1
19:22 Треск камина и чтение новой книги как обычно скрашивали беззаботный вечер. Но ни прошло и пяти минут — умиротворение нарушил глухой топот ног, донесшийся с лестницы. Семилетняя девочка с короткими пшеничными волосами и с синими глазами, дочитавшая очередной роман, направлялась в гостиную, чтобы положить на место книгу и взять новую методом тыка — таким был её принцип. «Будущая артистка растёт… За ней остается только наблюдать», — Аманда постаралась не обращать особого внимания на то, как «тихо» подошли к полке, вернули роман на место и, поймав взгляд на книжке в синей обложке, поднявшись на носочки, потянулись за ней. Стояла она на предпоследней полке, дотянуться будет весьма проблематично, но кто сказал, что это невозможно? Рука коснулась переплёта и уверенно потянула на себя так не вовремя — в дверь постучали три раза и так громко, чётко, что девочка, вздрогнув, выпустила книгу из руки, и она с шумом грохнулась на пол, заставив выдать виноватое «ой». — Странно, вроде бы он всегда в восемь возвращается… Лана, посмотри через окно кто бы это мог быть, — не отрывая взгляда от книги, спокойно попросила, зная, что её послушаются и опишут пришедшего. — Это какая-то девушка, — донесся ответ. — Кажется, у нее с собой блокнот и… печеньки! — А можно поконкретнее? — с просочившимся раздражением переспросили, гордо выпрямив спину и соизволив отвлечься от увлекательного чтения. — Как она выглядит? — Она выглядит встревоженной. У неё бордовый костюм, ободок с цветочками и… ох! Пиро Глаз Бога! — Тревога? Ободок? Пиро? — пазл сложился воедино, шестеренки в голове заработали с новой силой. Похоже, брошенные слова о вечернем визите сбылись немного быстрее, чем могли предполагать. Видимо, натворила всякого… — Отойди в сторонку, это ко мне пришли поговорить. Книга стала не такой захватывающей, как возможная проблема подружки с насыщенной жизнью и странными отношениями с Архонтом. Теперь перед ней стояла Октавия и беспокойно поглядывала по сторонам, словно заядлый параноик, всем нутром чувствующий что рядом кто-то или что-то есть. — Извини, что так внезапно, я правда не могу ничего поделать с собой! Сегодня ночью приснился странный сон, и поэтому мне надо поведать о чём-то поистине… — бегло затараторила она. — Полегче, чего же ты так тараторишь! Сначала давай в дом зайди, раз пришла. — В дом. Точно. Совсем теряюсь уже, — но в конце концов, зашла внутрь скромной обители, разглядывая интерьер и разуваясь. Гостиная на первый взгляд показалась уютной и просторной — деревянный книжный шкаф, камин, два мягких кресла и круглый столик между ними придавали что-то домашнее и располагающее. Усевшись в кресло, глаза уставились в никуда, а не на женщину, что попросила кого-то сделать травяной чай. — Будешь ли ты? — Не откажусь, — непривычно тихим голосом ответила, тем самым сильнее вызвав любопытство, в то время как на кухне послышался звук открывающегося буфета. — Не зря я печенье утром испекла, да? С пустыми руками в гости не рекомендуется приходить — об этом известно всем. — Значит подготовилась… — пару минут помолчав, Аманда приняла крайне задумчивый вид, пока дочь успешно сделала чай и, положив фарфоровые чашки на поднос, принесла взрослым. При всём этом не забыв прихватить парочку принесённых печеньев. — Это твоя прислуга? Как долго у тебя работает? — рассмотрев девочку, шутливо спросила Октавия. Реакция дитя не заставила долго ждать — синие глаза сделались печальным, губы поджались. — Ей всего-то семь лет. Ты всё ещё в состоянии шутить, это обнадёживает, — на лице возникла тень улыбки, женская ладонь погладила девочку по голове. — Ну же, не расстраивайся, Лана. Эта тревожная и несчастная девушка сморозила глупую шутку. Никакая ты не прислуга, а просто добрый и отзывчивый человек, как и твой отец. — Она такая же несчастная, как и те девушки в книжках про любовь? — печаль как рукой сняло, стоило услышать «несчастная». Недавно прочитанный роман долгое время нёс в себе страдания главной героини из-за чувств. — Ох, что же ты прочитала на сей раз… — сокрушённо покачала головой Аманда, проклиная пару книг привезенных из одного издательского дома. — Так, ладно, будь добра, забери упавшую книгу и иди в свою спальню. Пожалуйста. — М-м… ну ладно, уговорили, — было заметно с какой неохотой Лана забрала книгу и якобы скрылась в коридоре. Ключевое слово — якобы. На самом деле она притаилась у стенки и принялась тайно подслушивать «взрослую беседу». Предчувствие не обмануло — тема разговора и правда коснулась чувств, но не сразу. В первую очередь решили уточнить самое очевидное. — Перед тем, как осыпать меня странностями, скажи… Не совершила ли ты случайно повторную ошибку? — По-твоему я — глупая дева? Никакой ошибки не было, однако перед тем, как разойтись, я из горячего любопытства спросила, почему меня не остановили, — съежились и позднее процитировали чужие слова, царапая ногтями корочку блокнота. Порой жесты, мимика, взгляд говорят о состоянии куда лучше, чем нелепый рассказ, приукрашенный метафорами. — Понятно, — без лишних слов стало известно о многом — сказанная точка зрения задела за живое, и это неосознанное, болезненное разочарование не горели желанием показывать. Пришлось перескочить на иную тему. — Зачем ты принесла блокнот? — демонстративно указав пальцем на предмет в руке, изобразила чистый интерес, дабы избежать неловкости и посеять смятение. — Я же успела второпях сказать причину визита! — оживилась и взяла блокнот в обе руки. Будто только-только вынырнула из пучины навязчивых воспоминаний и соизволила вдохнуть жизнь. — Мне снова приснилось нечто абстрактное, и я записала события в блокнот. А то глядишь и забуду всё. Хотя концовка то ещё безумие… — И я так понимаю она напрочь связана с ним? — Это случилось под конец. Начало было ничем не примечательным, исключая мой пышный наряд. Будто для театра или бала маскарада принарядилась… Пролистав пару страниц, Октавия пересказала начало — красочная улица, весёлая толпа, витающая атмосфера неизвестного торжества. Ближе к середине, когда странности стали потихоньку проявлять себя, девушка машинально отложила блокнот, опираясь на яркие, противоречивые впечатления — на появление её мучителя и то пугающе-приятное, несвойственное, вежливое поведение, сбившее с пути похлеще любого дорогого вина. Головокружительный танец и осознание нереальности происходящего — всё это не упустили из виду с пылающими щеками и дрожащим волнением в груди, голоске. Заключительный момент отнял способность думать связно и говорить прямо. Красное лицо. Немота. Противный клубок раздирающих душу чувств. И несчастное сердце, оно стучалось предательски громко, как птица в клетке, требуя опьяняющей свободы. «Должно быть, там произошло что-то поистине абсурдное», — тщательно взвешивали услышанное, чтобы впредь не выпалить вздор. — Ты сказала, что в какой-то момент смогла догадаться обо всём… — Когда оказалась в неком замке, — прорезалось странное смущение. — Я слышала, сны могут отражать наши глубинные страхи или же, грубо говоря… желания, — расплылась в многообещающей улыбке и ожидая всплеска возмущений. — Желания? Имеешь в виду, что в глубине души мне хотелось бы, чтобы он стал адекватнее? Увы, этому не бывать! — …но никак не короткого смеха с нотками горечи. — Может поэтому я, зная, что всё не по-настоящему, позволила этому закончится… красиво, — никак не непроизвольное прикосновение пальцев к искусанным губам, таким образом, дав более точный ответ. — Красиво… — повторили за ней и, закрыв лицо ладонями, рассмеялись. — О, если бы Габриэла узнала о такой истории, то непременно придумала бы сюжет для пьесы! Такой источник вдохновения, ну и ну… — Кто она? — Да так, владелец небольшого театра, — лишь отмахнулись, призывая не уделять вылетевшим словам особое внимание и уж тем более обижаться. — Не Опера Эпиклез, конечно, но сойдёт! — Намекаешь на то, что моя жизнь — погорелый театр, а я в нём — королева драмы? Не спеши с выводами, я с драмой не лажу и пытаюсь быть выше,2
Она старалась во всём. Она правда-правда занималась всевозможными делами, начиная с той же готовки и заканчивая спонтанным чертежом изобретения, лежащим на рабочем столе в мастерской, в тишине и покое. Но кто утихомирит неровное сердцебиение, что появлялось при воспоминании о сне? Кто отгонит прочь нависшие тучи и нет-нет да грозно прикажет ранимой душе горячо не ожидать пересечения путей, как бы невзначай. «А кто сказал, что это легко? Так просто внутренний покой не заслужишь, бороться надо», — записала она мимолетную мысль в блокнот, ещё с того диалога ставший надёжным дневником, слушателем. Так продолжалось некоторое время, пока однажды Октавия, изучив достаточное количество книг о магии, элементах, их реакциях и успешно приобретя магическое оружие, не решила проверить Глаз Бога на практике, на самих монстрах. 19:20 «Кажется, где-то за городом я видела парочку монстров… Если память мне не изменяет», — миновав город, высматривала врагов и не прогадала — неподалеку находился хиличурл. Он совсем не подозревал о внезапной, но недостаточно уверенной огненной атаке. — Первый блин всегда выходит комом, — забавной поговоркой постаралась отогнать нарастающее чувство растерянности, поскольку отныне хиличурл был не один — остальные, видать, всё это время в сторонке находились. К чёрту собственную внимательность! — Вот те новости! Аж трое на одного… Спасибо на том, что дубинки не горят. Ситуация настолько несправедливая, что захотелось сбежать. Октавия не позволила этому произойти. Сбежать — значит показать им трусливость, как те художники или иные личности, решившие отправиться в путешествие. Она сама напросилась на бой, возжелала улучшения магических навыков, раз с домашними «мишенями» справлялась практически идеально. — Спокойно… Нужно использовать другой удар. Она отказывалась принимать то, что тренировка терпит крах. То, что шансов на быструю, блестящую победу отнюдь не было. Это её нисколько не смутило и могло покалечить, если бы не голос, подсказавший направление третьего врага. «Попался!», — отбросив врагов более сильной огненной атакой на большое расстояние, Октавия скривила лицо, убрала дурные предчувствия и воле неволе вслушалась в приближающийся звонкий смех. Ну разумеется. Встреч без смеха ещё не бывало. — Я, конечно, знал, что ты рискованная штучка, но чтобы настолько! Серьёзно, Октавия? Трое против одного — тебя это ни капли не встревожило? — непринужденно начал он, гордо задрав подбородок. — Хотя, ты, наверняка, решила наверстать упущенное, раз уж на тростниковых островах не удалось с ними разделаться… — Твоя случайная слежка зашла слишком далеко, Фокалорс! — снова это рычание, снова, сжимая кулаки, горели желанием задушить здесь и сейчас. — Ты тоже зашла слишком далеко, моя дорогая. Тем более, вечер — не самое лучшее время для тренировок, — подошёл поближе и разглядел летающую чёрную книгу с аккуратным рубином посредине. — У-у-у, я сначала думал, что в итоге ты будешь размахивать вовсю мечом! — С чего бы?! Мои руки не настолько- — Помнится мне, как ты дубинкой показала некоторым, кто тут главный и хорошенько оглушила врага! — стоило заглянуть в самые глаза, как злость постепенно спала на нет, растаяв, как ванильное мороженое на солнцепеке. Неприятная суть убрала руки с женского лица, чтобы напомнить о себе. «Больше не будет никакого веселья. Не будет и для меня повода разозлиться в его присутствии», — это не её проблемы или обязанности. Тогда почему так тяжко стало на душе? Почему печальное выражение лица противоречит оглашенному правилу? Ноги ослабли, подкосились и упали на траву вместе с ухнувшим от нарастающего, неописуемого чувства сердцем. — Вот это ты даёшь! Толком не дралась, а всё равно буквально с ног валишься, — от прикосновения чужой руки к своей по женскому телу прошлась волна тепла. — Вроде бы снаружи не два часа ночи, но так дело не пойдёт, слышишь? Вставай! — попытался достучаться, так как личико рядом выражало непонятную эмоцию. — Да… конечно, — не стала разжигать новую войну, всё размышляя то о реакции тела на прикосновение, то об ином исходе. Можно было поступить иначе — вместо ядовитого ответа спокойно согласиться со словами, поблагодарить, тем самым не став причиной веселья, и уйти домой. «А я всё равно позволила себе лишнего…», — губы поджались, как это иногда бывало, когда не получалось выполнить обещание. Девушка сама себя не узнавала — смущение взяло вверх, щёки запылали, поскольку на миг почудилось, что образ из сна оживёт, и её вовлекут в танец, пусть и без идеального музыкального сопровождения. Мягко отстранившись, она отвела глаза от греха подальше. — Ах, этот избегающий взгляд… Неужели показываешь то, что тебе снова приснилось нечто интересненое со мной? — сочащиеся нотки любопытства, долгий зрительный контакт — от этого не сбежишь, выдав себя за полную идиотку. Оставалось пойти навстречу и только в таком положении вещей остро ощутить наличие влечения, распахнув глаза шире. Это — её точка невозврата. — Приснилось. Ты угадал, — необычайно спокойно, с опечаленным выражением выдала она, от подувшего ветерка обняв себя за плечи. — В какое-то время в городе витала соответствующая атмосфера, праздничная. Но ты то появился позднее — весь такой галантный, — улыбнулась, заметив секундное изумление. — Перед тем, как закружить в танце. — Танец? Так это замечательно! — понял не так, как следовало, взял ее за руки и закружил, смеясь. — Ты совсем уже?! Остановись, Архонтов ради, у меня голова кружится! — и без возмущений тут, увы, тоже никак. — Меня неправильно поняли… — Разве? — улыбчиво переспросил Фокалорс, не отпуская рук и наблюдая за помрачневшим видом. — Тут… другой смысл. Я стала подозревать о сновидении неслучайно — благодаря одному жесту. Признаться, поцелуй тыльной стороны ладони сразил меня наповал, — держа себя в руках, продолжила она. — Ты бы так не сделал в реальности. Слишком самовлюбленный и недоступный. — Обычно данный жест используют не только в качестве выражения симпатии, но и для формального приветствия или почтения, — ответ прозвучал так, будто бы для Гидро Архонта это — естественное явление, что вы. — В моем случае, это смахивало на приглашение потанцевать. И нет, танец был медленным и красивым, а не таким, от которого голова кружится в прямом смысле! — не упустила шанса упрекнуть в поспешных действиях, пока сердце колотилось в удвоенном темпе — её руки всё еще не отпустили. — Так бы сразу и сказала. — Легко тебе говорить. Я же в твоих снах не появляюсь. — А жаль! Было бы кого ещё позлить. — О горе мне… — разговор о важном стал больше походить на глупый обмен словами. — Каким же волшебным образом ты осознала свой сон? — усталый взгляд подействовал на ура — от веселья перешли к едва позабытой теме, и какое облегчение, что руки больше не держали в своих. — Любопытно… — легко изобразила крайнюю задумчивость. — Быть может стоит сказать «спасибо» сменившейся атмосфере? Мрачному замку, кровавой луне и образу похищенной девы, которые я вряд ли забуду. Или же «спасибо» твоему «идеальному образу», который пробудил во мне… можно сказать, влечение. — Что-что пробудил? — вопрос другой — последнее реально не уловили или так, возжелали потешить больное самолюбие? — Что слышал, — непринужденно пожала плечами. — Твое общество настолько надоело, что я сдалась. Начала привыкать к внезапным появлениям даже во снах. А там… — всё приближалась к оставленному напоследок десерту. — В конце концов танец закончился эффектно. Пожалуй, так, как я хотела, ощущая теплые губы на своих. — Хотела? Как тут не насторожиться, когда ее лицо выражало ничего, кроме смирения и светлой печали? Губы произносили чувственные слова так свободно, что слышать их от нее, понятное дело, было до одури странно. Странно даже для вспыльчивой девушки, сказавшей твердое «нет» любым видам влечения. Чего уж говорить про чуждое многим чувство любви… — Не дошло ещё? Я приказала тебе это сделать, потому что действительно хотела, — испытывающе глядя исподлобья, она источала очень уж явственный ореол рискованности — намерения донести факт каким угодно способом, растоптать маску шута, жить дальше. Лицезреть, как мягкая настороженность уступила место великой серьёзности и холодным блеском в глазах, что так не подходили. «Теперь можешь быть свободна от откровений», — сказала совесть с торжественной улыбкой. — Где же твоя былая радость? Это моя тяжелая ноша, не твоя, пусть ты и являешься причиной, — пока кто-то стоял в ступоре — она вкушала облегчение. Подобно камню, негативные прежде мысли упали с души. — Пусть образ дал небольшую подсказку и отличался от тебя… Это не отменяет того, что он всё равно является тобой. Мы привыкли отыгрывать разные роли перед людьми, и я не исключение, — невольно повернула голову в сторону водопадов. — Для тебя я была лишь вспыльчивой, несчастной артисткой, на чьи отрицательные эмоции смотреть — сплошное удовольствие. Не удивлюсь, если мое отчаяние в том путешествии и злость напомнили судимых, до последнего отстаивающих свои права. А нежеланное знание законов… Стоит напоминать, что я не собираюсь становиться детективом? И… злиться из-за каждой твоей фразы, каждого вздоха и мыслей о тебе я тоже не собираюсь. Иммунитет похоже начал вырабатываться, что не может не радовать. На этом монолог оборвался также резко, как и начался. Свист ветра, шум воды — они никак не действовали на нервы, как это было несколькими минутами ранее, когда девушка занималась поисками монстров. А сейчас? — Я осталась в одиночестве, — и даже бровью не повела, когда, обнаружила внезапное исчезновение из поля ее зрения. — Не думала, что сказанное воспримут с таким серьезным лицом. Впервые чувствую себя услышанной богом, — жизнь на этом не обязана заканчиваться, поэтому Октавия с усталой улыбкой возвращается в город, не подозревая о том, что беспокойство не будет проявлять себя вплоть до её дня рождения.3
12 апреля. 05:50 Воздух был пропитан свежестью, утренняя роса все еще покрывала землю. Дул легкий ветерок, птицы пели песни, вдалеке виднелся рассвет. В доме было необычайно тихо… если бы. Внезапно настойчиво зазвонил дверной звонок, нарушив покой. Недовольная, растрепанная, только проснувшаяся Октавия торопливо накинула шелковый халат, тихо чертыхаясь себе под нос, целеустремленно побрела к двери. Больно уж любопытно стало — кто же этот незваный и ранний гость! На мгновение почудилось, что это мог быть тот самый невыносимый человек, которого она в последний раз видела около месяца назад, но… она не хотела слишком часто думать об этом. «Он оставил тебя в покое, как ты и хотела, Октавия. Ты же хотела этого, да?», — пришла в голову в высшей степени логичная мысль, пока рука отворила дверь и перед глазами не возникла фигура статной женщины с шоколадными волнистыми волосами, с тёмно-фиолетовым длинным пальто, с Гидро Глазом Бога, который нацепили на видное место, и с такими же насыщенными голубыми глазами. — Мама? — сфокусировав взгляд, в этой женщине Октавия узнала мать. Грехом было бы не обратить внимание на некую красную коробку с золотым бантиком посередине и лукавую улыбку. — Что-то ты рано. По какому поводу? — любезно впустила её внутрь. — Ах, Октавия, повод несомненно есть… Он очень важный и для тебя, — уже на кухне вырвался тихий смешок из тёмно-зелёных губ, пока руки осторожно поставили коробку на кухонный стол. — Разве? — оказалась рядом с коробкой и попыталась понять, что тут вообще происходит. — Я ничего не понимаю! — Открой эту коробку, дорогая, в ней ты и найдешь ответ, — не скрывая веселого смеха, подсказала Рейвен и стала наблюдать за тем, как на лице дочери промелькнуло множество эмоций, как она постепенно избавилась от сонного оцепенения. — Т… торт? Но для чего… Стоп, — всё верно — в коробке оказался небольшой красный торт с надписью «С днём рождения!», которую прочли и усвоили не сразу. И плевать, что свечек здесь нет — они не всегда являются главным украшением праздника. — Уже сегодня? Как быстро время пролетело, с ума сойти! — Согласна с тобой, милая! — не удержалась и обняла свое чадо. — Глазом моргнуть не успела, а тебе уже двадцать первый год пошёл, ты удачно по стопам отца идешь, продолжаешь его дело… В общем… Поздравляю от всего сердца! И кстати… это тебе, — достала из кармана коробку поменьше, в которой была дорогая золотая подвеска с безупречным бордовым драгоценным камнем. — Миленько, но со вкусом! Большое спасибо, — искренне обняв, Октавия проснулась окончательно, и мягкая улыбка расплывается на её лице. — Торт выглядит свежим. Боюсь спросить, но во сколько ты легла спать… — Если честно, я не помню, — с теплотой ответила она и, завидев беспокойство в глазах напротив, поспешила успокоить. — Но это не так важно, правда? Главное, что я поздравила тебя первой. — Ты же матушка родная, как никак! — И это верно, — проницательно заметила Рейвен и, спустя парочку минут посмотрела на время. — Ох… думаю, мне пора на работу. А не то начальство устроит мне взбучку, ну ты понимаешь! — Да-да, типичные судебные разборки не за горами, — постаралась сохранить невозмутимость девушка, подавив вспыхнувшее желание выпалить «Передавай привет от меня!», но… Зачем давать лишнее напоминание о себе? — Знаешь, я не люблю жаловаться, но в последний месяц наш любитель забав сам не свой. Порой он становится пугающе серьезным, молчаливым. Я бы сказала… задумчивым? В любом случае, иногда от этого вида мурашки пробегают даже у меня, — стоя у выхода, вдруг поделилась наблюдениями женщина, от которой у Октавии сердце пропустило удар. Глупая фантазия подкинула мимолетную мысль о том, что именно она являлась причиной такого поведения, именно она заняла его тяжкие мысли и крепко держала в своих когтях, да до такой степени, что необузданный гнев просто парализовал бога. Но давайте не будем углубляться в столь наивные сказки. Реальность полна загадок. — Ещё раз спасибо за поздравления, матушка, — чрезмерно торопливо бросила под конец и хлопнула дверцой прямо перед носом, страшась выдать наивность с потрохами. Хотя временами девушке было любопытно, что мать могла сделать с самовлюбленным богом за такие интрижки с ней… Данная мысль не раз становилась причиной зловещей улыбки. — Не о том думаешь, не о том! Просто порадуй себя чем-нибудь… — тогда кое-кто совершенно не знал, какими событиями будет наполнен день. Пожалуй, днём Октавия, принарядившись, встретилась с Амандой, приняла безупречный букет цветов от её мужа и стала вдоволь наслаждаться текущим раскладом. А ближе к вечеру её отвели в дивное, тихое местечко, которым являлся высокий холм. Оттуда можно было увидеть и луну, и звёзды, и озеро, и водопады. Стоило туда взобраться, как недовольство из-за долгой прогулки в тотчас улетучилось. Не отрывая взгляда от дивного пейзажа, она уселась на мягкую траву, пока подруга гордо улыбалась. — Это же идеальное место для пикника… и одиночества, — всё оглядывалась вокруг. Это именно то, что нужно было ей, чтобы расслабиться после долгой прогулки и тяжких мыслей. — А еще идеальное место для парочек, которые вряд ли захотят подниматься. Уж я то знаю, много раз бывала здесь. — Это звучит так, будто бы ты только что поделилась чем-то сокровенным… — Разве что, дивным местечком? Подумала, почему бы и нет, у тебя ведь сегодня небольшой праздник, который следует красиво завершить. — Я безмерно благодарна тебе за это… — затем же наступила тишина, которую нарушал звук воды, стекающей водопадов. Он был настолько расслабляющим и успокаивающим, что Октавия почувствовала, как напряженность и раздражение тают. Она, позволяя шуму водопадов омывать себя, как целебный бальзам, чувствовала себя гораздо лучше, чем за последние два месяца. Казалось, что само время замедлилось в этот момент, и все, что ранее имело значение — волшебная атмосфера этого места. — Вот только… музыки не хватает для полной идиллии, — вздохнув, с лукавой улыбкой чуть погодя призналась напоследок она.4
22:02 «Вот и конец прелестного праздника», — перед усталыми глазами те же звёзды, водопадов поблизости не видать. Девушка вернулась к себе и наслаждалась покоем отнюдь недолго — из окна соседского заиграла иная мелодия, не менее красивая, гипнотизирующая и открывающая глаза на вещи, которых в обычное время не замечаешь. — Теперь понятно, почему мне приснился танец, праздничная атмосфера… Я уснула под живую музыку, она на многое повлияла, — Октавия отошла от окна к письменному столу ради того, чтобы зажечь свечку. Она не раз прибегала к этому — тогда, когда собиралась выплеснуть в дневник мысли, навести в голове порядок и понять, отчего же прямо сейчас больно сжимается сердце, протяжно воет душа. Вроде бы все хорошо, день принес приятные впечатления, но… Как она может забыть про влечение и не оставить место для ожидания поздравления от воплощения справедливости? «На что я надеюсь? Дура набитая, простолюдина проклятая… прекрати», — стиснутые зубы не дали сорваться гневной тираде, она словно боялась, что грустный вздох станет финальным толчком к вспышке. И стоило руке схватить перо — послышался скрип пола, с испуганным выражением девушка метнула взор в сторону распахнутого окна и получила второй неожиданный удар по струнам души. Даже глаза протерла, находясь в неведении, чем только вызвала хитрую улыбку. — Что? Думаешь, что я — твой плод воображения или просто очередной сон? — если бы он только знал, как красиво выглядит при свете луны… — Кстати, а мелодия тут то, что надо! Судя по игривым искрам в разноцветных глазах ему об этом ох как известно. А еще о сильном ожидании и беспокойном сердце, что сладко затрепетало от его голоса, от протянутой руки… — Какое… странное ощущение, — …о галантном поцелуе тыльной стороны ладони, ударившего по памяти, заставившего поверить в невозможное, пока горячая кровь прилила к щекам. Что же это — случайное совпадение или запоздалый подарок? — Не вижу здесь ничего странного, ведь не ты одна испытываешь глупое желание, которое принять сразу не получилось, — кружась в своеобразном танце, прошептали в самое ухо, вызвав стадо мурашек по коже и бешеную пульсацию страсти внизу живота. — Может это не дивный замок, но какая разница? Необязательно воссоздавать события точь в точь, не так ли? — пронесся смешок по всей спальне. — Без мрачного замка гораздо лучше, — сделав акцент на мрачности, томно вздохнула и без лишних слов осознала, что влечение испытывает не одна, а в его разноцветных глазах она весьма хороша. — Как скажешь, огняша, — хмыкнув на сказанное, также легко согласился Фокалорс, пока мелодия плавно подходила к концу и ради того, чтобы завершить подаренный танец, он сам коснулся нежных губ, заново пробуя на вкус и ощущая на себе хрупкие руки. «Пф, огняша!», — стало больно уж не важно, какими прозвищами её назовут, какие преграды могут встать на тернистом пути. И, задыхаясь от взаимных желаний, стало не важно, что эти необычные отношения в будущем обречены на конец…