i know she'd never hurt me

Прошел целый месяц с тех пор, как Обито поправился и вернулся к школьным будням. Бедолага пытался наверстать пропущенный учебный материал, в особенности по математике. Его не было всего две недели, а он уже совершенно не понимал, что было записано на доске. Всего-то задачки по процентам. Какаши лениво писал карандашом в его тетради алгоритм решения и пояснения, зная, что его друг все равно ничего не понял бы, даже если бы не пропускал занятия. Их ждала неделя контрольных, устных зачетов и других веселых испытаний в жизни каждого школьника. Какаши мог позволить себе немного расслабиться, ведь каким-то чудесным образом мальчик понимал все темы без особого труда. В то время он впервые начал пропускать уроки по собственному желанию, не выполнять часть домашней работы, витать в облаках на некоторых уроках. Ему помогали только уже имеющиеся знания и то, что учителя не донимали его. Они попросту ловились на собственном представлении о том, что Какаши — прилежный ученик, которого не надо лишний раз контролировать. А вот по Обито заметно проходились, хоть и знали, что он ничего не учил по уважительной причине. Нападок со стороны учителей стало чуть меньше, чем раньше, но каждый из них все равно считал своим долгом напомнить, что мальчишке, как не самому эрудированному ребенку, надо было весь больничный провести за книжками. Пока друга отчитывали на каждом предмете, Какаши лишь незаметно подставлял ему свою тетрадь с готовыми конспектами, чтобы Обито хотя бы с подглядкой мог отвечать на вопросы преподавателей. Он не рассказывал товарищу, что эти конспекты были впопыхах написаны в четыре часа утра, как раз перед учебным днем. Мальчик ни слова не сказал о том, что стал серьезно страдать от проблем со сном. Ему даже не хотелось заикаться о том, что присутствие Обито доставляло ему некие неудобства. А Обито, в свою очередь, не делился с Какаши довольно очевидным фактом: ему было абсолютно плевать на контрольные, домашние задания, учебный материал, ведь все, чем был занят его мозг — это шаткое состояние их дружбы. После того, как они якобы помирились в больнице, ничего не пошло гладко. Редкие разговоры, неловкие встречи, избегание. Это был нерешенный конфликт, висящий в воздухе и не дающий спокойно вздохнуть. Черноволосый мальчишка был уверен в том, что его лучший друг тоже чувствовал все это. Он хотел верить в то, что сердце его не обманывало — что-то действительно было не так. Недосказанность выводила Обито из себя, но ему было слишком стыдно признаться в своих чувствах, несмотря на уверенность в понимании со стороны Какаши. Ему впервые было в тяжесть сказать что-то настолько простое своему другу, и он злился на самого себя еще сильнее, еще ненавистнее ему было находиться в стенах школы. Он каждый раз просыпался с мыслями о том, что в этот раз точно докопается до друга, и вместе они придут к решению проблемы. Но наблюдая за Какаши со стороны, его одолевали мысли, что с этим нужно было повременить. Конечно, Обито заметил, что мальчик стал чаще уединяться с Рин и проводить с ней перемены. Он сам не знал, как это произошло, но Какаши сблизился с Итачи. Черноволосый мальчик был не таким глупым и невнимательным, как многим казалось. Обито прекрасно понимал, что к чему, и даже не думал обижаться на своего друга раньше времени. Но обида — это одно, а ревность — немного другое. Он действительно ревновал Какаши ко всем, к кому тот проявлял чуть больше внимания, чем обычно. Для него такая смена интересов ощущалась камнем в спину, хотя он постоянно твердил самому себе, что его друг вполне может иметь кого-то еще. Кого-то кроме Обито, другого, может, старше или умнее, интереснее и позитивнее. Но мальчишка, обдумывая новые обстоятельства, пришел к выводу, что практически каждый ребенок в школе был и умнее, и интереснее, и позитивнее него. В день, когда Обито по-настоящему почувствовал себя ненужным, ему стало все равно на те мысли, что заставляли его сжиматься от преследующего по пятам дискомфорта. Какаши частенько прогуливал физкультуру, даже будучи ответственным ребенком, потому что спорт был ему не по душе. Обычно он отсиживался в раздевалке, повторяя что-то к следующему занятию. Иногда Обито прогуливал вместе с ним, но ему быстро надоедало смотреть за читающим другом и сидеть молчком, так что он возвращался на урок и играл с мальчиками в волейбол. Тот день, собственно, практически ничем не отличался от остальных. Просто у Обито было отвратительное настроение, и он решительно собирался выяснить, чем он заслужил такое отношение к себе. Вместе с одноклассниками он переодевался в спортивную форму, но то и дело посматривал на Какаши, обдумывая каждое слово, что хотел ему сказать. Когда звонок затрещал, мальчики пулей выбежали из раздевалки и направились в спортзал, а Обито прихлопнул дверь, убедился, что остальные уже начали заниматься, и уселся рядом с другом. — Ого, прогуливаешь? — Какаши лениво оторвал взгляд от учебника по литературе и уставился на черноволосого мальчика. Он пытался сохранять спокойствие, хотя изначально понял, что его ждал серьезный разговор. Казалось, Обито не замечал этого, но Какаши усмотрел раздражающее недовольство своего друга. Это не могло не напрягать. — Что собираешься делать? — Не строй из себя дурака, — Обито широко расставил ноги, упираясь локтями в колени, неосознанно поджал губы, пытаясь уловить каждое движение Какаши. — Ты же знаешь, почему я остался. — Может, но я жду пояснений от тебя, — мальчик отложил книгу в сторону, телом поворачиваясь к Обито. Ему так не хотелось разъясняться, объяснять свои чувства, потому что он сам не до конца их понимал. Но выбора не было, да и наказывать друга молчанием, отчуждением и холодом Какаши по-настоящему никогда не желал. — Тебе не кажется, что ты должен был сам подойти ко мне и поговорить еще недели две назад? — Подошел сейчас. Я готов говорить, только сделай лицо попроще, — его пальцы нервно постукивали по ноге, пока он пытался держать всю злобу внутри себя. Чуть что, и все его эмоции вырвались бы наружу с сокрушительным криком, но в таком состоянии у него бы точно не получилось договориться. Его друг все верно подмечал, только от этого никому не становилось лучше. Наверное, это было и так очевидно, поэтому не нуждалось в упоминании, но порой Какаши мог быть немного жесток, но при этом всегда правдив, как думал Обито. — Я слушаю тебя, хотя мог просто уйти. Боже, не прикидывайся крутым. Зачем это все? — Какаши почувствовал, будто ему нужно защищаться. Это неприятное послевкусие от слов Обито заставляло беловолосого мальчика отводить взгляд и сжимать пальцы ног. — Давай каждый выскажется, а потом обсудим, окей? — Хорошо, тогда, — Обито сделал глубокий вдох и замолчал на пару секунд. Он принял условия друга только потому, что и сам считал такой расклад самым оптимальным. Не было смысла перекидываться парочкой токсичных фраз, а потом угрюмо смотреть друг на друга в ожидании ответа. — Скажу проще… Я вижу, как тебе на меня похуй. Меня это злит. Я не понимаю, почему все так поменялось. Я чувствую себя тупым, но ты сам ничего не объяснил мне. Высказавшись, Обито не почувствовал ожидаемого удовлетворения. Он мог описать детальнее, он мог подробнее рассказать другу, что его так тревожило. Вместо этого мальчик решил сжать свой рассказ до пары предложений и послушать, что скажет ему Какаши. Ему не стоило бояться, но неведомый страх обвешивал его цепями. Он хотел прогрызть дыру в своей щеке, ему хотелось пробить себе легкое, но только не говорить о своем состоянии. Еще пару минут назад мальчик был готов вывалить все на своего друга, но это оказалось куда сложнее, чем ему представлялось. Это было настолько неприятно, что Обито не смог бы даже простыми словами все объяснить. — Обито, мне не похуй, — Какаши склонил голову вниз, тяжело вздыхая, ведь слышать такое от самого дорого ему друга было невыносимо. Он понимал, что сам виноват в том, что заставил его так себя чувствовать. Снова чувство вины, снова тревога и страх. Мальчик устал жить бок о бок с этими демонами, что целыми днями терзали его надоедливым ужасным шепотом. Он думал, что не заслужил такого, но с каждым новым ударом в сердце ему хотелось убедить себя в обратном. — Слушай, я не хотел, чтобы все вышло так. Но мне кажется, что ты даже не пытался понять мои чувства. — Как тебя понять, если ты ничего не говоришь? — лицо Обито излучало такое возмущение, что беловолосый мальчишка тут же начал сомневаться в каждом своем слове. Может, его друг и был прав, но чтобы полностью принять это ему нужно было какое-то время. Этого времени больше не было, нужно придумывать что-то на месте, но Обито не собирался ждать. — Ты, блять, пытаешься сказать мне, что я должен читать твои мысли? — Нет, совсем нет, — глаза Какаши широко распахнулись, его голос слегка повысился, но Обито казалось, будто он вот-вот закричит. Никому из них, очевидно, не нравился разговор, но они изо всех сил старались держать себя в руках. — Тогда в чем дело? — Обито придвинулся ближе, но его движения были слишком резкими, поэтому Какаши испугался. — Я сам не знаю… Нить самообладания с треском надорвалась, зубы, казалось, заскрипели, и даже гнетущая тишина загудела в ушах. Обито подорвался с места и схватил Какаши за ворот пиджака, крепко сжимая в руках ткань так, что вещь точно помялась. От неожиданности беловолосый мальчик дернулся и вцепился в плечи друга, с силой вдавливая ногти в его кожу. В черных глазах Обито было так много ненависти, что Какаши с трудом мог смотреть на него, нервно сглатывая. Он все не отпускал напуганного мальчика, мышцы его лица выглядели такими напряженными, будто он навсегда застыл в злостной гримасе. — Обито, что ты творишь, — дрожь в голосе надламывала каждое его слово, но он никак не мог говорить размеренно. Какаши еще не умел в таких ситуациях справляться с нарастающей тревогой. Мальчик мог лишь ждать, чем все закончится. — С каких пор ты начал врать мне? — Обито все же сорвался на крик и не разжимал руки. Они были так близко друг к другу, что одно неловкое движение и их лбы точно бы стукнулись. Из-за этого Какаши мог слышать каждый нервный вздох и шипение друга, отчего ему становилось еще страшнее. После того, что сказал Обито, ему стоило сознаться, но панический страх последствий заставлял его молчать. Когда Какаши почувствовал, что его спина уперлась в стену, а бежать было некуда, он готов был разреветься. — Я никогда не врал тебе специально, — взгляд Какаши упал вниз, больше не в силах держать зрительный контакт. — Я не хотел причинять тебе боль своей ложью. Правда. — Значит, соврал случайно? — Обито не хотел слушать оправдания своего друга, но ему вдруг показалось, что именно в тот момент он мог быть искренен. Мальчик наконец опустил руки, но не отодвинулся от Какаши. — Просто скажи уже. — Я не хотел признаваться в том, что мне стало трудно с тобой общаться. Просто невыносимо, — Какаши произнес это быстро, на выдохе. На секунду он почувствовал себя освобожденным, его сердце затрепетало, ведь ему наконец-то удалось сознаться. — Мне не хотелось с тобой разговаривать. Я подумал, что нам вообще не стоит дружить. — Вот оно что, — Обито тут же поменялся в лице, все его тело сжалось, словно от холода. Он хотел казаться всем вокруг самоуверенным и непоколебимым, но услышав признание Какаши, слезы потекли по его щекам, предательски выдавая те его эмоции, что мальчик старался не показывать. Обито ощущал, что его за секунду наполнила вязкая, темная печаль, она затекала в легкие и мешала вздохнуть, а конечности становились тяжелыми. Он не мог придумать, что было бы правильнее ответить. Наверное, если бы это произошло при других обстоятельствах, мальчик точно нашел бы ответ. — Спасибо за правду. — Не думаю, что за это нужно благодарить, — Какаши было так неловко, хоть и ему стало чуть свободнее дышать, он понимал, что стало лишь хуже. Он не сделал ничего плохого, но исправляло ли это ситуацию? Казалось, они только больше запутались во всем. — Да, наверное, — Обито, опираясь на руки, поднялся со скамейки и пошел к своему шкафчику. Он собирался переодеться, забрать свои вещи и уйти. Столько мыслей и всевозможных чувств было внутри него, что ему захотелось сбежать. Если б можно было исчезнуть, он бы точно испарился, даже не подумав. — Ты пойдешь домой? — ощущение легкости быстро сменилось на очередной приступ тревоги. Он начал осознавать, что совсем не подумал об Обито, высказывая ему те чувства так внезапно. Несмотря на подвешенное состояние их дружбы, наверное, его друг все равно не ожидал услышать такие слова. Ему было отвратительно от самого себя. Какаши хотел продолжить пусть и мучительный, но очень важный разговор, но не нашел нужных слов и моральных сил внутри себя. — Да, я ухожу. Можешь не выгораживать меня перед училками, — Обито принялся стягивать с себя одежду, делая это максимально небрежно и быстро, но его дрожащие руки запутывались в слоях ткани. Какаши показалось, что он услышал скрипучий звук надрывания ниток. Черноволосый мальчик пытался незаметно утереть слезы рукавом футболки, пока складывал оставшиеся в шкафчике вещи в свой большой спортивный рюкзак. — Как-то некрасиво все вышло, — мальчишка все же встал с места и на пару шагов приблизился к всхлипывающему и дрожащему телу своего друга. На мгновение Какаши задумался о том, какая у него была бы реакция на такое признание. Наверное, он бы тоже расплакался и убежал прочь. Это было слишком тяжело, до боли в ребрах. — Я хочу все обдумать, — голос Обито слегка выровнялся, когда он уже собирался выходить из раздевалки, оставляя Какаши в полном одиночестве, наедине с не самыми приятными мыслями. — Я правда подумаю над этим, если тебе важно это знать. — Мне важно, правда… Какаши не врал. Он испытал такой спектр эмоций за один небольшой разговор, что начал чувствовать головокружение и тошноту. Мальчик не мог определиться с тем, было ли это все к лучшему или нет. Его невероятно пугала реакция Обито, но он решил, что им действительно стоит подольше все обдумать и поговорить вновь, спустя какое-то время. Какаши не знал, когда снова выдастся шанс переговорить с другом, но он верил, что эта ситуация не останется неразрешенной. Он был виноват в том, что был не до конца честен, что ему стоило чуть раньше признаться в своих чувствах. Но мальчик не мог выкинуть из головы тот факт, что его лучший друг тоже нес на себе часть вины. Когда Обито вышел из комнаты, Какаши наконец смог позволить себе заплакать. Ему было стыдно, но вместе с этим спокойнее. Чувство вины не отпускало, однако тихий голос внутри говорил ему, что все уже точно наладится. Сомнительный оптимизм хоть и немного, но утешал Какаши, помогая ему не свихнуться посреди учебного дня в пустой школьной раздевалке. Обито вышел во школьный двор, набрал в легкие пряный весенний воздух и потянулся, вскидывая руки к светлым тучам. Погода была такой приятной, что мальчик полностью растворился в окружающей его обстановке. Он окончательно успокоился и принялся медленно все обдумывать, неспешным шагом разгуливая по улицам. Обито тоже поймал это чувство, будто скоро все кончится и встанет на свои места. Грусть уносилась куда-то далеко-далеко вместе с теплым ветерком, оставляя на сердце мальчишки лишь флер мятежности. Он сам не знал, что учудил на том уроке физкультуры, но ему больше не было стыдно. Возможно, Обито выглядел пугающим, даже страшным, силком держа друга на месте и пытаясь выяснить все до последней точки. Мальчик не хотел давить на Какаши, но получилось так, как получилось. Теперь в его голове проносилось каждое слово друга, что он запомнил за последнюю неделю. Он никогда бы не поверил в то, что они могут так просто расстаться, поэтому частичка его души пребывала в спокойствии. Обито не собирался идти домой и сильнее озадачивать свою бабушку. Вместо этого он направился в спортивный клуб, раз уж форма была при нем. Отсиживаясь на последних в расписании уроках, Какаши не мог выкинуть из головы разговор с другом. Ему срочно нужно было расслабиться, хоть он и не испытывал сильных гнетущих эмоций, но усталость наплывами заставляла его веки смыкаться, с тяжестью открывая взор только тогда, когда учителя делали ему замечания. Он хотел повеселиться и в моменте радости отвлечь свой разум от надоевших мыслей. Какаши устал целыми сутками измученно спорить с самим собой, испытывая все большее раздражение. Но мальчик помнил, что Рин была за что-то наказана родителями, поэтому сразу после окончания учебного дня спешила домой. А Итачи уже несколько дней не появлялся в школе, и Какаши начал задумываться, что с ним могло что-то случиться. Он отпросился в туалет, засунув телефон в карман брюк, выйдя в коридор, набрал номер старшеклассника. Гудки, нескончаемые гудки и никакого ответа. Мальчик позвонил снова, но результат был тем же. Его это расстроило, ведь с этим парнем здорово было проводить время. Итачи знал, для чего Какаши оставался у него дома. Он никогда не прогонял младшего, всегда готов был выслушать, даже если у него самого на сердце лежала печаль. Какаши в тот же миг почувствовал нечто странное, похожее на одиночество, когда и есть, кому написать, но никто из них не может удовлетворить твою потребность в общении сейчас же. Нет, он точно не был одинок, но моментами ощущал себя потерянным, будто в одночасье все любимые люди могут просто перестать отвечать на звонки, отдалиться и забыть о нем на пару дней. Ему не хотелось идти к Итачи домой, боялся потревожить его зазря. У него было всего три друга, и все они были вне зоны доступа. Он решил, что тогда сможет провести время с отцом, ведь Какаши и его считал своим другом, в каком-то смысле. Вернувшись домой, мальчик прокрастинировал, отлеживался, убивая время до прихода папы. Еще утром мальчик говорил ему, что собирался остаться на дополнительных занятиях в школе, но его бы точно не стали ругать за то, что он все же не пошел. Он уже придумал, куда им сходить и чем заняться. Время шло так медленно, словно стрелки часов и вовсе остановились. Какаши успел послушать все любимые песни, рассмотреть каждую трещину на потолке, прибраться на кухне и вынести весь мусор из ведер. Когда он наконец-то услышал шорох в коридоре, тут же слез с кровати и направился туда. — Пап, я дома! — громко крикнул Какаши, еще не дойдя до коридора. Он ожидал, что отец будет растерян, но все-таки рад ему. — Ох, ты дома, — голос Сакумо был слегка испуганным и тихим, будто он говорил с кем-то другим. — Стоило предупредить меня. — Да ладно, я же знаю, что ты не будешь ругаться, — Какаши дошел до входной двери, и его лицо тут же переменилось. Удивление и шок ярко читались в его широко распахнутых глазах. — Стойте, а Вы кто? Он застал своего отца на пороге дома, держащего за руку некую женщину. Она казалась несколько растерянной, не сразу поздоровалась и представилась, видимо, не ожидая, что столкнется с мальчиком. Ее взгляд забегал, женщина усилила хватку на руке Сакумо. — Моя коллега, — мужчина закрыл дверь и прошел дальше по коридору, стаскивая легкое пальто с женщины. — Извини, наверное, это мне стоило тебя предупредить. — Коллегу в дом привел, видимо, по работе? — мальчик сказал это с усмешкой и тут же принялся зрительно оценивать даму. Она выглядела весьма ухоженной и привлекательной, отчасти милой и приветливой, но Какаши все равно не устраивало ее появление в доме. — Ты собираешься отчитать меня за это, как какого-то подростка? — отца возмутил такой тон сына, поэтому он кинул на мальчика презрительный взгляд и провел коллегу на кухню, усаживая ее на кресло. — Я просто хотел разбавить обстановку, — Какаши стыдливо встал в дверном проеме, зажав пальцы в кулак. Его отец никогда не приводил никого домой, кроме одного друга детства, которого мальчик очень хорошо знал. Поэтому Какаши попросту не понимал, как ему реагировать на такую ситуацию. — Цуми-сан не сделала ничего плохого, чтобы ты так на нее глазел, — Сакумо начал рыскать по кухонным шкафчикам, доставая разные сладости к чаю, — думаю, ты своим поведением приносишь ей дискомфорт. Можно было начать с дружественной ноты, сынок. — Нет, все в порядке, — женщина оглянулась на Какаши, вытягивая губы в фальшивой улыбке, — рада с тобой познакомиться! — Мне кажется, что ты завелся с полуслова, пап, — он улыбнулся ей в ответ, но по-прежнему возмущенно смотрел на отца. Он не понимал, почему его папа говорил все эти вещи, когда в действительно ничего ужасного не произошло. Может, его довели на работе, и стресс вызывал такую обостренную реакцию. — Давай как-нибудь потом выясним, кто прав, а кто виноват, — вода в чайнике уже начинала кипеть, на столе все было расставлено. Там стояли две кружки, а не три. Какаши усмотрел в этом явный намек, что ему нужно было уйти и запереться в комнате. Он подумал, что его отец сказал Цуми-сан, что дома они будут одни, потому что ее поведение говорило об этом. Какаши хотел провести день с папой, без посторонних личностей, но этот план уже можно было выбросить из головы. Мальчик молча вышел из кухни и поднялся в свою комнату, тихо прикрывая дверь. Какаши был в замешательстве, он не осознавал, почему вдруг почувствовал себя отвратно, видя чужую женщину в их доме. Мальчишка тут же оделся и засунул все самое важное в свой рюкзак. Раз уж его не должно было быть дома, Какаши собирался уйти и не мешать никому. Его посещали мысли, что он не был обязан уходить из своего же дома из-за какой-то дамы, но так мальчик хотел сделать лучше всем. Он постарался бесшумно слинять, не привлекая лишнего внимания, но, конечно, отец не мог не заметить этого. — Куда собрался? — голос мужчины был громким, будто он собирался отругать своего сына. — Уже вечер, на улице темнеет. — Ничего страшного, — Какаши уже натягивал ботинки, стараясь не смотреть на своего отца лишний раз. Он тепло оделся, предполагая, что еще долго будет таскаться по улицам. Сакумо ничего ему не ответил, лишь продолжил разговаривать с коллегой о бытовухе, погоде и прочих занудных вещах. Какаши уже вышел во двор, но все никак не мог не оборачиваться на окно, в котором горел уютный желтый светильник. Мальчик не представлял, что ему когда-то придется уходить из дома, чтобы дать отцу понежиться с новоиспеченной избранницей. Ком засел в горле, когда он вспомнил, что как раз на кухне стояла рамка с фотографией его покойной матери. Он не считал поведение папы аморальным, но для него было огромной неожиданностью застать его с новой пассией. Какаши все думал, куда ему идти, но это было не так важно. Мальчик дошел до соседнего двора, побежал на детскую площадку и сел на свободную качель. Он не доставал телефон из куртки, потому что знал, что ему никто не позвонит, никто не напишет. А всем, кроме Обито, он уже успел разослать сообщения. Что-то внутри него дрогнуло от осознания того, что раньше в первую очередь он написал бы лучшему другу. Теперь Какаши останавливал себя, думая, что тревожить его ни к чему. Но рука будто бы по своей воле включила телефон и набрала номер Обито. Когда из трубки послышались гудки, беловолосый мальчик почувствовал себя таким глупым. Он даже не знал, зачем позвонил. Необъяснимое желание. — Да, что такое? — Обито ответил не сразу, но в его голосе были слышны отголоски радости. — Не думал, что позвонишь сегодня. Что-то случилось? — Ничего криминального, — Какаши тихо посмеялся и задумался о том, насколько все-таки друг за него переживал. — В нашем дуэте я отвечаю за криминал, — черноволосый мальчик усмехнулся, и это было достаточно громко, чтобы собеседник услышал. — Так зачем звонишь? — Я, — как только Какаши начал говорить, ему тут же захотелось умолкнуть. К чему это все? Однако, просто извиниться и сбросить было бы слишком странно с его стороны. — Я один на улице, тут довольно скучно, знаешь ли. — Знаю-знаю, без меня всем скучно, — Обито широко улыбнулся, ему показалось, что он понял, чего хотел от него друг. — И я так понимаю, тебя нужно спасти от скуки? — Мы буквально несколько часов назад поругались, Обито, — начал Какаши, пытаясь унять дрожь в голосе, дабы звучать максимально серьезно, — а ты опять говоришь так, будто ничего не случилось. — Случилось, я помню. У меня не настолько хуевая память, — радостный тон мальчика так же потускнел, — но я уже придумал, что нам с этим делать. — Правда? — Какаши действительно удивился, ведь искренне считал, что его другу нужно будет больше времени, чтобы разобраться в себе и своих чувствах. — И что же? — Давай при встрече. Ты же знаешь, что я не люблю долго болтать по телефону. Какаши был встревожен, но внутри чувствовалось приятное предвкушение. Он не мог догадаться, что Обито уготовил ему, поэтому решил отложить в сторону размышления и быстрым шагом добраться до места встречи. С каждой минутой на улице становилось все прохладнее и прохладнее, его плечи сжимались от каждого дуновения ветра, а руки давно грелись в карманах. Он невольно начал вспоминать счастливые моменты их раннего детства, когда в такую погоду они спокойно бегали по дворам без шапок и перчаток, не обращая внимания на красные пальцы и посиневшие губы. Любое место в округе вызывало у него теплую и нежную ностальгию. Все эти моменты были связаны с маленьким глупеньким Обито. Те дни нельзя просто забыть и скинуть в общую гору ненужных воспоминаний. Это ведь целое детство бок о бок с одним человеком. Когда беловолосый мальчик пришел в указанное место, он застал своего друга распивающим какую-то дешевую газировку из автомата, его щеки пылали алым румянцем, волосы были взъерошены и выглядели отчего-то нелепо на его маленькой голове. Обито частенько в шутку называл Какаши пугалом, но в тот момент он больше походил на тряпичную куклу. Черные большие глаза, похожие на пуговицы, мятая мешковатая одежда и длинные пальцы. Мальчик смахивал на персонажа из детского комикса, что ему всегда нравилось. — Быстро ты, — Обито подошел к другу, похлопывая того по плечу так непринужденно, вызывая в душе Какаши тепло. — Будешь пить? — Не, слишком сладкая, наверное, — мальчик отмахнулся рукой от бутылки, забавно покривив лицом. — Давай сразу к делу. — Как грубо! — его друг улыбнулся и удивленно взглянул на Какаши, словно не ожидал от него такой решимости. — Но ладно, я не против. — К слову, что ты тут делал? — Какаши оглянулся на здание позади них, подмечая вывеску спортивного клуба. — Ты же хотел сразу к делу, разве нет? — Обито начал смеяться, но быстро замолчал, понимая, что своими реакциями делает ситуацию еще более странной. — Вообще, я записался на бокс. Пришлось пожертвовать большой частью карманных и бабушкиной пенсии, но думаю, что это того стоит. Мне понравилось на тестовом занятии! — Знаешь, тебе давно стоило начать чем-то заниматься для себя, — подметил мальчик, одаривая друга понимающим взглядом. — Да и тратить деньги на себя любимого тоже нужно. — Вот-вот, я тоже так подумал, — Обито был весьма рад тому, что Какаши понял его и не стал перечить. — Но почему именно бокс? — беловолосый мальчик задумался, закусив губу. — Все никак не можешь справиться с желанием кого-нибудь отпиздить? — У этого, вообще-то, есть практическая цель, — он подхватил Какаши под руку и повел к свободной скамейке, освещенной большим уличным фонарем. — Вот сядешь и выслушаешь меня. Какаши без лишних вопросов последовал за другом, уселся поудобнее и ждал, когда Обито начнет свой рассказ. Ему захотелось покурить, но он до сих пор не мог делать это перед другом то ли от стеснения, то ли от стыда. Но мальчик понимал, что рано или поздно пришлось бы, поэтому вытащил из рюкзака пачку и подпалил одну сигарету, плотно зажав ее в зубах. Горький запах обволакивал его и приводил в состояние эйфории. Обито ничего не спрашивал, было видно, что он глубоко задумался, но грусть в его глазах выдавала то, как на самом деле ему было больно смотреть на появление зависимости у лучшего друга. Но черноволосый мальчик все равно присел рядом с ним, хоть иногда и покашливал от табачного дыма. — Короче, давай так, — Обито начал говорить, смотря в черное небо, на котором еще не было заметно звезд, — буду откровенен с тобой. Я не хочу тебя терять. Наверное, звучит странно, но ты понимаешь, так ведь? — Да, я тоже не хочу, хоть и задумывался о таком, — выдыхая дым, Какаши пытался не растерять все свои мысли из-за приятного головокружения. — Я постараюсь больше никогда тебя не обманывать. Но мне было очень тяжело, ты должен понять это. — Я понял, вот честно, — черноволосый мальчик придвинулся ближе к другу, он начал узнавать привычное чувство комфорта от нахождения рядом с ним. — Наверное, ты долго мучился. Я помню, ты упоминал, что не мог ни спать, ни есть, но я думал, что это было сказано для красного словца. Но, видимо, это было не так. Когда до меня это дошло, я многое переосмыслил. Вот так. — Да, это было откровение, — Какаши удивился, ведь не мог подумать о том, что его слова будут восприняты таким образом, — но я понимаю, почему ты мог не поверить. — Уже не так важно, — Обито улыбнулся и положил руку на спину Какаши. — Я тебе доверяю. — Даже после того, как я соврал? — беловолосый мальчик тоже решил сократить расстояние между ними, укладывая голову на плечо лучшего друга. Между ними не было никакого напряжения, даже такие слова давались ему не с самым большим трудом. — Однажды напиздев, ты не становишься лжецом, понимаешь? Какаши был так тронут, что практически заплакал. Он вновь убедился в том, что ему очень повезло иметь такого друга. Они сидели так еще пару минут, просто наслаждаясь тем, что все возвращается на свои круги. Мальчики не проверяли часы и мессенджеры, им было все равно на то, пора ли домой или можно еще немного посидеть на улице. — Зацени план! — Обито подорвался с места, разрывая телесный контакт, и начал подпрыгивать около Какаши. — Во-первых, будем стараться не врать. — Так точно, — с чистой добротой в глазах посмотрел на него мальчик, внимательно слушая. — Во-вторых, я научусь профессионально бить лица, но буду пользоваться этим только в целях защиты. Больше никаких тупых передряг. И меньше выебонов с моей стороны. Надоело задирать каких-то придурков… — Ничего себе, Оби. Тебе мозги вправили ударом слева или сам дошел до этого? — Какаши ехидно улыбнулся и кинул потухший бычок в мусорку рядом с лавочкой. — Так, блять, давай без приколов, — Обито попытался сделать свой взгляд серьезным, но получилось слабовато. — Я еще не договорил! — Ладно-ладно, слушаю, — мальчик прокашлялся, положил ногу на ногу и замолчал. — В-третьих, мы — друзья навсегда. Ни у тебя, ни у меня не должно быть друга дороже, понял? — на последних словах он повысил голос, но никакой злости не было слышно в его тоне. — Ты ревнуешь меня к Итачи-сану? — Обито рассмешил Какаши, но мальчик не стал ему это показывать. — Да, ревную. Какие-то проблемы с этим? — черноволосый мальчик нагнулся к другу, вызывая у того еще большее желание рассмеяться. — Нет, все в норме. Я знал, что ты такой. И у тебя дерьмовый характер, — Какаши не сдержался и со смехом прикрикнул. Его не удивляла ревность друга, он был готов к этому. — Как скажешь, кэп, — Обито театрально отвернулся, топнув ногой. — Но остался последний пункт… — Не томи, Оби. — Я буду очень разочарован в тебе, если ты не признаешься Рин в любви, — улыбка раскрасила лицо мальчика, его глаза заблестели, когда он представил, что Какаши может на это ответить. — Эй, тебя не должно это волновать! — Какаши тоже встал со скамейки и резко вскинул руками. Это был, пожалуй, самый неожиданный нюанс их разговора. — Мне надоело, что ты грузишься из-за этой хуйни! Хватит уже… Какаши в шутку ткнул Обито в бок, и они оба играючи толкались, откидывая друг друга из стороны в сторону. Черноволосый мальчик крепко схватил друга за руку и повел в сторону дома девочки, что так нравилась одному из них. Какаши протестовал, сильнее упираясь пятками в землю, пытался вырваться из хватки, но безуспешно. Обито настаивал на этом, и в конце концов мальчишка сдался, тяжело вздыхая. Какаши собирался признаться в своих чувствах чуть позже, но задумался о том, что не было особого смысла ждать у моря погоды. Он просто не мог решиться на это, но его друг был намного смелее. Беловолосый мальчик помнил, что у Рин были тяжелые дни, она не особо хотела разговаривать, родители сильно давили на нее, но девочка ни слова не проронила о причинах такого поведения взрослых. Она лишь упоминала, что ей нельзя было гулять и долго засиживаться в школе, а мобильник у нее отбирали по приходу домой. Поэтому Какаши рассказал Обито, что звонить было бесполезно, когда он собирался набрать ее номер, попутно тащя друга за собой. Они стали вслух рассуждать о том, что, наверное, сделают только хуже, если заявятся к ней домой в поздний вечер. — Слушай, это плохая идея. Сам подумай! — Какаши все-таки смог остановить друга, зацепившись свободной рукой за фонарный столб. — Ей потом еще сильнее влетит из-за нас. — А ты не думал, что у нее странная семейка? Ни за что ругают, из дома не выпускают, еще и ограничивают постоянно… — Думал, но она ничего не рассказывает, даже если долго просить. — Значит, спасать ее надо! — Обито снова подхватил Какаши под руку, а тот не мог сопротивляться, лишь закатил глаза и потащился за другом. — Такие дела вне нашей компетенции, Обито, — беловолосый мальчик перестал брыкаться и пошел вровень с ним. — Я бы хотел помочь, только ничем не могу. — Можешь-можешь, просто боишься, — Обито все продолжал убеждать Какаши в том, что они собирались сделать благое дело. — А она будет очень рада, что мы не оставили ее одну в беде! — А потом будет рада получить пизды от родителей… — Не зуди, умоляю. Они были у дома Рин, как вдруг поняли, что ни машины во дворе, ни света не было заметно в окнах. В головах проскользнула одна и та же мысль: дома никого, вероятно, не было. Обито заметно расстроился, пинал ногами воздух и шипел, что нужно было прийти пораньше. Какаши же выдохнул, мысленно успокаивая самого себя, что все обошлось. Но черноволосый малец решил не отступать, подошел к входной двери и громко постучался. В это время его друг решил пройтись по заднему двору и заметил, что в одном окне все-таки виднелся тусклый желтый свет. — Рин одна дома, просто не слышит или специально делает вид, что не услышала стук в дверь, — констатировал Какаши, подозвав другого мальчика на задний дворик. — Видишь, свет горит. — Мы как детективы, — улыбнулся Обито и принялся оглядываться вокруг, пытаясь что-то найти. — Надо как-то привлечь внимание… — Только не говори, что ты хочешь кинуть что-нибудь в окно, — Какаши тут же кинул на друга грозный взгляд. — К примеру, вот этот мячик, — у черноволосого мальчика в руках был обычный детский мяч, что слегка подсдулся. Он валялся в траве среди какого-то хлама и, видимо, с ним уже давно никто не играл. Какаши отвернулся, когда Обито филигранно кинул мяч точно в то самое окно. Его другу было очень весело заниматься такими вещами, это было заметно по его ребяческому интузиазму. Беловолосый мальчик лишь надеялся, что Обито не разобьет стекло по глупой случайности. Но все обошлось, и мячик отскочил вниз, отпрыгнул от земли и куда-то укатился. Через минуту они приметили, что кто-то открывает окно. — Боже, вы меня так напугали, — девочка оглянулась и тут же заметила ребят около дома, что пристально глядели на нее и, судя по всему, обрадовались ее появлению. — Что вы тут делаете? — А почему у вас даже забора нет? — Обито усмехнулся и развел руками. — Этого я не знаю, — Рин помотала головой и обняла себя за плечи. Наверное, ей было холодно стоять у настежь открытого окна. — Может, вы зайдете? Мальчики без лишних слов побежали к входной двери. Рин открыла дверь и впустила их в дом. Он был совершенно обычным, обставлен неплохо, но и не шикарно. Но Какаши сразу приметил кристальную чистоту и порядок в каждом уголке и каждой комнате, что он успел глазком обсмотреть. Девочка выглядела сонной, ее голос был тихим и вкрадчивым. Домашняя одежда Рин, розовая пижама, была настолько милой, что беловолосый мальчик невольно улыбнулся, потирая нос. Обито сразу заметил, что девчонка была до ужаса смущена появлением Какаши в своем доме. Она тут же принялась разогревать чайник, проверять холодильник и руками приглаживать свои лохматые волосы. — Что вы забыли в моем дворе? — Рин торопливо готовила чай, пока ее гости разглядывали гостиную комнату, совмещенную с кухней. — Я рада вас видеть, просто это очень неожиданно, тем более в такой час. — Да так, мимо проходили, — сказал Обито, не поворачиваясь к девочке. Он был слишком увлечен семейными фотографиями, украшающими стены. К тому же, мальчик хотел, чтобы его друг хоть что-то начал говорить. За все это время Какаши лишь поздоровался с девчонкой и молча ходил хвостиком за Обито. — Вы гуляли вместе? Это так здорово, — с кухни доносился приятный аромат зеленого чая, а на фоне зазвучал телевизор. — Я счастлива, что вы снова вместе. — Ты переживала? — наконец-то заговорил Какаши, нервно почесывая лоб пальцами. — У нас все хорошо, правда. А ты как? — Я не хочу об этом говорить, — девочка отвела взгляд в сторону и сжалась, словно пыталась уменьшить себя в пространстве. — Но мне не очень хорошо. Только не волнуйся, это все пустяки. — Ладно, если ты не хочешь, я не буду тебя доставать, — ответил Какаши, направляясь в сторону Рин. Когда они стояли совсем-совсем близко, мальчик обнял ее, пытаясь оказать ей хоть какую-то поддержку. Обито все торчал в гостиной, усевшись на большом диване. Рин позвала его, чтобы они втроем побеседовали за столом, попивая чай. Мальчики были рады сложившейся ситуации, ведь они довольно ощутимо замерзли. Обито стаскивал одну печеньку за другой, наслаждаясь бесплатными угощениями. Какаши не мог есть, изредка делал глотки горячего чая и пялился на девочку, выглядещую очень растерянно. Он прекрасно помнил, для чего они заявились к ней домой, поэтому надеялся, что его друг не ляпнет что-нибудь глупое раньше времени. Черноволосый мальчик странно поглядывал на Какаши, некоторыми жестами намекая, что план надо бы исполнить. Но Какаши чувствовал, как стеснительный румянец начинал скапливаться на его щеках, а в груди до боли сжималось сердце каждый раз, когда он хотел открыть рот. Пересиливая себя, мальчик все равно не мог унять тревогу. — Твои родители ничего не скажут насчет того, что мы здесь? — Какаши посмотрел на настенные часы и понял, что уже довольно поздно. Благо, его не гнали домой. — Их не будет до завтрашнего вечера, поэтому я просто не расскажу про вас, — Рин попыталась улыбнуться, но ее лицо все же выглядело обеспокоенным, нежели радостным. — Можете не волноваться насчет этого. — Значит, время для ночевки? — Обито прикрикнул с набитым ртом, его так развеселила эта новость. — Обито, не начинай, — Какаши легонько пнул его ногой под столом, хмуря брови. — Мы вообще-то дома у девочки. Веди себя приличнее. — А дома мы не у простой девочки, — черноволосый мальчик улыбнулся во все зубы, пытаясь сдерживать смех всеми моральными силами. Разрывающаяся от напряжения грудная клетка, неунимающаяся дрожь в конечностях. Когда Какаши пытался размеренно дышать, его голова ходила кругом. Он собрал все силы, что были внутри его крошечного сердца, чтобы наконец-то сказать то, что не давало ему спокойно засыпать каждую ночь, долгими и мучительными месяцами. Мальчик уже знал, что любовь делает с людьми. Эти ощущения беспощадно терзали его всякий раз, когда образ Рин всплывал в его голове. Фантазии, мечты и сокровенные желания сливались в одно заветное «люблю». Какаши переживал свою первую влюбленность, для него все эти моменты больше напоминали сон, в котором он все блуждал и блуждал, не мог найти себе место. Мальчишка знал, какую душевную боль ему предстояло бы вынести, если вдруг девочка его сердца отказала бы ему. Но представляя себя рядом с Рин, Какаши переставал бояться какой-то проективной ситуации, что вертелась на уме без устали. Крепко-крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть ее лица в этот момент, он на одном дыхании произнес: — Мы дома у девочки, которая мне очень нравится.