Законсервируй консерватора

      Вы трогали море? Не так, чтобы песок сквозь пальцы, иначе трогали? А ведь море трогает. И душу, и тело, обволакивает, теплыми волнами накрывает с головой, но не сносит, вовсе нет. Погружает. Но чем дольше ты стоишь на месте, тем быстрее волны откидывает тебя назад, назад и назад, прежде чем вовсе выбросить тебя обратно на холодный берег…       Четверть для Пети заканчивается по сути, не успев начавшись: вот он только приехал, а уже нужно собирать вещи назад в Москву. Он настолько быстро и с удовольствием влился, что окончание учебы для него стало сильной неожиданностью. Он удивлен, но впервые ему совсем не хочется уезжать. Наверное, потому что ему впервые есть зачем остаться. От этого с головой накрывает какой-то непривычной грустью.       В корпусе, кстати, все равно никого не будет. Разве что Женя приедет на пару дней пораньше, чтобы сходить на консультации по биологии. Остальные от такого удовольствия, очевидно, отказались. — То есть, твой отец оплатил тебе недельные курсы подготовки в лучшем ВУЗе страны, потому что не доверяет здешнему образованию, — уточняет Марк за одним из крайних ужинов, — но учиться ты все равно будешь тут? — Иронично, да? — дергает бровями Петя, понимая, что для его друзей такое явление как минимум нелогично. Гуменник же уже привык к такому.       Он уезжает завтра утром — на два дня раньше других, и вернется за день до общего заезда. Вечером он собирает вещи, выбирая, что взять, а что оставить. И почему-то тот факт, что он что-то здесь оставляет, неожиданно греет душу. Здорово возвращаться туда, где тебя ждут. Даже если это любимые толстовки.       В дверь стучат и Петя спешит открыть. На пороге стоит Женя, как-то неловко дергаясь и опуская глаза в пол, когда видит Гуменника, чем удивляет — за последнее время они, вроде, сблизились достаточно, чтобы избегать неловкостей. — Петь, я… я попрощаться пришел. Узнал, что ты рано уедешь, вот… пришел… Я отвлек, наверное. Я пойду… — Зайдешь?       Женя удивленно поднимает взгляд, Петя же смотрит уверенно, потому что впервые не сомневается в своем секундном порыве. Семененко заходит.       Гуменник быстро заканчивает со сборами и предлагает посмотреть фильм, потому что это первое и самое очевидное, что выкидывает ему мозг при поиске: «как можно провести время с друзьями». Банальщина, но Женя с какой-то хлесткой радостью соглашается. Они включают на петином ноуте какой-то второсортный боевик, любезно подкинутый поисковиком, но почти всю первую половину они лишь смеются с тупости персонажей, поэтому решают переключить на что-то более интересное. — Ты не смотрел прохождение гуся у Куплинова? — картинно возмущается Женя под чужой хохот, — у тебя буквально фамилия Гуменник и ты не смотрел? — и уже тянется к ноутбуку на чужих коленях, чтобы включить соответствующий плейлист на ютубе.       Они сидят на незанятой кровати в петиной комнате, ноутбук переставлен на тумбочку у окна, Петя у стены, прижимая к груди подушку, Женя чуть поодаль, но достаточно близко, чтобы в очередном приступе смеха завалиться на чужое плечо.       Вечер перетекает в ночь. Женя уходит уже ближе к полуночи, устало потирая сонные глаза: — Получается, до встречи? — Получается, до встречи, — улыбается Петя и ловит чужую улыбку в ответ. Женя уже разворачивается по коридору в сторону своей комнаты, когда Гуменник делает еще одну очередную сиюминутную глупость: — Жень! Спокойной ночи. — Спокойной ночи! — Семененко расплывается в каком-то совершенно глупом выражении лица.       Петя думает, что это, пожалуй, идеальное завершение первой четверти.

***

      В Москве также — серо-желто от неба и такси и тоскливее, чем в Питере. Петя горько ухмыляется: ненавистный им город для кого-то является мечтой.       Его распорядок дня еще более уныл: подъем в семь, в восемь утра на курсы, в восемь вечера обратно, ужин, свободное время (читать — подготовка к курсам), отбой в одиннадцать (читать — в три ночи). Но, несмотря на довольно безысходный график, в своей рутине Петя обнаружил много приятного.       Во-первых, на курсах есть двухчасовой перерыв, который он может со спокойной душой посвятить программированию и отдохнуть от триллиона политических терминов. Во-вторых, Марк и Саша ежеминутно присылают в общий чат в телеграмме кринжовые (так их назвал Глеб, хотя Пете они даже нравятся) кружочки. В-третьих, в соседнем приложении на верхней строчке чатов закрепленный висит Женька. Гуменник не знает, зачем закрепил — они с Женей и без этого переписываются настолько часто, что с первой строчки его не сместить, но просто почему-то Пете захотелось, почему-то так нужно было.       Наверное, именно их общение сгладило тяжелые серые будни Пети. Столько оно вызывало положительных эмоций, что остальное просто меркло рядом с этим. Куча шуток, каких-то мемов с котами. Петя писал, что делает он, Женя рассказывал, как проходит его день. Обязательно спросить, не занят ли собеседник, удобно ли говорить, чтобы не отвлекать. Скинуть понравившийся трек, зная, что он такое не слушает, но ради тебя достанет наушники. Отправить селфи, потому что: «смотри, как челка по уродски лежит». Получить ответное, долго-долго разглядывать, потом смутиться, отложить телефон, чтобы взять снова и наконец напечатать ответ. Вечером, почти ночью, созвониться по видео: Женя в пижаме, с мокрыми после душа волосами, говорит тихо-тихо, чтобы родители и брат не проснулись. Петя в неярком свете настольной лампы, еще в уличной одежде, не включает свет в комнате, чтобы родители не заметили. Женя обязательно делился чем-то своим, очень личным, доверял. Петя доверял в ответ, без страха раскрывал душу нараспашку, позволял брать оттуда что угодно, потому что это Женя. Ему можно, ему не просто можно, ему нужно.       Они прощаются зная, что завтра встретятся: у Пети кончился курс, его отправляют назад. У Жени начинаются консультации, его тоже гонят в школу.

***

      Женя приезжает за пару часов до консультаций. Этого времени как раз хватает, чтобы спокойно разложить вещи по полкам и немного повторить егэшный материал. По пути в кабинет он видит в окно приехавшего Петю. Семененко ждет, когда на него обратят внимание: приветливо машет через стекло, получая какой-то слабый ответный жест и совсем уж вымученную улыбку. Женя списывает это на усталость от долгой дороги и спешит на занятие.       Петя не отвечает на сообщения, в сети он был еще сегодня утром, на ужине его вовсе не было, чем заставляет сильно понервничать Семененко. Женя приходит его проверить, долго-долго стучит в дверь, не получая ответа. Переступая через свое воспитание, он все же дергает ручку. — Петь, ты тут?       В комнате темно, Женя уже хотел включить свет, но не стал. Вдруг Петя просто спит после дороги, а он тут… Через какое-то время во мраке ему удается разглядеть силуэт друга. Гуменник действительно лежит на кровати, даже не сняв пальто и, скорее всего правда спит. Но Семененко все равно кажется, что что-то тут не так. Он подходит к кровати, откидывая воротник еще мокрого пальто и вглядывается в чужое, даже во сне нахмуренное лицо. Женя уже догадывается, в чем дело, но все равно аккуратно касается горячего лба. Петя к этому жесту льнет, сильнее утыкаясь в чужую прохладную ладонь.       Семененко знает, что медик приедет только послезавтра, а присутствующие взрослые в школе вряд ли будут полезнее его самого. Он уходит, только чтобы быстро добежать до своей комнаты, взять собранную мамой аптечку, и вернуться будить Петю. Тот просыпается не просыпаясь, позволяет снять с себя пальто и толстовку, пытаясь помочь, но больше путаясь руками в рукавах. Женя сует ему градусник, сам думая, что если температура будет больше сорока, придется вызывать скорую.       38,7. — Шарф, шапку носить не пробовал? — Ну не начинай, Жень.       Женя же ворчит, потому что переживает. Разводит лекарства, контролирует, что Петя все принял. Гуменник стойко пьет какой-то горький сироп, мало заботясь о его вкусе. — Ты не сиди тут, еще сам заболеешь… — Я противовирусное принял. — Думаешь, поможет?       Женя пожимает плечами, сидя на корточках у изголовья кровати. Все равно.       Петя вновь проваливается в беспокойный сон, просыпаясь каждые десять минут, мучаясь то от пронизывающего холода, то от накатывающей жары. Его лихорадит, и Женя совсем не знает, как это облегчить. Следующий прием лекарства только через четыре часа, придется ждать.       В какой-то момент Семененко не выдерживает — вновь накрывает чужой лоб своей ладонью, надеясь, что это хоть как-то поможет. Пете будто действительно легче становится, он перестает болезненно хмуриться, дышит размеренно и горячо. Женя продолжает наблюдать за чужим лицом, неосознанно кончиками пальцев гладит, почти невесомо, и иногда поправляет съезжающее с петиного плеча одеяло. Он сидит так несколько часов, чувствуя, как затекают ноги, но совершенно наплевав на это.       Ночью он вновь будит Гуменника, чтобы принять жаропонижающее. Петя, находясь в полусонном, полубессознательном состоянии все равно замечает чужое неудобство: — Жень, ну холодно же на полу, неудобно. — Все нормально, спи. — А ты? Ты почему не спишь? — Я же не оставлю тебя с температурой тут. Вдруг подниматься начнет? Скорую придется вызвать. — Тогда ложись тут.       Женя уже думает, что ему предложат лечь на соседнюю кровать, но Петя двигается к стенке, освобождая место на своей. Семененко удивлен, но думает недолго, устраиваясь рядом на краю. Сначала ему неловко и все еще неудобно, но все решается: Петя вновь просит положить ладонь на лоб и Женя пододвигается ближе, выполняя просьбу и позволяя себе свободную руку перекинуть через чужое плечо, потому что так удобней, вот и все. В голове когнитивный диссонанс, ему дискомфорт доставляет тот факт, что вот так лежать ему очень даже комфортно, сердце почему-то громко-громко стучит и он ничего не понимает. Не понимает, что он делает, зачем это делает, как к этому отнесется Петя, что будет потом…       Женя засыпает, еле как успокоившись, уткнувшись носом в чужую макушку и слушая чуть хрипловатое, но размеренное дыхание Пети.

***

      Утром Петя просыпается с четким ощущением, что ему лучше. А еще с ощущением, что чего-то, а точнее кого-то не хватает. Жени уже нет, а вот любезно поставленный на зарядку телефон разрывается от сообщений: 46 обеспокоенных уведомлений от Марка, последним из которых является ясное: «едем», 20 от Саши, примерно с таким же содержанием, целых 2 от Глеба: «ты умер?»; «реально умер», одно короткое мамино: «Ты доехал? Все хорошо?», и одно длинное женино: «Доброе утро! Как проснешься, померь, пожалуйста, температуру и отпишись мне. Я могу не ответить сразу — на консультациях буду, поэтому если больше 38, выпей жаропонижающее. Но ты все равно напиши, ладно? А, еще я договорился со столовой, тебе оставили завтрак. Обязательно сходи поешь, это важно.» На это сообщение Петя отвечает в первую очередь.

Пётр Гуменник

Доброе утро! Или день. 37.7. Сейчас себя в порядок приведу и схожу поем. Ты же на обед пойдешь? Пересечемся? Там как раз по времени

11:47

Евгений Семененко У меня через 13 минут закончится консультация, я сразу в столовую. 11:47

Пётр Гуменник

Жень, ну телефон на уроке…

11:48

      И спешит добавить.

Спасибо тебе

11:48

Большое

11:48

Прочитано

***

      В столовую пунктуальный Женя приходит не в 12:00, и даже не в 12:03, а опоздав на добрых пятнадцать минут, сжирая сам у себя почти половину перерыва. Петя старается чужую задержку скинуть на препода, но определенные сомнения в голове все равно зарождаются и он надеется, что Семененко больше кормить их не будет и те умрут не взращенными. — Ты как? — Лучше, чем вчера, — улыбается Петя, поднимая глаза на Женю, что тут же опускает взгляд в свою тарелку, — ты сам себя хорошо чувствуешь? — Относительно. — Что-то не так?       Женя мнется и так очевидно пытается скрыть свой дискомфорт, что Петя его тем более замечает. — Ты прости, я пойду? — Семененко спешит уйти, потому что сбежать кажется самым простым, — У нас коллоквиум сейчас, нужно подготовиться.       Он встает из-за стола, собираясь уходить, когда Петя ловит его запястье, крепко вцепляясь пальцами и вынуждая остановиться. — Жень, стой. — Мне правда… — Спасибо. Еще раз. За все, — и добавляет то ли вопросительно, то ли утвердительно, — все хорошо.       Женя молча кивает, одними губами говоря: «да», руку не вырывает, дожидается, когда его отпустят и лишь тогда уходит. Петя, как ни странно, его понимает и очевидного отрицать не хочет. Семененко просто нужно время, чтобы во всем разобраться.       На самом деле, Пете оно тоже нужно.

***

      К вечеру Пете удается окончательно оклематься — температура стабильно держится около 37, с таким вполне можно жить. Гуменник даже удивляется, как это он смог за сутки вылечиться, но потом взгляд падает на гору лекарств, оставленных Женей, и вопрос отпадает сам собой.       С ним после обеда так и не получилось ни пересечься, ни списаться, от чего Пете становится грустно и даже чуточку обидно — слишком уж он привык к присутствию Жени в его жизни. Почему-то он уверен, что Семененко ощущает примерно те же чувства. Но, наверное, так надо, так будет лучше, не маячить пару дней, чтобы во всем разобраться.       После ужина приезжают суетологи. В комнате тут же становится шумно, Петю сначала, как нашкодившего щенка, отчитывают, что он не отвечал на сообщения и вообще заболел, потом интересуется его состоянием, потом опять отчитывают. — Напугал ты нас, Петя, — качает головой Саша, — хорошо, что Женя тут был. — Женька — врач! — важно говорит Марк, поднимая указательный палец в воздух, — это его предназначение!       Затем Саша и Марк рассказывают о проведены каникулах — чересчур насыщенных для одной недели. Глеб тоже без дела не сидел: FIFA обновилась аккурат в первый день отдыха.       Разговор приходится прервать, когда к ним заходит учитель. Петя смутно видел его в школе, но у его параллели он уроки точно не вел. Гостю удивлен лишь Гуменник, Марк так вообще зашедшего встречает как-то сильно радостно, с воплями налетая на преподавателя с объятиями. — Димка приехал! — Марк, мы неделю не виделись… — И так каждый раз, — Саша закатывает глаза, впрочем тут же улыбаясь и тоже спешит обнять учителя. — Я не особо из ваших голосовых понял, что произошло, и почему мне нужно было приехать на день раньше. — Петя заболел! — возмущается Марк, — Тут только ты поможешь! — У вас же есть карманный врач. — Он уже свою часть выполнил, — встревает Глеб, — а вот отмазать от уроков только ты сможешь. — Чего?! — удивляется Петя, но его возмущение остается без внимания. — Во-во, — Кондратюк согласно кивает головой, — у тебя же этот… учительский авторитет! — Дай парню отдохнуть, — просит Саша, — он с одной учебы на другую.       Учитель оглядывает присутствующих, жалобно вздыхает, обращаясь наконец к совсем обескураженному Пете. — Температура какая? — 37. — Горло, голова болят? — Нет, вообще ничего. — Отсидишься три дня тут, я договорюсь, что бы без медика. Официальная версия — переутомление, понятно? — говорит он, обращаясь больше к суетологам, чем к Пете, — Не надо тут карантин устраивать. — Дима! — ликует Марк, бросаясь на учителя, — ты самый лучший, ты это знаешь?       Преподаватель уходит, Петя спешит хотя бы в догонку крикнуть «спасибо». Саша, замечая замешательство на лице Гуменника, спешит объяснить: — Это наш Дима. Для всех он Дмитрий Сергеевич, строгий преподаватель общества, а нам… — А нам он пиво покупает, — спокойно говорит Глеб, — мы учились вместе. Ну, как, мы в первом классе, он в седьмом. А потом он в вузе отучился и сюда работать пришел. — Да, он даже у нас уроки вел, — продолжает Марк, — Но потом его совсем мелким отдали, а старшему звену эту корягу старую выдали. Несправедливо, Димка раз в сто круче.       Петя слушает, но не особо вникает, мозг еще не готов нормально функционировать, он от увиденного и услышанного кипиша больше устал, чем что-либо еще. Ребята, заметив его слабость, не усугубляют, тут же ретируясь, обещая навестить завтра. Петя за это им благодарен, как и за многое другое.       Время едва ли дошло до девяти, когда его начинает рубить. Петя пьет лекарства, переодевается и решает быстро ответить на висящие сообщения. Отвечает маме и брату, что все хорошо и беспокоиться не стоит, разгребает классный чат, кидает в бан парочку полит-экспертов и уже со спокойной душой собирается ложиться спать, когда приходит еще одно уведомление, которое он несомненно ждал и которое несомненно одним своим наличием вызывает улыбку. Евгений Семененко Как ты себя чувствуешь? 21:14

Пётр Гуменник

Отлично. Твои лекарства творят чудеса

21:14

Евгений Семененко. А температуры нет? 21:14

Пётр Гуменник

Немного. 37, но это ерунда

21:14

Евгений Семененко Мне передали, что ты пару дней отлежишься, прежде чем на учебу выйти. Это правильно, скорее всего твой организм просто переутомился и решил таким способом тебя попросить об отдыхе. 21:15

Пётр Гуменник

Получается, это не заразно

21:15

Я бы себе не простил, если бы ты тоже заболел

21:15

      Женя очень долго не отвечает, то набирая, то стирая сообщение. Петя не выдерживает.

Спасибо, что вылечил. И что остался, тоже спасибо.

21:19

      И он понимает, что скорее всего окончательно поставил бедного Женю в тупик и спешит избавить в первую очередь его от неловкости.

Меня рубит дико, поэтому я пойду отсыпаться. Спокойной ночи

21:19

      Потом думает, и все же добавляет.

)

21:20

      И выходит из сети. Уже утром он прочитает. Евгений Семененко Спокойной ночи! : -) 21:20 Тебе тоже спасибо. 22:16

***

      Петя выходит на учебу с первым снегом. Не то чтобы это имело какое-то скрытое значение или смысл, просто наблюдение, что на улицу теперь хочется еще меньше. Он и осенью не горел желанием, сейчас тем более.       Три законных, а может и не очень, выходных он тратит преимущественно на две вещи: программирование и Женя. Причем у него получается неплохо совмещать — четкий код структурирует и мысли.       Нравится ли ему Женя? Да, конечно. Он красивый, умный, веселый и все такое, а главное — с ним хорошо, спокойно и комфортно, что Петя и искал. Проблема ли, что Женя — парень? Как ни странно, это меньшее, что его волнует. Хочется ответить как в том зафорсенном черно-белом фильме: «у каждого свои недостатки», но если серьезно, Петя просто не заморачивается над этим. Намного больше он переживает из-за возможной ответственности, в первую очередь за Семененко. Его жизнь не из легких, и втягивать Женю в эти политические игры и конфликты со СМИ не хочется. Да и вряд ли отец будет рад такому союзу…       В конце концов, нет смысла об этом думать сейчас, когда они толком не видятся и не общаются, лишь списываются раз в пару дней. Петя обещает себе, что вернется к этому вопросу, когда придет время. Если оно вообще придет.       В школе его радостно встречают Марк, Саша и Глеб, в красках рассказывая, что он пропустил. Будни затягивают его, учеба вытесняет свободное время и норовит затопить в своем болоте не только его: Петя, иногда замечая Женю в коридорах, видит чужую усталость. Он лишь преданно ждет, когда лед тронется.       К декабрю школа погружается в настоящий хаос: предновогодняя суета действует на неокрепшие умы, а окрепшие умы дружно ушли на больничный, вызывая неразбериху в учебном процессе — половину уроков сняли, другую половину ставили на замену или с параллелью, что было крайне неудобно, когда профиля не совпадали.       Как сейчас. — Серьезно, биология с химбио? — возмущается Марк, разъярено смотря на расписание, — я последний раз там был в девятом классе, когда мы грибы проходили. — Да ладно тебе, посидим общагу порешаем, — пожимает плечами Петя. — Не, я буду спать. Хоть Саша и на олимпиаде, но у Глеба сегодня мягкий свитер, удобно.       Глеб корчится, поспешно снимая кофту и показательно оставаясь в одной футболке.       В кабинет они заходят со звонком, Марк свое обещание выполняет, утягивая Глеба на заднюю свободную парту и возможно это все часть спланированной акции, потому как Пете выпадает неплохой шанс. — Ты не против?       Женя вздрагивает, поднимая взгляд от учебника. Кивает и спешит убрать свои вещи со второй половины.       Урок идет своим чередом — эконому разрешили заняться своими делами, пока химбио заставили разбираться со второй егэшной частью. Петя для вида открывает сборник, но вместо работы он отсчитывает утекающие от урока минуты. Гуменнник косится на сосредоточенного Женю и решает действовать.       «Я нашел хороший фильм»       И пододвигает записку под руку Семененко, пристально наблюдая за чужой реакцией. Женя удивляется, его брови ползут вверх, а в глазах читается явное смятение, впрочем он берет ручку, чтобы написать аккуратным почерком ответ на этом же листочке.       «Правда хороший?»       Петя ухмыляется.       «Да. Приходи после ужина»       Женя улыбается, и Петю почему-то от этой улыбки горячо простреливает внутрь. Семененко больше ничего не пишет, лишь застенчиво ведет плечом и кивает, пересекаясь взглядом, а потом снова принимается за биологию. Гуменник поворачивается назад, на Марка, усердно пытающегося скрыть ухмылку в складках чужого свитера.

***

      Петя возвращается с ужина быстро, как никогда. Он не переживает, разве что внутри зарождается приятное волнение, как когда ждешь чего-то хорошего. Он ждет Женю, а Женя — хороший, поэтому он так себя и чувствует. Но Гуменник все равно суетится по комнате, проверяя и так идеальную чистоту. У него есть план, однако он не гений психологии, что, если все пойдет не так, как он задумывал?       Он не переживает, вовсе нет. Разве что чуть-чуть.       Когда приходит Семененко, Петя открывает ему дверь с абсолютно невозмутимым видом — годы публичной жизни дают свои плоды. Женя ведет себя нервно и скомкано, Гуменник это предвидел, поэтому делает все, чтобы не показывать свое собственное волнение и не расшатывать и так шаткое положение. — Тайна Коко? — удивляется Женя, — Серьезно? — Ты смотрел? — Петя спрашивает наиграно, будто это не он сегодня выведал у Андрея, что Женя этот фильм до дыр пересматривает, — можем выбрать другой.       Семененко интенсивно качает головой.       Петя выдвигает тумбочку на середину, чтобы им обоим было удобно, ставит ноутбук и первым садится на кровать, позволяя Жене выбрать комфортное от него расстояние — парень садится не на другой конец кровати, что радует, а почти рядом, руку протяни — достанешь.       Семененко фильм смотрит не отрываясь и не шевелясь, удобно оперевшись на стену. Петя же ерзает, постепенно, будто ненамеренно, подвигаясь ближе к Жене, вторгаясь в чужое личное пространство, но не напирает, позволяет, если что, отодвинуться. Но этого не происходит — Семененко сидит на месте, не настолько заинтересованный фильмом, чтобы не заметить чужых движений, но ничего не предпринимающий, чтобы эти движения прекратить.       Когда Петя оказывается настолько близко, что их плечи и колени соприкасаются, Гуменник выжидает, проверяя, действительно ли Жене комфортно, не отпрянет ли? Лишь после долгих минут он переходит к следующей фазе своего плана: — Я совсем не понимаю, что тут происходит. — Петь, ну уже половина фильма прошла. — Ну вот попал он в загробный мир, че все с ним возятся?       И Женя, конечно же, начинает объяснять. Вкрадчиво, с подробностями, не упуская не единой детали. Петя вслушивается в чужой голос, не разбирая слов, но ловя каждую интонацию. Он решается — в одно мгновение, долгое для него и резкое для Жени, Гуменник роняет голову на чужое плечо. Семененко замолкает на полуслове, выбитый из колеи. Петя замечает, как напряжено чужое плечо, поэтому не смеет даже шелохнуться, лишь тихо, на пробу, говорит: — А дальше что?       И Женя будто отмирает. Продолжает спокойно рассказывать, расслабляясь и чуть сползая вниз, позволяя Пете уложить голову удобней, чтобы шея не затекла, и ничего насчет этого не говорит.       И Петя вдруг понимает, что лед между ними не просто трещит, его уже давно нет. Лишь огромное море, в которое страшно зайти.       Осталось понять, кто из них рискнет первым его переплыть.

***

ПРИНЯТ НА РАССМОТРЕНИЕ ЗАКОН О «ПРОПАГАНДЕ ЛГБТ»

      Депутаты в скором времени проведут заседание по внесениям поправок в действующий свод законов.       Согласно независимому опросу, почти 80% жителей поддерживают данный закон.