В одинокой томной печали...

В этот момент Луз стало настолько плохо, что и словами не передать. Она не хотела видеть никого и ничего. Только маму… Носеда поняла, что над ней публично издевается директор. Над ней и так жизнь поиздевалась, если сказать грубо, а тут ещё и другой взрослый человек. Луз было стыдно выходить, так как лицо было всё в ссадинах, волос не было, на голове пара синяков, да ещё и рука больная. Девушка понимала, что не должна находиться здесь. Она не хочет находиться среди этой расфуфыренной толпы людей, среди их тяжёлых взглядов, среди этой гнетущей атмосферы. Она была словно лишним элементом этой картины. Словно один высокий тополь среди кустарников, словно столб посредине тротуара или лишний мазок на прекрасной картине… Ричи понимала это, но ничего не могла сделать. Ей было жалко Луз. Девчушка действительно выглядела нелюбимой. — Ладно, ладно, возьми мой колпак, — Ричи надела на голову Луз свой красный колпак с помпоном. — Как петух, — сказала Луз, поворчав. — Тебе идёт. Как раз под свитер. Причем не одна ты в колпаке, — пыталась подбодрить её Ричи. — Вижу. Ричи, — позвала девушка вожатую. — Что? — Ричи, почему я не хочу жить? — спросила Луз. — Солнышко, не надо так. У тебя всё ещё будет. Просто сейчас трудный период, кризис или просто нелётная погода, — обняла её Ричи. — Ладно, как скажешь. Когда мне выходить? — Луз шмыгнула носом и прикрыла глаза. — Когда услышишь своё имя, то просто поднимись на сцену и возьми свою грамоту. — Хорошо, Ричи. — Я знала, что ты сильная, Луз. Всегда это знала… — улыбнулась Ричи уголками губ. Луз промолчала. На сцену выходили все ученицы гимназии. Луз вся была в напряжении. Она изо всех сил старалась надеяться, что про неё забудут, однако нет. — Грамотой за успехи в жизни гимназии и за активное участие в мероприятиях награждается Луз Носеда, — сказала директор. В зале раздались аплодисменты. Девушка не хотела долго светиться на глазах, поэтому пошла в проходе у стены. Однако какая-то ненавистная старшеклассница сорвала с её головы колпак и села обратно на кресло. — Ну я тебе… — шёпотом сказала Ричи, сжав зубы. — Тише, тише, — прикоснулась к её ладони Белла. Луз почувствовала себя ещё ужаснее, но на разборки времени не было, поэтому она продолжила идти на сцену. Девушка в принципе не любила сцену, однако сейчас она ненавидела её в три раза сильнее. Поднимаясь по ступенькам, она слышала за спиной шёпот и насмешки. Директор хищно улыбалась, скаля свои зубы. Она смотрела на Луз прожирающим взглядом… Словно говоря: «Ты должна опозориться». Луз подошла и взяла грамоту. Директор пожала ей руку. Неловкость и стыд покрывали Луз с головой. Она чувствовала, что сейчас расплачется, видя как родители обнимают своих детей, как все радуются, как улыбаются… Все, кроме неё. Она быстро спустилась с ненавистной сцены. Больше выносить этого кошмара она просто не могла. Надо было покурить, причём очень срочно. Она сунула грамоту в руки Ричи и сказала, что нужно отойдёт ненадолго. Ричи понимала всю ситуацию, поэтому возражать не стала. Луз пошла в направлении к выходу, протискиваясь через небольшую толпу людей. В небольшом холле Луз похлопала себя по карманам. Найдя сигареты она начала продвигаться к выходу. «Ненавижу… Ненавижу их всех… Хочу чтобы они сдохли…» Думала девушка. Однако ей на плечо легла чья-то рука. Позади неё стояла Эмити. Она выглядела красиво в своём чёрном вечернем платье, на невысоком каблуке и с красивой причёской. — Луз, что с тобой? — спросила она, взяв её за руку. — Ты словно сама не видишь. В глаза долбишься? — наехала Луз, так как агрессию некуда было девать. — Ты со словами полегче. Фильтруй базар свой, — не стала терпеть такое отношение к себе Блайт. — Ладно, ладно, прости, солнце… — тихо сказала Луз, опустив голову. — Хорошо, я всё понимаю. Ты курить? — Не так громко, Эмити. — Можно с тобой? Просто меня достало находиться среди этих мудозвонов… — Мне тоже, чёрт возьми. Однако ты так красиво выглядишь, емаё… Там, где курят, там грязно, — пожала плечами Луз. — Да пофиг, — сказала Эмити и у неё в ту же секунду зазвонил телефон. — Мать скорее всего, — сказала Луз. — Алло, — взяла трубку Эмити. — Блайт, какого черта ты там так долго? Ты в уборную пошла или пешком домой? — спросил раздражённый голос в трубке. — Всё хорошо, мам. Я недалеко от актового зала. Сейчас вернусь. — Ты пошла за той оборванкой? Дома будет серьёзный разговор насчёт твоего повеления, Блайт, — сказал голос и повесил трубку. — Ладно, мне пора, — сказала Эмити с нотками печали в голосе. — Не судьба нам вместе потусоваться… — сказала Луз. Эмити молча направилась в зал. Луз тем временем пошла к выходу. Когда она накидывала куртку, то услышала шаги, которые стремительно приближались к раздевалке. Луз не обратила внимания на них и начала натягивать шапку. Вдруг чья-то сильная рука сняла шапку с головы девушки. Когда Луз медленно обернулась, то за спиной стояла директор. Она смерила Носеду кислотным взглядом с головы до ног. Девушке на секунду показалось, что миссис Браун может её испепелить. — Мне тебя высечь прям в зале? Какого дьявола ты ушла? — спросила она, яростно потеребив её за ухо. — Я хочу в туалет. Мне уже и в туалет нельзя сходить? Или по расписанию? — усмехнулась она с нотками ехидности. — Надо будет и по расписанию пойдёшь, чертовка! — директор вытолкнула Луз в шею из раздевалки. — Больно! — не стала скрывать Луз. — В зал быстро! Я слежу за тобой. Если ты пропадёшь с виду, то я высеку тебя лично, — сказала миссис Браун, ведя Луз обратно. — Так мне каким образом в туалет сходить? — В штаны сходи, — отрезала директор. На этом их диалог прекратился. Луз села на своё место. Она наклонилась вперёд, поставив руки на колени. Девушка заметила, что на пол летят маленькие капли. Когда прикоснулась к лицу, то на щеках были горячие слёзы. Девушка и сама не понимала, отчего она заплакала. То ли от обиды, толи от злости, толи из-за того, что некуда было деть эмоции. Луз быстро вытерла лицо и провела руками по затылку. Праздник в актовом зале закончился, поэтому все направились в столовую на дискотеку и на праздничный ужин. В столовой всё было красиво украшено, висели огоньки, гирлянды и разного рода флажки. Столики как и всегда стояли по отдельности. Луз пошла к своему месту и налила себе в стакан гранатового сока. Девушка видела, что все сели не как обычно — по компаниям, а именно семьями. На неё все больше и больше оборачивались, так как девушка сидела одна. А ведь могла бы с мамой… Могла бы быть как все… Могла бы улыбаться, радоваться и смеяться… Однако одиночество это то, что она, скорее всего, заслужила…