***
Время тянется настолько медленно, что Джону кажется, будто он сходит с ума. Чувства не угасают, во влажных фантазиях до сих пор спустя годы один и тот же человек. И даже в постели с Эбигейл Марстон может расслабиться и отдаться полностью лишь тогда, когда вслух на нежном выдохе сладко, но с горечью произносит имя Артура. Робертс не подаёт виду, она обещала, что поймёт Джона, что тот не разобьёт ей сердце ни смотря ни на что, но глубоко внутри таится разочарование. И даже злость, что позволила себе влюбиться в мужчину, чьë сердце навсегда и полностью принадлежит другому человеку. Марстону не легче. От одной фразы, заявившей однажды вечером, демонстративно на весь лагерь от новой возлюбленной: "Я беременна", Джона бросает в дрожь и лёгкую панику. Может так будет лучше? Обзавестись семьёй и навеки позабыть о неразделённой любви, вдруг это поможет? Тем временем Морган будто сам избегает Марстона в последнее время, кочуя где-то совершенно вдали от банды, лишь изредка заявляясь, чтобы сообщить: "Я здесь! Всё со мной в порядке!". Но разумеется это лишь всё у Джона в голове, его паранойя, у Артура явно есть важные дела, может он сам уже давно обзавёлся своей семьёй, а мы об этом не знаем, но и не вправе осуждать. Когда у Эбигейл появился живот, весь лагерь уделял внимание одной только ей, а Джон лишь недовольно фыркал, как только видел, как другие члены банды проявляли к ней заботу и помощь, причëм когда от самого Марстона этой помощи дождаться было крайне сложно. Даже Датч, казалось позабыл о своём любимчике, стараясь изо всех сил обеспечить хорошие условия для будущего малыша в лагере, ведь "мы все здесь семья". У Марстона родился сын, и долгое время после его рождения Джон снова позабыл о сексе. Эбигейл отдавала ребёнку всю себя, и лишь когда малыш засыпал, та могла со спокойной душой оставлять его на Сьюзен. Молодым девушкам мисс Робертс ещё долго не доверяла. А Марстон просто не ожидал, не готовился и не смирился осознать и принять всю ответственность. А может будет проще вообще переложить её на другого мужчину из банды или сразу на нескольких? Иногда разум Джона туманили подобные мысли, он наивно считал, что рождение сына по щелчку пальцев рассеет все его проблемы, но оказалось совсем наоборот. И вот наконец долгожданная ночь. С рождения Джека прошло несколько месяцев, но Марстон давно сбился со счëту, и сейчас самое время расслабиться и не думать о сыне, да и вообще ни о чëм важном, однако расслабиться и получать удовольствие организм Джона так и не думал. Как будто секс с Эбигейл теперь равносилен обычной мастурбации, где Марстону одновременно и больно, и напряжно, но нужно сбросить балласт. Его абсолютное равнодушие побуждает Робертс прекратить все попытки ублажить Джона, и та поспешно одевается выйти передохнуть и подышать свежим лесным воздухом. И как только девушка перешагнула за порог, Марстона будто прорывает: всё нахлынувшее за все десять лет, что он живет в банде и невзаимно любит, скатывается с него в виде потока нескончаемых слëз, как тяжёлый громадный камень с души. Джон не помнит, когда он в последний раз так плакал, если плакал вообще. Сидеть в таком состоянии слишком долго в его с Эбигейл палатке было ужасно некомфортно, так что под бурей горечи, лишь легонько смахнув влажными пальцами очередную выступающую капельку, Марстон поспешил выйти с другого конца палатки, просто пролезая через неё снизу. Джон совсем не заметил, как отдалился от лагеря настолько далеко. На его свист не отзывались лошади, что имели столь чуткий слух, а его Старик к тому же и преданность. Ещё пройдя несколько метров, куда глядели заплаканные уставшие глаза, Марстон просто отчаянно закричал, что есть мочи, во всё горло, да так, что услышали все, кто были в самом лагере, и поблизости. Удивительно, но как же ему стало легче, почему же он не делал этого раньше? Это прекрасный способ высвободить из себя всю злую энергию и очиститься, словно в церкви. Идти стало гораздо проще и увереннее, Джон ускорил шаги, но только в противоположном направлении от лагеря. Он ещё не знал, что ждёт его впереди, увидит ли подросшего сына и вообще, вернётся ли обратно в родную банду Ван дер Линде...Часть VIII. "Слëзы"
9 июня 2023 г. в 22:26
После дождя бывает радуга.
Радуги в этот раз не случилось, Марстона разбудили лучи испепеляющего солнца, пронзающие через палатку невыспавшиеся глаза, отчего в уголках проступают солёные капли. Джон резко метнулся от надоедливого света, встав на ноги и через секунду оказался на горячей земле, не успев обуться. В лагере уже оказалось время обеда, хотя Джон спать долго не привык. Что-то явно случилось прошлой ночью.
Оглядываясь по сторонам, парень замечает сидящего на мешке с сеном Моргана, который довольно уплетал рыбную похлёбку. И Дядюшку, эмоционально размахивающего перед ним руками. Артур смеялся. Ох, как же редко Джон стал замечать хотя бы улыбку его друга, а смех был просто усладой для ушей, он тут же последовал по направлению к мужчине, не думая ни о том, как поздороваться, ни о том, что ему сказать. Расстояние между ними разделяло несколько шагов, и Марстон остановился, меняясь в лице, вспоминая, что вчера, вообще-то, Артур в лагере не ночевал. А значит ли то, что хорошее настроение у него может быть из-за...
— О, привет, Джон! — первым его заметил Дядюшка. — Что-то ты поздно.
— Ах, да, доброе утро, кхм. День, — Марстон улыбнулся краешком губ, невзначай посмотрев в сторону Артура, не решаясь заговорить с ним первым. Но Морган предательски молчал.
— Так это... Где вчера был? Расскажешь? — Джон старался проявить заинтересованность как можно искреннее, да и ему действительно хотелось знать где по ночам теперь шляется Морган, ведь раньше эта честь выпадала Марстону, а что же теперь? Кто из нас ночная бабочка?
— Не уверен, что это твоё дело, Джон, — сухо ответил Артур, даже не посмотрев в сторону бывшего любовника, что несомненно задело того за живое. Морган знает за какие ниточки дëргать, но раньше не мог позволить себе такого. Что же изменилось? Почему ты таким стал, Артур?
Джон задрожал, больше всего ему хотелось раствориться, просто не существовать. Ему не хотелось выдавать настоящие чувства, отныне он не покажет свою привязанность никому, в ответ Марстон лишь фыркнул, он давно был отвергнут, но сейчас это понимает как никогда. Ещë хуже ему стало, когда уже издалека он наблюдал за снова смеющимся Артуром, как ни в чëм не бывало. Впервые хорошее настроение любимого мужчины у Джона вызвало гнев и раздражение.
— Не хочу его видеть.
Зажмурившись от собственного отчаяния, Джон зашагал обратно в сторону своей палатки, после беседы с Артуром он планировал пообедать, но теперь об этом не может идти и речи, от ранее приятного запаха свежеприготовленной рыбы начало тошнить. Жара стала невыносимей, чем обычно, как будто все его чувства разом обострились, горячая земля начала буквально сжигать босые ноги. Одно мгновение, и Марстон уже бежит с по-прежнему закрытыми глазами, минуя собственное жилище, единственное место, где он мог расслабиться и подумать, в безопасности, где его никто не потревожит и не застанет, как ранее он считал.
Джон открывает глаза, лишь когда стопами чувствует холодные камни на берегу реки и лицезреет, как резвые окуни выпрыгивают из воды один за другим. Нельзя сказать, что ему стало легче, однако впредь его лицо не выражает ни одной эмоции. Бог знает сколько времени Марстон стоит неподвижно, он сжимает ладони в кулаки, расслабляя их с каждой минутой. Он слышит стук собственного сердца и звонкие всплески издалека. То ли от безысходности, то ли от обыкновенной жары, но ноги Марстона постепенно оказываются всë ниже уровня воды, а затем и вовсе по пояс. Так стало немного проще остудить бушующий в голове пожар. Внезапно на холодную голову начали приходить не совсем трезвые мысли, доходящие даже до крайностей.
"Вот бы полностью окунуться в реку и не вынырнуть", — но Марстон быстро отогнал нездоровую идею, полагая, что она возникла, лишь чтобы отомстить Артуру и вызвать его мнимую жалость. Он понимает, что многие из членов банды любят его по-настоящему, например Датч. Джон не хотел бы делать ему больно. А теперь он окончательно усомнился в том, что Морган испытывает к нему чувства. Он холоден к нему как никогда, и Марстон не понимает почему.
Очередной неуверенный шаг, ещё ближе ко дну, но Джон останавливается, как только слышит топот копыт, доносящийся со стороны лагеря. Можно ли назвать это удачей, и для кого именно, но Марстон видит Эбигейл, ведущую грациозного Графа под уздцы.
Увидев такую картину, Джон слегка расслабился, впервые после встречи с Артуром.
— Обычно Граф никого, кроме Датча к себе не подпускает, как тебе удалось?
— Мисс Гримшо сказала взять помощника, в виде сильного коня, что ж, если это правда, что ты о нём говоришь, видимо он сегодня не в духе, раз соизволил пройтись вместе со мной, — девушка восторженно оглядывает белоснежного коня, и вспоминает, зачем подошла к реке. Мисс Робертс медленно берёт пустые вёдра со спины лошади и двигается в сторону Марстона, изящно наклонившись к воде.
А у Джона хватает смелости или даже наглости, или быть может отчаяния, чтобы так откровенно пялиться в сторону красавицы, которая будто специально провоцирует Марстона на подобное действие. Робертс несомненно наслышана о невзаимных горьких чувствах последнего, от чего ей и хотелось своеобразным образом утешить парня.
— Знаешь... — девушка плавно надвигается к замершему от недопонимания Джону. — Ты весьма соблазнительно выглядишь, когда столь рассеян.
Марстон слегка закусывает нижнюю губу, опуская взгляд на женскую приоткрытую грудь, сам того не понимая, что сейчас творится у него в мыслях, и чего он вообще хочет.
— Хочешь прогуляться вместе со мной до лагеря? Покажешь, как обуздать непокорного Графа? — продолжает Эбигейл, вступая на один уровень воды вместе с Джоном, наворачивая вокруг него круги.
Марстон тяжело вздыхает, не в силах оттолкнуть от себя настойчивую Эби, так как видит в ней такого же себя, когда приставал к Моргану и к остальным. Вспомнилось, как он однажды неправильно оценил ситуацию с Датчем, и чуть ли не встал перед ним на колени, стянув штаны в намерении отсосать своему благородному спасителю.
— Что с тобой творится, Джон? — вдруг, совершенно другим тоном спросила его Эбигейл, но ни капли не отстранилась.
Марстон, оказалось, крепко утонул в собственных воспоминаниях, никак не обращая внимание на инициативу девушки. Игнорировать собеседников было не в стиле Джона, что Робертс подметила с самого начала и заподозрила неладное.
— Ну сколько можно страдать и убиваться? Зачем ты вообще полез в ледяную воду, убиться решил? Давай я помогу тебе, вместе мы справимся, и ты больше не будешь думать о плохом.
— Да что ты знаешь... — холодно начал Марстон, как его тут же оборвали.
— И сколько можно дрочить в одиночестве!? Я же вижу... — остальные слова Эбигейл стали для Джона лишь неотчётливым далёким гулом, поскольку тот зациклился лишь на первом высказывании, а точнее о заявлении о дрочке в одиночестве. Что это вообще было, чëрт возьми? А Робертс всё говорила и говорила, уже не понятно о чëм, ведь Марстона впредь интересует только одно.
— С чего ты... В-взяла вообще? О какой д- дрочке ты говоришь? Х-ах, что? — Джон, заикается и нервно смеётся, но взгляд Эбигейл был как никогда серьёзным, даже чересчур.
— Да брось, я же помочь хочу, я тебя понимаю как никто другой.
— Стоп, погоди, неужели ты хочешь сказать...?
— Да я лишь одно хочу сказать, Джон! Как мне сказали, ты уже седьмой год убиваешься по своему Моргану, так почему бы тебе его не отпустить и начать новую жизнь, новые отношения?
— Это ты на себя намекаешь что-ли? — смеётся Марстон, но вовремя замолкает, понимая, что именно это Эбигейл и имеет в виду.
После длительной паузы, Джон решает бросить сухое "нет", и уже спешит выйти из холодной объяти реки на сушу, как вдруг Эби останавливает его неожиданным вопросом, или даже заявлением, что он не сразу понял:
— Так ты гей!?
— Не в этом дело... Понимаешь, мне страшно, — Джон виновато опускает взгляд и продолжает. — Знаешь, я не хочу разбить тебе сердце также, как мне его разбил Артур.
И снова пауза, ещё более длительная, чем до этого. Эбигейл смягчается, и подходит к Джону вплотную, и тот чувствует на своём плече нежную ладонь.
— Сложно теперь представить, что может сильнее меня сломать, чем то, что происходило со мной прежде, — мягко произносит Робертс, касаясь кончиком пальцев до чужого подбородка. — Так что я готова тебя принять и понять, подумай хорошенько о том, что Артур тебе ничего не принесёт, кроме горя.
С последними словами Эбигейл отстраняется и выходит на берег, подбирая ведро с пресной водой.