Нас не стереть

      Гостей у Фэн за минувшие сто лет ни разу не было. Новости из Серейтея долетали до неё обрывками из разговоров охранников, поэтому она лишь в общих чертах представляла нынешнее состояние дел. Но интересующие её детали так и оставались загадкой. Например, судьба Аски. Что стало с её младшей сестрой? Её посадили в тюрьму, изгнали, оставили коротать жизнь обнищавшей аристократки?       Печати подземной тюрьмы не позволяли Фэн чувствовать своих марионеток, и уж тем более управлять ими. Даже любопытно, сможет ли она восстановить над ними контроль, когда выберется? Чернильные паразиты питались реацу своей жертвы, так что не должны исчезнуть… если их не обнаружили и не выжгли, разумеется.       — Смотрю, заключение пошло тебе на пользу, Курояма. Кажется, выглядишь даже моложе.       — Столетнее воздержание от солнца делает кожу белоснежной и гладкой. Может, тоже попробуешь? — не удержавшись от токсичной шутки, Фэн подняла голову и одарила насмехающимся взглядом свою гостью. — Давно не виделись, госпожа Шихоуин. Чем же заслужила такую честь?       Откровенно говоря, Фэн вообще не ожидала, что к ней вздумает наведаться Шихоуин Йоруичи. Значит, дела обстояли скверно. Только вопрос — у кого из них?       «У меня явно хуже», — заключила Фэн. Раз Йоруичи спокойно пустили в Мукен, Совет 46-ти вычеркнул её и Урахару Кискэ из списка закоренелых преступников. Забавно, что они не предложили им восстановление в должности, в то время как на пустующие капитанские места усадили гибридных шинигами. Вероятно, всерьёз опасались мести со стороны изгнанных аристократов… которые всё ещё имели власть в Обществе душ.       Фэн встретила гостью в полном обмундировании — смирительные ремни удерживали её тело на платформе, она чувствовала себя личинкой бабочки, имеющей возможность в любой миг расправить крылья. Знала бы Йоруичи, что уже попала в капкан, стала бы заходить сюда?       Жёлтые глаза кошачьей принцессы блестели уверенностью и цинизмом. Йоруичи не выглядела обеспокоенной. Фэн не удивилась бы, носи она под мешковатой длинной мантией какое-нибудь оружие.       — Уже год вы с Айзеном находитесь под одной крышей. Какого это, когда твоя последняя надежда на освобождение исчезает?       Фэн отвела задумчивый взгляд, приправив его надменностью. Йоруичи тянула время. Зачем-то.       — Ну как «исчезает»? Вы мне эту «надежду» в соседнюю камеру запихали. Чем не повод поглумиться над мужчинкой, считавшим себя богом, но проигравшим тандему из подростка и ещё одного мужчинки?       — Всё также красноречива, — хмыкнула Йоруичи, дёрнув уголками губ и снисходительно улыбнувшись. — Я понимаю. Нет, правда понимаю твоё веселье. На твоём месте мне бы тоже, наверное, было бы очень весело.       Держа руки сложенными на груди, Йоруичи неспешным шагом приблизилась к пленнице практически вплотную. Фэн позабавила её уверенность, хотя и ей не стоило забывать, что перед ней стояла богиня скорости. Их разделяло расстояние меньше вытянутой руки. Фэн пристально смотрела в яркие глаза Йоруичи, наблюдая в них не то насмешку, не то раздражение.       — Недавно к нам с Кискэ наведался любопытный гость. Мы даже удивились, что на фоне того переполоха, который он устроил, всё же пришёл к нам с просьбой. Или… наставлением? Предупреждением? Хотя, как не назови, смысл один — за тобой явно стоит присматривать лучше.       Фэн не сразу сообразила, о ком шла речь. Но Йоруичи не оставила времени на раздумья, выбросив руку вперёд и прижав к её груди небольшой амулет, вспыхнувший духовными частицами. Острая боль пробила рёбра, Фэн скривилась и сквозь раздражённый прищур наблюдала, как от артефакта расползались тонкие линии по её телу. Заподозрив очевидную беду, она попыталась растворить тело туманной дымкой, однако… ничего не получилось.       Артефакт утратил сияние. А на лице Фэн застыло откровенное негодование.       — Кенпачи Азаширо довольно любопытный человек, — подметила Йоруичи, принявшись нарезать круги по камере неспешным шагом. — Хоть его взгляды на понимание мира и разнятся с общепринятыми устоями, он всё же стремился защищать шинигами, не допускать ненужных жертв. Последнюю сотню лет ты ему покоя не давала, как мы поняли по его рассказу. Он попросил нас позаботиться о том, чтобы ты более не досаждала охране и заключённым, потому что руководство твоим случаем было несильно обеспокоено.       Фэн наблюдала за Йоруичи немигающим взглядом. Чем больше слов она слышала, тем напряжённее становилась. Невозможность раствориться чёрным туманом, к собственному удивлению, уже не столь сильно обеспокоила Фэн, чем другие пугающие мысли.       — Что с Азаширо?       Она не узнавала собственный голос, уж чересчур хрипло и низко он звучал для той, кто привыкла на всех и вся смотреть сквозь пальцы.       Фэн знала, что Азаширо покинул тюрьму и навёл шума в Обществе душ, и в это время ей пришлось смирно сидеть в камере из-за усиленных мер безопасности. Даже когда Азаширо вернулся, она предпочла не высовываться. В любом случае, времени у них было много, и надоесть с вопросами она бы успела. Поэтому и не пошла к нему с расспросами.       — Вообще, за то, что Азаширо сделал с тобой, его следовало бы убить… но мы говорим о Кенпачи Азаширо, убить его… в общем-то, возможно, особенно сейчас, когда он так беззащитен. На какое-то время.       Глумливый тон Йоруичи обжог Фэн болезненной пощёчиной. Ощущая, как кровь постепенно закипает от накатывающей злости, она лихорадочно размышляла, что могло произойти. Ведь она могла чувствовать Азаширо, он жив и здоров.       — Чтобы остановить Курояму Фэн, впавшую в истерию и принявшуюся убивать всех направо и налево во время первого освобождения из камеры, ему пришлось пойти на огромный риск и сделать твои силы частью себя. Единственный, кто может остановить Курояму Фэн, даже не моргнув, стал Кенпачи Азаширо. Только его «одолжение» для тюрьмы привело к тому, что силы чёрного тумана стали… буквально тобой. Тебя не убить мечом, не четвертовать, ты просто обратишься дымкой. Возможно, конечно, сжечь.       — Что. С. Азаширо?       — Ничего такого, что стоило бы тебе знать, — небрежно отозвалась Йоруичи, смирив Фэн дерзким взглядом. — Кискэ уже давно работал над этим устройством, всё думал, как лучше сдержать ту, кто буквально проходит сквозь стены. Надеюсь, ты оценишь по достоинству его научный…       — Сука, ты меня вообще слышишь? Что с Азаширо?!       Самодовольная ухмылка продолжала украшать губы Йоруичи, однако раздражённый тон пленницы заставил её смениться нервным оскалом. Не каждый день принцесса клана Шихоуин слышала в свой адрес столь грубое обращение. И, признаться, Фэн бы её назвала куда более смачным оскорблением, не разрывайся её мозг от злости и волнения.       — Он в своей камере. И ты теперь тоже останешься в своей, как и положено прилежной заключённой. А, и ещё… Кискэ передаёт тебе привет.       От нахлынувшей злости у Фэн лицо запылало алыми пятнами. Шумно втянув воздух через нос и наблюдая за тем, как Йоруичи покидает камеру, она мысленно призвала чернильных паразитов. Однако атака в спину гостьи провалилась, не успев начаться, Фэн лишь почувствовала, как внутри неё под плотными лентами бурлила реацу, тело рассыпалось дымкой, и тут же собиралось воедино. Сеть, опутавшая её поверх основного кокона, не позволяла духовной энергии не просто вырваться наружу. Она оказывала воздействие на клеточном уровне, удерживая духовные частицы в единой структуре.       Фэн трепыхалась, словно птица, угодившая в силки. Злость и страх росли с каждой секундой, пока из горла не начали вырываться отчаянные раздражённые крики.       — Азаширо! Я знаю, что ты слышишь меня! Покажи свою недовольную физиономию!       Слова эхом разносились по камере, а в ответ звучала лишь тишина. Конечно, зная Азаширо, он мог её проигнорировать. Преисполненная возмущением, Фэн сквозь душащие эмоции попыталась сосредоточиться на духовной энергии мужчины. Но стоило ей подумать о нём, как по спине пробежал колючий рой мурашек.       Застыв подобно испуганному кролику, Фэн в полнейшем недоумении обнаружила, что не ощущала реацу Азаширо. А ещё Йоруичи, охрану, Айзена. Никого. Полный испуга и растерянности взгляд упал к груди, на которой застыл артефакт.       Эта срань блокировала не только способность распадаться дымкой, но и лишала её возможности чувствовать окружение.       От груди поднялась столь мощная и горячая волна ярости, что будь она материальной, Фэн бы начала плеваться жидким огнём.       — Ах ты, сука! Чёрт! Азаширо, мать твою, ты же меня слышишь! Ты не можешь меня не слышать! Что с тобой?! Ответь, иначе я не заткнусь! Ну же! Азаширо!       С каждым словом в голосе пробивалось отчаяние. Йоруичи ушла, но дерзкий взгляд её жёлтых глаз и колючая улыбка продолжали жечь воображение.       «Кискэ передаёт тебе привет».       Сука. Да не мог он такого сказать! Фэн прекрасно помнила темперамент Урахары, эта шкодливая кошка намеренно бросала столь дерзкие фразы! Чтобы позлить её! Но факт оставался фактом: никто, кроме Урахары, даже этот ублюдок Куроцучи, не способен создать нечто, способное удержать её. Разве что Хикифуне Кирио… Однако мысль о ней заставила Фэн истерично захохотать.       Эта женщина бросила её и сожгла огромную часть бесценных научных трудов. Все восхваляли Хикифуне за острый ум и новаторство, но никто ни разу не ставил имя Куроямы Фэн рядом с проектом по созданию искусственных душ. Это не Хикифуне Кирио создала искусственную душу, это они её создали.       Общество душ нагло стёрло её имя из истории создания новаторской идеи. А затем позорно вырвало звание капитана на официальной церемонии и вручило человеку, который не имел ничего общего с двенадцатым отрядом. Ну и что, что он умный? А если такой гениальный и смелый, что ему хватило сил запечатать Айзена Соуске, то куда делась вся его хвалёная смелость, когда речь зашла о ней? Почему Урахара сам не пришёл и не запечатал её силу, а послал Йоруичи? Совесть что ли проснулась? Решимости сразиться с Айзеном хватило, а встретиться с ней, обвязанной путами, кишка тонка?       — Азаширо… ответь уже…       Тело трясло от злости. Фэн всё ещё пыталась вырваться из пут, однако ничего не получалось. Не удивительно, раз это изобретение Урахары. Она не видела его сотню лет, а его имя продолжало отзываться в ней…       Да плевать, не важно, чем оно там отзывалось! Жалостью, виной, злостью. Он отнял у неё место капитана, эта сука Йоруичи отняла у неё место капитана. Аристократы, будь они прокляты, отняли у неё место капитана. Они отняли у неё должность, они забрали у неё Хиромасу, они забрали у неё свободу! Кому она тут мешала, бегая по коридорам? Срать она хотела на их Общество душ, в мире под солнцем для неё не было ничего!       Глумливая улыбка Йоруичи обжигала воображение.       Почему этим сволочам мало растоптать её сердце? Они забрали её любимого, смысл её жизни, и разве хоть кого-то настигло наказание? Что-то Фэн не видела в тюрьме хоть какой-то намёк на присутствие Цунаяширо Токинады.       Образ Хиромасы грел лишь её воспоминания. А теперь она и Айзена с Азаширо не увидит?       Из горла вырвался надрывистый болезненный смех.       У неё всё забирали и забирали… Забирали и забирали… Да когда это уже кончится?       — Азаширо… это уже не смешно…       Даже раздражающий своей холодностью и надменностью Азаширо стал ей близок. Этот манящий завидной выдержкой и стальными принципами мужчина. Как бы Фэн не возмущалась его придирчивости, ей импонировало общение с ним. Даже если он обращал на неё внимание лишь из соображений безопасности охраны. Даже если презирал в глубине души…       Но у неё отняли даже это.       Поэтому пусть не возмущаются, когда в один прекрасный день она отнимет у них всё.       

***

             Его смена началась через три дня. Говорят, он пропустил всё веселье. Ибо дома Шихоуин, Кучики и Совет 46-ти устроили такой разнос начальнику тюрьмы, что тот уже освобождал своё место для нового кадра. Умел Токиха приходить вовремя.       Пока шинигами разгребали последствия инцидента с арранкарами и Кенпачи Азаширо, у Токиха были выходные, за которые он пропустил знаменательные события. Как-то непривычно оказалось возвращаться в тюрьму, где по коридорам не бегала сумасшедшая дамочка. Сменщики сказали, что Курояма Фэн орала так, что её крики были слышны даже сквозь барьер. Это хоть на какое-то время давало им шанс не заглядывать к ней в камеру, чтобы удостовериться в её присутствии.       А вот Токиха, миновавший истерию, был вынужден каждый час проверять, удерживали ли Курояму Фэн путы. Удерживали, что удивительно. По новому регламенту заходить в камеру преступника без чрезвычайной необходимости строго запрещалось. Однако Токиха, ещё не до конца понимающий и принимающий новые правила, в меру привычки, любопытства и идиотизма стоял в полумраке напротив Фэн уже несколько минут. Устройство печати, оставленное Шихоуин Йоруичи, не позволяло ей вырваться.       Странное чувство. К счастью, девица более с ним не вытворяла никаких непотребств, однако Токиха вёл себя настороженно. Его как магнитом тянуло к ней, и от мысли, что расслабленная жизнь подошла к концу, стало даже грустно.       Не хотелось думать, что он начинал влюбляться в сумасшедшую бабу. Но от мысли о ней становилось беспокойно на душе. Ну или в штанах.       — Может, ты хоть расскажешь, что произошло с Азаширо?       Голос Фэн звучал хрипло. Видимо, действительно чересчур много и долго кричала. В полумраке, свесив голову, она напоминала призрака, удерживаемого заклятиями.       — Слышал, что он вколол себе какую-то инъекцию и погрузился в глубокое медитативное состояние.       Слова вырвались непроизвольно, а Фэн лишь хмыкнула, ещё ниже опустив голову, которая находилась на уровне глаз Токиха. Тем не менее ему сложно было увидеть, что за эмоции отразились на её лице. Однако не это его беспокоило. Ему не понравилось, что Фэн в первую очередь спросила о другом заключённом, а не выкинула какую-то шутку или глупость. Обычно она уделяла ему своё внимание: будь то провокация или шутки.       Токиха подозревал, что Фэн общается с другими преступниками. Но не ожидал, что у неё хватит отбитости водиться с Кенпачи Азаширо.       Фэн тихо, болезненно засмеялась.       — Вот так, значит…       Токиха нахмурился. Ему стало неприятно слышать скорбь и обиду в озвученной фразе. Фэн напоминала израненного лебедя с переломанными крыльями, который вздыхал по охотнику, который отдал её на стол повора.       — Зачем ты пришёл, Токиха? — голос Фэн звучал ровно, однако токсичность так и обжигала слух. — Позлорадствовать? Отомстить за все мои выходки? Ну, теперь я никуда не денусь. Только смотри, как бы тебя не наказали. Ведь я должна оставаться одна.       — А вы хотите остаться одна?       — Я уже давно одна. Ну а ты? Чего ты хочешь?       Токиха не ответил, лишь нахмурился, почувствовав неприятное напряжение, разлившееся по телу. Когда Фэн подняла голову и одарила его мрачным взглядом, в контрасте с которым выделялась её колючая улыбка, он затаил дыхание.       — Меня?       Не в бровь, а в глаз.       Пришлось приложить усилия, чтобы удержать зрительный контакт и не отвернуться. К собственному сожалению, Токиха успел настолько привыкнуть к Курояме Фэн и её выходкам, что без них чувствовал утомительную скуку. Чтобы выкинуть дурости из головы, он попытался завести отношения или хотя бы поухаживать за одной приглянувшейся ему милашкой. Но на тёплые заботливые взаимодействия у него… просто не вставало.       Не вставало ни на что, связанное с нормой и романтикой. Ведущее к рутине и монотонности.       Он не хотел отношений. Он просто хотел женщину перед ним, которая находилась связанной по рукам и ногам без возможности сопротивляться ему. Теперь Токиха в этом не сомневался. Он желал Курояму Фэн, которую ничто не могло стереть из его мыслей.       — Нет, — спокойно отозвался он, — я пришёл лишь…       — Ой, да хватит, Токиха, — брезгливо хмыкнула Фэн. — Десять лет друг друга знаем. Твои желания на лбу написаны.       На лбу, значит?       Не в том она положении, конечно, находилась, чтобы посмеиваться. Токиха всё пытался понять, в чём крылся подвох, но присматриваясь к Фэн, находил лишь смиренное отчаяние. Похоже, новая игрушка, презентованная Шихоуин Йоруичи, не пришлась ей по душе.       Токиха уверенно шагнул вперёд, затем ещё и ещё, пока не остановился на расстоянии вытянутой руки. Достаточно опасно, если окажется, что Курояма Фэн в итоге и из этой ловушки сумела выбраться.       — Я всё вспоминаю тот день, когда вы издевались надо мной. Пытались удушить тем насекомым.       — И теперь думаешь отомстить? — с небрежностью глянув на него, хмыкнула Фэн. — Запихать мне что-то в рот?       Её улыбка раздражала и будоражила, взгляд колол надменностью и злобной игривостью. Токиха был проинструктирован касательно действия запечатывающего механизма, он полностью блокировал реацу и способности Фэн, так что максимум она могла ударить его любом в лицо. Он знал, что эта женщина коварна и умна, однако ей было далеко до знаменитого Урахары Кискэ.       Уверенно приблизившись к Фэн и обхватив её лицо руками, Токиха запечатал на её губах требовательный жёсткий поцелуй. Она не сопротивлялась, что несколько расстроило, но, когда его язык проскользнул ей в рот, доставая кончиком до глотки, Фэн сдавленно замычала. От её стона у него на коже волоски встали дыбом. Крепко ухватившись за волосы Фэн, Токиха лишь надеялась, что этот жест оказался достаточно груб и неприятен.       Иными способами удовлетворить свою животную жажду он пока не мог. Это бесило. Дотрагиваться до сдерживающего механизма запрещалось. Во избежание непредвиденных случаев. Бесило дважды. Токиха чувствовал себя псом, перед которым повесили аппетитный кусок мяса, а он мог лишь слизывать капли сочной крови.       Он знал, как устроена конструкция, удерживающая Фэн. Токиха мог ослабить несколько ремней и опустить пленницу на колени, при этом не рискуя случайно высвободить её. Но пока что он не дошёл до той стадии нетерпения, чтобы поставить на кон работу ради минета. Однако мысль о том, чтобы усадить Фэн на колени и оттрахать её грязный рот будоражила воображение и грела эго.       Разорвав поцелуй, Токиха шумно выдохнул, продолжая крепко держать Фэн за волосы. От вкуса её губ кружилась голова, просто не верилось, что он так долго продержался и не поддался на такой соблазн раньше. Его сводила с ума эта женщина, его сводила с ума постоянная давящая тьма Мукена и холод, стоящий в бесконечных коридорах.       Здесь никто не улыбался друг другу, как на поверхности. Здесь в клетках держали не то людей, не то животных. Здесь страх пропитал стены сладким зловонием.       — Вам повезло, что эта печать теперь не даст вам освободиться, — крепче сжав волосы Фэн в кулаке и наклонив её шею, прошептал ей на ухо Токиха. — Иначе бы я содрал с вас всё. И вы бы не ушли от меня.       От упавшего до хрипоты голоса Токиха Фэн должно было стать страшно, но вместо этого она тихо хохотнула. Наверное, действительно, чокнутая, раз не понимает, что Токиха был вполне серьёзен в своих намерениях. Не отдайся бы она ему добровольно, он бы взял её силой. Кому она нужна вообще? Кто бы встал на её защиту? Никто.       — Вам смешно?       — Да, очень, — не переставала хихикать Фэн. — Просто вдруг поняла, какое облегчение чувствует Айзен, когда я ему также угрожаю. Ведь не будь на нём тех пут, я бы довольствовалась не только его ртом.       Последняя фраза прозвучала без единого намёка на улыбку, а смысл услышанного дошёл до Токиха спустя долгие мучительные секунды.       Его словно током прошибло. Высвободив руку и отпрянув от Фэн, он в полнейшем негодовании уставился на неё широко распахнутыми глазами. Думал, очередная шутка, однако она смотрела на него с презрительным снисхождением.       — Вы…       — Ты что, не знал? — хмыкнула Фэн. — До заточения в тюрьме мы были не только сообщниками, но и любовниками. Глупо было бы не попытаться скрасить наше время и здесь, не считаешь?       Не считал… Он об этом вообще не думал.       — Я-то не против, если ты будешь заглядывать ко мне, и я ничего не смогу сделать, ты прав. И ты прав в том, что я не такая талантливая как Урахара Кискэ или Айзен Соуске… Они-то, в отличие от меня, даже в путах печатей могут чувствовать, что происходит в округе. Вряд ли, конечно, Айзен будет переживать обо мне, но… такому, как он, точно не понравится, если кто-то посягнёт на его… соседа по камере. На то, что он считает своим. Наверное.       Фэн явно не хотелось упоминать слово «вещь», и токсичная приторная ухмылка так и подчёркивала её отношение к поведению тюремщика.       — Так что будь аккуратен с угрозами, милый Токиха. Даже если Айзену будет всё равно на твои выходки, не забывай, с кем ты имеешь дело. Я погрузила Кизокугаи в хаос за считанные секунды. Уж с маленькой камерой и одним возбудившимся мужчинкой у меня хватит сил справиться.