Ученик Кощея

В своей кровати всегда спится лучше. В ней и перинная мягче и одеяла теплей и и подушка не комкается. Нет свою времянку Мира тоже полюбила и обжила, но… но все же это ее комната, ее дом. Матушка вечером как Мирку увидела, плакала да причитала — Что же ты доченька не сказала, яб стол накрыла, Славу позвала бы! — Да как я тебе сказала бы матушка! Да и Славке нечего знать, что я тут. — Мира ну она твоя сестра! — Вот имена она моя сестра! — Да сестра! Вы должны быть дружны, что будет когда я умру? Вы ведь самые дорогие люди! Они всегда так. Не слышат друг друга. Совсем. Первая сестра встретила Миру более сурова. Приперлась гулёма? Что устроила… — Рада прекрати — взмолилась мать. — Что прекрати, что прекрати? Что она устроила? Ты ей все патыкаешь, а она ножки взвесило и сидит… Мира ушла. Ей не хотелось слышать ругань сестры и матери. Переодевшись она забралась к себе в кровать и быстра уснула. Зачем ей слушать то, что она и так знает…

***

Самая лучшая любой работы это полуночный отдых. Когда в небе светит солнышко и все потные и красные спрятались от него в тени. Мужикам хорошо они пошли за дерево улеглись, воды напелись из ближайшего ручья. А бабам? Бабам надо сварить поесть, накормить, напоить всех… А потом можно и дальше работать. Че им то? Как будто устают они. Посевная всегда токая. Дел много, но ты и их сделать успеваешь и сплетни обсудить. А сплетни всегда найдутся. Вон к вдове дружинника дочь на посевную вернулась чем не сплетня? Вон бабы их и обсуждают. — Смотрика, Владеславовны девки на посевную вышли. — Все? — Старшая с младшей. — Младшею Яга отпустила? — Она каждый год девок на посевную отпускает… Вон младшая со старшей рядом трудится, матери престарелой помогает. — Лучше они замуж вышли! Вот тог дабы матери помогли! — А че не вышли то? —Да вышла. Одна, средняя. А эти… — И где она? — Так ясно где. У мужа. Что ей здесь делать? — Правильно пусть вон старшие с младшей матери помогают раз не на, что больше негодны. — А младшая? Видёти во что превратилась! — Девка сама то не рожи не кожи худющая сисястая всех мужиков развращает, — Сома как еж нечего ей сказать нельзя. — Вон дядьке в том году похлёбку на голову вылила зато что он ее приобнял. — А как не приобнять то! Сама то в портках была, да в рубашке без рукавов все прелести наружу! Тьфу!!! — А у Яги вон раздобрела, смотреть прямо стала. — Какой раздобрела! Широкая стала как мужик. — Девка должна быть не заметной как птичка. — Да и смотреть прямо стала… Разве гоже, чтоб девка смотрела прямо и глаз не упускала. —Тьфу! — Бедный Ива, отец их. На том свете теперь плачет на своих сокровище смотря. Он ведь их так любил, так любил. — Баловал! Баловал! Он их вот и до баловал! — Ага. Хорошо может что и не дожил до такой срамоты. Бабы причитать любят. Им, что не дай все перемелят. А вот мужикам не всем по нраву. — Тьфу опять бабы раскудахтались. — Чего они? — Да про Ивиных девок то. Вон они на посевную вышли… Все кудахчут про них. — И чего они? — Они про младшею все. Что замуж не пошла. — Мала она ещё в жены то! Вон ещё недавно за отцов подол держалась. Все за ним хвостиком бегала. — Это вон… Так уже почти 3 года прошло с его смерти. Девка выросла! А все то тоже. — Ех … Деда на них нет. — — — Ладно чего уж… Пошли вон лучше к бабам урожай хороший закликать.