Meliora

Где-то далеко-далеко, под безбожным небом, стоит город Мелория. Этот огромный метрополис раскинулся от горизонта до горизонта, вспарывая облака шпилями своих сияющих небоскребов. Шумный и пестрый при свете дня, мрачный и полный грехов под покровом ночи, он — словно Вавилон за час до падения. Монументальные здания, украшенные статуями крылатых львов и ангелов, попирающих ногами золотые шары, широкие проспекты, переходящие в эстакады, расходящиеся веером световые столбы прожекторов… Небо расчерчено лучами бдительных глаз — кажется, ничто не способно укрыться от их пристального взора. Но приглядитесь ближе — у подножий небоскребов клубится туман. Он скрывает люки, ведущие в подземные ярусы, в недра чудовищных заводов, где шестерни и блоки смазаны человеческой кровью. Оттуда слышится ропот — он пока что заглушен шумом балов и треском салютов, что каждую ночь устраиваются наверху. Но он все громче — все настойчивей надсадный гул барабанов, доносящийся из глубин… …Мужчина и женщина бежали через городские трущобы. Скрываясь задворками широких магистралей, они миновали тоннель, драконьим хребтом пересекавший индустриальный район, и выбежали на окраины, где их взяла под крыло ночная тьма. За их спинами, за рядами домов, полыхал пожар. Вдали, захлебываясь, выли сирены. Вездесущие дирижабли зависли над головами, шаря по земле щупальцами своих лучей. Два силуэта на секунду замерли, когда яркое пятно света выхватило их из мрака. Затем мужчина метнулся в сторону, утягивая за руку свою спутницу. — Сюда! Ткань одежд взметнулась за ним, когда он резко сменил направление, петляя среди зарослей бурьяна. На нем было длинная черная мантия с пурпурным подбоем; черноволосую голову венчал высокий головной убор с перевернутым крестом. Она же была одета лишь в лёгкое платье без рукавов, со сборкой ниже бедер. Сжимая ее руку, он тянул ее в сторону старой церкви, каким-то образом сохранившейся в этих краях с тех времен, когда люди еще верили в богов. Вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, как она примкнула к его пастве. Мститель в черном плаще, с рисунком черепа на лице — пресса звала его Таинственным Призраком. Его прошлое было окутано мраком, известно лишь было, что он терроризировал правителей этого города, возглавляя подпольную ячейку фанатиков-бунтарей, объединенных идеей свержения власти. Ходили слухи, что когда-то он был влиятельным человеком, пока не сошел с ума и не бросился с вершины небоскреба. Некоторые шли дальше, утверждая, что он и вовсе мертвец, призрак, а то и сам Дьявол. Так или иначе, в своем подземном убежище под мостовыми, среди водопадов сточных вод, струящихся из пастей огромных труб, он возносил молитвы забытым богам и обещал сокрушить власть индустриальной машины, называемой Молохом. Он говорил, что человек не должен гнуть свою спину, подобно рабу, на электрических плантациях своих господ за те крохи, что сбрасывают ему с небоскребов. Что власть узурпировала силу, что должна принадлежать народу, отняла то, что по праву принадлежит людям. Что пока народ Мелории устилает костьми подножия дворцов, в высотных притонах тайная ложа утопает в разврате и закатывает пиры, пользуясь украденными благами. Но возмездие близко. Они перевернут этот город вверх дном. Выжгут всю несправедливость дотла, взывая к древней магии. …Он отворил тяжёлую дверь, взявшись обеими руками за железное кольцо. Они проскользнули внутрь, в темный сырой воздух церкви. Минута — и он зажег старые свечи, что покоились в пыли на высоких подставках. Мрак наполнился дрожащим неверным светом. Кругом царили холод и запустение. Он быстро подошёл к ней. Опустил руки на плечи. Заглянул в лицо. — Ты боишься. — Его дыхание было все ещё тяжёлым от бега. Взор перемещался между ее глазами, изучая их выражение. — Ты сомневаешься. — Нет. — Она замотала головой. — Больше никаких сомнений. Я пойду с тобой до конца. Когда-то она приняла решение довериться ему, как бы ни было опасно. С тех пор тучи над ними только сгущались. Та магия, что они отыскали в древних фолиантах, сделала их чужими человеческому роду, зато столь близкими друг другу. И вот теперь они здесь, в этой древней церкви, спасались от преследования, бежали пожара, который сами же разожгли. Каким бы отчаянным ни было положение, она все еще верила, что у него есть план. Он отпустил ее и окинул взглядом обстановку храма. — Что ж, если ты готова… Для ритуала требуется минимум два компонента: священник и алтарь. Он подошёл к мраморному алтарю и широким рукавом смахнул с него пыль. Затем, обойдя, взялся за массивный крест, стоявший на возвышении, и перевернул его вверх ногами. Поставив его на торец, продолжая сжимать руками у опоры, Призрак ссутулился, свесив голову между плечами — переводил дух? молился? готовился к тому, что предстояло сделать? Снаружи надрывались сирены. Все их соратники, должно быть, уже были схвачены. Остались лишь они, загнанные в эту старую церковь, взятые в кольцо — последние из сопротивления. Девушка перевела взгляд на Призрака. Он будто не замечал того, что творилось снаружи. Откуда-то из складок своей одежды он извлек ритуальный кинжал. Сжав лезвие в кулаке, он полоснул им по ладони и собрал режущей кромкой выступившую кровь. Затем коснулся острием алтаря. — Ilasa micalosoda olapireta ialpereji beliore, — принялся он читать заклание, делая начертание на камне. — Das odo Busadire Oiad ouoaresa: casaremeji Laiada eranu berinutasa cajafame das ivemeda aqoso adoho Moz, od maoffasa… Девушка прислушалась к тексту воззвания. — Это же… Она испуганно отступила назад, прижимаясь спиной к одной из колонн. Возможно, в этой ситуации лучше было держаться как можно ближе к магу, но она боялась его отвлечь. Ведь то, что он делал, было чудовищно, дерзко, непоправимо… Земля содрогнулась. Задрав голову, она увидела, как черная трещина ползет по своду купола, разрезая его на две части. Сверху посыпалась штукатурка, а вслед за ней — камни и балки перекрытий. Она зажмурилась, закрыла руками голову, сжалась, опускаясь на колени. «Ты все разрушишь! — пронеслось у нее в мыслях. — Ты нас убьешь!» Потом что-то накрыло ее сверху, чьи-то руки обвили за плечи, укрывая от падающих обломков. Так они простояли на коленях, вцепившись друг в друга, пока не прекратились разрушения. Призрак ослабил объятия, и девушка смогла приподнять голову и взглянуть ему через плечо. Ее глаза расширились: прямо за его спиной в земле зияла дымящаяся расселина. Он коснулся ее подбородка. — Теперь слушай. Они никогда не оставят нас в покое. В этом мире для нас не осталось места. Сколько бы мы ни скрывались, мы не сможем делать это вечно. Они найдут нас… разлучат и уничтожат. Так что наш путь лежит в бездну… На самое дно. Он встал на ноги, поднимая ее, смотрящую на него круглыми глазами. Обернулся, бросил взгляд на пропасть за спиной. — Для меня все решено. Но у тебя ещё есть возможность выбрать. Ты можешь бежать в пожар, что снаружи, — он сделал жест рукой куда-то в сторону, — или в бездну, со мной, — он указал на пропасть. Она стояла как вкопанная. — Ты просишь меня отправиться за тобой в ад? — тихо произнесла она. — Ты плохо слушаешь меня, дитя, — заметил он. — Я ничего не прошу. Я предлагаю. Выбор за тобой. — В ад… — повторила она. — Значит, вот где закончится наш путь. Что же ты наделал… Ее плечи сникли, голова опустилась, взгляд уплыл куда-то вниз. Тут же она почувствовала, как он берет ее лицо в свои руки, поднимает, заставляя глядеть на себя. Его зрачки, полускрытые тяжелыми веками, уставились на нее с тревогой и нежностью. — Послушай… — он тщательно подыскивал слова. — Поверь мне, тот, кто правит там, внизу, неизмеримо добрее, чем те, кто угрожает нам здесь. Он светел. Он справедлив. Он протягивает руку всем непокорным. Без него меня бы не было — он мой создатель, отец, меня породивший, мать, меня вскормившая, он… — Призрак поднял глаза к разрушенному куполу, где небо окрасилось рыжим цветом пожарищ. — Я верю, он спасет нас. Внизу нам уготовано место лучше, чем здесь, на земле. Она вгляделась в его бледное лицо, в глубокие складки, залегшие между бровей. Через что же ему пришлось пройти, если ад кажется ему предпочтительнее земной жизни? Трескучий голос вдруг взрезал воздух вокруг них: «Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Выходите с поднятыми руками, и вам будет сохранена жизнь!» Девушка вздрогнула и сжалась от страха. — Нет, — вдруг сказал он. — Я не могу так с тобой поступить. Ты еще можешь вернуться. — Но ведь ты сам говорил, что назад пути нет, — она в отчаянии всплеснула руками. — Если я выйду к ним, сдамся, они арестуют меня, будут мучить, может, даже убьют. — Прости за то, что я сейчас сделаю. — Он положил руку на ее запястье и сжал так сильно, что она вскрикнула. — Вот. Теперь у тебя есть синяки. Скажи им, что я держал тебя в заложниках. Они поверят и отпустят тебя. — Он отстранил ее от себя, сжимая за плечи. — Ты начнёшь новую жизнь. Жизнь без опасностей и угроз, без колдовства и тайн, без всей этой безумной борьбы. Смиришься с несовершенством мира. Научишься жить как все. Теперь иди. Нет, стой… Он вдруг стремительно притянул ее к себе и поймал ее губы своими, впиваясь в них в отчаянном поцелуе. Она прильнула к нему, обвивая рукой за шею, чувствуя, как его большой палец приподнимает ее подбородок, пока другие нежно прижимаются к линии пульса. Ловя ртом его дыхание, откидывая голову в его объятиях, она на несколько секунд забыла обо всем, что происходило вокруг. Так они стояли посреди воя сирен, погрузившись в общую грезу, словно окутавшую их мягким коконом. Когда же наваждение развеялось, она услышала его тихие слова: «Теперь всё», — и он метнулся к краю пропасти. — Стой! Он замер и удивленно оглянулся на ее руку, поймавшую его запястье. Тонкие пальцы сжимали его крепко и уверенно, не намеренные отпускать. — Ты сказал, что у меня есть выбор. — Она медленно подняла на него взгляд. Ее дыхание все еще прерывалось от нахлынувших чувств, щеки горели. — Даже если мне удастся спастись и начать нормальную жизнь… возможно, я даже проживу долгую, пустую, бессмысленную жизнь, если совсем повезет… долгую жизнь без тебя. Я все равно рано или поздно шагну с какой-нибудь крыши — устав от одиночества, опустошения, полная сожалений о бездарно сделанном выборе. Просто представь все эти бессмысленные годы, на которые ты оставишь меня одну. Осознай, на что ты меня обрекаешь… Он стоял как вкопанный, такой растерянный и беспомощный в этот момент, с полными сострадания глазами. Она приблизилась к нему. — Лучше сделаем это сейчас, вместе. Давай шагнем туда рука об руку, пока мы переполнены любовью… К лучшей жизни, как ты говоришь. — Ты точно уверена? — он склонился к ней, заглядывая в глаза. — Да. Ты будешь следовать за своим покровителем, а я последую за тобой. Может быть, так мы в итоге выйдем к свету. В воздухе снова раздался треск рупора, и требование повторилось. Времени оставалось мало. Где-то там, за пределами стен, догорал их мир, мечты плавились в горниле безжалостной реальности. Шестерни вращались, перемалывая судьбы, вращались колеса мирского бытия. Под страшным прессом человеческой воли стонала земля. Бывшая когда-то райским садом, теперь она была полностью порабощена законами населявших ее существ, законами железа и бетона. Любая попытка выйти из подчинения каралась сурово и жестоко. Любой взлет духа подавлялся тяжелой пятой прогресса, повернутого причудливой прихотью Молоха против самой человеческой свободы. Кровавое божество требовало жертв, его пылающая пасть была ненасытна. И все же… Девушка приблизилась к обрыву, склонилась над ним, заглянула через край. — Так глубоко. — Она вдруг поежилась. — И так холодно… Почему так холодно?.. Она не слышала, как он подошел. Только почувствовала, как тяжелая мантия опустилась ей на плечи, как мягкие руки обняли ее, укутывая полотнами ткани, словно черными крыльями. Подобно ночи, он опустился над ней, и его расписанное под череп лицо склонилось над ее плечом. — Смерти нет, — услышала она шепот над ухом. — Только падение. Пока она смотрела вниз, закружилась голова и ноги начали слабеть. Она представляла, как шагнет вниз, и предательский страх вновь начал вкрадываться в ее душу, посылая волны дрожи по всему телу. Нет, она не передумала, просто так сложно сделать шаг… Чувствуя, как она дрожит в его руках, словно бабочка в ладонях, он вдруг перевел взгляд вверх, туда, где за разрушенным куполом виднелось небо. — Видишь ту утреннюю звезду? — он вытянул руку, указывая на лучистую голубоватую точку на небосклоне. — Да… Ох, уже рассвет? — она запрокинула лицо, подставляя его зарождающемуся в пожаре свечению нового дня. — Смотри на эту звезду, — прошептал он, кутая ее крепче в свои объятия. — Не смотри вниз. Захваченная видением предрассветной звезды, она не заметила, как его ноги легко оттолкнулись от края пропасти. Как, ложась спиной в объятия зияющей пустоты, он потянул ее за собой. Как взметнулись края мантии, когда две фигуры отринули земную твердь, отдавая себя во власть бездны. До самого конца она цеплялась взглядом за эту стоявшую над куполом звезду, тянулась к ней из последних сил, словно пытаясь прикоснуться к сияющей выси кончиками пальцев, пока стремительное падение не выбило всхлипом воздух из ее легких, и все вокруг не окутала тьма… …Когда отряд вооруженных бластерами солдат ворвался в заваленную обломками церковь, внутри не было никого.