Юджин, Орегон. Настоящее время
Вивиан, кажется, помнила этот город. Он иногда снился ей. Как грустная мелодия, которую ты старательно забываешь, но затем какая-то мелочь вновь заставляет вспоминать. И ты уже не в силах остановиться или обернуть вспять. Даже сейчас… она чувствовала себя иначе. Почти боязно и неловко делала каждый шаг. Медлила. Вспоминала улицы, дома. Ей казалось, что если очень присмотреться к прохожим, то она непременно встретит хотя бы одно знакомое лицо. Вив не знала, куда именно идёт и почему оставила машину позади. Всё казалось диковинным, но совсем не новым. Она словно ступала по остывающим следам, что когда-то оставили здесь. Просто шла, а сердце замирало… что могло её ждать там, в конце этого пути. Обрывки воспоминаний привели девушку к порогу небольшой католической церкви. Несуразной. Неправильной. Казалось, что это лишь кем-то созданный иллюзорный фасад, за которым прячут истинный лик. Это так напоминало её жизнь, и Вив передёрнуло. От того, что она почувствовала что-то родственное в религиозных мотивах… Двери заперты, что весьма странно для такого времени. На ступенях осталась чашка со сколами по всей окружности каёмки. Вероятно, в особо оживлённые дни здесь подают милостыню беднякам. Почему-то ей почудилась молодая девушка, покачивающаяся и напевающая тихонько какую-то мелодию. Ни единого слова, лишь набор звуков. Голос переливается, как трель сладкоголосой птицы. Словно в своих руках укачивает не чашку с парой монет, а ребёнка… напевая колыбельную. И дабы перестать нервничать на пустом месте, девушка постучала тяжёлыми ручками в створки массивных дверей. Быть может чересчур массивных для такого сооружения. Ей не открыли. Вив почему-то с облегчением сделала несколько шагов назад. Ей здесь совсем не нравилось. Где-то в самой глубине растерянной души просыпался страх, природу которого Вивиан не дано было понять. Она решила осмотреться. Быть может что-то сможет объяснить, почему ей нужно было именно сюда. Затея, которая поначалу казалась просто очередным незапланированным путешествием, всё больше и больше не вызывала доверия. Однако отступать казалось уже слишком поздно. Она здесь. Глупо этим не воспользоваться… Вокруг церкви не нашлось ни единой живой души. Тихо. Словно все замерло в ожидании. Оставленные садовые принадлежности. Треснувшая каменная дорожка. Собранные в небольшую кучку опавшие осенние листья. Церковь старая. Ухоженная согласно принципу «довольствуемся тем, что имеем». А вот сад… сад ухоженный. Даже слишком. И, кажется, если хорошенько присмотреться, то можно заметить знакомые растения, что спрятаны среди самых обычных цветов. – «По закону жанра в этом городе непременно должно случиться что-то плохое», – подумалось ей. На заднем дворе виднелись каменные надгробия. Ничего необычного. Церковь, как церковь. Таких много… Вив уже собиралась уходить, когда замерла возле одной из стен. Она едва не упустила это. Почему-то руки задрожали, и, помедлив, Райт отвела в сторону ветви куста. На стене, скрытый под слоем слоящейся краски виднелся… сигил. Похожий она встречала и в Прескотте. Среди тех, значения которых так и не смогла найти. «Да, они с Бальтазаром здесь определённо побывали. Но… когда? И почему она никак не может вспомнить ничего об этом визите?!» Вивиан ещё немного постояла у самых дверей. В очередной раз пытаясь договориться со своими убеждениями. Несколько раз глубоко вдохнула, выдохнула, а после уверенно толкнула увесистые створки дверей внутрь церкви. Старое дерево, натужно заскрипев петлями, поддалось. Пришлось приложить ещё немного усилий, чтобы распахнуть их шире… Пламя свечей задрожало от ворвавшегося с улицы тёплого воздуха. И одинокая молитва, – что шёпотом возносилась к холодным сводам – затихла. Буквально замерла на слегка потрескавшихся губах. Скамьи пусты. Лишь одинокая мужская фигура стояла на коленях у алтаря. Вив заметила дорожку соли у порога и всё поняла. Вот почему ей здесь так неуютно. Так не по себе. Вероятно, молитва прервалась лишь по одной причине – мужчина ждал, сможет ли она войти. И девушка вдруг невольно позволила себе засомневаться, а сможет ли… Мужчина не оборачивался. Его тело натянулось точно струна, что вот-вот лопнет, если что-то не предпринять. Он сжал чётки в руке так, что почувствовал лёгкую боль от того, как часть креста вдавилась в ладонь. А затем… затем Вив степенно перешагнула через черту соли и продолжила путь. Она шла мимо скамьи: одной, второй, третьей. Как невеста, которую отец ведёт к алтарю. В красивом белом платье, от волнения сжимающая букет чуть сильнее, чем положено невесте. Она волнуется, ведь на неё направлены все взоры присутствующих. Мечтала ли она об этом? Или это случилось с той, что побывала здесь до неё?! Тепло ускользает, тлеют образы и краски. Окутывает холод этой звенящей пустоты. Стук каблуков её обуви гулким эхом отзывался под сводами, пока Вивиан не остановилась. Она не решилась приблизиться к человеку слишком близко. В голове крутилось столько мыслей, но ни в одной не было хотя бы одного внятного вопроса. Что-то, с чего можно было начать этот неловкий разговор. Впервые Вив не знала, как рассказать свою историю. Что придумать, чтобы объяснить каким ветром её сюда занесло. И ведь уж точно не попутным. Нет. Путь сюда лежал вопреки движению всех ветров. Вопреки всем тропам, выбирая те, по которым ходили редко. Они петляли, извивались подобно змеям. Но всё же… всё же она здесь. Она пришла. Набравшись смелости, Вив уже готова была поприветствовать служителя церкви, или начать диалог с чего-то важного, перейти сразу к сути, – девушка решила довериться своему чутью, и будь что будет – когда священник порывисто обернулся. Припав рукой к полу. Она не слышала слов, которые он внятно и твёрдо произнёс, ведь внутри неё возникла боль… Невыносимая… Боль, что невозможно передать словами…Юджин (чуть севернее), Орегон. Настоящее время
Винчестеры приехали сюда буквально на днях. Судя по всему была какая-то причина, по которой демоны вдруг облюбовали это место. Кастиэль отправился с ними, правда помощи от него не приходилось дожидаться. Ангел был на чём-то сосредоточен, и в основном придерживался роли стороннего наблюдателя. Хотя и пообещал вмешаться, если всё пойдёт не по плану… Они оказались настолько заняты своей работой, что и предположить не могли… Кастиэль почти весь день ходил параллельно тому, что искал. И когда они оказывались достаточно близко, ангел имел возможность почувствовать. Нечто, что было в этом городе, но никак не относилось к цели поездки. Это было что-то другое. Звучало как множество шепотков одновременно и на разных тонах. То громче, то тише. Что-то знакомое. Едва уловимое. Он ощущал это. Ощущал. Но не мог увидеть или прикоснуться. Не понимал, откуда это приходит и почему… Винчестеры вышли из дома после очередного разговора с друзьями одной из жертв. Кастиэль ждал их на улице, всё так же в своих мыслях и размышлениях на тему о… Они договорились пообедать, и уже было направились к машине. Но неожиданно Кастиэль ощутил боль внутри себя. Он предусмотрительно опустился на колено: опираясь одной рукой на землю, другую прижимая где-то в области солнечного сплетения. Становилось тяжёло дышать. Крик, доносившийся сквозь эту боль, заложил уши. Ангел сам того не заметив, зажмурил глаза. Как делают дети, чтобы не видеть того, чего они не хотят видеть. Например, не очень хорошие поступки родителей. Дин обернулся, когда не услышал шагов за своей спиной. Кастиэль всё ещё стоял коленом на земле. Винчестер обеспокоенно спросил, что происходит. Правда в том, что Кастиэль не знал ответа на вопрос одного из своих подопечных. Лишь сказал, что испытывает чувство, похожее на изгнание ангела, но в разы тише. Будто это происходит не рядом, как говорят его инстинкты, а где-то вдалеке.Юджин, Орегон. Настоящее время
Вивиан высокими нотами своего голоса закричала от боли. Была настолько сосредоточена на ней, что совсем не заметила, как яркий свет на короткое мгновение вспыхнул внутри неё. Но она не исчезла, как ожидал того священник. Свет померк, а боль отступала. Девушка задрожала, ощутив слабость в каждой клеточке своего тела. Пока Райт пыталась прийти в себя, священник озадаченно рассматривал посетительницу. – Знаете, Падре… я, может, и грешна, – пыталась отдышаться она, – но это как-то слишком. Могли бы просто сказать, что вы сегодня не принимаете. Девушка распрямилась. Чуть пошатнулась, пытаясь твёрдо встать на ноги. Голова почему-то всё ещё слегка кружилось, подташнивало. Возможно, от крика. Горело горло. И пришлось смахнуть парочку неуместных слезинок. Сначала Вивиан осмотрела священника. Он был не то напуган, не то растерян. Смотрел на неё так же внимательно, как и она на него. И лишь после Вив опустила взгляд к его ногам, где на полу нарисован кровью сигил. Таких она не видела, но он чем-то напоминал уже увиденные ранее. Райт усмехнулась, понимая, что наконец-то добралась в нужное время, в нужное место.***
Священник не стремился быть откровенным. Обмолвился, что ему доподлинно неизвестно происхождение символа. Это случилось два или три поколения назад. Затем была попытка реконструировать церковь, и некоторые документы из церковного архива до сих пор лежат в коробках, ждут своего часа, наверное. Он принял сан семь лет назад и решил, что всё здесь поменяет. Не будет жить по тем же заповедям, что жили его предшественники. Не станет очередным безумцем на смертном одре. – Но они всё равно приходят, – в голосе священника прозвучал неуместный его положению налёт гнева. – Они? – уточнила Вив. – Существа, – ей показалось, что мужчина был почти готов смириться с чем-то неизбежным, и всё же не терял надежды. От священника Вив узнала об одержимых. Он лично пытался помочь одному из них, но демон… демон оказался силён. И в какой-то момент, на миг… всего лишь на миг… у священника закралось сомнение, а сможет ли вера справиться с этой тьмой.***
Вивиан было позволено остаться. Монахини помогли ей устроиться. Она будто слилась с убранством, на неё не обращали внимания. Кроме одной из монахинь… Пожилая женщина, которая служила здесь ещё при старом священнике, и отец Квентин уже третий на её веку. Другие женщины держались от неё чуть в стороне: не шептались, не поднимали глаз. Монахиня оказалась слепой, бродила по коридорам церкви, стуча своей ветхой тростью и цепляясь скрюченными пальцами за стены. Вив сидела за записями, пытаясь отыскать хоть что-то, что могло бы указать на то, зачем сюда приходил Бальтазар, и откуда на стенах церкви взялись символы. Но всё тщетно. Напрасно. Она просто впустую тратила время. Снова бродила по саду вокруг, замирала напротив каменных надгробий. Будто должна была там что-то рассмотреть. Что-то заметить. Увидеть. И так по утомительному кругу. Утро выдалось на редкость гадким. Холодным, туманным. Вив не спала всю ночь. Ворочалась с одного бока на другой, всё думала про то, что с ней случилось, и про то, что, возможно, ей стоит вернуться в Новый Орлеан. Она пропустила завтрак, потому что перестала чувствовать вкус еды. Стояла по привычке кутаясь в тёплое пальто, не замечая, что на самом деле не чувствует этого холода. Почему-то ей хотелось петь. Колыбельные. Слова незнакомые. Незнакомые мотивы. Не замечала и того, что замерла посреди сада, уже несколько минут покачиваясь, переступая с пятки на носок. – Прячешься от кого? – раздался за спиной скрипучий старческий голос. Вив вздрогнула и обернулась. Позади неё стояла та самая слепая монахиня. Взгляд её пустой, но устремлённый на собеседницу. Она смотрит. Выжидающие. Словно от ответа Вивиан зависит, что будет дальше. – Вообще-то… – вдруг запнувшись, ответила Райт. – Я кое-что здесь ищу. Сестра Николет прыснула усмешкой, отчего Вив замешкалась. Почему-то ей пришла на ум мысль, что монахиня и есть одна из демонов. Какая-то она… пугающая. От одного короткого взгляда на неё пробирает дрожь. Хочется стать маленькой и исчезнуть, чтобы женщина не заметила, чтобы прошла мимо, постукивая своей тростью. Иногда Вив казалось, что по ночам она слышит этот стук. Трость отстукивает по полу какой-то мотив совсем не знакомый их гостье. Он приближается к дверям кельи, затихает на несколько секунд, а затем направляется дальше. В одну из ночей Вив даже не удержалась и выглянула. Но в коридоре оказалось пусто. На утро она решила, что ей всё приснилось. Однако по прошествии ещё одной ночи в стенах этого странного места, надёжно хранящего свои тайны, история повторилась. – Иди за мной, – и не дожидаясь каких-либо ответов, женщина неспешно поковыляла вперёд. Они шли молча. Монахиня впереди, а Вив за ней. Прекрасно понимая, куда её ведут. Женщина остановилась у железной калитки, поддела засов своим скрюченным пальцем, толкнула витую створку и… продолжила свой путь. Она вела Вивиан через каменные надгробия. Из-за размытой недавними дождями земли, девушка опасалась поскользнуться. Нервно убирала ветки, в которых норовили запутаться волосы. Ей нестерпимо хотелось задать вопрос – долго ли им ещё идти – но почему-то не могла произнести ни слова. В конце концов Николет замерла у одного из дальних надгробий. Приподняла свою палку и стукнула рукояткой по камню. – Читай… Вив прошла чуть ближе и присела, чтобы лучше разобрать. Она замерла, не в силах понять, что именно сейчас ощущает. – Эбби Олдман. Очередной пазл. Тот, который не смог ей оставить Габриэль. Вероятно, с этой девушкой он ещё не был знаком. Или был, но их путям не довелось пересечься надолго. – Об этом месте всегда ходило много слухов, легенд, городских баек. Но я не верила ни одному из них. <...> – Я жила здесь почти пять месяцев, но мой путь всё ещё только начинался. Мне здесь нравилось. Я предвкушала как мирно скоротаю век в заботах о саде и молитвах. Забудет о боли, что осталась за стенами. Отречётся от всего, что терзало. И тишина исцелит. Однажды. Она готова была ждать столько, сколько потребуется. Молиться столько, сколько будет нужно. – Но однажды в эти двери постучалась Путница. Уставшая, измождённая. Продрогшая до нитки. То ли от холода, то ли от голода, то ли от того, что мучило её изнутри. Из спутанного рассказа мы узнали, что за ней гонятся демоны. Она умоляла отца Тодеуса позволить ей спрятаться здесь. Хотя бы на время. Тогда Николет была слишком юна, чтобы понять, чем могла помочь Путнице старая церковь. Неприметная. Местами обветшалая. В которой монахини сыпали соль на подоконники и у порога: каждую ночь, и после окончания каждой службы. – Эти знаки, – она кивнула чуть в сторону, и Вив заметила вырезанные на коре дерева сигилы, а затем и чуть поодаль на земле, где по очертанию символа ничего не росло. – Они здесь повсюду. В основном для защиты, но есть и более… сложные. Женщина отошла от надгробия и направилась в сторону резной скамьи, с которой открывался мирный вид окружающей местности. Вив в последний раз взглянула на имя, коснулась выщерблен кончиками пальцев, будто приветствовала и прощалась одновременно. Будто пыталась извиниться, что пришла на смену. Отняла прежнюю жизнь у той, другой. – Я видела их раньше, – призналась Вив, опустившись рядом с монахиней. – Вы знаете, что они означают? Однако монахиня не спешила с ответами на столь важные для гостьи вопросы. Женщина устало пыталась разглядеть хоть что-то своими невидящими глазами, словно забыла, что уже давным-давно ослепла. Она не знала, что правильно, а что нет. Не знала, пришло ли время. А если и пришло, то как же долго ей пришлось ждать этого мгновения. Как должно пришлось хранить молчание. – Они не дают ангелам войти в стены церкви. – Ангелам? – Вивиан удивлённо взглянула на собеседницу, ожидая увидеть хотя бы один намёк на то, что это шутка. – Но… – Я думала точно так же, когда всё это случилось со мной. Затем долго задавалась вопросом, почему в существование демонов нам поверить легко, а существование ангелов мы готовы отрицать до последнего издыхания. Между ними повисло молчание. Кажется, оно было нужно им обеим. Они просто смотрели куда-то вдаль, думали о чём-то своём. Даже о том, стоит ли им так же не произнося ни слова разойтись, сделать вид, что этого разговора никогда не было. – Ты пахнешь почти так же, как она, – вдруг произнесла монахиня. – Звучишь, как она. И всё же ты не она. Райт готова была совсем отчаяться в попытках найти причину, по которой они так похожи. – Думаю, мы в каком-то смысле родственницы. И непременно есть что-то, что может всё объяснить. – Этим символам нас научила она, – женщина неожиданно сменила тему. – Потому что ангелов Путница боялась больше, чем демонов. Один из них долгое время сопровождал её. Учил. Заботился о ней. А затем его благосклонность обратилась в праведный гнев. Ей пришлось бежать. Так быстро, чтобы обогнать его крылья. Скрываться, где придётся. Пока она не узнала об этом месте от других Путников. Монахиня рассказала, что в эту церковь не могут войти демоны. Так как строители впечатали в кладку фундамента защитные начертания. Есть и другие, подобные им. Церкви, или небольшие часовни на пустырях. Есть старые-старые истории о том, что каждый прокладывает себе дорогу в рай разными путями. И пока одни возносят молитвы, другие – очищают землю от тёмных сил. Путники, что приходят в ночи. Просят приют и пищу. И для них всегда горит огонь в этих окнах. – Путница не в силах была рассказать многое. Сказала только, что ангел натравил на неё демонов. Не смотря на то, что это противоречит его природе. И научила нас не давать ангелам входить. А если всё же… то и знание, как изгнать слугу божьего, если он-таки переступит порог. Однажды он всё-таки нашел её… Тот самый ангел. Может сам, а может узнал от одного из демонов, что наведывались по душу Путницы. Девушка собиралась уйти в ночи. В надежде успеть добраться до следующего подобного места. – Ей было невыносимо злоупотреблять гостеприимством нашей церкви, ведь и отец Тодеус, и прочие монахини превратились буквально в пленников этих стен, а для прихожан закрылись двери, чтобы они не стали случайными жертвами на ступенях места, где искали спасения для своей блуждающей души. В ту ночь раздался громкий стук в двери. Небо озарила вспышка молнии. Всё задрожало. Путница схватилась за клинок. Единственное, что у неё имелось при себе из личных вещей. Спрятала его за спиной. Ей уже не было страшно. Или так только казалось, потому что пока не боялась она, им тоже не было страшно. Путница немного помедлила, но… всё же открыла незваному ночному гостю. – Их разделял лишь порог церкви, да символы с внутренней стороны двери и под скамьями. Никто не знает, о чём они говорили. Но на утро она ушла вместе с ним. Растворилась на рассвете в ослепительном белом свете. Ангел так и не смог войти. Путница не сняла защиты. И прежде чем покинуть стены места, что смогло укрыть её, когда она так в этом нуждалась, девушка попросила священника о последней услуге – сохранить кое-что, на случай «если». – Что сохранить?! – глаза Вивиан загорелись надеждой. – Этого мне знать не дано, дитя – ответила Николет. – Я лишь однажды слышала, что якобы на смертном одре он попросил выкопать могилу. Весь день молился у разрытой ямы, а в ночной темноте лично закопал. После чего прожил ещё неделю и скончался. <…> – Если и было место тайне, то отец Тодеус унёс её с собой.***
Отец Квентин старался не подавать вида, что ему неприятно нахождении Вив в стенах своей обители. Но затем мужчина решил попытаться смириться с тем, что это по сути ведь ничего не изменит. И чем быстрее Райт либо что-то найдёт, либо поймёт что искать здесь нечего, тем быстрее покинет их. Да и происходящее в городе куда важнее, чем гостья, которая не понимает, что пытается найти… Справедливости ради, Вивиан не путалась под ногами, не мешала привычному укладу жизни. А после откровенного разговора с сестрой Николет и вовсе большую часть своего пребывания проводила в архиве. Она продолжала разбирать и новые, и старые сведения в попытках найти что-то о Путнице, или какие-то личные записи отца Тодеуса, который служил здесь в те времена. И её неуёмное стремление было вознаграждено. Вивиан, перенося несколько книг с записями, запнулась за коробку. Выглядела задвинутой. Её не пытались намеренно спрятать, но и вряд ли хотели, чтобы кто-то наткнулся. Внутри оказались старые записи. Судя по виду, им было немало лет. Возможно, их даже писали чем-то похожим на обычные чернила. Нашла она и набросок – один из местных прихожан нарисовал Путницу. Райт лишь усмехнулась и, не удостоив рисунок бо́льшим вниманием, отшвырнула в сторону. Это уже давно перестало быть важным. Ведь у неё не было никаких сомнений, что Эбби Олдман похожа с ней как две капли воды. Путница определённо знала многое. О демонах, об ангелах, о призраках и многих других. Писала, что однажды её угораздило влюбиться в охотника. В те времена их окрестили Путниками. Они не называли своих имён, когда приходили в подобные места. Не заводили семьи. Одиночки. Но всё же люди, которым не чужды чувства. От своего охотника Путнице и довелось узнать о мире непознанного и невиданного человеческому глазу. Бальтазар предостерегал, что подобные чувства могут быть опасны, и оказался прав… Именно чувства привели её в стены этого места. Путница писала, что чтобы спасти ей жизнь и спрятать от охотника и всех прочих, кому он может рассказать о них, Бальтазар и она спешно и тайно покинули город. Путница сменила имя, и они стали одной семьёй. Девочка-сиротка и её любящий дядя. У них впереди было ещё много лет, прежде чем люди начнут задавать вопросы, прежде чем снова придётся покинуть жизнь, что успеет стать привычной. Быть может, однажды она сможет вернуться, а быть может – нет. У неё ещё будет шанс узнать, насколько на самом деле тесен мир, и хватит ли тихих городков на планете, чтобы провести спокойную жизнь и не умереть раньше положенного срока… Вив вдруг поняла, что перестала листать страницы и вчитываться в текст. Кажется, она что-то начинала понимать, но потом это внезапно ускользало. Иногда у неё возникало ощущение, что это она писала все эти строчки. Чувствовала каждую букву, каждый пробел между словами и каждый знак препинания. Вивиан приехала сюда, чтобы обрети ответы, но вместо этого нашла лишь больше вопросов. Отложив дневник с личными записями Путницы, девушка продолжила разбирать вещи… и наткнулась… на что-то наспех обёрнутое тканью. На дне коробки показались песчинки земли, будто это вырыли и спрятали, не зная, что делать дальше. От природы любопытная и подозревающая всё и вся на свете Вив не могла не взглянуть. Она бы не смогла спокойно спать, не узнав, что там. Потянув за старую верёвку, которой было обмотано полотно, – точно ленточку бантика на подарочной коробке – девушка размотала свёрток. Внутри оказался невероятно красивый клинок. Возможно, именно о нём упоминала сестра Николет в своём рассказе. Тот самый клинок, который незнакомка спрятала за спиной, открывая дверь церкви в ночи. Белый. Блестит при каждом лучике света, попадающем на него. Острый. Опасный. Вив осторожно взяла его в руки. Удивилась, насколько уверенно это выглядело. Она крепко сжала рукоять, равномерно распределяя по ней давление пальцев. Вив сделала взмах, затем ещё один. Быстрый и скользящий поворот вокруг своей оси. Стойка, блокирующая замах несуществующего противника. Снова шаг, снова удар. И так несколько раз, пока лезвие не зазвенело в воздухе. Она понимала… кем бы не была Вивиан Райт, она владеет клинком. И пусть голова не готова была это принять как неоспоримый факт, но память у тела не отнять. Оно помнило всё. Двигалось так же чётко и без осечки, следовало ведомое лезвием. Этому Путницу мог научить только Бальтазар. Задолго до того, как обратить подопечную в бегство, учитель доверил ей свою жизнь… вложив в хрупкие человеческие руки клинок, способный его убить. И каким-то необъяснимым образом Путница передала это Вивиан… – Нормальным девочкам в наследство достаются фамильные украшение, а мне достался клинок из старой байки, – иронично заметила Вив. – Что ж, значит, всё-таки ангелы. Последними строчками Путницы стали размышления о том, что в какой-то момент всё переменилось… Она точно не знала, когда и как это случилось. И быть может главное – почему. «Всё началось с невинной претензии, оставшейся без должного на то диалога. А затем обернулось гораздо большим, чем мы могли бы выдержать. Бальтазар больше не доверял мне, а я не могла доверять ему». Она боялась. Боялась за свою жизнь. Настолько, что не готова была впускать. Закрыла для него и ему подобных двери этой церкви. Как бы показывая: да – она всего лишь простая смертная, но только ей выбирать, кто и когда отнимет её жизнь…