Не тронь её

- Они - что, блять, совсем там головами отъехали?       Елене казалось - она узнала бы этот голос из тысячи: или же он ей просто казался сквозь тяжёлое болезненное существование, в котором она вынуждена была находиться час за часом, после того, как их... - ...Подорвались?! Как... Кто... кто вообще допустил малолеток до подобного задания!.. Кто?.. Дрейков? И с каких пор этот гандон принимает такие решения?!       Голос отдалялся и приближался вновь, мешался с другими - знакомыми и нет, иногда - исчезал вовсе. Елена слушала и слушала - но совсем не разбирала слов: разум её ускользал, закидывался ей за затылок, в тёмное и глубокое пространство, называемое беспамятством. Там, вдали от болящего тяжёлого тела, горячего и невыносимо тесного теперь, было лучше.       Что-то, похожее на ощущение мягкой травы под босыми ногами, или - полёта на качелях: выше и выше; первых взрослых зубов, громкой музыки в машине отца, остывших наггетсов с кетчупом и мягкой шерсти большой собаки. Что-то, зовущее остаться в себе навсегда. - Эй, Елена?.. Очнись, дорогая... Очнись. Всё хорошо... Хорошо. Вот так... Вы попали в аварию, но теперь... Порядок. Слышишь?..       Опять этот - знакомый - голос, а за ним вдруг - ощущение тёплой сухой руки на лице.       Порядок? Не похоже на это.       Тело казалось каменным, вдавленным неподвижно, голова - пухла и раскалывалась, а веки были такими тяжёлыми, что открыть их не представлялось возможным. - На... - Елена сухо сглотнула, пытаясь донести до всего наружнего мира единственно обитающую внутри мозга мысль. - Наташа?.. - Я, я... - Наташа...       Ладно, порядок.       Реальный мир был ужасно странным после осторожной ласковой темноты. Резко пахло лекарствами и чистотой, и немного - хорошим: верно, Наташиным. Будто - вечные - пыль, трава, велосипедное масло и мятное мороженое. - Наташа... - вновь повторила Елена, пытаясь теперь пошевелиться: ей нужно было коснуться.       Чужая рука, предупреждая движение, сама нашла ладонь Елены: и мягко сжала. - Тебе не следует двигаться... Тише. Вы все сильно обгорели. - Я?.. Я не... помню... - Это нормально... пока что. Попробуешь поспать?.. Только - спи, а не проваливайся, хорошо? Там может быть прекрасно и спокойно - но... тебе ещё слишком рано. Слишком рано, дорогая моя, слышишь? Возвращайся, я буду ждать тебя. Тут, - Елена почувствовала вдруг, как чужой лоб вжался в середину её груди, и рвано жадно вздохнула, - всегда...

*

      Мелина принесла с собой, наверное, целую кастрюлю перетёртого куриного супа - и теперь методично впихивала его в Елену, параллельно умудряясь ещё и перевязывать ей руки и живот. - Девочки жалуются, что ты плохо ешь. Тебя капают сывороткой, но - организму же всё равно нужны ресурсы, - говорила она, - подними-ка руки... - Воротит. Мне теперь вся еда пахнет горелым. - Ничего, пройдёт. Знаешь, когда мне первый раз прострелили живот - все потом пахло... - Нет, молчи. Я сейчас вообще не смогу есть. - Какие нежные, а... Давай, и пяти ложек ещё нет. - Полтарелки! - Где это полтарелки...       Такой простой лёгкий разговор и участливая забота были странны для Елены. Мелина ещё с прошлого года вела у её курса биологию и физиологию, но отношения их всегда - ожидаемо - оставались в рамках сугубо деловых. Елена и не искала сближения, убедив себя в простой вещи: всё то - хоть в личных полуразмытых воспоминаниях и представлявшееся таким хорошим - являлось лишь заданием. К слову - удачным, блестяще выполненным: для всех участников, включая её саму. - Наша память, - строго говорила Мелина на уроках, в глазах Елены всё больше имея теперь лишь недоступный наставнический вид, - штука странная. По сути - мультики, что скучающий мозг перезаписывает сам себе раз за разом. А иногда - ещё и обогащает одному ему приятными деталями. Потому... не стоит жить прошлым, искать в нём ответы; все они давно уже известны. Взгляд в будущее - вот в чём есть действительное стремление. А для этого вам нужно быть качественными единицами - здесь и сейчас... Как? Тренировки. Тела и ума, девочки, а ещё - совести. Так что - меньше думайте о мальчиках, и больше - о предстоящем вам выпускном годе.       И Елена - думала: и баллы её в общем рейтинге были такими же высокими, как когда-то у Наташи Романовой.       Правда, останутся ли теперь они такими - после всей херни, в которую Елену и ещё двоих её однокурсниц, без ведома главштаба, впутал генерал Дрейков. Оказалось - у него не было возможности использовать действующих агентов, и он, под предлогом дела особой важности, забрал с летнего полигона нескольких лучших курсанток.       Всех ещё до начала задания компрометировали. Хотели подорвать машину Дрейкова - подорвали их. - Он сдурел шестнадцатилеток, как мясо, террористам на приманку посылать?.. Вот чем мы теперь занимаемся? Сколько же, блять, ему заплатили!.. Скотина, а... - Наташа, едва узнала, была тут, - рассказывала Мелина, аккуратными ловкими пальцами затягивая Елене последние бинты на животе, - ругалась... сильно. Потом сорвалась в штаб... Не знаю, чего она там хочет добиться, правда. И слушать не будут... Дрейкову, разве что, выговор. У них сейчас свои перестановки. Каменского ликвидировали, Турина в М9 перебежала... Да, Леночка. Времена другие, что же... Такое творится. Ну... Гляди. Вот и всё. Как говорится - до свадьбы заживёт. - До чего... До свадьбы? Фу. - Это ты сейчас не хочешь. А вообще - создание пар приветствуется: для укрепления лояльности агента или... - Заданий. - И для них, например.       Мелина, кратко улыбнувшись, замолчала. Елена вздохнула, откинувшись на подушку. Глаза вдруг предательски защипало. - А... - хотела было спросить что-то она, но - сбилась: ничего не приходило в пустую голову. - О, я совсем забыла, - сказала тогда нарочито оживлённо Мелина, - Наташа тебе просила передать тут кое-что, как очнёшься, а у меня - совсем вылетело... Она - ждала-ждала, но им уже ехать надо было, а ты - всё никак, да. Говорят - когда вашу машину сбили, остальных вытаскивала?.. А? Все лёгкие себе затравила дымом. Что же - зато медаль дадут, как оправишься. Первую.       Елена вдруг особо чётко вспомнила зовущий и зовущий её сквозь глубокую тьму забытья голос и тёплую мягкую ладонь на своём лице, руке, потом - ощутимое касание лба. - Мне казалось, Наташа разбудила меня...       Мелина удивлённо посмотрела на неё. - О, нет, сюда, в бокс, никого не пускали, пока ты полностью не пришла в сознание.       Елена недоверчиво хмыкнула, но Мелина - лишь ласково улыбнулась, пожимая плечами. - Знаешь, - сказала она, - в тебя столько обезболивающих влили, а сверху - сыворотку. Мозг там, небось, сальто сделал. Скажи спасибо, что Наташу тебе показал, а не розовых слонов... - Действительно.       Елена вновь замолчала. Усталость накатилась на неё волной, и она прикрыла глаза. Что-то крутилось и крутилось теперь в мыслях, но что - Елена никак не могла понять. - Хочу поспать, - сказала она, и тут же быстро добавила: - Мы с Наташей почти четыре года с её выпуска не виделись, совсем теперь не могу представить, какая она... - Да всё такая же бедовая. - Надеюсь, без синих волос.       На секунду Елене показалось, что Мелина не ответит. - К счастью - без. Зато...       Мелина неожиданно рассмеялась: легко и как-то совсем беззаботно. - Тебе вот серёжку передала. Кто это, Сфинкс?... Она была, представляешь, в Египте полгода на задании. Вернулась, значит, наконец, я её встречаю, а там... висок выбрит, всё ухо исколото, в носу, прям над губой - тоже кольцо! Я ей говорю - ты хоть в штаб это всё сними, а ей что - стоит, смеётся...