Нас не стереть

      Сеть длинных коридоров, прорытых под землями Общества душ, напоминала бесконечный муравейник. Город, где обитали демоны. Город, где демоны сидели на привязи: кто-то с цепью на шее, кто-то в маленькой камере, кто-то и вовсе лишён возможности видеть и слышать, замурован в дальнем тёмном углу.       Тьма имела свойство отравлять разум. Вгонять в печаль и уныние. Бессмертные души под гнётом одиночества и тишины гнили в собственных страхах. Для подавляющего большинства тюрьма Готея стала адом, могилой для ума и тела. Но кто-то выбрал более оригинальный подход для коротания своей личной вечности.       — Ха-ха-ха-ха, не поймаете, не поймаете! Давайте-давайте, не заставляйте меня снисходить до поблажек! Ха-ха-ха-ха!       — А ну живо остановись! Ловите её!       — Да сколько можно?! Это уже который раз за последние два года? Седьмой? Восьмой?       — И только за нашу смену! Ваш отряд — туда! Мой — сюда!       — Ха-ха-ха-ха! — раскатистый женский смех отражался от высоких сводов, разлетаясь на сотни метров по тоннелям. Он заливал пространство, раздавался со всех сторон. Напоминал живое существо, тянущееся липкими пальцами к обнажённым хрупким шеям.       Раз! — и того, гляди, острые когти вопьются в мягкую плоть.       — Токиха, чего встал? Ноги в руки и вперёд! У нас времени в обрез, нужно поймать эту девку!       — Да, командир, — спокойно отозвался молодой мужчина, бросившись в погоню. Рука в силу привычки легла на эфес меча, однако пальцы слабо придерживались за рукоять. Какой толк от этого меча, если это не занпакто?       Несмотря на страх и беспокойство, овладевшие товарищами, Токиха не боялся за свою жизнь. К сожалению…        Тьма в подземной тюрьме являлась неотъемлемой частью декораций для психологического давления заключённых. Даже с наступлением эпохи высоких технологий научное бюро отказывалось проводить сюда электричество для лучшего освещения. Все запросы от начальства бесцеремонно отклонялись Советом 46-ти, не видящего смысл тратить деньги на «удобства для персонала и заключённых». Стариков, покрытых пылью и бюрократией, удивляла лишь глупая настойчивость начальника тюрьмы.       «Ну ещё бы…» — скривившись в душе, подумал Токиха, — «если б они знали настоящую проблему, то разнос устроили бы всем. Не будет же начальство признавать, что последние сорок лет у них то и дело из камеры сбегает одна и та же заключённая».       Хотя слово «сбегает» не совсем подходило под те действия, которыми промышляла Курояма Фэн. Подобно ребёнку, не знающему слово «нельзя», она то и дело вырывалась из любых камер и заклинаний, не давая охране спокойной жизни. Десять лет назад начальство потеряло терпение, и вместо пятого уровня заточения отправило её на восьмой — чтобы наверняка бывшая капитан-однодневка, как её многие насмешливо называли, никуда не делась.       Ага, как же, не делась она. Словно таракан находила малейшую щель для побега. Но главная проблема состояла в том, что Курояма Фэн и не пыталась покинуть тюрьму. Тёмные запутанные лабиринты Мукена стали для неё парком развлечений.       Токиха Широ заступил на службу в подземную тюрьму девять лет назад. Чем его только не пугало начальство, снимая с должности четырнадцатого офицера и понижая до уровня обычного старожилы. И бесчувственными убийцами, и живодёрами, и насильниками. А в итоге… главной проблемой для него стала чокнутая девица. Ну и каннибалы с их увлекательными историями.       «Шутки травят — просто обоссаться».       Токиха до сих пор помнил, как капитан с разочарованием и показным сожалением подписывал приказ о переводе. Не сказать, что Токиха был примерным офицером, но стоило однажды оступиться и вляпаться в дела аристократов… и вот он здесь. Да здравствует великая система правосудия.       Охрана разбрелась по коридорам восьмого подземного уровня.       Токиха не знал, расценивать ли службу в столь глубокой бездне как повышение или попытку списать его, наконец-то, со счетов. Несмотря на владение кидо, правила строго регламентировали способы обороны и поимки преступников. Вот так захочешь атаковать страшного злодея хадо восьмидесятого уровня, и днём позже будешь сидеть с ним в соседней камере. Если выживешь, конечно.       Токиха остановился. Охрана разбрелась по коридорам, его командир ушёл сильно вперёд. Время от времени доносились голоса, но довольно быстро в вязкой тьме подземелья опустилась холодящая душу тишина. Токиха обернулся, почувствовал, как колыхнулась длинная серьга в ухе.       Ни дуновения сквозняка, ни шорохов. Духовные частицы плавали в воздухе словно медузы во время штиля. Ничего подозрительного. За исключением тёмных, окутанных чернильной мглой рук, которые легли ему на плечи в мягких объятиях.       Опустив взгляд, Токиха затаил дыхание, и лишь военная выучка помогла ему не потерять лицо от испуга. Сердце забилось быстрее. Ухо обожгло тёплое дыхание с томным вздохом, за которым последовал тихий пугающий смех. Непроизвольно от шеи к спине побежали колючие мурашки.       — И кто это у нас тут? — донёсся тягучий женский голос. — Ах, какое неожиданное совпадение, неужели я вновь поймала именно тебя, Токиха-кун?       «Блять, да действительно. Какое совпадение», — Токиха едва удержался от того, чтобы скривиться. Не то в раздражении, не то с усталостью — он пока и сам не решил, как относится к тому, что чокнутая девица во время побегов цеплялась к нему, словно банный лист.       Прикосновений он совсем не чувствовал, но прекрасно видел тонкие женские руки, блестящие в тусклом свете одинокого фонаря. Словно солидолом вымазанные. А ещё Токиха, скосив взгляд, заметил, как тёмная дымка постепенно опутывала его ноги и живыми щупальцами выглядывала из-за широких плеч. Несмотря на все попытки запечатать силу преступницы, Курояма Фэн раз за разом удивляла охрану, демонстрируя свои таланты.       — Курояма-сан, если я вас вежливо попрошу вернуться в камеру, вы это сделаете?       — Там скучно. А вы здесь все такие оживлённые. Любопытно стало.       Любопытно. Ей любопытно стало, а им из-за её побега могли головы с плеч поотрывать. Найдут козлов отпущения, уволят или, ещё лучше, запрут в тюрьме за халатное исполнение обязанностей.       Сказать Токиха ничего не мог, не имел права, и его жутко злило, что Курояма Фэн вела себя подобно капризному ехидному ребёнку. Для неё жизнь в тюрьме превратилась в игру, она получала явное удовольствие, издеваясь над теми, кому было, что терять. Хоть Токиха и лишился своего звания, однако у него оставалась свобода, да и жизнь порядочного гражданина.       — Курояма-сан, я должен сопроводить вас в камеру. Прошу вас подчиниться и не сопротивляться, иначе я буду вынужден применить силу.       — О-о, ну как такому обаятельному мужчине можно отказать?       Женский голос нежно лился в уши стражу, оказавшемуся в ловушке объятий, ставших внезапно ощутимыми. Фэн прильнула к Токиха вплотную, прижавшись грудью и заставив его напрячься. В мыслях он уже плакал от своей участи. Стоило ему один раз выказать уважительное отношение — или просто не хамить? — этой дамочке, как теперь приходилось разбираться с последствиями.       «Меня точно уволят», — невесело подумал Токиха. А ещё он думал, что прикосновение женского бюста очень приятно, а тёплое дыхание над ухом будоражило своей чувственностью.       — Обещаю, я буду нежной и ласковой с тобой, — шептала Фэн.       «М-да. Я, конечно, хотел найти себе подружку… но не такого ожидал», — и только унылая мысль проскользнула в уме Токиха, как по коридору пронёсся оглушительный грохот.       Вздрогнул не только он, Фэн тоже дёрнулась, но не отпрянула. Для неё не было ни единой причины для беспокойства в отличие от охраны восьмого подземного уровня. Грохот, повторившийся вновь, знаменовал блокировку внутренних секций, а, значит, времени совсем не оставалось.       — Курояма-сан, я понимаю, что вам довольно скучно здесь, однако сейчас я всё же прошу вас уйти в свою камеру. Потому что если этого не сделаете…       — Ты меня заставишь?       — Скорее, меня посадят потом в соседнюю за то, что как минимум разговариваю с вами, вместо того чтобы сразу схватить.       Схватить. Ха-ха. Голыми руками её не удержать. Но для того, чтобы выхватить из-под рукава оглушающую печать, потребуется как минимум доля секунды. Курояма Фэн за это время имела все шансы ускользнуть.       Общаться с этой дамочкой было сложно, но возможно. Она понимала язык фактов, однако по больше части любила выводить из себя собеседников. Токиха уже не раз пал жертвой её словесного мастерства. Ну или словесного поноса, тут как посмотреть.       — М-м… Уйду, если пообещаешь заглянуть ко мне.       — Ладно, обещаю, — нервно поглядывая в коридор, откуда стали доноситься звуки, Токиха был вынужден согласиться с условиями Фэн. — Только прошу, уйди… те.       Фэн уже и след простыл. Обернувшись, Токиха обнаружил лишь пустоту, которая мгновением ранее тонула в густой тьме. Сердце взволнованно билось от понимания, что ситуация напрочь вышла из-под его контроля. Из-под контроля начальства. Если бы они доложили о проблеме, охране не приходилось бы каждый раз перед проверками или при конвое новых заключённых удостоверяться, что Курояма Фэн сидела в камере заточения. Но высшее руководство, обнаружив проблему достаточно поздно, побоялось прийти с повинной. И раз бывшая капитан двенадцатого отряда не рвалась на свободу, а невинно бегала по коридорам, да пугала стражей, то не стоило разводить суету. С восьмого подземного уровня ей в любом случае не выбраться. Лишь камера стала для неё шире.       «Логика — заебись. Не удивлюсь, если тут не только она по коридорам бегает», — нервно подумал Токиха.       Он находил ситуацию отвратительной. Пока его понижали в должности за отстаивание справедливости, новое начальство спокойно грело трусливые задницы, скрывая такую халатность. Старшие чины угрожали младшим спихнуть всю вину на их головы.       Бесконечный порочный круг.       Тяжкий вздох вырвался из груди.       Конвой приближался. Токиха ничего не оставалось, кроме как изобразить выражение полнейшего безразличия и вернуться к командиру. Он лишь надеялся, что Курояма Фэн сдержит обещание и не натворит дел. Иначе никто не упустит из виду, что она появилась в месте, где пребывал Токиха. Многие из охраны уже заприметили, что девица относилась к нему лояльно. Посмеивались, что он её потрахивает, — даже не поймёшь, чего больше в этих шутках: пренебрежения или зависти.       Токиха игнорировал их выпады. Толпа безнадёжных идиотов. В принципе, как и он сам, раз по итогу оказался в столь мрачном месте без шанса восстановить своё звание офицера.       

***

             Суета. Личинки всполошились, словно человек бездумно снес верхушку их логова. Точно, они напоминали муравьёв, бегающих по бесконечным тоннелям среди тьмы и холодной могильной реацу, пропитавшей стены. Такая тоска. Никакого веселья и радости. Попытка поиграть с ними оборачивалась гневными криками и возмущениями, однако Курояме Фэн нравилось это. Некий вызов, который бросала ей реальность. Её запирали — она высвобождалась.       Фэн искренне не понимала, почему стража приходила в неистовство, когда она выбиралась из своей камеры. Разве это не достойно восхищения и оваций? При всех своих умениях и возможностях из тюрьмы ей не сбежать, так почему же охранники не подыгрывали ей? Что в этом сложного? Уже должны бы привыкнуть за столько лет, что ни одна стена и заклятье её не удержат. Мужланы только и делали, что называли её занозой в заднице, да капитаном-однодневкой. Кряхтели, плевались.       Унылое посмешище.       Приговорённая к двум тысячам лет изначально, Фэн своими выходками продлила себе срок на все десять. За девяносто лет у неё уже изрядно успела поехать крыша, и, если бы не появление Токиха Широ, последние девять лет уж точно не сделали бы её лучше. Забавный мужчинка, он её заинтересовал, хотя многие стражники поначалу пытались относиться к ней уважительно. Но её игры все воспринимали как прямую угрозу своей карьере и репутации. Токиха будто уже что-то понял в этой жизни. Свет «непорочного» Готея вызывал у него брезгливость в отличии от грязной тьмы подземной тюрьмы.       Во всяком случае, реагировал он именно так. Фэн нравилось с ним играть. Пару раз Токиха удалось её поймать и затащить в камеру. Разумеется, с её позволения. Пожелай она оставаться на мнимой свободе, никто бы не сумел её поймать. Ну или почти никто.       В Мукене потолки тянулись бесконечно вверх, создавалась иллюзия, словно любой присутствующий здесь находился в настоящем аду, из которого нет выхода. Стоя в небольшом каменном гнезде и наблюдая свысока за коридором, в котором один за другим вспыхивали блёклые огоньки, Фэн сгорала от любопытства. Её тело окутывала тьма, она сама стала тьмой, до которой не долетали тусклые лучи.       Столько людей здесь давненько не бывало. Токиха встретился со своим командиром, по напряжённой реакции последнего стало понятно, сколь сильно он волновался. Фэн беззвучно засмеялась. Естественно, сегодня же такой важный день. Узнай конвой сопровождения, что опасная преступница свободно бегает по восьмому уровню тюрьмы, они бы всех живьём сожрали. И не просто какая-то преступница, а она.       Потому что новым постояльцем их уютного гнёздышка стал… он.       Столько печатей и удерживающих заклинаний делали настоящую честь грозному преступнику и предателю, которого почтенный конвой транспортировал в дальний угол Мукена. Среди охраны Фэн зачастую слышала восхищённые и опасливые шепотки о том, что Айзену Соуске потребовалась сотня лет — после инцидента с пустификацией капитанов и лейтенантов, — чтобы раскрыть истинную силу своего потенциала. Люди боялись, его имя ассоциировалось с силой, предательством и опасностью.       Сотня лет, чтобы раскрыть свою грозную фигуру и величие. Фэн же по этой сотне лет с нетерпением отмеряла фееричный момент. Но не того, когда Айзен Соуске займёт место бога. А когда облажается.       Конвой приближался, и по мере того, как опутанная ремнями фигура Айзена становилась различимее, Фэн улыбалась всё сильнее.       Она не сомневалась, что в определённый момент этот умный пройдоха споткнётся о своё разбухшее эго и ударит лицом в грязь.       Сотня лет и безумно скучное времяпровождение в Мукене ради того, чтобы в первых рядах запечатлеть момент сладостного унижения Айзена? Увидеть, как бога нового мира, проигравшего мальчишке, потащат через всю тюрьму до нижнего уровня? Да ради всего святого, ради такого зрелища Фэн добровольно бы поселилась в Мукене.       Может, за сотню лет скука и отчаянная борьба с душевной болью сделали её чуточку безумной. Но в душе расцветали нежные цветы, а в животе бабочки порхали при одном виде Айзена, не способного и пальцем пошевелить. Возбуждающее зрелище. И такое весёлое. А ведь его запрут за семью печатями, но это не станет для неё проблемой. Фэн уже не терпелось в лицо рассмеяться напыщенному индюку.       Бравый, бравый гений. Сместил своего капитана, собственноручно запихал её в тюрьму, устроил представление из своего побега, возглавил арранкар и стоял в шаге от того, чтобы стать королём нового мира. А потом — раз — и оступился, да покатился вниз по горке прямо к ней в соседнюю камеру.       Из горла вырвался смешок.       Фэн оказалась не в силах сдержать хохот, который мигом позже запихали ей обратно в глотку. Она удивлённо замычала, ощутив тёплую ладонь, накрывшую рот. Её затащили вглубь каменного кармана.       — Тихо. — Раздался едва уловимый шёпот, опаляющий ухо тёплым дыханием и недовольством.       Скосив взгляд и едва ли что-то увидев во тьме, Фэн нахмурила брови и наигранно обиделась. Выдохнула и расстроенно замычала, выражая накатившее негодование. Мужчина сильнее зажал ладонью её губы и щёки, однако это не остановило Фэн от кокетливого мычания. Вытянувшись, она попыталась разглядеть конвой, но взгляд едва ли зацеплял чьи-то макушки.       Обиженно замычав на манер тоскующей собаки, Фэн прекрасно понимала, что её завывания из-за эха прекрасно разносились по огромному пространству каменного свода. Но внезапно лёгшая на шею ладонь надавила на гортань, заставив её примолкнуть.       — Что это?! — донёсся голос одного из сопровождающих конвоя.       — Не обращайте внимания, идите дальше. — Узнала Фэн голос командира охраны. Мужик-то знал, кто причастен к зловещим завываниям.       Больше звуков она не рискнула издавать, потому что рука, лежащая на шее, достаточно решительно обхватывала её пальцами. Лёгкое разочарование коснулось Фэн, но также быстро ускользнуло, ведь ей представилась ещё одна возможность для столь редкого развлечения.       Хитро прищурившись, Фэн плотнее прижалась к мужчине, который удерживал её для того, чтобы сохранить ситуацию под контролем. От её действия он ощутимо напрягся и постарался отстраниться, но она тут же завела свои руки назад и решительно ухватила его за бёдра, не позволяя отпрянуть. Ответом на провокацию послужил сдержанный медленный выдох, демонстрирующий недовольство. Но Фэн лишь злорадно хохотнула.       Её ладони скользнули вверх, прощупывая сквозь просторные одежды стройное, слегка худощавое, тело.       — Хватит.       Фэн лишь засмеялась, что заставило мужчину плотнее зажать ей рот. Уж так сложились обстоятельства, что имена Айзена Соуске и Курямы Фэн в совместном сочетании были равносильны катастрофе, хотя девушка искренне не понимала, почему.       Нет, ну… понимала. Но как бы, серьёзно, он действительно считал её настолько чокнутой, чтобы наброситься на конвой и попытаться освободить предателя?       Фэн проигнорировала грозный шёпот, жадно вцепилась пальцами в ягодицы мужчины и прижалась к его паху, ощутив прилив веселья и адреналина. Невольно она даже порадовалась, что конвой мучительно медленно перемещал Айзена. Иначе бы другой такой возможности поиграть с неприступным поборником чести и справедливости ей не предвиделось.       Едва последние сопровождающие конвоя скрылись из виду, Фэн почувствовала не только свободу, но и то, как хищник, обращённый невольной жертвой, вырвался из её цепких пальцев. А жаль, ведь так всё хорошо начиналось. Она поспешила подойти к краю каменного кармана и, выглянув из-за угла, едва различила удаляющиеся силуэты в тусклом пламени огоньков.       — Ну вот и зачем ты это сделал? — капризно запричитала Фэн. — Такое представление пропустили. Это же фактически парад настоящий.       Выпрямившись и вернув внимание мужчине, Фэн не сдержала смешок и игриво уточнила:       — Что с твоим лицом, Азаширо? Неужели настолько понравилась моя компания?       Азаширо Соя, не забытый среди Готея по титулу Кенпачи, смотрел на неё, словно ребёнок, у которого несправедливо забрали любимую сладость или игрушку. Такую наивную детскую злостью и раздражение Фэн видела разве что у Аски, которая пыталась когда-то спорить с отцом. Но во взгляде Азаширо не было наивности, его чистое недовольство, блестящее во взгляде, а также попытка сохранить лицо невозмутимым выглядели отчего-то умилительно.       — Ты опять сбежала.       — Сказал человек, находящийся далеко не в своей камере. Хотя, технически, ты действительно не сбегал… ты всего лишь слился с окружением, да?       — Ты опять сбежала.       — Да не сбежала я, — придирчиво отмахнулась Фэн, отведя неловкий взгляд. — Просто… вышла через очень маленькую щель, так сказать…       — Не приближайся к Айзену Соуске, это ничем хорошим не закончится для тебя.       — О-о, ты меня накажешь, если ослушаюсь?..       — Курояма-сан, не приближайся к нему.       Фэн раздражённо выдохнула. Всё равно что со стеной разговаривать. В груди вспыхнула неожиданная обида.       — Я же не собираюсь его освобождать, мне от этого никакого толку нет. Будь моя воля, с удовольствием запихала бы его сюда намного раньше.       — Он — твоё прошлое, а тебе нужно забыть о прошлом.       — Забыть? О прошлом?       Глаза угрожающе прищурились. Фэн отбросила притворство и в откровенном раздражении уставилась на Азаширо, который смотрел на неё в ответ с непробиваемой непоколебимостью. При упоминании прошлого внутри Фэн всё перевернулось с ног на голову, и веселье от фиаско Айзена моментально стёрлось при мысли о человеке, который также являлся частью её прошлого.       Хиромаса…       Совладав с накатившим раздражением и обжигающей болью, Фэн отвернулась. Молчание позволило послушать звенящую тишину.       — Я благодарна тебе, Азаширо. Ты помог мне не только освободиться от боли, но и дал нечто большее… Однако в голову мне не лезь. Помнишь ведь, чем в предыдущий раз всё кончилось.       — Если понадобится, полезу. Ты не в силах противостоять мне.       — Угу, — правда неприятно резала сердце, и тем не менее Фэн нашла в себе силы коварно улыбнуться. Подойдя к краю каменного кармана и обернувшись к Азаширо, она сладко прошептала: — Полезешь ко мне в голову, я полезу к тебе в штаны. И руки мои окажутся куда быстрее твоих слов и мыслей.       — …       — Если соскучишься, ты знаешь, где меня найти, — довольно хохотнула Фэн и, упав спиной вперёд, моментально растворилась во тьме.