Тай Ши

Утром следующего дня, на пороге дома Гуро появились Пушкин и молодой человек с забинтованной головой и обиженным выражением лица. Их проводили в гостиную и слуга удалился, чтобы доложить хозяину о визитёрах. Яков Петрович взглянул на часы и довольно улыбнулся. Он их ждал. Спустившись к гостям, он придал своему выражению лица максимально незаинтересованный вид. -чем обязан столь раннем визиту? Пушкин, до этого мерявший шагами комнату и раздраженно поглядывающий на своего подопечного, резко обернулся. -простите, что побеспокоили так рано. Он ладонью показал на парня. -Лермонтов Михаил Юрьевич. Но вы уже познакомились. -простите, не было такой возможности… Гуро с трудом сдерживал ухмылку, но решил поиграть в это соблюдение вежливых формальностей. -у Вас мой человек! Гуро благосклонно кивнул, подтверждая верность его слов. -это верно. -я хочу, чтобы Вы его вернули. -дааа….? И что же я получу взамен? Пушкин в ярости сделал несколько шагов к нему, но потом остановился. -не валяйте дурака. Вы не сможете держать его у себя вечность! -о, Вы совершенно правы. Сегодняшнюю ночь, Ваш дорогой Гоголь провёл в уютном подвале, в кандалах. Правда он пока держится и ничего нам интересного про Вас не поведал. Но ничего...я думаю, что нужно будет отправить к нему нашего специалиста. Он мастер своего дела… -нет...Вы не можете… Пушкин недоверчиво улыбнулся. Гуро равнодушно пожал плечами. -ваше право, мне не верить. Но знаете что...я бы хотел сделать Вам лично и вашему братству в целом, подарок. Александр Сергеевич нахмурился и вопросительно посмотрел на собеседника. -да, да. Не удивляйтесь. Через пару дней, я пришлю вам палец Гоголя или его ухо. На память. Пушкин нервно переглянулся с Лермонтовым. -что Вы хотите? -поисковой кулон из чёрного обсидианта. Голос Гуро из холодноватого, но вежливого, превратился в требовательно приказной. Даже Пушкин, ожидавший чего-то подобного вздрогнул. Лермонтов же был запуган так, что сейчас оттенком кожи напоминал Гоголя. -Вы не можете… Александр Сергеевич предпринял последнюю попытку сторговаться на что-нибудь подешевле. -ну, если Вы считаете, что он этого не стоит, то Вы всегда можете отказаться… -нет! Нет...ладно. Дайте время. -сколько? -три дня. -два. -хорошо! Два. Гуро кивнул и собрался уходить. -Яков Петрович! Пообещайте мне, что за эти два дня он не пострадает! Гуро развернулся и ненадолго задумался. -он точно будет жив. -обещаете? -слово чести. А потом развернулся и ушёл внутрь дома. Пушкин же, взял Лермонтова под руку и вывел на улицу. -Михаил, ну что Вы… Лермонтов залез в бричку и только потом ответил. -если Николай Васильевич выживет, это будет настоящим чудом. -выживет. Если Гуро пообещал, то выполнит. Лермонтов непроизвольно передёрнул плечами, представляя какие ужасные пытки ожидают его коллегу, перед тем, как они его вытащат. Да, к смерти они не приведут, но приятного мало. -друг мой, не расстраивайтесь. Давайте лучше подумаем, как сообщить нашим братьям о том, что мы пожертвуем самый ценный артефакт, который у нас есть, ради спасения товарища? -правду. Скажем правду. Каждый должен знать, что мы своих не бросаем. И вещи не заменят нам друг друга. Пушкин кивнул, удовлетворённый ответом. Николай Васильевич в это же время изучал каждый миллиметр своего временного места заключения. При дневном свете ему удалось лучше изучить обстановку вокруг, которая в каждой мелочи отдавала прочностью, надёжностью и богатством. Большая добротная дверь с прочным замком, комод из дуба, пол, по которому как ни ходи, кроме топота сверху, никаких скрипов. Окно, хоть и монолитное, но чистое и выходящее во двор. Можно конечно разбить стекло, но, что толку, когда двор колодец? Гоголь перевёл взгляд на мягкую постель с балдахином и повалился на неё. Бельё пахло чистотой. Он тяжело вздохнул и перевернувшись на живот ударил кулаком по матрасу. «Вот придёт Яков Петрович и я ему всё скажу!» Гуро же, довольный собой, решил, что нужно немного и поработать. Обменять Гоголя на ценный артефакт было выгодной сделкой. Он был даже слегка удивлён, когда Пушкин на это согласился. Хоть и пришлось применить угрозу расправы и жутчайших пыток для молодого писателя, это были всё мелочи. Слова. Он не собирался выполнять свои угрозы. Но что его действительно беспокоило, так это то, что Пушкин не с первого раза поверил, что он может сделать что-то плохое Гоголю. А из этого факта, можно было предположить, что братство сделало ставку на то, что Гоголь являлся его слабостью. И то, что для любого другого было бы фатальной ошибкой, то писателю сошло бы с рук. Неприятно было осознавать, что несмотря на правильные действия с его стороны, это не осталось незамеченным. Однако и на тормозах спускать это всё, Гуро был не намерен. И чтобы Гоголь хоть как то понёс наказание, за свою провинность, решил, что больше к нему в комнату не зайдёт. Хотя конечно лишать его комфорта он не станет. Гоголь действительно был его маленькой слабостью. Вечером следующего дня, по ранее разосланным Пушкиным сообщениям о срочном сборе, братство в полном составе прибыло на встречу. Конспиративная квартира, чёрные плащи и полумрак комнаты добавляли антуража. Но так плотно тут ещё никогда не было. Пушкин никогда не собирал всех и сразу. Некоторые из которых, были ещё совсем новичками. -братья мои. Придётся потесниться, но у нас случилась беда. И чтобы решить, как быть дальше, нужны вы все. Пушкин отошёл к самой дальней стене и залез на стул. -нашего брата, во время прохождения испытания, враги взяли в плен и пытают. Пытают прямо сейчас! Толпа загудела. -чтобы его вытащить, они выставили требование — отдать им, наш поисковый камень. -нет! -мы не можем! -я принял решение пойти на это. Ведь, что такое поисковый камень? Удобная безделушка. Работали раньше без него и дальше сможем. А вот вы….каждый из вас, незаменим! Люди продолжали гудеть, но уже одобрительно. Пушкин слез со стула и в отсутствии слуг, стал сам открывать вино. -друзья! Давайте выпьем за это! И пусть в наших рядах рекой льётся только вино! Утром третьего дня, Гуро позвал к себе одного из приближённых. -сегодня состоится обмен нашего гостя. Нужно привести его в вид заложника. Чтобы у Пушкина не возникло сомнений, что лучше эксперимент с проникновением не повторять. Только аккуратно. И сильно его не запугивай. Он...впечатлительный. Тот кивнул и пошёл исполнять приказ. Гоголь сидел в своей комнате и меланхолично смотрел в окно. Ни сигнал своим не подать, не попытаться сбежать. Впрочем, он и не то, чтобы хотел сбегать. У него было всё необходимое, кроме собеседника. Для писателя невиносимее всего, было то, что хозяин дома не хотел его видеть. Николай Васильевич, тяжело вздохнул. Всегда больно и неприятно признавать то, что иногда, другие люди могут не испытывать тех же чувств, что и ты сам. Из мрачных мыслей его выдернул головорез Гуро. -пойдём. Он подошёл к Гоголю, крепко взял его за предплечье и немного грубовато вывел из комнаты. Николай Васильевич послушно шёл, ведь выбора у него не было. Однако выражение лица конвоира ему совершенно не нравилось. И точно. Тот привёл его в пыльный подвал и швырнул на землю. Николай Васильевич упал и закашлялся, а его тут же подхватили за руки и протащили волоком по земле, приковывая к кольцу. -Что Вы делаете?! Где Яков Петрович? Охранник криво усмехнулся, угрожающе наклоняясь над Гоголем. Тот в испуге отпрянул. -я исполняю его приказ. Гоголь неверяще замотал головой. -нет….нет. Не может этого быть…он бы не стал... Охранник ударил его по лицу, рассекая бровь. Кровь тонкой струйкой потекла по лицу. К душевной боли, примешалась и физическая. Гоголь взвыл, а на глазах появилась пелена из слёз. Его ударили ещё раз. В этот раз пострадала губа. Охранник извазюкал его лицо и шею в грязи, однако не касаясь ран и ушёл, оставив Гоголя одного. Николай Васильевич как ни пытался сдерживать себя, но всё равно поддался страху и панике, срываясь в истерику. Он прижался виском к своим рукам, пытаясь успокоить размотавшиеся нервы. Он давно разучился это делать. Ведь последний раз, он захлёбывался в подобной истерике, как раз при их расставании. Больше ни один человек не вызывал в нём подобного количества испытываемых эмоций одновременно. И вот опять. Когда сил совсем не осталось, он обречённо откинул голову на кирпичную стену. Через четверть часа к нему зашёл охранник. И отцепляя его, немного сжалился и тихо произнёс. -не волнуйся ты так. Хозяин тебя бережёт. Нормально всё будет. Подняв Гоголя на ноги, повёл наверх, больше не произнося ни слова. Николай Васильевич ошарашенно на него смотрел и послушно шёл. В гостиной трое мужчин стояли в оппозиции друг к другу. Пушкин и Михаил, а напротив них Яков Петрович. Бросив на Николая скользящий взгляд, он вновь повернулся к Александру Сергеевичу. -ну вот видите. С Вашим драгоценным Гоголем всё в порядке. Он жив и относительно здоров. Как я и говорил. -ладно. На счёт три. Гуро протянул руку и по третьему счёту Гоголя толкнули в руки писателей, а Гуро забрал шестигранный кулон. -считаю сделку состоявшейся. Борис, будь добр, проводи наших гостей, чтобы они точно нашли выход. Гуро несколько секунд смотрел Гоголю в глаза, а потом решительно ушёл вглубь дома. Сердце же Николая за эти секунды сделало сальто и замерло. Он хватанул воздуха, но сказать ничего не успел. Поддерживаемый своими новыми друзьями, он пошёл на выход, окончательно запутываясь в том, что происходит. Уже в экипаже, Пушкин дал ему свой платок. -это моя вина, простите меня, пожалуйста. Столько пережить...в качестве искупления, я сегодня же подготовлю приказ о принятии Вас в члены нашего тайного братства. -а как же артефакт? -да чёрт с ним. Такие люди как Вы, нам очень нужны. Не каждый сможет противостоять Якову Петровичу… Гоголь кивнул и опустил взгляд. Это не его заслуга.