Нас не стереть

      Шестой раз за последние несколько месяцев — дело явно нечисто. Если бы Токиха познакомился с Куроямой Фэн пораньше, то решил бы, что она начала сходить с ума. Но он уже застал её не в лучшем душевном состоянии при первом знакомстве, поэтому приступы злости заключённой списывал на своего рода развлечения.       Запечатывающие ленты — недавняя разработка научного бюро. Учитывая, что они уже несколько месяцев удачно сдерживали Айзена Соуске, то с такой пташкой как Курояма Фэн и подавно справлялись. Вместе с двумя собратьями по несчастью Токиха закреплял оттяжки, удерживающие бессознательную пленницу в подвешенном состоянии. Сколько бы парни не отпускали сальных шуток, однако честь опутывать лентами Фэн предоставили ему.       Не сказать, что Токиха этому порадовался. Но и расстройства тоже не почувствовал. Разве что напряжение из-за ощущения, словно он пытался натянуть намордник на пасть дремлющего крокодила.       — Как думаешь, арранкары эти к нам заявятся?       — Да с чего вдруг?       — Ну не знаю… с битвы той четыре месяца прошло, может, набрались сил, чтобы напасть вновь.       — Да делать им больше нечего… Лучше проверь крепления, а не языком чеши.       Токиха в пол уха слушал разговор коллег, практически всё его внимание было сосредоточено на Курояме Фэн. Она носила костюм-комбинезон, напоминающий второй слой кожи чёрного цвета. Тоже разработка научного бюро, служащая, по их словам, прямым способом подавления её реацу. Может, когда-то оно так и было, однако не сильно-то разработка помогала удерживать Фэн в пределах камеры заточения. Складывалось чувство, будто она слилась с одеждой воедино, и растворялась вместе с ней в чернильной дымке.       Ленты должны покрывать основные энергетические точки на теле заключённого. Токиха старался не задумываться над процессом своей работы, но трудно отмахнуться от сальных мыслей, когда ладони касались упругого женского тела. Стройные ноги, мягкие бёдра. Ленты ложились на них ровными линиями, а пальцы старались не задерживаться в одном месте слишком долго. Привязанная к вертикальной платформе, Фэн напоминала посетительницу шибаришной, прекрасную модель, которую мастер опутал верёвками на показ публике.       «Хотя не меньше напоминала каннибала из того американского фильма, который на диске кто-то притащил из мира живых», — в задумчивости рассудил Токиха, замерев на долгий миг. — «Намордника не хватает».       Ему вдруг стало любопытно, а как Курояма Фэн выглядела бы с намордником? Или кляпом. Кляп бы ей не помешал с такой страстью к разговорам.       — Надеюсь, хоть эта штука её удержит. Надоела девка сбегать.       — Ставлю половину своего жалования, что опять сбежит. Эту сучку не остановит даже сам Бог.       — Ну ты это, повежливее.       — Так я любя.       И оба засмеялись.       Токиха лишь тяжко вздохнул. Стоя на колене и занимаясь креплениями у лодыжек, он почувствовал, как мышцы в ногах девушки напряглись. Застыв, словно хорёк в предчувствии опасности, он медленно задрал голову и обнаружил на себе пристальный взгляд тёмных глаз. Фэн взирала на него с претенциозным видом, и первым делом Токиха обеспокоился не болтливостью его товарищей. Как он ни старался, но порой позволял задержать свои руки на изящных женских изгибах чуть дольше положенного. Или не совсем «чуть».       — Вы там закончили? — стараясь придать голосу как можно более беспечный тон, окликнул сослуживцев Токиха.       — Да, тут пара креплений осталось.       — Я доделаю. Накатайте пока отчёт, раньше управимся.       — Уверен?       — Да.       — Ха-х, — вдруг усмехнулся один из стражников, подталкивая своего товарища локтем, — да он просто хочет облапать эту цыпочку без лишних свидетелей. Да, Токиха? Скажи правду, мы не осудим.       — Хватит такое говорить, — опасливо шикнул его коллега, — она же чокнутая.       Голоса удалялись в направлении выхода.       — Чокнутые девки самые шикарные. Только и успевая за ними темп держать, ха-ха.       — Ох, слышала бы тебя твоя жена…       — Вот этого не надо!..       Стража на входе позволила двум мужчинам покинуть камеру, после чего дверь с глухим ударом вновь закрылась. Защитное кидо оплело помещение. В непривычной тишине напряжение стало чересчур ощутимым. Токиха лишь порадовался, что сослуживцы не успели ещё больше тупых фраз накидать в воображаемую лодку. Того и гляди, пошла бы ко дну.       Закрепив последний ремешок и проверив обвязы, Токиха чувствовал на себе колючий взгляд Фэн. Она следила за ним подобно хищнику из кустов, и отчего-то ему не хотелось встречаться с ней взглядом.       Уши закладывал шорох песка под ногами.       Токиха проверил все крепления и, кивнув результатам своих трудов, на пару мгновений застыл посреди камеры среди тусклого света энергетических сфер. Задерживаться здесь не имело смысла.       — Не уходи.       Слабый голос заставил его остановиться. Стоя спиной к Фэн, Токиха лишь мог догадываться о выражении на её лице. Фраза прозвучала достаточно тоскливо для того, чтобы вызвать жалость, однако он позволил себе лишь тяжкий вздох в ответ. Он и так грешил сочувствием к этой заключённой, а лишиться последней работы из-за чрезмерно частых нарушений регламента не хотел.       Токиха промолчал и направился к выходу. Но только он сделал шаг вперёд, как тонкие руки, напоминающие чёрных змей, обхватили его со спины в требовательных объятиях.       Сердце пропустило удар от неожиданности. Застыв и ощутив укол испуга, Токиха потребовался долгий миг, чтобы осознать реальность происходящего. Он опустил взгляд и обнаружил, как поверх его светлой униформы скользят покрытые тёмной дымкой ладони. Белая ткань впитывала чернильные следы. Своими пальцами Фэн бесстыдно надавливала на его живот, изучая рельеф сильного тела.       Придя в себя, Токиха чуть обернулся и в полумраке встретился с пристальным взглядом Куроямы Фэн. Пленница оказалась абсолютно нагой, не считая тёмных капель, выступающих на её гладкой белоснежной коже. Путы и крепления висели бесполезными лентами на платформе, большая часть валялась на полу вместе с комбинезоном, над которым поднималось облачко дымки.       «Во дерьмо», — подумал Токиха. И даже не знал, к чему конкретно отнести данный факт. К ситуации или своей жизни в целом.       — Они всё равно будут думать, что ты, извращенец, остался лишь, чтобы облапать меня. Очевидно, они ошибаются… ты и при них неплохо справлялся с этим.       — Курояма-сан…       Не успел он и слово в своё оправдание вставить, как невидимая сила скрутила ему ноги и надавила на плечи. «Сила» оказалась вполне себе видимой, просто Токиха её принял за чернильные разводы на одежде, которые вдруг обратились плотными кольцами многоножек. Паразиты удерживали его крепче любых объятий. Их вид вызывал отторжение и брезгливость.       Токиха застыл и наблюдал за тем, как твари шевелили лапками. Он понимал, что это лишь способность Фэн — создавать тварей из чёрной жижи, — но когда почувствовал стремительное движение под одеждой, его передёрнуло от страха. Насекомые, особенно большие, вызывали мало приятных чувств, а от понимания, что одна тварь забралась тебе под штанину, а другая — за шиворот, стало не смешно.       — Курояма-сан, хва!..       Открывать рот оказалось ещё более роковой ошибкой, потому что паразит моментально прыгнул ему на язык. Если эмоции от прикосновений к телу Токиха ещё мог побороть, то многоножка, решившая забраться к нему внутрь, стала испытанием на прочность. Сколь бы уверенным и спокойным он себя не считал, паника нахлынула моментально. Токиха пытался раздавить зубами гада, но тот лишь обволакивал его язык и пробивался в глотку, из которой вырывались позорные хриплые звуки.       — Ты обещал ко мне заглянуть, но прошло уже столько времени… — покачивая бёдрами, Фэн неспешно обошла своего пленника и остановилась перед ним. Взгляд резал любопытством и злорадным превосходством, но выражение на лице оставалось бесчувственным. — Я верила тебе, а ты меня, значит, обманул. Неужели моё доброе отношение — всего лишь пустой звук для тебя?       Паразит прекратил пробиваться в глотку, однако приятнее от этого не стало. Твари продолжали обвивать его тугими кольцами, а те, что копошились под одеждой, вызывали дрожь во всём теле. Голова кружилась от нехватки воздуха… а, может, от презрительного властного взгляда стоящей перед ним пленницы. Она была абсолютно нагой, по её мраморной коже стекали чёрные капли, очерчивая мягкие изгибы тела. Токиха не боялся Курояму Фэн, однако ему стало страшно от сочетания силы и красоты, опустившей его на колени.       — Надеюсь, ты не будешь против, если я оттрахаю твой рот чернильным паразитом? — полюбопытствовала Фэн без единого намёка на смущение. — Хочу отточить навык… Прежде чем подарить весь спектр удовольствия нашему недавнему постояльцу.       В первый миг Токиха подумал — «да не-е, она ж шутит». Однако видя, сколь томным и тяжёлым от зловещего вожделения стал взгляд Фэн, он ощутил, как у него в груди что-то обрывается.       «Блять, да она не шутит…»       Стало страшно. По-настоящему страшно. Токиха никогда не приходилось задумываться о понятии страха, и уж тем более из-за мысли, что его… ну, изнасилуют. О херне в его глотке следовало думать, как о средстве удушения и причинении боли, но все его мысли скатывались к сексуальному подтексту. А как, блять, они могут не скатываться к подобному, когда перед ним стояла голая дамочка, а её чернильные паразиты то и дело задевали его эрогенные зоны?!       «То есть она, блять, серьёзно?! Эта чокнутая собралась меня… меня?! Я же мужчина! Эта сука издевается?! Да ни в жизнь!..»       Он запаниковал, попытался высвободиться, но малейшее движение провоцировало паразита глубже протиснуться в глотку. Тонкие лапки щекотали гортань, вызывая рвотный рефлекс, а вместо с ним и испуганные стоны. В голове разрывался немой крик, на глаза наворачивались слёзы от натуги. Токиха отрицал до последнего происходящий с ним ужас, он просто не верил, что стоящие за стенами камеры стражи не понимали, что происходит внутри. Его бросили здесь, как ягнёнка на растерзание львице?       Да. Оставили. А почему нет? Он привык думать, что в начальниках сидят сплошь идиоты, однако не до такой степени. Им куда проще строить картину видимого контроля. Преступникам не выбраться из восьмого подземного уровня, и тем более из тюрьмы, и пока их деяния и грехи остаются сокрыты от солнечного света и благородного Готея, к чему напрягаться?       Подобные Айзену запираются на семь печатей и погребаются заживо. Подобные Фэн получают подачки в обмен на соблюдение негласных правил. А такие, как Токиха, становятся разменной монетой, потому что за них некому было поручиться.       Давление во рту вдруг заполнилось горькой жидкостью, которую Токиха принялся отчаянно отхаркивать, рухнув на четвереньки. Многоножки распались чернилами, испарились дымкой. Свобода оказалась столь внезапной, что Токиха куда сильнее испугался, чем порадовался. Вдруг это всего лишь подачка, прежде чем больная фантазия Фэн подтолкнёт её к более жестокому эксперименту?       — Уходи. Но не думай, что я с тобой закончила. Ты ведь не сдержал обещание.       Голос звучал крайне недовольно. Только Токиха был чересчур поглощён паническим желанием свалить как можно быстрее из камеры, чем разбираться в резкой перемене настроения Фэн. Сплёвывая чёрную жидкость, он на трясущихся ногах бросился к выходу, срывая дыхание. Но каким-то чудом ему удалось взять себя в руки и не вышибить собой дверь вместе со всеми сдерживающими заклинаниями.       Видимое спокойствие трещало по швам. Его выпустили наружу и заперли камеру, однако проигнорировали потрёпанный вид. Токиха в замешательстве уставился на охранников, не веря своим глазам. Они откровенно игнорировали его присутствие и паническое состояние. Сложилось впечатление, что, если бы он выполз из камеры с оторванными ногами, эти ублюдки в лучшем случае перетащили бы его куда подальше.       Последняя капля гордости не позволяла Токиха показать всю гамму эмоций, он затолкал оскорбление как можно глубже — намного глубже, чем пытались залезть в него чернильные паразиты! На негнущихся от напряжения ногах он дошёл до первой развилки и скрылся за поворотом, после чего припал к стене и нервно выдохнул.       Так вот что имел в виду заведующий восьмым уровнем подземной тюрьмы, когда с ухмылкой спрашивал: «это ж чем ты так насолил аристократам, что тебя пустили в расход?» Токиха и сам был не прочь узнать, но сейчас для него воспоминания о прошлом спутались с бесконечной тьмой настоящего. Он, идиот, настолько привык к Курояме Фэн и её проказам, что потерял бдительность и позабыл — в первую очередь она преступница, опасная и безжалостная учёная, сгубившая не одного человека. Устроившая кровавую бойню в квартале аристократов.       И ему всё ещё предстояло нести службу в этом месте. Никуда не сбежать. Разве что уволиться и надеяться на удачно подвернувшуюся работёнку вышибалы. Девка его испугала, застала врасплох, он сам виноват, стоило проявлять большую бдительность. Бдительность. Верно. Он просто потерял бдительность.       «Ну… это, конечно, прекрасно. Бдительность и всё такое…» — Токиха тяжко выдохнул и опустил взгляд. Болезненно нахмурился. — «Но что мне, блять, со стояком-то делать?»              

***

             Звенящая тишина висела так долго, что Фэн только и успевала душиться накатывающим раздражением. Недовольство мрачной тенью исказило черты её лица, шумный выдох стал единственным звуком за долгую минуту после того, как дверь захлопнулась за спиной Токиха.       Опустив взгляд к луже из чернил, Фэн разлепила пересохшие губы и прошла по ним языком. Раздражение клокотало в ней и не собиралось успокаиваться. В голове крутился с десяток вопросов, и куда больше — претензий. Сдавленно хохотнув, она озвучила наиболее подходящую для своего настроения фразу:       — Это воспринимать как то, что ты согласен занять его место? — видя лишь пустоту камеры, Фэн недовольно прищурилась. — Я к тебе обращаюсь, Азаширо.       — Ты перешла черту, Курояма.       Обернувшись на раздавшийся из-за спины голос, она обнаружила незваного гостя. Преисполненный осуждения, Азаширо всего на миг позволил себе задержать на собеседнице грозный взгляд, а затем отвёл его в сторону и сухо скомандовал:       — Оденься.       — Пф, — сложив руки на груди, фыркнула Фэн, — с чего бы? Возбуждаю твоё девственно чистое воображение?       — Умолкни.       Внезапно под сводом камеры разнёсся звонкий смех, преисполненный искреннего веселья. Из-за спины Азаширо, напоминающего ходячее осуждение и холод, показалась молодая женщина, чьи глаза скрывали кожаные повязки. Она воплощала огонь и раж, истинное веселье, и у Фэн при виде неё губы растянулись в невольной улыбке.       — Ха-ха-ха-ха, а я чувствую, что смутился, не привык ты смотреть на голых девушек, да и где бы тебе на них посмотреть? Ах, неужели опять Курояма Фэн? Ты о ней так много думаешь, что мне уже становится тесно в твоих мыслях!..       — Умолкни!       — Ай!       Отпихнув кружащую подле него Урозакуро, Азаширо смог вложить в одно единственное слово всю свою злость. Его голос звучал сдержано и сухо, а лицо оставалось нетронутым эмоциями, напоминая фарфоровую маску. Однако Фэн по блеску чёрных раскосых глаз видела, какую бурю занпакто подняла в душе Азаширо. Или она.       — Ты обещала не причинять вред невиновным.       — Я и не нарушала обещаний. — Как ни в чём небывало отозвалась Фэн, вернув себе внимание бывшего капитана одиннадцатого отряда.       — Ты заталкивала ему в глотку чернильного паразита, душила и обездвижила.       — Да, и, если бы ты не вмешался, он бы кончил от удовольствия через пару минут.       При виде сальной коварной ухмылки на мягких женских губах Азаширо едва не дёрнулся от отвращения. Фэн позабавила его реакция, а добивающим ударом стал смех собственного занпакто. Урозакуро кружила подле своего хозяина и подкидывала в костёр эмоций фразы «вот это лицо», «но ведь правда-правда, я тоже всё видела», «а ведь действительно никто не пострадал».       Молчание затягивалось, как и тугой невидимый узел в груди Фэн. Как же её бесили самонадеянные горделивые мужчины, которые всегда и обо всём знали лучше всех. Сильные, умные, чёрствые. Такие же, как и её ублюдок-отец.       Сжав кулаки, Фэн прищурилась и на раздражение, вспыхнувшее огнём в груди, отозвалась сила. Капли чернил выступали на коже, дымка окутывала её тело, медленно обращая в концентрированный туман. Пусть головой Фэн и понимала, что с Азаширо бессмысленно сражаться, один точный быстрый удар имел возможность хотя бы задеть его. Но за своей злостью она на мгновение позабыла о том, что… с Азаширо бессмысленно сражаться. Особенно ей.       Бывший капитан одиннадцатого отряда даже не моргнул, и чёрная дымка с извивающимися на теле Фэн сороконожками упала на пол, обратившись жидкостью. Застыв, будто ей дали подзатыльник, Фэн опустила растерянный взгляд, наблюдая, как её босые ноги топчутся в луже чернил. На мгновение она потеряла связь с реальностью, однако знакомая злость вернулась бушующим ураганом. Мышцы свело от подскочившего уровня адреналина, Фэн шумно выдохнула и с бешеной искрой во взгляде глянула на оппонента.       — Я и забыла, что честное сражение — это не про тебя.       — Ты меня всё равно не одолеешь.       — Тогда на кой чёрт ты дал мне эту силу?!       — Я не давал тебе силу. Я лишь обуздал её. Потому что никто другой не смог бы.       — И теперь ты контролируешь меня, словно марионетку, — зарычала сквозь стиснутые зубы Фэн. — Уж лучше бы ты дал силе Сумиё исчезнуть.       — Возможно, — снисходительно вздохнув, согласился Азаширо, — но до тех пор ты могла принести много вреда.       — С каких пор тебя заботят жизни шинигами?       — Меня заботит порядок, который должны оберегать шинигами. Изменение сути шинигами за счёт твоей способности — это порождает новых монстров, а мир и так страдает от присутствия Пустых.       — Да ты!..       — А-а, нет-нет-нет! — вдруг раздался над ухом звонкий голос, а на глаза легли мягкие ладони. Урозакуро весело захохотала и прижалась к Фэн, прикрывая её длинными рукавами кимоно. — Прежде чем сражаться, лучше одеться. А то у него и шанса не будет, а-ха-ха-ха-ха-ха!       — Хватит болтать, — сухо приказал Азаширо.       — Для того, кто не любит пустую болтовню, ты слишком много разговариваешь, ха-ха-ха-ха…       Фэн и не знала, как реагировать. Но почему-то прикосновение Урозакуро сняло с неё тяжкий груз злости, оставив пустую дыру на сердце. Тепло, исходящее от ладоней на лице, являлось обманчивой иллюзией, духовным давлением. Аккуратно убрав руки неугомонного занпакто со своего лица, Фэн не удостоила Азаширо и взгляда, подойдя к платформе и подобрав комбинезон. Подержав его в руках и рассеяв чёрной дымкой, она за секунду материализовала одежду на своём теле. Огромный плюс Общества душ в том, что здесь всё состояло из духовных частиц, а за счёт паразитической силы Сумиё всё, с чем Фэн контактировала продолжительный период времени, в какой-то степени становилось её неотъемлемой частью. При желании.       — Если закончил с нравоучениями, то проваливай.       Фэн надеялась, что личный надзиратель, наконец, оставит её в покое. Однако у Азаширо имелось невысказанное мнение насчёт её дерзкого поведения:       — Не смей больше ходить к Айзену Соуске.       С трудом подавив нервный вздох, Фэн закатила глаза и беззвучно выругалась. Даже если силой она не могла выгнать Азаширо, то колючие слова так и прыгали на языке.       — Курояма.       — Значит, могу вернуться к Токиха Широ? Или другим охранникам?       — Курояма… — угрожающе понизил голос Азаширо, однако Фэн отмахнулась от его угроз:       — Айзен Соуске или другие люди — выбирай, кто по твоей градации виновности заслуживает избежать моей компании. Можешь сам встать передо мной на колени, я не против и такого варианта, и тогда уж точно никто не пострадает.       Ответом послужила звенящая тишина. Фэн обернулась и ожидаемо увидела пустоту, наполняемую полумраком. Унижаться ради каких-то охранников, и уж тем более одного из заключённых, Азаширо больше положенного брезговал. Фэн прекрасно понимала, что и встречи с ней он старался избегать по мере возможности, потому что двух неугомонных девиц в своём окружении его гордая натура не выдержит. Забавный у него занпакто: либо стал воплощением кого-то близкого его сердцу, либо в душе Азаширо тот ещё затейник. Но у него хотя бы был… точнее, была воображаемая подруга.       У Фэн — только шум мыслей в голове.       Оставленные стражей светильники с трудом разгоняли густую темноту.       Развалившись на холодном полу посреди камеры, Фэн устремила взгляд в потолок. В первые годы заключения она искренне надеялась, что с ней осталась Сумиё, хоть маленькая частица души Хиромасы. Но всё оказалось не так. Возможно, она не слышала голос занпакто, потому что слилась с ним, либо была им. Также не исключено, что со смертью Хиромасы умерла и Сумиё, а в наследство Фэн досталась её паразитическая сила.       И она угасала… Фэн ощущала это на протяжении долгих месяцев, пока от отчаяния потерять последнюю частицу любимого человека едва не устроила побоище. Ей требовалось убедиться, что сила чернильного тумана оставалась при ней.       Ну… она убедилась. А благодаря Азаширо эта сила навеки останется у неё, только цену пришлось заплатить немалую. Как Сумиё стала частью её сил, так и она стала частью сил Азаширо.       — Ну или просто твоей собачкой на коротком поводке, — невесело пробормотала Фэн, протянув руки к потолку. Наблюдая за тем, как пальцы купались в чернильном тумане, она со вздохом пробормотала: — Мне бы ваше умение держать всё в себе… Что ты, что Айзен. Два самоуверенных героя. Будь я мужчиной, спорим, вы бы относились ко мне не столь цинично. Хм. Вы просто завидуете. Моей искренней и отчаянной преданности… во всяком случае, один из вас. Я лишилась этого человека… но не преданности ему. Так пусто на душе и больно. Ха-х. Ну ничего, ничего, можете смеяться надо мной… вы все. Смейтесь. Глумитесь над моим горем и разбитым сердцем… Ведь связаны здесь… связана здесь не я, а ты… — нараспев протянула Фэн, тихо посмеявшись. — Это ты здесь связан, а меня ни одни путы не удержат… Можешь сказать спасибо Азаширо. Да, Азаширо? Спасибо. Ты не позволишь мне издеваться над стражниками. Но о тебе того нельзя сказать. Так что жди… жди, капитан Айзен. Я не заставлю тебя скучать.