Моменты вечности

      Тяжёлый взгляд отца не предвещал ничего приятного. Даже воскрешённый, он едва ли хоть сколько-нибудь изменился в своих убеждениях. Люция понимала, что не избежит разговора об этом, но оттягивала время до последнего. И вот он сам нагрянул к ней, прервав драгоценные минуты отдыха в домашней библиотеке.       — В чём дело? — прикидываться ни о чём не догадывающейся дурочкой было не в её стиле, хотя попробовать стоило. Глаза с трудом оторвались от книжных строк. Впрочем, от волнения она вряд ли вспомнит прочитанную пару абзацев. Нерешительно кивнула, указывая на соседнее кресло, не желая видеть отца возвышающимся над собой. Это навевало отвратительные воспоминания. В моменты наказаний он стоял так же, а потом её мир пронзала боль.       Люция съёжилась, ощущая фантомный дискомфорт в конечностях и крыльях. Тем и другим всегда доставалось больше всего.       Хватит.       Довольно.       Это в прошлом.       Это не повторится.       Она не позволит.       Маль не позволит.       — Я знаю о твоей дочери, — процедил бывший правитель ада, окинув Люцию презрительным взглядом. В кресло опустился величественно и отчасти брезгливо, словно в его отсутствие каждый сантиметр пространства во дворце стал недостойным. — Как ты посмела нарушить чистоту нашего рода? Я не приму этот… мусор как наследницу нашей семьи.       Её щёки заалели, не скрывая подступающего гнева. Отец ожидаемо начал с провокации и теперь с лёгкой ухмылкой наблюдал за ней, пытающейся подобрать слова.       Помимо них в библиотеку никто не заглядывал, и Люция не знала, радоваться ли тому, что поблизости нет лишних ушей и глаз, или опасаться, как бы отцовское поведение не перешло грань. По старой привычке.       — Молись всем высшим силам, чтобы Мальбонте не узнал, как ты отзываешься о его ребёнке.       Случаи расправы над теми, кто пренебрежительно или даже неприязненно относился к юной принцессе, уже были.       — Я не сомневался, что ты опозоришься, Люцифера. Никудышная королева.       — Зато состоялась как нормальный родитель, в отличие от некоторых, — она попыталась его уколоть.       Между бровей её отца пролегла глубокая складка. На некоторое время он погрузился в размышления. Возможно, среди множества мыслей мелькнуло сожаление и тут же померкло на фоне сплошного недовольства.       — Ты всё испортила. Всё погубила, — руки бывшего короля сжались в кулаки, побелевшими точками выделяя костяшки. — Можешь спать с кем угодно, но наследники не должны быть носителями грязной смешанной крови!       Тяжело придётся её отцу в обновлённом мире. Уже много лет унижения, направленные на метисов, карались, потому даже самые закоренелые приверженцы старых порядков научились помалкивать.       — Почему?       Он издал раздражённый звук, похожий на рычание.       — Потому что они не обретают вторую ипостась, а без неё любой демон — ничтожество. Тебе ли не знать этого, при моей первой жизни ты так и не перевоплотилась.       Болезненный ком образовался где-то в груди. Отцу лучше всех были известны её слабости, комплексы и тайные страхи. Он охотно напоминал ей об этом, когда стремился подавить, поставить на место.       Заставить замолчать.       — Помнится, у вас с Малем была сделка…       — Мне нужен был союзник, а не зять. Я не обещал, что взамен отдам этому чудовищу единственную дочь и позволю наплодить армию монстров.       Неожиданно её губы тронула тень улыбки. Возможно, смена тактики смягчит отцовский гнев. Конфликтовать они могут целую вечность, и он ни за что не сделает первый шаг к примирению. А она хотела бы вернуть всю свою семью.       — Неправда. Мы планируем двоих или троих, не больше.       — И столько мутантов будет вполне достаточно, — бывший король оставался непоколебимым.       — Отец, неужели тебе совсем не хочется увидеться с внучкой?       — Напомнить, куда сентиментальность привела твою мать?       Новый безжалостный удар по хрупкой оболочке воспоминаний о самой невыносимой главе её прошлого. Люция поднялась с кресла, сделала несколько шагов по направлению к окну, наполовину прикрытому тёмно-синими бархатными шторами. Дышать становилось тяжелее, хотелось сделать рывок наружу, расправить крылья и нырнуть в водоворот. Очутиться в единственном месте, что было способно охладить её пыл. Прикрыв глаза, Люция представила себя окружённой белоснежными покровами; одни стремятся вверх, к недостижимым горным вершинам, другие скользят ниже, утопая во мраке ущелий. Почему-то она всегда попадает сюда в ночное время, когда небесное полотно сияет хаотичной звёздной россыпью.       Впрочем, тут есть определённый порядок. Иначе люди никогда не назвали бы этот хаос созвездиями.       — Это не значит, что нужно вести себя как кусок… дьявола, — она не поворачивалась к отцу. Но он определённо смотрел на неё. Обжигал недружелюбным взглядом открытую спину. Представлял, как вырывает с хрустом красивейшие крылья, которые она берегла добрую пару столетий.       — Извини, что не отрастил нимб.       Она едва слышно хмыкнула.       Сзади послышался шорох. Страницы оставленной ею книги зашелестели, заставляя кривиться — отец с нарочитой небрежностью перелистывал бумагу, не боясь повредить ценный томик. Так прошли, казалось, минуты. Люция стояла неподвижно, гадая, не рискнёт ли отец швырнуть литературное произведение в камин — книги в королевской библиотеке не имели копий, потому каждая потеря была таковой в самом буквальном смысле: полноценно восстановить любую из книг не представлялось возможным.       Видимо, как и нормальные отношения отца с дочерью.       — Уверен, будь у меня сын — Люцифер, — всё сложилось бы иначе.       — Извини, что не отрастила член.       Она так и не обернулась.       Треск пламени, жадно пожирающего бумагу, заполнил комнату.       И сердца обоих.