Истории юности в сапогах

я долго не смотрела гарри поттера, потому что боялась. первое наше знакомство состоялось когда мне было 10. вышло оно неудачным. все потому что как-то раз, когда я валялась на диване в зале, от скуки задрав ноги на его спинку и свесив голову с сидения, радуясь наступившим летним каникулам и предстоящей поездке к бабушке, мне захотелось включить музыкальный канал. музыку я очень любила. особенно мне нравилось орать под неё песни со скрипучей качали во дворе. но в тот день я решила, что дворовой публике — в лице прохожих, стоит отдохнуть. хорошего понемногу. я осталась дома. щелкнув красной кнопкой пульта, я уставилась в чёрный перевёрнутый прямоугольник, готовая нажимать заветную 20ку — номер канала музтв. внезапно из динамиков телевизора раздалось тихое шипение, а на экране показался перепуганный мальчик в очках. готова я была к чему угодно, но только не к этому. внутри все похолодело. я так и застыла, держа пальцы на нужных кнопках. дома я была совсем одна и, несмотря на солнечный день, меня охватил страх того, что этот голос может поджидать меня в любой из комнат. а он, тем временем, все продолжал повторять «гааарри поооттер». не было нужды представлять кому принадлежало шипение. я была уверена — так может звать что-то поистине жуткое. а тем временем на экране к мальчишке подбежали друзья, начали о чем-то спрашивать, но я не услышала о чем. в коридоре раздался звук проворачивающегося в замке ключа. быстро выключив телевизор, я вскочила с дивана и понеслась к себе в комнату, сама не понимая зачем, ведь четверть, закрытая на хорошо, давала мне право смотреть телевизор в любое время дня. я не успела. застыла у выхода из зала, остановленная тяжёлым недовольным взглядом отчима, который пришёл на обед. как и всегда в 11.45. точно по расписанию. — что ты делала? — бегая глазами по комнате в поисках подсказок — ответов на собственный вопрос, грозно спросил он. — ничего. — все ещё испуганная зловещим шипением, я не смогла переключиться на текущую ситуацию и зачем-то соврала. его взгляд суровый и подозрительный вернулся ко мне. какое-то время мы стояли молча. внутри тихое эхо мыслей подсказывало, что сейчас непременно случится нечто плохое. — отойди. — гаркнула он и, когда я отскочила в сторону, протопал пыльными ботинками по чистому ковру прямо к телевизору. тут до меня наконец дошла суть происходящего. — ничего, значит…— повторил он, убирая руку с нагревшейся задней панели, разворачиваясь и направляясь точно к тому месту, где я оставила пульт. — ты уборку сделала? — д-да. — наблюдая за тем, как он с силой нажимает на кнопку включения, отвечаю я, делая шаг назад. по залу прокатывается приятный голос пожилой дамы. перевожу взгляд в сторону звука, отмечаю — она в острой шляпе, зелёной, как и мантия. — я запретил вам смотреть телевизор на целую неделю! — он уже заметил, что я отвлеклась. — ты это смотрела?! — злится. отшвыривая пульт куда-то в сторону дивана, резко подходит ко мне, наклоняется и, глядя прямо в глаза, выдаёт: — никакой бабушки. ещё раз я увижу или узнаю, что ты смотришь гарри поттера, то ты вообще больше никогда туда не поедешь. никакого телевизора! месяц! — я стараюсь сдержать подступающие слёзы настолько сильно, что меня начинает протряхивать. его лицо совсем близко. светлые брови чуть приподняты и сдвинуты к переносице, голубые глаза, заполненные яростью смотрят прямо на меня, в уголках плотно сжатых губ скопилась слюна. — но ты же сказал, что если я закрою четверть на хорошо, — слышу как дрожит мой голос и понимаю, что это злит его ещё сильней. ничего не могу поделать. продолжаю, — то можно смотреть. у меня нет троек. я же показывала тебе дне… — пошли проверим как ты сделала уборку. — он перебивает меня, хватает за руку и тащит на кухню. мне хочется выть. упасть на пол, обхватить руками колени и просто плакать. это никогда не кончится. никогда! даже если ты сделаешь так, как он просит, даже если сделаешь больше… он отпускает мою руку. подходит к раковине. садится на корточки. поднимает шланг, который тянется по полу от стиральной машинки и, глянув на меня с нескрываемым презрением, проводит огроменной ладонью под ним. — убиралась значит. хреново ты убиралась! — на его лице ярость мешается с ликованием. он тычет мне в лицо свою лапищу. на его пальцах, больше похожих на сардельки, тонкий слой пыли и пара крошек. — что, расслабилась? — я не отвечаю. глаза наполняются слезами безысходности. целых три месяца, два из которых он будет в отпуске. дома. мне некуда будет спрятаться. — четверть она закрыла. хорошистка чертова! а убираться до сих пор нормально не научилась!!! — он переходит на крик. по моим щекам скатываются первые слёзы, горячие — смесь злости от несправедливости и боли от безысходности. — я старалась! — злобно выкрикиваю в ответ. понимаю — зря. злюсь, что не сдержалась. предчувствуя ещё более гневный отклик, разворачиваюсь и убегаю в свою комнату. падаю на кровать лицом в подушку. — ты совсем уже?! — несколько секунд, тяжёлые шаги и он в дверном проеме. —думаешь взрослая стала?! Встань, когда я с тобой разговариваю!!! — я лишь приподнимаю голову, чтоб видеть его. «ненавижу» — единственная мысль в моей голове. — сказки эти ваши, смотрите всякую чушь! кем ты вырастешь, если даже пол помыть хорошо не можешь?! будешь работать проституткой! лето у неё в голове заиграло. я тебе устрою лето…— он проходит к моему письменному столу, отодвигает ящики и достаёт учебники, которые мы с мамой получили в мае. — будет тебе лето. слушай сюда, — швыряя их на стол один за одним, не унимается он. — никакой тебя бабушки, друзей. ты будешь учится и выходить из комнаты только чтобы поесть и сходить в туалет. — когда последний учебник с громким хлопком приземляется на деревянную поверхность, он подходит к кровати. — ты меня поняла?! — да. — тебя надо ремнём воспитывать, но твоя мамаша извежится вся. — бросает он напоследок. выходит, захлопнув за собой дверь. больше он ко мне не заходил. в 12.50 точно по расписанию послышался звук проворачивающегося ключа в замке, а за ним — глухие шаги вниз по лестнице. все время до его ухода я лежала неподвижно. несколько слезинок, засохших на щеках, так и не переросли в полноценный плачь. несмотря на то, что впереди меня ждал тихий ужас лета с монстром в одной квартире. несмотря на то, что светлые дни, которые я могла бы провести с бабушкой и подругой (единственной и никудышной, но все же), канули в лету. несмотря на то, разбитое, что так старательно склеивалось мной долго и упорно, а сегодня разлетелось в дребезги, мне не хотелось плакать. я не могла. я просто лежала и думала о том, что я ничего не могу. ничего. вечером, когда мама вернулась с работы я не стала рассказывать ей о случившемся. я была уверена — он уже рассказал. отчим вернулся с работы на два часа позже чем обычно. я к тому моменту уже успела поужинать с мамой и братом, отвлечься за разговором с ними от невыносимого чувства ожидания этого человека и порадоваться за то, что вечером лишний раз при нем мелькать не придётся. с братом мы делили одну комнату и он как и я, не будучи втянут в утреннюю ситуации и ничего не зная о ней, всегда чувствовал, когда не стоит попадаться «папе» на глаза. этот вечер он просидел на втором ярусе кровати, собирая машинки lego. «папа» к нам не зашёл, но когда мы ложились спать, заглянула мама. пожелав нам спокойной ночи, она чмокнула каждого в щеку и, подмигнув мне, погасила свет. ночью я увидела кошмар с голосом из фильма про поттера. в нем я бродила по длинным тёмным коридорам, а шипение по пятам следовал за мной то внезапно становясь громче и резче, то затихая совсем, оставляя после себя звон в ушах. проснулась я уже когда отчим и мама ушли на работу. настроение было отвратительное. почистив зубы я сделала себе бутерброды с колбасой и сыром. пока они медленно вертелись в микроволновке я налила чай. брат показался на кухне после того, как прозвенел таймер, оповещающий — еда разогрелась. растрёпанный и заспанный, он небыстро сообразил, что ему ничего не приготовили. — таня — дура. — обиженно фыркнул он, вытаскивая из холодильника молоко. — иди в жопу. — принимаясь за бутерброды, отозвалась я. — сама иди. — я стиснула зубы. очень захотелось мне в тот момент сказать ему что-то более гадкое, но я запила это желание чаем, а когда он ушёл в нашу комнату, я с раздражением зачем-то вслух пообещала, что никогда не стану смотреть гарри поттера.