Тогда…
Руки… дрожали. Тело состояло словно из сотен осколков, склеенных отчаянным самовнушением. Пытаешься дышать, унять боль в груди на физическом уровне, сосредоточиться на работе, выводя иероглифы, которые напоминали детские каракули. Тщетно. «Все нормально, просто сосредоточься», – успокаивал себя Хиромаса. И в следующую секунду самообладание напрочь сбивала вспышка воспоминаний, вонзающаяся в голову острым клином. Отвращение, стыд, паника. Прикосновение горячих рук на теле, вязкое тошнотворное покалывание в пахе, сменяющееся резкой болью, которая не оставляла после себя ничего. Сплошь размытая пестрая пелена: черные капли, розовые мазки, белые разводы. Он видел перед собой либо темноту под закрытыми веками, либо пейзаж на ширме, которую рисовал для какой-то аристократки. Изгибы нежных сакур, едва приходящие на ум, сразу же отдавались ассоциацией с запахом чужого тела. И болью… болью, которая, казалось, по сей день отдавала ниже поясницы. Отвратительно. Непередаваемо. Хотелось вывернуться наизнанку, выскоблить из себя всю мерзость, включая воспоминания. Стереть с кожи синяки. А ещё лучше – забыть звук собственного голоса, вовсе не говорить, стать немым, глухим, слепым. Рука дернулась от спазма по всему телу – перехватило дух. В итоге кисть оставила кляксу на важном документе, который Хиромаса старательно переписывал чертовы пятнадцать минут не в силах сосредоточиться. – Уйди. Я закончу. Опомнившись, парень встрепенулся. Наваждение растворилось, словно капля краски в воде, вернув его в просторный кабинет главы клана. Мужчина сидел за своим рабочим местом и, уткнувшись хмурым взглядом в свиток, продолжал что-то писать на нем. – Нет, все в порядке. Простите, если… – У тебя ещё есть заказ. С этим я справлюсь, – холодно перебил его господин Курояма, не одарив и беглым взглядом. – Фэн скоро закончит осматривать врач, мне надо поговорить с ней. Ни разу не посмотрел. Это не говоря про улыбку, с которой обычно мужчина общался со своим помощником. Уже несколько недель Хиромаса терпел этот холод и сухость со стороны главы семьи, и ничего не мог поделать. Склонив голову, словно нашкодивший пес, он наскреб последние силы, чтобы отвесить напоследок поклон и удалиться. Юкимура говорил правду. А Хиромаса до последнего в это не верил, отказывался принимать, что человек, который фактически приютил его, просто взял и… потерял всякое уважение. Значит, он действительно хотел сделать его наследником? В таком случае… «В таком случае я тем более не понимаю! Если он знал, что я его сын, то почему не защитил?! Если все слышал! Я же кричал! Я просил о помощи! Я же… Я же…» – у него дыхание перехватывало от подобных мыслей, к глазам набегали слёзы. Обхватывая себя руками, Хиромаса едва сдерживался, чтобы не сорваться на бег к мастерской. До неё каждый раз постоянно приходилось преодолевать невыносимую тропу позора: слуги смотрели на него либо с пренебрежением, либо отводили взгляды; охрана показательно игнорировала, порой хмыкая в спину. Мастерская – его маленький островок спасения. Хиромаса всегда презирал слёзы, верил, что ему нипочем любая сложность, он достаточно силен духом, чтобы преодолевать трудности. Но столько, как за последние недели, он, наверное, не рыдал даже будучи ребенком. «К черту мне нужно ваше наследство… Я просто художник, таким и хотел бы оставаться. Почему вы, господин, просто не поддержали меня? Как обычного работягу? Мне не нужно ничего, ничего…» – обхватывая свои колени, да роняя на них голову, парень тяжко дышал и вспоминал слова Юкимуры. А потом нервно смеялся, вновь срываясь на тихие рыдания. – «Почему?.. Ха. Он своих дочерей-то не считает за людей… Меня что ли должен? Сына какой-то проститутки… Ты поэтому бежала, мама? Потому что он жесток? Или, потому что тебя прогнала его жена? Мама… что мне делать, мама?..» Вопрос времени, когда господин Курояма вышвырнет его из дома. С его влиянием в сфере ремесленников, с одним его словом никто более не станет покупать у Хиромасы картины и брать заказы. В Руконгае искусство не ценилось. Оставалось лишь надеяться на академию… да и то, велика вероятность, что его и оттуда вышвырнут. Почему? Да потому что. – …ет! Отказываюсь!.. сбрендил?.. Отложив самобичевание, Хиромаса тут же задрал голову, узнав в пылком раздраженном крике голос Фэн. Видимо, сидел он достаточно долго, чтобы потеряться во времени, раз девушка успела прийти к отцу. И оказалась чем-то недовольна. Мягко говоря. Как, мягко говоря, и о крике, с которым на неё накинулся отец. Наверху происходила какая-то жуткая перепалка, отчего страх за себя отошел на задний план. Утерев слёзы, да шмыгая носом, Хиромаса пытался прислушаться и понять, в чём дело. Но без толку, трудно сообразить, о чём шла речь из-за искажения голосов. Он тяжко выдохнул, вернул взгляд на огромное полотно, которое начал месяц назад, да никак не мог закончить – украшение для гостиной. В обычном темпе он справился бы с работой за пятнадцать-двадцать дней, а сейчас едва ли завершил десятую часть. Господин не торопил его, но чувствовал Хиромаса, что как только он закончит, ему укажут на дверь. Еще раз шмыгнув носом и растерев слипшиеся ресницы, парень подумал взяться за дело, может, хоть так ему удастся успокоиться. На дворе ещё день стоял, так что… просто отсидеться не получится. Да только едва поднявшись с пола, он услышал беспокойные голоса служанок, шум, топот, а также надрывистый кашель. – …госпожа, прошу, вам надо… – Свалите! Свалите от меня все! Кха!.. кхе-хке… – Сестренка, подожди! – Госпожа, прошу, ваш отец… Донесся звук хлесткой пощечины и кроткий писк, за которыми опустилась столь пугающая тишина, что Хиромаса невольно захотел выброситься в окно. Точнее, в дверь во внутренний двор. Фэн была, похоже, единственной, кто не знал ничего о случившейся с ним трагедии – её каждый вечер последние месяцы поили какими-то лекарствами, отчего она спала как покойник. А напряженную атмосферу в доме ей никто не спешил объяснять, отчего она так разозлилась, что слегла с обострившимся приступом на неделю. Но сейчас, похоже, ей стало лучше. – Убирайтесь, – донеслось лишь разъяренное рычание девушки, прежде чем она продолжила путь к мастерской. В первый миг Хиромаса с ужасом подумал, что Фэн узнала о том, что с ним сделал Юкимура. Это испугало сильнее любого разоблачения, потому что хотя бы с ней он мог чувствовать себя как прежде. Пусть девушка и докапывалась к нему с вопросами, как-то удавалось все списывать на усталость после занятий в академии. Он не хотел видеть жалость в её глаза, не хотел видеть стесненную неловкой ситуацией Фэн. Он хотел видеть радостную Фэн, её улыбку, озорной взгляд. Хотел слушать бесконечные идиотские вопросы, дробящие мозг медицинские термины, а не жалость… Девушка вошла без стука. Несмотря на переполняющую её злость, она отворила дверь столь сдержанно и аккуратно, словно мастерская была и её единственным уголком мира и спокойствия. Но вместо обезумевшей от ярости и возмущения Фэн, Хиромаса увидел заплаканную и едва сдерживающуюся в эмоциях Фэн. От подобного зрелища он моментально потерял самообладание. – Можно… посидеть у тебя? Пока моя истерика не закончится? – спросила она, едва сдерживая прорывающиеся рыдания в голосе. – А д-д-да… Конечно… Шмыгнув носом и кивнув, она столь же аккуратно закрыла за собой дверь и рухнула на место подле стены, откашлялась, а затем сделалась мрачнее тучи. В её глазах стояли слёзы, видно, что она сдерживала их из последних сил, но предательские капельки так и текли по щекам. Только мгновение погодя Хиромаса сообразил, что девушка не просто расстроена. Она пребывала в бешенстве. – Теперь понятно, что все такие хмурые ходили… У парня от её слов что-то оборвалось внутри. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, да и он сам застыл, как истукан, не в силах пошевелиться. – Этот старый пердун совсем страх потерял… я же его дочь… я же… я же не вещь какая-то… После этих слов, заставивших Фэн зажмуриться и, разрывая дыхание вздохами, заплакать, Хиромаса включил мозг и присмотрелся к гостье. Она не смотрела на него, глядела куда-то в сторону. Её беда явно не была связана с ним, что стало для парня огромным облегчением, и он позволил себе вздохнуть. А мигом позже застыть в исступлении, осознав, как глупо выглядело его поведение. К счастью, Фэн его вообще не замечала. Переведя дух, Хиромаса подошел к девушке и сел напротив, довольно близко для их положения: простого подмастерья и знатной аристократки. Но сейчас парень видел в ней лишь друга, ту светлую неповторимую душу, которая грела своим теплом, а теперь и сама нуждалась в чей-то поддержке. Это придало ему сил. Впервые за минувшие дни он почувствовал себя чуточку лучше. – Что случилось, Курояма-сан? – Жизнь… наверное, – усмехнувшись в своей саркастичной манере, Фэн шмыгнула носом и истерично хохотнула. – Отец выдает меня замуж. Казалось бы, чего такого, да? Я была бы и не против, брак это такое… У Хиромасы сердце пропустило удар. Вероятно, у него все было на лице написано, потому что от мысли никогда не увидеть Фэн, перед ним словно солнце погасили. – Вы… выбрали себе жениха? – Пф… Выбрала, ага. Сугиями – говорит тебе о чем-то имя? – Сугиями? – имя Хиромасе мало о чём говорило, он помнил клан с таким именем, но не помнил его представителей. – Помнишь девушку, которая часто раньше к нам заглядывала, моя подружка… Мэй-Мэй. Хиромасу едва не передернуло – этим именем Юкимура назвал девушку, из-за инцидента с которой отец отказался от него, как от наследника. – Вас… выдают за её брата? – предположил парень. – Ага, если бы… – скривилась Фэн и нервно засмеялась, отчего её смешки моментально обратились рыданиями. Спрятав лицо в ладонях, она зашипела: – За её вдовствующего отца… который старше моего на несколько десятков лет! Интересно, да?! – тут же встрепенулась девушка от накативших эмоций. – Интересно, кто из нас помрет раньше? Этот старый пердун или я!? Да и почему, думаешь, умерла его жена? Что, от хорошей жизни? Вот уж не думаю… Сначала отец избавляется от Юкимура, теперь меня продает своему дружку… а дальше Аска. Что он с ней-то сделает? С этой глупышкой? Она же ещё совсем ребенок… Господи… А матушке вообще всё равно. Что не говори, но со стороны всё выглядело так, словно мужчина пытался просто удержаться на плаву даже ценой существования своей семьи. С такими родственниками и враги не нужны. А ведь поначалу Хиромаса думал, что чудеснее людей ему не встречалось ранее, особенно среди знати. Курояма Датэ всегда относился к нему тепло, обучал, хвалил, даже представлял своим друзьям. Но стоило случиться одному ужасному происшествию, как он моментально открестился от Хиромасы. Если первого сына все знали как развратника и прокажённого – это печальная случайность. А если вдруг всплывет, что и второй когда-то возлежал с мужчиной, и плевать, что не по своей воле, – это уничтожит репутацию всего клана. – Хиромаса… – подавшись вперёд, Фэн вдруг взяла его руки в своим, отчего заставила парня аж вздрогнуть. Она и раньше его касалась, но сейчас в этом жесте крылось столько мольбы и хрупкой беспомощности, что у него сердце болезненно затрепетало. – Я попрошу о многом, наверное, но… ты можешь помочь мне сбежать? От подобной просьбы он не удержал испуганную дрожь и посмотрел на Фэн. Их взгляды встретились, и столько боли, пожалуй, он не видел ещё никогда и ни у кого. – Я не прошу бежать со мной… я… я дам тебе деньги, украшения, просто… подскажи, где я смогу обменять свои драгоценности? В Руконгае же есть такие места? Есть где укрыться первое время? Ты же знаешь?.. – Госпожа, – ему было больно видеть её слёзы, но куда более сильная боль схватывала от одной очевидной мысли: – Госпожа, вам нельзя в Руконгай… я понимаю, что это прозвучит ужасно и жестоко, но вы там… не выживите. – Пф, посмотри на меня, Хиромаса… я и так скоро помру. Не от болезни, так от горя. Я хочу хотя бы увидеть свободу… увидеть горы, леса. Я прекрасно осознаю, что меня, наверное, убьют или изнасилуют там, что я… что мне… но если и уходить из жизни, то на своих условиях, да? Я просто хочу… немного… пожить для себя. Даже если это будет всего лишь один день и… – Я пойду с вами! Вырвалось непроизвольно. Лицо Фэн в негодовании вытянулось, глаза заблестели в растерянности, а затем обожгли грустью. Ещё никогда она не одаривала его столь грустной и снисходительной улыбкой, которая на заплаканном лице выглядела самым искренним проявлением заботы, которую помнил Хиромаса за последнее время. – Зачем же? У тебя очень хорошая работа, мой отец ценит твой талант и щедро платит. К тому же тебе осталось два курса в академии, и скоро шинигами станешь… Я тебе буду обузой, только проблемы… – Нет. Нет, вы не проблема. Отказаться от всего, что у него сейчас есть – невероятная, пугающая мысль. Потерять средство заработка, репутацию, место в академии. Броситься в бега с помирающей аристократкой, которая ничего тяжелее тарелки в руках не держала – что это за план вообще? «План, от которого на душе легче…» – Зачем тебе это? – А-а… я… Я лю-люблю вас. В голове раздался звон, словно его металлическим тазом ударили. Ничего умнее, чем признаться сводной сестре в любви, он, конечно, не придумал. Однако на фоне всего, что произошло, это уже и не выглядело столь отвратительным. Отчасти это даже была правда. Он любил её, но на каком-то ином уровне, Фэн вдохновляла его, вызывала странную эйфорию, напоминающую влюблённость. Она действительно нравилась ему как девушка, но не вызывала в нем плотских желаний. Хиромаса хотел оберегать её, оберегать свой уголок счастья и спокойствия, когда-нибудь обнять, если она позволит, слушать её мучительные рассказы о каких-то небылицах. – Ха-х… – вдруг мягко усмехнулась она, – ты же понимаешь, что мне никогда не стать для тебя достойной женой? Я не рожу тебе ребенка и… – Не-не-не не надо, ничего… Потупив взгляд и поспешив прервать девушку своим невнятным бормотанием, Хиромаса не удержал шумный вздох. Разговаривать о таком было до ужаса неловко. К счастью, Фэн восприняла его поведение за смущение. – Я просто, то есть… я хочу, чтобы вы были счастливы, вот и всё, – постарался оправдаться Хиромаса. – Деньги у меня есть, места я тоже знаю. – Если что, то мы можем продать мои украшения, я также знаю, где хранятся деньги отца… Я ещё изучала медицину, могу помогать кому-то с ранами, например, я… конечно, я не умею нормально готовить, убираться и всё такое, но я научусь, правда. Будет очень сложно, но… – Все в порядке, госпожа, не переживайте. Я позабочусь о вас… не переживайте. – Ты такой добрый парень, – слёзы вновь ударили в её глаза, она поспешила их спрятать, опустив взгляд и, подавшись вперед, уткнулась лбом в грудь собеседника. – Спасибо тебе… спасибо, спасибо… Рано благодарить. Да и, по правде, его могли убить за то, что он лишь дал добро оказать Фэн помощь в побеге. Но если так подумать, находиться в этом доме Хиромаса больше не мог. Лишь только близость девушки помогала ему отпустить страшные воспоминания, подлее неё он успокаивался, тревоги уходили подобно волнам во время отлива… …и с тем же успокоением умолкал пугающий шёпот в его голове, оставляя лишь блаженную пустоту.Дьявол не смог бы свести с неё взгляд Она прикажет, и ты виноват Не стой, не спи, умри за меня Впрочем, и все как всегда Неужели он нашел в ней Бога Он так чувствовал свою свободу Рядом с Богом тогда все можно Когда Бог твой ложный Grad!ent – Бог
***
Сейчас…
В лаборатории царил полумрак, который Фэн в полной мере назвала бы удушающим. Быть может дело и в дрянной вентиляции, из-за которой почти вся ночь, проведенная рядом с шинигами, который источал резкий запах пота, превратилась в пытку. Энергетические сферы делали лицо мужчины мертвенно бледным, лоб блестел от мелких капель, пока пальцы сжимали рукоять меча. Катана подрагивала в такт руке от напряжения. Фэн уже перестала запоминать лица тех, кто прошёл под её умелой рукой, держащей скальпель. Молодые, старые, сильные и слабые, со скудными и достаточными запасами духовной энергии. День за днём, месяц за месяцем, год за годом. Когда-то девушка подбадривала себя, что провал для ученого – это ещё один шаг к успеху. Создавая искусственную душу с Хикифуне Кирио, она свято верила в это правило, не зная уныния, потому что их труды окупались. Приносили маленькие победы. А что сейчас? Точнее, что же с её личным экспериментом? Прикрыв глаза и одернув себя от угнетающих мыслей, офицер присмотрелась к застывшему посреди просторного зала шинигами. Благодаря паразиту, который находился в его теле, она прекрасно ощущала его организм, могла видеть его глазами, чувствовать при необходимости. Мужчина не отличался сильной волей и резистентностью, поэтому его сознание удалось подавить достаточно быстро. Но только его сознание. А что касалось занпакто… вот сейчас и проверим. Вытянув руки перед собой и обхватив катану двумя руками по немому приказу девушки, мужчина сделал глубокий вдох и произнес: – Пой, Угуису. Прищурившись и держа концентрацию на метках, заранее нанесённых на тело мужчины, Фэн сдерживала потоки реацу, наблюдая за тем, как занпакто менял форму, обращаясь более тонким мечом. Как помнила офицер из резюме этого человека, его меч способен манипулировать колебаниями звука в шикае. Заставив подопытного чуть отвести руку и вложить в оружие реацу, Фэн почувствовала колебания в воздухе. Сердце волнительно застучало в груди. Медленно выдохнув, чтобы не терять концентрацию из-за преждевременной радости, девушка отсекла время по карманным часам. Она искренне надеялась, что в этот раз ей удастся стабилизировать контроль над занпакто и его способностями. Выждав пять минут и убедившись, что форма шикая никуда не исчезла, офицер возликовала. Наконец-то! Наконец-то она добилась стабильности, и хоть осознавала, что глупо радоваться такой победе, но после того, как она десятилетия терпела провал за провалом, не могла не порадоваться. – Так, – собравшись с мыслями, Фэн представила, как мужчина поднимает меч, что произошло практически одновременно в реальности. – Давай увеличим ставки. Зал для экспериментов был защищён барьером, так что можно было не бояться за разбитые стены, если контролировать процесс. Шинигами усилил давление реацу, отчего воздух в помещении начал ещё сильнее вибрировать. Тело мужчины дрожало от напряжения, в основном рука, держащая оружие, что послужило предупредительным звоночком. «Нет…» Фэн десятки, сотни раз наблюдала за подобным явлением, и прекрасно осознавала, что это означало. Она отказывалась принимать поражение, сильнее сконцентрировала свою реацу на метках в теле подопытного. На какое-то время колебания прекратились, однако чертов занпакто сопротивлялся. Тело хозяина могло призвать к его силе, высвободить, держать в руках, но вот дальнейший контроль уже напоминал рулетку. И, как назло, поставив на красное, Фэн вновь получила чёрное. Мощная волна сорвалась с меча, ударяясь о стены и сметая девушку на несколько метров прочь. Будь это обычная энергия или ветер, эффекту было бы легче противостоять, однако из-за колебаний частиц Фэн на мгновение показалось, что её мозг превратили в фарш. Паразит, сидящий в теле подопытного, не ослаблял контроль над ним, но вот запущенные процессы моментально сбились. Выронив катану, звонко ударившуюся о пол и вернувшую себе прежний вид, шинигами сгорбился и уставился невидящим взглядом в стену. Припав на колено, да кривясь от болезненного эффекта, девушка оскалилась. Сколько уже раз этот чёртов меч атаковал ее? Продолжал жить своей жизнью? Злостью, конечно, делу не поможешь. Переведя дух и собравшись с силами, Фэн повторила попытку. А затем повторяла ещё, и ещё… И каждый раз, не проходило и десяти минут, как занпакто отвергал её, отвергал своего хозяина, подчиненного чужой воле. Усиливая давление, офицер пробовала подавить упрямый клинок силой, но в завершающий раз её просто отбросило звуковой волной к стене. Боль от удара разожгла в ней лютую злость. Сидя и держась за ушибленную голову, Фэн шумно задышала, силясь угомонить рвущиеся на волю эмоции, убеждая себя, что это ей не поможет справиться с проблемой. И в то же время следом пришла мысль, что раз научный подход не подействовал, то какая разница? Раздраженно воскликнув и махнув рукой, Фэн оттолкнула подопытного волной реацу, не заботясь о его сохранности. Хотя стоило. Если избавляться от шинигами не представляло проблем – просто заставляешь паразита выбраться, и пусть медики гадают, что там произошло с бедолагой, – то искать подходящих людей становилось труднее. Требовались совсем слабо резистентные шинигами, причем освоившие шикай. Это звучало настолько жалко, что лишний раз приводило Фэн к мысли, что она тратит время впустую. Сняв барьер в помещении, девушка оперлась о колени и спрятала лицо в ладонях, пытаясь совладать с эмоциями. И как с таким подходом ей удастся защитить Хиромасу? Казалось бы, жили бы они спокойно и жили, но нет. Невозможно спокойно жить, когда прошлое таило в себе жуткие преступления. Ради неё парень когда-то пошёл на огромный риск. Он согласился помочь ей бежать, согласился дать ей хотя бы шанс увидеть свободную жизнь, распорядиться ею. В тот день, когда Хиромаса согласился быть вместе с ней до конца, она понятия не имела, что с ним произошло. Пусть и поверила в его влюбленность, но до последнего сомневалась, что этого бы хватило для столь отчаянного шага – парень ведь далеко не чувственный романтик, несмотря на талант к живописи. Признаться, Фэн до сих пор не знала, как бы она смогла жить в Руконгае. Это ведь очень тяжело, тем более для её здоровья в то время. На эти вопросы ей оставалось только искать смутные предположения, потому что… потому что ей пришлось стать другой. Позабыть ту Фэн, которая ничего не могла поделать, которая беспомощно бросалась угрозами, да увядала день ото дня. Ей пришлось встать на защиту парня и расколоть жизнь на «до» и «после». По факту та слабая Курояма Фэн умерла в тот день… И вот сидя сейчас в своей лаборатории, девушка невольно жалела о том, что действительно не отправилась на тот свет. Тогда бы её не терзала подобная одержимость защитить Хиромасу любой ценой. Если вскроется правда о судьбе семьи Курояма, все вилы полетят в его сторону в первую очередь. А чтобы избежать этого, сберечь парня, вряд ли у неё хватит сил противостоять врагу в одиночку. Ей требовался ещё кто-то, требовалась если не армия, то хотя бы несколько шинигами… Но какой толк в шинигами, чьи занпакто она не в состоянии подчинить?! Если бы только десять лет назад она заняла должность капитана, а не Урахара… Наверное, это дешёвое оправдание хоть немного, но помогало Фэн не пасть духом. Очень просто оправдываться, когда что-то не сложилось – тогда есть малейшая надежда, что успех всё ещё возможен. С куда большими ресурсами, временем, властью. Но что, если она бы стала капитаном, но это ровным счётом ничего бы не изменило? Что ей бы не удавалось дёргать за ниточки, да и не в ресурсах дело, а банально в том, что успех попросту невозможен? Как же далеко она зашла в своих желаниях. Теперь, однажды оступившись, Фэн потерпит колоссальный крах. В лучшем случае их с Хиромасой упекут за решетку. И ведь отступить тоже не получится, уже поздно. Слабое колебание реацу заставило Фэн отвлечься от своих плаксивых рассуждений. Подняв голову и ощутив, как на внутри храма кто-то направляется ко входу в лабораторию, она нахмурилась. Хм. Кто-то. Встречать незваного гостя девушка посчитала излишним, уж тем более в меру своего ужасного настроения. Злость покинула её, однако на душе осталось разочарование. Тяжёлое, липкое, такое засасывало не хуже болот в сезон дождей. «Да что за проходной двор-то?» – нахмурившись, невесело подумала девушка, дождавшись, когда в зал, наконец, спустится Айзен. Его лицо уже во снах преследовало офицера, и хотя бы в своей так называемой лаборатории она надеялась побыть вдали от его компании. Но нет. Преследовал её словно неупокоенный призрак. Парень выражал абсолютное бесстрастие к окружению, он безынтересно глянул на лежащего без сознания шинигами, затем вернул взгляд к Фэн, которая молча сидела в ожидании. – Очередная неудача, полагаю? В былые времена девушка бы усмехнулась, да придумала бы колкий ответ, но сейчас у неё уже ни настроения, ни фантазии на то не хватало. Отведённый взгляд стал красноречивее любых слов. – Надеюсь, что-то срочное, раз ты не постеснялся заявиться ко мне без предупреждения. Опять. – Срочное… нет. Но очень важное. Мне нужна твоя помощь. – Я занята. – Завтра? Только открыв рот, чтобы съязвить, Фэн ощутила внезапно нахлынувшую апатию. Потупив взгляд, она мысленно махнула рукой на лейтенанта, хотя в душе рвала и метала. Одно дело, когда твои неудачи застаёт обычный человек, но Айзен также являлся учёным. Он видел, как офицер терпела провал за провалом, и даже если не наблюдал всё лично, то и без слов положение было понятно. Из-за раздражения, что постоянно уступает ему, Фэн уже всерьёз сомневалась в собственной профпригодности. С тех пор как Хикифуне Кирио оставила её одну, девушка не продвинулась в свои исследованиях. Отчего возникал закономерный вопрос – а действительно ли она обладала талантом? Или же всё это время её тянул лишь научный гений бывшего капитана? – Завтра я планирую начать один из самых масштабных своих экспериментов, и мне потребуется твоя поддержка. Так сказать, на всякий случай. Фэн при этих словах с раздражением усмехнулась, адресовав колючий взгляд Айзену. – На всякий случай? Какой такой «всякий»? У тебя не бывает всяких случаев, гений чёртов. Говори прямо, чего надо. Как видишь, я не в настроении придумывать остроумные ответы… буду только грубить. Подумав мгновение, лейтенант двинулся навстречу сидящей у стены собеседнице. Тихие шаги отдавали приглушённым эхом, и как только Айзен остановился подле неё, Фэн соизволила поднять на него взгляд. – В твоём текущем положении правда прозвучит болезненно. Я готов помочь тебе в стремлении добиться успеха. И в контексте моего предложения «всякий случай» можешь считать протянутой рукой помощи. В пример словам Айзен протянул руку, на что Фэн отреагировала крайне скептично. Уставившись на ладонь парня, словно на ядовитую змею, она вновь глянула на него с негодованием. – А если конкретнее? Уголки губ лейтенанта слегка дрогнули в улыбке, но выражали не столько радость, сколько мрачное удовлетворение. Он нависал над ней не только тенью ужасающих последствий, но в то же время напоминал луч надежды, который, правда, своим светом не прокладывал дорогу, а сжигал глаза слепотой. Фэн было неуютно в его присутствии. Айзен смотрел на неё, словно на промокшего щенка под дождём, перепачканного и голодного. Смотрел на неё, как человек, без которого этот щенок, вероятно, не протянет до утра: со снисхождением, легкой лаской, и удовлетворением – удовлетворением от того, что он являлся единственным спасением для существа. И будь он проклят, потому что офицер в данную минуту действительно чувствовала себя тем самым побитым щенком. – От тебя лишь потребуется подстраховка, даже я не могу предсказать всего, однако есть у меня подозрение, что при таком масштабном деле кое-кто не сможет усидеть и вмешается. – Конкретнее… просила же. Убрав руку, парень опустился перед девушкой на колено. Когда Фэн смогла спокойно посмотреть в его глаза, то невольно напряглась от уверенности и азарта, которые заметила. – Я собираюсь провести эксперимент пустификации на совершенно новом уровне. Не на обычных шинигами. А на лейтенантах и капитанах. Меланхолию как ветром сдуло. Фэн в удивлении распахнула глаза и чуть отпрянула. В первый миг девушка подумала, что он шутит или пытается лишь посмотреть на её реакцию, но быстро сообразила – ни черта Айзен не шутит. От этого стало беспокойно. Потому что, делясь подобной информацией, он автоматически и проверял её, и делал соучастницей, и приставлял невидимое ружьё к голове. Первую секунду девушка выражала растерянность, но от пронёсшихся неутешительных мыслей только отвела угрюмый взгляд в сторону. – Как-то слишком масштабно, не находишь? Как ты собираешься скрыть всё? Пропажу капитана и лейтенанта моментально заметят. И ты ещё говоришь про нескольких. – Скрыть? Я не собираюсь это скрывать. – Значит, планируешь подставить кого-то, – заключила Фэн, ощутив прилив раздражения. – Меня? Как удобно. – Вовсе нет. Зачем мне подставлять того, кто лоялен мне? – Я не лояльна тебе. Просто не ставлю палки в колёса, вот и всё. – Разве можно просить большего? Некая загадочность и манерность, с которой к ней обращался Айзен, насторожили девушку, заставив прищуриться. Ей не понравилось это. – Большего? Помнится, ты пытался принудить меня работать исключительно на тебя, делиться всеми наработками, и смею припомнить, как однажды ты напал на Хиромасу. Разве можно просить большего? Ты мне зубы не заговаривай. – Я вовсе ничего подобного не пытаюсь сделать. Напротив, я хочу показать, что ты нужна мне, я заинтересован в нашем сотрудничестве. И да, я бы хотел, чтобы ты помогала мне с экспериментами, лишь из уважения не навязываю тебе частые просьбы. – Какое великодушие. – В должности офицера, да и лейтенанта, довольно сложно заниматься тем, чем занимаемся мы. К тому же сложно искать ресурсы. То ли дело должности капитанов, верно? Фэн на мгновение задумалась. На очень-очень долгое напряженное мгновение, терпя на себе пристальный давящий взгляд Айзена. – Ты… я правильно понимаю, к чему ты клонишь? Место капитана? – Верно. – Пф, – звучало заманчиво, но энтузиазм как-то быстро погас в Фэн, отчего она удрученно потупила взгляд. – Тебя-то понятно, как лейтенанта, повысят. Но даже если ты двух капитанов уберёшь каким-то… чудом, то ты реально думаешь, что я займу другую пустующую должность? Меня, как Курояма, ненавидит весь Совет, ненавидят аристократы. Как ты?.. – Уж поверь, при том раскладе, на который я рассчитываю, у них не будет выбора. К тому же… двенадцатый отряд стал довольно специфичным, его управление доверят только тому, кто знает, как всё в нем устроено. – Ты… будешь использовать Урахару как… ты его хочешь использовать? – Нет, Урахара Кискэ слишком умён, чтобы так открыто его провоцировать и нападать на него. Но именно поэтому от него следует избавиться. Даже если он в дальнейшем останется капитаном, это всё равно большой риск, когда мы тоже займем должности капитанов. У Фэн сердце пропустило удар. Всё как-то чересчур неожиданно вывалили ей на голову, она едва ли успевала бороться с волнением. Ощущала себя загнанным в угол кроликом, отчаянно ищущим выход. Растерев пальцами точку между бровей, девушка напряжённо выдохнула и с нескрываемым раздражением уточнила: – Ты что ли хочешь, чтобы я избавилась от Урахары? Серьёзно? – Вовсе нет. Я сделаю так, что Готей сам избавится от него. – Значит, повесишь на него вину? – Можно и так сказать. Фэн вообще не представляла, как это можно провернуть. Конечно, дай бы ей кто время на размышления, может, и сложила бы два плюс два, но в данный момент у неё голова закипала от беснующихся мыслей. И ей… стало страшно. – Это огромный риск. Я не могу на такое пойти, ничего не зная и… – Но разве не этого ты хотела? – перебил её Айзен. – Пойти на всё ради защиты своего подопечного. От слов собеседника у Фэн мурашки пробежали по спине, она не решалась заглянуть ему в глаза, чтобы выдать себя с потрохами – свой страх, неуверенность, отчаяние. Она держала выражение лица относительно бесстрастным, но внутри у неё все изнемогало от хаоса. За минувшие годы только идиот бы не понял, что Хиромаса являлся её слабым местом. – Создать для него защиту за счёт порабощённых шинигами – это твой изначальный план. Но проводя эксперименты, ты ведь также подвергаешь его немалому риску. Мы об этом никогда не говорили, но стоит разложить всё по полочкам, и становится понятно – Нишимура-кун что-то натворил в прошлом, не так ли? Когда речь заходила о Хиромасе, самообладание уступало лютой злости. Фэн непроизвольно обращалась свирепой шипящей кошкой, готовой до потери пульса защищать своё потомство. Поэтому не удержалась и наградила собеседника предупреждающим мрачным взглядом. Айзена же её перемена в настроении не разочаровала, наоборот, порадовала, заставив удовлетворенно улыбнуться. – Ты хотела стать капитаном ради него, до сих пор хочешь. Ведь с властью капитана у тебя будет больше возможностей как защитить его с бюрократической стороны, так и с точки зрения подпольной деятельности. И, став капитаном, ты легко можешь повысить его до лейтенанта. Вас будет охранять не только закон, но и репутация. – Даже если ты устранишь капитана и лейтенанта из другого отряда, как я буду проводить научную деятельность там? Я не собираюсь покидать двенадцатый отряд, в который вложила столько сил. – Значит, все просто – нужно избавится как от капитана, так и от лейтенанта. – Как у тебя всё просто. – Не просто, – не согласился Айзен, – но я уже всё обдумал. Конечно, я мог бы справиться и без тебя, но мне важно, чтобы и ты приняла участие в нашей маленькой операции. – Хм. Дай угадаю: если откажусь, то следующим твоим экспериментом уже могу стать я с Хиромасой, да? – Ну что ты, – снисходительно улыбнувшись и прикрыв глаза, парень выждал мгновение и, вернув сосредоточенный взгляд к собеседнице, потянулся к ней и дотронулся до щеки. – Ты довольно интересный экземпляр, избавляться от тебя, как учёному, из-за обид было бы опрометчиво. Моё предложение – лишь жест доброй воли. Его слова вызвали у Фэн колючие мурашки, а от слова «экземпляр» она аж вздрогнула. Но скосив настороженный взгляд к ладони парня, которой он накрыл её щеку, она предпочла сделать вид, что её куда сильнее обеспокоил его жест. От руки исходило приятное тепло, которое девушка довольно долго не знала в своей жизни. Прикосновение действительно выглядело заботливым и успокаивающим, на короткий миг офицер прикрыла глаза, позволив себе насладиться им, но секундой позже аккуратно убрала от себя руку Айзена. И недобро посмотрела на него. – Как ты там говорил? Не пытайся меня соблазнить, это бесполезно. – Ну что ты, я и не надеялся. Вот в чём главная опасность: несмотря на эксперименты и постоянные угрозы, напряженность и подозрительность, Айзен стал для Фэн одним из немногих близких людей. Близких – не значит дорогих или любимых. Близкий враг – наиболее подходящее определение. Он как бы и притворялся, и в то же время оставался самим собой. Осыпал её заманчивыми обещаниями, хотя и так было понятно, что верить на слово ему нельзя. «Не важно. Пока со мной Хиромаса, ничего не важно. Мне хватит и одного человека, которому бы я могла верить… которому бы я не побоялась открыть свои чувства и мысли», – рассудила Фэн, что немного успокоило её. Выдохнув и поднявшись с пола, она выждала, когда Айзен последует её примеру. Пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. «Вот же шпала… Все мужики шпалы», – с угрюмым недовольством подумала Фэн. – Расскажи подробно, что ты от меня хочешь. И я решу, помогать тебе или нет. – Боишься, что подставлю тебя? – А что, есть иной вариант? – изогнула бровь девушка. – Не переживай, от тебя потребуется выполнить всего лишь одно небольшое дело – перестраховаться, сделать так, чтобы наш козел отпущения никуда не убежал и был застигнут с поличным на месте преступления. Не удержавшись, Фэн скривила в негодовании лицо и пробормотала: – Ты мне что ли предлагаешь удержать Урахару и ещё несколько капитанов с лейтенантами на одном месте? Я, конечно, само совершенство, но как мне это сделать? С помощью кидо? Или ожидаешь, что мои чернильные паразиты так легко?.. Девушка говорила с легким пренебрежением, но от того, сколь снисходительным и в то же время упрекающим стало выражение лица Айзена, сердце удар пропустило. Она запнулась на полуслове. Ведь парень так и пытался сказать своим видом «прекращай дурочку изображать». – Твой шикай – чернильные, как ты говоришь, паразиты. Банкай, записанный в досье, как «абсолютная тьма». Так похоже на шикай твоего подопечного. Ну и, конечно же, занпакто, с которым ты смогла вступить в симбиоз, но для проформы все же показываешься на людях с катаной… хм, – усмешка вкупе с хитрым обжигающим взглядом создали Айзену довольно пугающий образ, из-за которого собеседница моментально напряглась. – Забавно, и как другие до сих пор не поняли? Чувствуя, как сердце забилось быстрее и от волнения руки сжались в кулаки, Фэн предпочла промолчать и нахмурилась. – Я это к тому, – словно невзначай одернув себя, подметил лейтенант, – что твой банкай идеально подойдет для выполнения этой задачи. Не разочаруй меня, Курояма Фэн. Потому что я искренне заинтересован в нашем дальнейшем… сотрудничестве.