В качестве подарка

Утром Гарри проснулся в постели один. Немного посомневавшись, он вызвал Робби и спросил его, где сейчас находится их гостья. К его удивлению, домовик сообщил, что мисс покинула замок еще рано утром, но не смог объяснить, как она это сделала. Покинула и все. Потеряв терпение, Гарри прогнал Робби и лениво поплелся в душ, размышляя, что же это было, что это все значит, и самое главное — что теперь делать? Морок, да и только. Явилась, сверкая задницей и сиськами, прокувыркала его в кровати почти до утра и исчезла. Может быть, он ее съел? Гарри с опаской посмотрел на себя в зеркало. Помада видна, а подтеков крови вроде нет. Ай, да Луна. Как же она попала в замок? Гарри, наконец, включил воду. Он ломал голову и так и сяк, но даже струи горячей воды, хлеставшие сегодня почему-то особенно ожесточенно, не навели его хоть на какие-нибудь дельные мысли. Вырвавшись из жестких лап душа, оставивших на его коже красные распаренные пятна, Гарри взялся за полотенце. Но оно тоже оказалось настроено весьма агрессивно и принялось его зверски тереть, чуть ли не сдирая кожу. Когда же и зубная щетка принялась обдирать его десны, Поттер, наконец, взбеленился. — Да вы тут все охренели, что ли? — заорал он на предметы гигиены и взмахом руки растер их в пыль. Создав все заново и убедившись, что новые принадлежности не пытаются его терроризировать, Гарри закончил утренний туалет и кое-как одевшись, направился завтракать. Ночное происшествие саднило какой-то неприятной душевной болью. Хотя в чем он виноват — совершенно непонятно. Человек он свободный, совершеннолетний, самостоятельный и самодостаточный. Чего ему переживать из-за однократной ночной интрижки, в которой он не был даже инициатором, а просто следовал неумолимой логике реакций молодого мужского организма на откровенную сексуальную провокацию со стороны привлекательной девушки? Доедая отвратительную овсянку, Гарри понял, что именно ему не нравится во всей этой истории. Если бы все это произошло с незнакомкой, то он ощутил бы только чисто мужское удовлетворение от неплохо проведенной ночи. Но это была Луна Лавгуд. Девушка, которая дружила, а может и была близка с Невилом Лонгботтомом. А Невил погиб не без его невольного участия. А еще она была в этой чертовой Лепрохании, которая до сих пор не дает ему покоя, потому что там осталась его бывшая девушка — Гермиона Грейнджер. Поттер чувствовал взаимную связь между всеми этими обстоятельствами, но никак не мог связать их воедино. Не хватало какой-то важной детали. В задумчивости он встал из-за стола даже не поблагодарив Робби. В этот момент в воздухе что-то завибрировало. — Крестопак? — недовольно спросил он. — Да, сэр! У меня важное сообщение. — Слушаю! — Я могу сообщить его только глаза в глаза. — Хорошо, я открою канал подземной аппарации. Найдете меня в главном зале. Через пять минут носатый Крестопак, облаченный в иссиня-черный сюртук и строгий шейный платок, вошел в залу. Гарри встретил его сидя, но поднялся для приветствия. Устроились для беседы за журнальным столиком. Крестопак выложил на стол уже знакомые Поттеры документы. — Я же сказал, что не собираюсь это подписывать. Что за бред — оживший покойник вступает в права наследования собственным имуществом! — Мы исправили формулировки, которые оскорбляют ваше достоинство, — невозмутимо возразил гоблин. — Да не достоинство они мое оскорбляют, а здравый смысл! — Мы так не считаем. Точность формулировок очень важна в вопросах наследования имущества, но мы изменили их на те, которые, как нам кажется, будут для вас более приемлемы, — гнул глава Гринготтса свою линию. — Почему вы так настойчивы? — нахмурился Поттер. — Причина есть, причем очень важная, но сообщить я ее могу только владельцу Фонда и всего остального имущества. Таковы правила! Вот сучек прилипчивый! И что за новости он принес? Гарри даже слегка поерзал от раздиравших его противоречивых желаний. Ведь пока не подпишу и впрямь ничего не расскажет. — Ладно, давайте посмотрю. Гарри взял пачку документов и принялся читать. Несколько раз он кривил губы и морщился, как от лимона. В эти моменты Крестопак заметно напрягался, опасаясь, что весь пакет документов сейчас полетит на стол, как в прошлый раз. Но пронесло. Закончив читать, Поттер пожал плечами и, щелкнув пальцами, поймал из воздуха перо. — Где подписывать? Гоблин с какой-то даже неподобающей поспешностью стал листать страницы документов и показывать Поттеру нужные графы. — Здесь, здесь и здесь. По фонду все. Теперь имущество Блэков. Тут и тут. Имущество Поттеров. Тут. Выморочные активы. Тут и тут. Недвижимость. Здесь, здесь и здесь. И еще расписка об отсутствии претензий к банку. Все! Поздравляю Вас, сэр! Гарри потряс уставшей кистью и выразительно скривился. — Теперь я могу узнать цель вашего визита? — Разумеется, сэр! Крестопак неторопливо и аккуратно сложил подписанные документы в огромный черный портфель и вытащил из него одинокий листок с золотым обрезом. — Что это? — Это приходный ордер, сэр. — Не понимаю. — На ваш счет поступила огромная сумма в золоте. — Сколько? Крестопак подчеркнул траурным ногтем строчку с суммой. Гарри поднял брови. — Ничего себе! От кого? — Отправитель анонимный. — Это ошибка. Верните деньги. — Это невозможно, сэр. — Почему? — Перевод осуществлен через казначейство Британии и в нем указано, что он невозвратный. Мы не можем отказаться от приема этого золота — это будет нарушением нашего договора с казначейством Британского Королевства. — С банком маглов? — брови Поттера взлетели еще выше. — С казначейством, сэр. Это намного серьезнее. Поттер ничего не понял и потребовал объяснений. Все оказалось довольно просто и довольно сложно. Банк «Гринготтс» имел стародавние связи с казначейством немагической Британии. Финансисты народ особый и могут договориться друг с другом, даже если один из них представляет динозавров, а другой медуз Микронезии. В ходе этих стародавних исторических связей финансовые институты магической и немагической Британии неоднократно помогали друг другу, особенно во время войн и кризисов, которые, как правило у двух рас не пересекались. Именно в результате этого многовекового сотрудничества был выработан совершенно секретный договор, о котором сейчас и говорил Крестопак. — Значит, Гринготтс и казначейство проворачивали дела, не ставя правительства и свое население в известность? — Именно так, сэр. — Кто же тогда может делать такие переводы, если о ваших связях никому не известно? Крестопак только развел короткими ручками. И без ответа все было понятно. Кто-то в маггловском мире узнал о договоре и воспользовался этим, чтобы сделать анонимный перевод ценностей. — Я могу подозревать только премьер-министра Британии. — Как вы получили это золото? — мрачно спросил Гарри. — В опечатанном контейнере казначейства. Контейнер мы уже вернули. — А цель перевода? Ну… за что переведена такая уйма золота? — Неизвестно, сэр. На переводе в графе «назначение» указано только число, но что оно обозначает, мы не понимаем. — Какое число? Крестопак ткнул пальцем в ордер. Там Гарри увидел натуральную дробь: 4/1000. — Четыре тысячных. Что это может означать? Крестопак опять молча развел руки. — Когда поступил перевод? — Сегодня в семь утра, сэр…

***

В воздухе открылась дверь и в нее заглянуло холеное лицо солидной дамы. Грейнджер приветствовала ее еле заметным кивком головы. Холеное лицо исчезло. Из распахнутой двери к земле протянулись полупрозрачные ступени. Всего несколько. В этот раз дверь возникла гораздо ниже, чем в прошлый. В двери показалась невысокая женская фигурка, закутанная в темный плащ. Неуверенно ступая, она спустилась из дверного проема на землю и немного затравленно оглянулась по сторонам. За ней показалась следующая. За ней еще и еще. Спустя минуту около десятка молодых женщин и девушек переминались с ноги на ногу у лестницы под дверным проемом. Вновь показалась холеное лицо дамы, которая не выходя из проема, звучным голосом произнесла: — Светлейшая Греине, дочь богини Дану! Прими сих заблудших, ищущих милости твоей! — Да будет так! — отчетливо ответила Грейнджер. Стоящие за ее спиной друиды и мощный мужчина в рыцарских доспехах согласно кивнули головами. Дверной проем захлопнулся и немедленно слился с вечерним небом, не оставив от себя и следа. К прибывшим женщинам подошла местная служительница и знаком показала им следовать за собой. По одной она подводила женщин к Грейнджер и показывала им, что надо поклониться и поцеловать мантию дочери богини. Со страхом и почтением подходили они одна за другой, выполняя ритуал преклонения перед правительницей этого нового для них мира. Лицо светлейшей Греине было сурово и бесстрастно. Она спокойно и холодно принимала знаки почтения, ни единым жестом или мимикой не высказывая одобрения вновь прибывшим. — В гимназиум! — приказала она служке, когда ритуал приветствия был закончен. — И если какая-то из малых сих не проявит терпения и прилежания, то не место ей в этом мире. Она вернется назад и будет влачить существование еще более жалкое, чем оно было до этого! Служка в полголоса поддакнула: — Вы слышали? Светлейшая Греине не повторяет дважды! Встаньте парами и следуйте за мной. Короткая процессия неторопливо спустилась с холма, направляясь к длинному двухэтажному дому, огороженному высоким забором с частоколом пик. — На сегодня все! — не оборачиваясь к свите, заявила Грейнджер. — Танни Арлан, проводите меня в храм. Друиды почти бесшумно растаяли в надвигающихся сумерках. Танни Арлан выпятил грудь и позвякивая шпорами подошел к повелительнице, предлагая опереться на его руку, обмотанную полой плаща. — Не надо, — отмахнулась от его руки Грейнджер, — рассказывайте, как идет строительство. Танни поспешно выхватил из кармана бумажку, которую, как шпаргалку нацарапал ему старший строитель и, шевеля губами, освежил ее в памяти. — Э-э-э… светлейшая… — Короче! — Отсыпаны и закреплены последние четыре размаха в высоту. Заливают основание для постамента. Через неделю можно будет начинать кладку. Дорогу замостили больше чем до середины… — Что со статуей? — Мраморный образ матери вашей блистательной богини Дану ваяют четыре скульптора. Материалами и инструментом они обеспечены полностью. Клянутся на священном камне, что успеют в срок… — Что с внутренним храмом? — Отделка закончена. Алтарь готов. Если угодно… — Угодно. Пойдем. — Прикажете портшез? — Не надо. Они спустились с приемного холма и направились к величественному сооружению, которое находилось между зданием гимназиума и крепостной стеной. Это сооружение создавалось всеми лепроханами без исключения. Каждый из них отработал на возведении этого святилища не меньше месяца, таская камни и замешивая раствор для их скрепления. Высота этого сооружения уже достигла добрых пятидесяти ярдов, и оставалось установить на его вершине огромную скульптуру богини Дану, в бесконечной милости своей простирающей благословляющую длань над миром лепроханов. Но это было лишь то, что видели все. А Грейнджер с танни Арлан направлялись во внутренний храм богини, который был скрыт в недрах сооружения. Лишь несколько лепроханов знали об этом храме, но они друг за другом лишались памяти о нем, когда их работа в храме заканчивалась. Вход в храм был зачарован самой Грейнджер лепроханоотталкивающими и даже друидоотталкивающими чарами. Лишь она сама, танни Атти и главный строитель могли пройти через щит, закрывающий вход в храм от нескромных взоров. Здесь внутри рукотворной горы было спрятано главное сокровище местного мира — клад золота Горщак. — Ну что ж, не идеально, но в целом неплохо. Грейнджер внимательно осмотрела убранство храма, огромные котлы полные золота, магические факелы и светильники, полыхающие на стенах, и центральный алтарь, на котором стоял гигантский жертвенник с полукруглой выемкой на верхней плоскости. — Мать Дану будет довольна… — Кх-м, кх-м… — Дорогой Дамми, вы своим кхеканьем напомнили мне одну мерзкую жабу из прошлой жизни. — Я лишь хотел привлечь ваше внимание, светлейшая Греине. Грейнджер с неудовольствием оглянулась. Конечно, она понимала, что ее затея с внутренним храмом не пройдет мимо внимания Дамблдора, но она не ожидала, что он так откровенно притащится сюда, нарушив ее защиту, да еще и притащит с собой эту… Луна Лавгуд стояла за плечом старца с равнодушным видом и, казалось не обращала внимания на убранство храма, а может быть даже и не понимала, где находится. После ее поединка с Грейнджер в Дублине и транформации, которой та ее подвергла после поражения, Луна, или как ее здесь называли — Лавена, практически постоянно находилась при почтенном Дамми и производила впечатление повредившейся в рассудке. Впрочем, хлопот она Дамблдору не доставляла. Таскалась за ним повсюду, но ни во что не лезла и вела себя тихо. — Танни Арлан, оставьте нас с мудрейшим Дамми одних. Танни понял слишком буквально и не только сам двинулся к выходу, но решил прихватить с собой и Лавену. Однако старец вступился за нее. — Оставьте ее, Арлан, она не помешает. Грейнджер поджала губы, но спорить не стала. Арлан ушел. Дамблдор не торопясь прогуливался по храму, внимательно рассматривая его убранство. Особое внимание он уделил алтарю. — Хорошая работа, — удовлетворенно кивнул он, — достойная даже основателей. Впрочем, вы и есть основатель данного храма. Не понимаю только, для какого артефакта предназначено вон то углубление в алтаре? Надеюсь не для крови? Грейнджер холодно усмехнулась: — От вас все равно ничего не скроется, директор, поэтому готова показать вам. Она иронически поклонилась, поднялась по ступенькам к алтарю, сунула руки в карманы мантии. В правой руке ее опасно блеснула палочка, а левая, сжимая что-то в ладони поднялась вверх и положила свою ношу в углубление алтаря. — Что это? — насторожился Дамблдор Гермиона, не отвечая, полоснула себя палочкой по руке. Тонким фонтанчиком брызнула кровь. — Стой! Не смей! Но Грейнджер, торжествующе расхохотавшись, обрызгала своей кровью и алтарь, и ступени, ведущие к нему. — Эх, молодо-зелено… — почти простонал старец. — Погулять велено! — нелепо прыснула за его плечом Луна Лавгуд. Грейджер деловито прочитала заклинание и затянула палочкой порез у себя на руке. — Теперь, директор, даже вам не добраться до того артефакта, который лежит в алтаре. — Это тешит ваше самолюбие? — Это тешит мои надежды. Рассмотреть снизу, что лежит в алтаре было невозможно. — Ладно, будем надеяться, что вы не натворили глупостей. Грейнджер не удостоила ответом реплику старца и направилась к выходу. — Еще минуту вашего внимания, светлейшая Греине. — Я не светлейшая Греине, директор! — Ну, а я не директор. И все же не откажите старику в любезности и ответьте, сколько зачатий уже произошло в Лепрохании? — По моим сведениям уже трое лепроханов могут рассчитывать на счастье отцовства. — Значит и три женщины испытают радость материнства? — Разумеется, и три женщины. Старец покивал головой и не услышал, как за его спиной Луна Лавгуд с легкой торжествующей улыбкой шепнула сама себе: — А по моим подсчетам — четыре!