Моменты вечности

      Густой румянец на щеках, поблескивающие от сдерживаемых слёз глаза, сжатые в кулаки ладони — такой предстала дочь перед Люцией одним вечером, когда обитатели королевского дворца готовились ко сну. Принцесса Люциана вернулась домой на рождественские каникулы и уже не походила на нескладного подростка — это была молодая привлекательная девушка, на которую начинали заглядываться сыновья архидемонов, желающих породниться с правящей семьёй. Когда-то их отцам не досталась королева, и теперь они сами хотели попытать удачу.       Люция догадывалась о том, что могло произойти. Рано или поздно дочь бы всё осознала. И реакция была предсказуема.       — Значит, я не смогу обрести вторую ипостась?       — Да. Твой отец тоже не может перевоплощаться, но он невероятно силён и без этого.       Люция помнила критику старых консерваторов, их обвинения в том, что из-за её выбора правящий род рисковал навсегда потерять возможность обретения второй ипостаси. А ведь именно превращения её семьи отличались наибольшей мощью и считались одним из главных козырей ада.       — Другие демоны будут считать меня дефектной.       — В твоём поколении родилось несколько метисов. Вы все…       — Сломанные, — обречённо произнесла Люциана. Вскинув голову, посмотрела на зеркало в родительских покоях, не скрывая отвращения к себе.       — Особенные, — деликатно поправила её Люция. Самобичевание было ей знакомо лучше, чем большинству бессмертных. Вторую ипостась она обрела достаточно поздно по меркам, общепринятым у демонов. От того нередко ловила на себе насмешливые или жалостливые взгляды. И то, и другое вызывало злость, вымещать которую она научилась лишь на себе.       — Мама, что останется от демонов через тысячу лет? — после нескольких минут напряжённой тишины дочь задала вопрос.       Ответа на него у Люции не нашлось, что позволило юной демонице истолковать молчание по-своему.       — Не в том ли смысл Равновесия, что существует чёрное и белое, а не только бесполезное серое?       — Люциана, мир меняется…       — И папа был не прав, когда начал бороться против чистокровных! — отвернувшись от зеркала, принцесса посмотрела на мать. В глазах сияли хорошо узнаваемые нотки растущего бунтарства. Всё-таки Люциана была дочерью своих родителей и унаследовала импульсивность вкупе с упрямством.       — Ты не понимаешь…       — Мне стыдно за своё происхождение. Лучше бы я вообще не рождалась!       — Не говори так, — Люция взяла дочь за руку. Не позволила вырваться. — Ты очень важна для нас. И для всего мира. Для Равновесия.       С горечью наблюдала за тем, как в прежде жизнерадостных глазах мелькнула обида. До боли знакомое чувство.       — Лучше бы я не рождалась! — дочь Сатаны устроила в собственных покоях настоящий хаос. На осколки разбивались вазы, книги сметались с полок мощными взмахами крыльев. Казалось, ещё немного, и от ярости демоницы по стенам поползут трещины, а стёкла взорвутся с пронзительным звоном. — За что отец так меня ненавидит?       Она резко повернулась к королевскому слуге, что стоял в дверях, не решаясь сделать шаг. На мгновение Люция испытала чувство вины за окружающий беспорядок. Её комнату наверняка тщательно и долго прибирали. Она была одной из немногих бессмертных, кому традиционное возвращение домой на каникулы не приносило радости. Снова выслушивать надменные упрёки отца, терпеть присутствие низших демонов-подхалимов, стремившихся любой ценой пробиться в аристократию. Иногда родной ад был для неё совершенно невыносимым местом.       — Вы не правы, принцесса, — Грациан улыбнулся с сочувствием. Всё-таки приблизился, стоило ей обессиленно рухнуть в кресло и закрыть покрасневшее лицо ладонями. — Вы — драгоценность мира демонов.       — Знаешь, если у меня когда-нибудь будут дети, — приглушённо пробормотала она, — я сделаю всё, чтобы они никогда не разочаровались во мне, как в матери.       — Вы будете прекрасной матерью, я уверен.       Горькая усмешка искривила губы Люции. Потому что сама она уже ни в чём не была уверена и не верила ни во что.       Никому.