подвиги на поле боя? Чего только стоил короткий период воспитания трех сироток из Аме? А шпионаж для Конохи? Возможно Джирайе и было комфортно представляться окружающим самовлюбленным болваном, но в действительности он не был таким. Несмотря на то, что саннин достиг возраста седых волос, он до сих пор искал себя. Отшельник за много лет примерил разные социальные роли, но не одна из них не подошла ему. «Хреновый из меня наставник. Минато, прости, что не позаботился о твоем сыне. Я струсил. Мне не хватило смелости взглянуть в лицо тому, кто, по отдельным отзывам, кровь от крови тебя», — горевал Джирайя. Он старался свыкнуться с мыслью, что вскоре ему придется взять на себя роль опекуна и исполнить обещание, данное когда-то талантливейшему из учеников. Но гадостнее всего было от того, что ему придется сделать это не из личных душевных порывов, а из-за политических интриг. «Сколько лет мальчонке? Наверняка он уже учится в Академии». Поиски Итачи не заняли много времени. Жабы передали, что юноша отправился на работу — в Корень. Отшельника соблазняла мысль переждать смену парнишки в баре за бокалом пенистого, а может и не за одним? А вдруг какая-нибудь молоденькая красотка очаруется его природным обаянием и потребует согреть ей постель? Как он откажет леди в просьбе? «Ну уж нет!» — помотал головой Джирайя, избавляясь от заманчивых мыслей. Но противостоять подглядыванию за полуобнаженными девицами у водоемов не стал. Так, сидя в кустах с биноклем, он скоротал весь день, пока квакающий гонец не прервал томный поиск вдохновения. Саннин не медлил и сразу же отправился за юношей, притаившись в жабьем желудке. В таком виде он добрался до ворот квартала Учих и засел в густой траве. Итачи медленно брел по дороге. Было видно, что он чем-то озабочен. Отшельник не стал скрываться и появился перед усталым парнишкой. Учиха, не поднимая глаз, пробубнил под нос: — Могли бы показаться раньше, мои вороны заметили Вас еще в центре. Не то чтобы Джирайя сильно скрывался, но бдительность юнца его приятно удивила. «Теперь понятно, почему сенсей о нем столь высокого мнения», — мелькнуло в мыслях мужчины. — Я здесь по просьбе Какаши, — посерьезнел саннин и оглянулся по сторонам. — Разговор долгий, нам лучше уединиться. Итачи не задавал лишних вопросов, так как не чувствовал подвоха или угрозы. У водоема в такое время никого не было, поэтому парнишка отвел отшельника к их с Шисуи месту. Джирайя облокотился о дерево, скрестил руки на груди и, смотря сверху вниз, принялся объясняться с юным гением. В первую очередь он представился, но не в своей шутливо-пафосной манере, а в формально-деловом стиле. Но один из легендарной троицы в презентациях не нуждался, Учиха сразу опознал того, кто желал с ним познакомиться. Саннин честно признался парнишке, что его потревожили неприятные известия о нынешнем состоянии деревни. — Усиление Данзо и вездесущие шиноби Корня — вестники погибели Конохи, — нагнетал он. Парнишка внимательно выслушал мужчину и в качестве согласия кивнул головой. «Немногословный», — с досадой умозаключил Джирайя. Какаши казался ему куда более приятным собеседником, чем непоколебимый подросток. Поэтому отшельник решил задеть юнца за живое: — Известно мне и то, что тебя хотят женить на подопечной Данзо. Одно дело — работа в Корне, но постоянное наблюдение еще и в стенах дома — врагу такое не пожелаешь, — и принялся изучать его реакцию, но тот лишь тяжело вздохнул. Итачи выдержал небольшую паузу, а затем поинтересовался: — Что в ваших силах? — он изогнул бровь, явно что-то анализируя. — У меня есть кое-что, что ослабит Шимуру, — заговорщицки отозвался саннин. — Но этого недостаточно. Его необходимо не вывести из строя на время, а ликвидировать окончательно. Учиха словно оттаял, чувствуя доверие к потенциальному союзнику. В его глазах заискрилась надежда, которую считал мужчина. — Что может привести его к пожизненному заключению? — вслух рассуждал юноша. — Измена Конохе, — решительно заявил Джирайя. — Вы предлагаете мне добыть информацию в Корне? — догадался Учиха. — Именно, — кивнул отшельник. — Также познакомь меня со своими сторонниками.***
Итачи не стал сразу бросаться в омут. «Никаких секретов», — некогда договорились они с Шисуи. Поэтому юноша посоветовался сначала с другом, а затем и с матерью, что всем сердцем хотела расстроить помолвку с ненавистной невесткой. Старший товарищ приятно удивился узнав, что у них появился столь сильный союзник. «Мастерство, авторитет, навык шпионажа. О чем еще можно думать?» — восторженно восклицал друг. Парнишка пропитался оптимизмом Шисуи, а затем и уверенностью матери, что заявила: «Необходимо собраться всем вместе, пока твой отец копается в бумажках». Долго думать не стали и подобрали ближайший день, когда у всех было свободное время. Встречу назначили в заброшенном убежище в северо-восточной части стены близ Великой горы. Это место подсказал отшельник, который прятался там по юности. — У нас всего час, — торопливо отозвался Какаши, поочередно вглядываясь в лица собеседников. Микото, Шисуи и Итачи расположились на дряхлой скамье в свете керосиновой лампы. Джирайя же подпирал спиной грязную стену напротив. Хатаке остановился рядом с саннином, тот в свою очередь начал: — Мы уже успели познакомиться, — и покосился на Какаши, который тут же одобрительно кивнул. — За всеми нами следят, не сомневайтесь. Поэтому осторожность отныне превыше всего. — Хвоста не было, — отрапортовал Хатаке. — Аналогично, — подтвердил Итачи, скрестив руки на груди. Шисуи сначала мельком глянул на друга, а затем уставился на отшельника и деловито заявил: — Полицию я возьму на себя. — Господин Хиаши прислушается к тебе? — с долей сомнения уточнила Микото. — Надеюсь, что он не дурак, — почесал затылок парнишка и легонько улыбнулся. — Хорошо, — кивнул Джирайя, — неприятности в Полиции сейчас ни к чему. Корень силен как никогда. Полиция должна быть такой же. — У меня в АНБУ нет неприятностей, — тихо произнес Какаши и сунул ладони в карманы. — Так что можете на нас рассчитывать. — Я могу выступить переговорщиком с лидерами других кланов, — гордо заявила Микото, потянувшись макушкой к потолку. — Помогите Шисуи с Хиаши, — ответил саннин. — Итачи, — он перевел взгляд на юношу, — твоя задача — самая главная. Будь аккуратен, если заметишь что-то подозрительное, то немедленно сообщи либо мне, либо Какаши. — Есть, — отрезал парнишка. Отшельник устало выдохнул, прошел к центру помещения и всем присутствующим сообщил: — Вы наверняка уже знаете, что я намереваюсь оспорить права Асэми на титул главы клана Узумаки. Завтра в полдень я отправлюсь на аудиенцию к хокаге не только для этого. За время странствий мною были обнаружены следы Орочимару. Он не просто преступник, состоящий в организации головорезов. Орочимару, судя по всему, возомнил себя Даймё. Я предполагаю, что сеть убежищ — это подготовка будущего поселения, а может и не одного. Эту информацию необходимо проверить. Мои ресурсы ограничены. Поэтому я доложу хокаге о собственных находках и потребую, чтобы он организовал масштабную миссию. Надеюсь, что старик Сарутоби поможет в этом деле и порекомендует кого-нибудь из вас. Это моя цена за услуги. Мне необходимо знать, что на самом деле затеял Орочимару. Какаши, Шисуи и Итачи покорно согласились. В конце концов, если дело и впрямь серьезное, то Орочимару — это не личное увлечение Джирайи, а опасность для всей Конохи. «Угрозой будет меньше», — мелькнуло в мыслях Итачи. Вопрос лишь в том, а отпустит ли Данзо на миссию? Джирайя с Какаши отправились по своим, ведомым только им делам. Шисуи и Итачи проводили госпожу Микото до дома. К счастью, вся деревня уже спала, и никто не встретился по пути. Даже дежурных в квартале не видно. Они брели до поместья в полной тишине, но перед самыми воротами Микото неожиданно подала голос: — Шисуи, — она пронзительно посмотрела на юношу, в ее глазах читалось искреннее беспокойство, — сердцу не прикажешь. Да и я переубеждать тебя не собираюсь, но все же… — осеклась женщина, — будь аккуратнее с этой девчонкой. Она — марионетка Данзо. Ты должен помнить об этом. Парнишка нахмурился, потупил глаза на землю, но все же кратко кивнул. Он не желал продолжать этот разговор, ведь ответ на все доводы до одури очевиден: «Сердцу не прикажешь». Микото не настаивала на чем-то более внятном, ей и так было неловко влезать в любовные дела юнцов, поэтому она тут же поспешила в дом. Итачи махнул головой в сторону заветного местечка, и друзья побрели к излюбленному берегу. Шисуи заметно осунулся, он не поднимал глаз, сверля лениво передвигающиеся стопы. Итачи искоса поглядывал на друга, обдумывая, чем же того отвлечь от грустных рассуждений. Но товарищ внезапно пнул камень, ранее лежавший посреди тропинки, и угрюмо буркнул: — То ли я слепец, то ли все вокруг дураки… — О чем ты? — уточнил Итачи. — Сам знаешь, — выдохнул Шисуи и вскинул голову к звездному небу, — Асэми никому не нравится. — А тебя это волнует? — изогнул бровь парнишка. — В какой-то степени, — он продолжал любоваться ночными светилами. — Тебе она противна, твоя мать ее ненавидит, моя семья настроена еще более скептично. И все твердят о Данзо! — в его голосе прорезалась злость. — А что ты хотел? — пожал плечами Итачи. Шисуи сунул ладони в карманы и посмотрел на друга. Он взял небольшую паузу, чтобы унять нервозность, после чего спокойно ответил: — Шиноби часто берутся за грязную работу. Но выполняют ее, так как того требует долг. Может она в такой же ситуации? Почему все решили, что Асэми нравится покровительство Данзо? Тебе не приходило в голову, что она ждет, чтобы ее освободили? Итачи опешил от хода мыслей товарища. Он прикусил изнутри нижнюю губу, дабы не выдать откровенное замешательство. Ему хотелось взять его за шиворот и хорошенько встряхнуть, чтоб тот пришел в себя и более не тешился обманчивыми теориями. Но с другой стороны, сердце кольнула игла надежды, ведь если предположения Шисуи хоть в какой-то степени соотносились с действительностью, то будущее могло быть куда радужным, чем ему представлялось. — У тебя есть на то основания? — поинтересовался Итачи, подойдя ближе. — Нет, — смутился Шисуи и отвернулся, — я так чувствую. «Что же там можно почувствовать? У нее на лице ни одной настоящей эмоции!» — мысленно вопрошал парнишка, но товарищ считал немой укор. — Я с ней провел не так много времени! — будто бы огрызнулся Шисуи. — Но Асэми вовсе не кукла, как вы ее называете! Да, в основном мы говорили о всякой чепухе, — он развел руками, — мало того, что она даже в этом очаровательна, но ей тоскливо! Асэми пусть и делает вид… — Еще скажи, что она притворяется! — прыснул Итачи. — Да! — выпалил товарищ, выкатив глаза. Он и искренне верил переменчивой интуиции. — У нее есть все, о чем мечтают девчонки ее возраста, но Асэми этого мало, — тараторил словно сам себе. — И дело не в алчности. Я уверен, что ей одиноко. — Хорошо, если бы она сама об этом знала, — съязвил Итачи. — Нет-нет! — помотал головой парнишка. — Она это наверняка понимает, но на уровне подсознания. Понимаешь… Я, как и остальные, повелся на картинку. Меня покорила ее внешность, манеры, пусть другим все это показалось чем-то отталкивающим и лживым. Но когда мы стали с ней общаться, то до меня дошло, что Асэми заполняет таким образом пустоту внутри. Итачи, — взмолился Шисуи, взяв того за плечи, — она не кукла! Ты бы видел авантюризм в ее взгляде, когда речь заходит о том, что ей интересно! Она живая, живее всех на свете, просто у нее нет возможности вершить свою судьбу. Ты должен это понять, ведь сам такой же. — Да уж, — буркнул юноша, словно противясь подобному сравнению. — Ты зря думаешь, что мне промыли мозги, — он вслух выразил то, что и так витало меж слогов. — Я всего лишь знаком с Асэми ближе, чем ты. Будь у тебя такая возможность, то ты бы изменил свое мнение. — Считаешь? — ехидно спросил Итачи. — Уверен, — воодушевленно отозвался товарищ, покрепче сжав плечи собеседника.***
Полиция больше не походила на саму себя. Раньше с порога встречали коллеги со свежими сплетнями, что чесали языками, не желая приступать к работе. Затем из кабинета выходил господин Фугаку и сокрушался на подчиненных за безделье, раздавал кучу заданий и скрывался за ворохом бюрократической макулатуры. Перерыв на обед, что ожидаемо выходил за рамки положенного часа, и вновь ругань начальства. Ежедневное совещание, где кто-то расплывался от похвалы, другие же бледнели от количества хвостов. Формальный отчет и дежурство. И так по кругу, день за днем одно и то же, но в предсказуемости и состояла прелесть службы. Одинаковые лица, столь же однотипные и ненавязчивые разговоры. Сейчас же у входа работников встречала охрана, состоящая из Хьюг, что проводила осмотр и лишь тогда пропускала в здание. Подобное отношение не нравилось Учихам, ведь оно заставляло их чувствовать себя подозреваемыми в каком-то странном преступлении. Больше никто не толпился близ зоны отдыха, чтобы посудачить. Полицейские не совали носы в экраны чужих мониторов, дабы подшутить или застать врасплох. И никого не гонял вечно уставший Фугаку, сетуя, что ему достались худшие подчиненные. Хьюги держались в стороне, не отрываясь от рабочих мест, словно им не требовался перерыв. Хиаши кружил над всеми, подобно коршуну, читая унылые лекции о продуктивности и показателях. Но хуже всего были совещания… Белые глаза одаривали могильным холодом. Начальник не принимал ни единой оплошности, требуя лишь исключительную исполнительность. Шел мороз по коже, когда наставала очередь сдать отчет. Высшей похвалой было: «Свободен». Шисуи понимал общее недовольство, но не разделял его. Когда он с соклановцами после работы отправлялся в закусочную, то не поддерживал праведное возмущение коллег, но и ничего не выражал вслух. Со встречи с Джирайей прошло несколько дней, отшельник все же прорвался на аудиенцию к хокаге и заявил, что собирается усыновить Наруто. Вся Коноха тут же всполошилась. Если бы Полиция была прежней, то уже гудела от новостей, но вместо этого все безучастно изучали бесчисленные бумажки. Саннин сообщил Итачи, а тот передал информацию Шисуи, что уже назначена дата рассмотрения дела об опеке над известным почти на всю деревню сорванцом. Процедура затянется на недели, а то и на месяцы, но результат того стоил. «Если все получится, то мы с Асэми сравняемся в титулах, точнее, в их полном отсутствии», — надеялся Шисуи. Он мысленно смаковал, как их с Итачи помолвка расстроится. Юноша с семьей пожалует к ней в гости и попросит принять его предложение. Шисуи будет работать в поте лица, чтоб обеспечить Узумаки достойный уровень жизни, а та будет с любовью и благодарностью отзываться на его старания. Мечты мечтами, но утопать в них опасно. Ведь у грез всего два состояния: осуществляться или оставаться несбыточными. И второе для парнишки было подобно смертному приговору. Помимо опеки над Наруто Джирайя заявил хокаге о необходимости расследовать деятельность Орочимару. Господин Фугаку ответил, что непременно обдумает доклад. Остальное в руках Хирузена, ведь если он не подействует на преемника, то мало кому это удастся. Шисуи не забыл и о собственной миссии. Он не отлынивал, а искал подходящий момент, чтобы поговорить с глазу на глаз с господином Хиаши. Но сложность заключалось в том, что и-за настороженности начальник почти никогда не оставался один. Глава клана Хьюга ходил в окружении охраны, опасаясь куная в спину. Парадокс: чем больше боязнь, тем вероятнее ее воплощение. Полиция была не просто органом охраны правопорядка, а компанией приятелей. Работа в организации, состоящей из членов одного клана, стала нечто большим, чем просто службой. Пусть не все приходились друг другу по душе, но в итоге сумели поладить. И каждый знал, чего ожидать от коллеги за соседним столом. Сейчас же все иначе… Сегодня ему предстояло нести ночное дежурство с Хохето из клана Хьюга. Джоунин на пару лет старше самого Шисуи. Без особых примет: все тот же бьякуган и каштановые волосы, собранные в высокий хвост. Юноша успел пообщаться с напарником, последний оказался сдержанным и немногословным. Не хамил — и на том спасибо. Когда рабочий день подошел к концу, то Хиаши вызвал к себе в кабинет патрульных. Он холодно раздал распоряжения и провел традиционный инструктаж, которым чаще всего пренебрегал Фугаку за ненадобностью. — Все ясно? — строго уточнил начальник, сидящий во главе стола. — Так точно! — деловито отозвался Хохето, расположившийся напротив Шисуи. Хиаши перевел взгляд на Учиху и изогнул бровь. Шисуи замешкался на несколько мгновений, но наконец решился: — Господин, я должен поговорить с Вами наедине, — и уставился в беспристрастные белые глаза. Начальник жестом приказал Хохето удалиться из помещения, затем нахмурился, скрестил руки на груди и кивнул головой в знак того, что юноша может начать излагать. — Вас ненавидят, — без лишних предисловий признался Шисуи и напрягся, ожидая яростное негодование. Но вместо этого Хиаши холодно ответил: — Я знаю. Парнишка оторопел от честности руководства, но поддался вперед и продолжил: — Так не может продолжаться вечно. — Не может — умудренно кивнул Хьюга. — Они со временем привыкнут к новым порядкам. — Нет-нет, — помотал головой Шисуи, — дело не в новых порядках. Все считают, что Вы ненавидите Учих. — Ха, — едва слышно усмехнулся Хиаши. — Ненависть — это слишком сильное чувство. Но любви к твоему клану я не питаю. — Но как же… — оторопел юноша, пытаясь выразить вслух что-то внятное. — Вы слишком сумасбродные, — ухмыльнулся начальник и покосился на подчиненного. — И даже маленький Саске, которого я взялся воспитывать, проявляет непокорность на тренировках. Это отвратительное качество для шиноби. Но я это исправлю. Полицейские расслабились из-за политики предыдущего руководства. Но и это я исправлю. Пафосные речи наводили тоску на Шисуи не из-за их излишней махровости, а из-за непроходимого неведения. Глава клана Хьюга может сколь угодно рассуждать о кодексе чести ниндзя, о должностных обязанностях и правилах поведения, но правда в том, что если со всем обращаться по-скотски, то окружение непременно оскотиниться и вспорет брюхо отросшими рогами. — В Ваших словах и впрямь есть истина, — юноша решил сыграть на честолюбии Хиаши. — Но ко всем нужен разный подход. Ваш замысел способны понять друзья, господин Фугаку да и я, в конце концов. Но остальные же видят в происходящем не праведный кнут, а кунай у горла. Начальник с интересом прищурился и тоже поддался вперед, сложив руки на стол. — Ослабьте тиски и возымеете не просто исполнительных подчиненных, а самых верных союзников, — вкрадчиво произнес Шисуи. Юноша внимательно следил за мимикой господина. Сквозь надменную грубоватость проглядывало понимание: челюсть чуть расслабилась, а взгляд потеплел. Но Хиаши был бы не Хиаши, если бы не держался за твердость внутренних убеждений: — Мой авторитет не зависит от числа сторонников. — Безусловно, — продолжал Шисуи, — но один известный старейшина не измеряет силу оппонента в показателе «авторитета». — О чем ты? — внезапно ощетинился Хьюга. Ему пришлась не по душе осведомленность юного Учихи. — О том, что Данзо еще не побежден. Он укрепляется в новых полномочиях с каждым днем. И если его не остановить, то под угрозой выживания окажется не только мой клан, но и Ваш. И лучше нам находить общий язык, чем сыпать друг в друга необоснованными подозрениями. Уберите осмотр у входа, избавьтесь от личной охраны и увидите, что Учихи зауважают Вас куда больше, чем сейчас. Хиаши ничего не ответил. Он нервно постучал пальцами по столу, натужно обдумывая сказанное. Молчание не приносило облегчение, оно беспокоило Шисуи. «Лучше б он стал читать очередную нудную лекцию», — мелькнуло в его мыслях. — В чьих интересах действует Джирайя? — внезапно осведомился начальник. — В наших, — с уверенностью кивнул юноша. — Фугаку в курсе? — не унимался Хьюга. — Пока нет, сейчас информировать его опасно, — честно признался Учиха. — Что ж, — кашлянул в кулак Хиаши, — значит я этого не слышал. Иначе если б я слышал, то непременно бы доложил ему, — и с хитрецой глянул на подчиненного. — Намек понял, — немного дергано почесал затылок Шисуи и неловко улыбнулся. Хьюга не хотел становиться частью новой интриги, получив то, что было ему обещано. Но также его реакция означала вовлеченность в ситуацию, пусть и несколько со стороны. Хиаши услышал Шисуи и последует его совету. «Пусть Данзо и дальше потирает руки в ожидании бунта в Полиции», — самодовольно умозаключил юноша.***