no one but you (got me feeling this way)/никто, кроме тебя (не заставлял меня себя так чувствовать)

      Иногда, когда Кара возвращается в квартиру позже, чем обычно (либо из-за того, что ее пары задерживаются, либо из-за того, что ее газетные статьи нуждаются в десяти разных источниках), она находит Лену дремлющей на том диване, который Кара уже объявила своим.  ×××        В первый раз, когда это происходит, Кара останавливается как вкопанная, потому что вся ее нервная система подвергается короткому замыканию, а нейроны, активирующиеся в ее мозгу, не могут заставить ее мышцы двигаться, и она замирает, а ее сердце бьется, как сотня барабанов, которые, вероятно, могли быть слышны в космосе.        Сознательная Лена естественным образом источает чувственность, харизму и непреодолимый магнетизм, даже не пытаясь, но спящая Лена? Что ж, спящая Лена станет причиной преждевременной смерти Кары, потому что спящая Лена — восхитительная, мягкая и нежная, и Кара не может не смотреть на нее.        В любом случае она почти уверена, что пялится на нее — единственное, что возможно делать, потому что Лена — это шедевр, созданный божествами.        Ее бледные щеки омывает лунный свет, который почти нежно падает на ее лицо, словно сама луна лелеет эту девушку и дорожит ею. Она выглядит неземной, с неземными качествами, напоминающими Каре об Артемиде, и это — плавные подъемы и опускания ее груди, черные волосы, разбросанные по подушке, как чернильный водопад, легкие вздохи, вырывающиеся из нее и мягкие розовые губы — да, именно так Кара всегда представляла себе богиню луны, отдыхающую после охоты.        Сама Кара ощущает себя Актеоном из мифов, охотником, который невольно находит что-то, не предназначенное для глаз смертных, — эту богиню, которая таит в себе столько силы, эту богиню, которая может сделать ее слабой одним лишь взглядом.        Она чувствует, как что-то сжимается в ее груди почти болезненно, и сила этого удивляет ее настолько, что она вздрагивает и в результате ударяется о кофейный столик.        В результате грохот пробуждает Лену, и сердце Кары внезапно останавливается, прежде чем возобновить еще более дикий ритм, когда она осознает, что она подошла слишком близко и теперь стоит прямо рядом с Леной.        Лена трет глаз костяшками пальцев, это движение так очаровательно для нее, что Каре хочется завизжать, а затем она смотрит на нее зелено-серо-голубыми глазами, туманными от сна. Она моргает, вяло, как будто она еще не уверена, что проснулась, прежде чем ее губы растягиваются в улыбке, которую Кара будет защищать от любого.        — Привет, Кара, — приветствует она низким и хриплым голосом, и искра пронзает Кару прямо в душу, и она задыхается.        — Привет, спящая красавица, — говорит Кара, сглатывая комок размером с луну в горле. — Почему ты спишь на моем диване?        Лена хихикает, звук какой-то святой амброзии для ушей Кары. Она плотнее подворачивает под подбородок свое нежно-голубое вязаное одеяло, и оно кажется таким уютным и манящим.        Каре приходится прикусить щеку изнутри, чтобы не сказать что-нибудь глупое, например: «Эй, можно я вместо этого буду твоим одеялом?»       — Я не знала, что этот диван твой, — отвечает Лена, снова закрывая глаза. — Я думала, что все, что находится за пределами наших комнат, является общей собственностью.        — Не это, — возражает Кара и усмехается в ответ на фырканье Лены. — Ну же, Лена, давай уложим тебя в кровать.        — Я не знала, что в тебе это есть, Кара.        Как Лене удается дразнить ее, несмотря на то, что она находится в полусонном состоянии, Кара никогда не поймет, но Кара благодарна, что ее глаза все еще закрыты, потому что румянец, оказавшийся на ее лице, достаточно сильный, чтобы его можно было увидеть даже при отсутствии должного освещения.        — Я не это имела в виду, — бормочет Кара.        — Мгм.        — Лена, — снова пытается Кара, кладя руку Лене на плечо и чуть не обжигая себя в процессе, — вставай. Твоя спина будет так сильно тебя ненавидеть утром, если ты не будешь двигаться.        — Пять минут.        — Нет, ты должна двигаться сейчас.        — Я не хочу. Мне удобно.        Я знаю, думает Кара, и она изо всех сил старается не свернуться калачиком со своей соседкой по комнате на чертовом диване, который, по ее признанию, мягкий и в некотором роде чудесный, но только для того, чтобы вздремнуть, а не для того, чтобы спать всю ночь напролет.        Тем не менее, кажется, что в этот момент Лену нельзя разбудить, и хотя Кара знает, что вместо этого она, вероятно, может отнести ее в постель, она этого не сделает, потому что Лена не дала ей разрешения войти в ее спальню (пока), и Кара никогда не будет делать ничего, что могло бы нарушить чью-либо частную жизнь, неосознанно или иным образом.       Поэтому она решает позволить Лене поспать здесь и просто попытаться облегчить ей жизнь на следующее утро. Она достает пару дополнительных одеял и накрывает ими тело Лены, а подушки сдвигает так, чтобы Лена могла лечь поудобнее. Она оставляет кувшин с водой и стакан на столе.        Кара проводит пальцами сквозь черные шелковые пряди и шепчет:        — Спокойной ночи, Лена.        Потом она встает и уходит в свою комнату, и засыпает, мечтая об охотниках и лунах. 

×××

лена sleuthor: как бы ты называла закоренелого преступника? голодный щенок: лена, предполагаю, сейчас ты должна быть в классе лена sleuthor: ты не следуешь сценарию, кара лена sleuthor: поработай со мной сейчас голодный щенок: иди возись со своими индукционными катушками или чем-то еще, я занята лена sleuthor: к а р а голодный щенок: ну хорошо лена sleuthor: спасибо лена sleuthor: я спрошу еще раз, хорошо лена sleuthor: как бы ты называла закоренелого преступника? голодный щенок: как лена sleuthor: Хан Соло       (голодный щенок печатает...)       (голодный щенок вышел(а) из сети)

×××

      Лена еще тот задрот.        Это не стало неожиданностью после той первой встречи. (Потому что, конечно, один фильм превратился в марафон. Это ведь «Звездные войны».) Несомненным сюрпризом является то, насколько огромным задротом она оказалась.        (У нее в комнате есть игрушечный «Тысячелетний сокол». Ну, был, потому что Кара настояла, чтобы его поставили в гостиной, сказав:        — Лена, да ладно, ты не можешь спрятать Сокола, хорошо, это Сокол. Нужно поставить его где-нибудь, где бы его можно было легко увидеть.       — Кара, нет, это не сочетается с декором.       Кара фыркнула.        — Кто заботится о декоре? — Спросила она и торжествующе ухмыльнулась, когда Лена только хихикнула и подчинилась в конце концов.)        Она также любит ужасные каламбуры и имеет привычку посылать их Каре просто потому, что может. Так что Кара часто ловит себя на том, что пытается не смеяться, когда она где-то одна, потому что она не хочет выглядеть более сумасшедшей, чем она, вероятно, выглядит с ухмылкой, почти всегда приклеенной к ее лицу, когда она думает о Лене... что, ну, сейчас происходит постоянно. 

×××

лена sleuthor: Как бы принц  Доран назвал свою группу в 80-х голодный щенок: как лена sleuthor: Дорн Доран лена sleuthor: :)       Кара закрывает рот ладонью, не позволяя вырваться смешку, но глупое ощущение внизу живота остается.        Второй курс в университете обещает стать лучшим годом в ее жизни, и она наслаждается им. 

×××

      Учитывая то, как счастлива она была в последние несколько месяцев, она действительно должна была знать, что другой задрот рано или поздно падёт. 

×××

      Когда Кара входит в гостиную, она ожидает увидеть Лену на ее обычном месте на диване, читающую одну из своих смехотворно толстых математических книг, пока на заднем фоне работает телевизор. Обычно на столе стояла пара коробок пиццы и пакетик чипсов рядом с привычной для Лены кружкой чая.        Чего Кара не ожидает увидеть, так это того, что Лена замерла в комнате, ее губы сжаты в строгую линию, которую Кара привыкла ассоциировать с раздраженным замешательством, хотя в остальном ее лицо лишено выражения. У нее скрещены руки, оборонительный жест, и все, чего хочет Кара, — это подойти и обнять ее, потому что если и есть одна вещь, в которой Кара уверена, так это то, что Лена заслуживает всех объятий, которые Кара может ей дать.       Кара, однако, ничего не может сделать, потому что на ее диване сидит ее двоюродный брат.        Ее двоюродный брат, который должен быть в Метрополисе.        — Кларк, — произносит она одним слогом, пронизанным одновременно и удивленно, и взволновано, потому что Кларка Кента — лорда Кэл Эла из кадетской ветви Дома Эл — здесь быть не должно. Он не должен быть здесь.        Не сейчас.        (Не когда здесь Лена.)       Кэл вздрагивает от звука ее голоса, быстро поворачивается, чтобы посмотреть на нее, и Лена тоже. В ее глазах миллион вопросов, Кара это видит, но она не знает, сможет ли она дать ей какой-либо ответ, который будет иметь смысл.        Она не знает, разрешено ли ей это.        Так что пока она просто дарит ей легкую ободряющую улыбку и снова поворачивается к Кэлу.        Он встает, чопорный и формальный, и наклоняет голову.        — Прошу прощения за вторжение, — говорит он спокойным и искренне извиняющимся тоном. Он знает, что нарушил границы, явившись сюда, на территорию своего сюзерена без предупреждения, но в его глазах также есть тень, говорящая Каре, что он сделал это только потому, что у него не было другого выбора.        За это Кара его прощает. Немного.        — Что ты здесь делаешь?        Кэл открывает рот, чтобы ответить, но медлит, с подозрением поглядывая на присутствующих. Лена лишь приподнимает бровь, подталкивая его к комментариям, а Кара прячет улыбку, когда он сглатывает.        — К... моему вниманию были доведены сведения, — тактично говорит он, намеренно не раскрывая подробностей. — Это касается тебя напрямую, и я подумал, что будет благоразумно рассказать тебе это лично.        Выражение его лица мрачное, и Кара это знает.        Нон сделал еще один ход.        Кара кивает, показывая, что понимает смысл. Затем она поворачивается к Лене, у которой глубоко взволнованное выражение лица.        — Кара, что происходит? — Спрашивает она, подходя ближе и кладя руку на плечо Кары.        — Тебя это не касается, — снисходительно отвечает Кэл, и Кара бросает на него взгляд. Определенный вид ауры, исходящий от знати, от крови, которая течет по венам Кары, пробуждается при этом, и она может почти точно определить момент, когда она теряет Кару Дэнверс и становится Карой Зор-Эл.        Никто – никто – не оскорбит Лену, не в ее присутствие. Она этого не потерпит.        — Молчи, Кларк, — теперь ее тон мощный; несмотря на то, что он не громкий, ей удается командовать. (Тот же тон, который, как она помнит, использовала ее мать, когда выносила приговор криптонианскому суду.) Честно говоря, это ее немного удивляет, но она хорошо это скрывает. — Я могу говорить за себя, спасибо.        Челюсти Кэла сгибаются, но он замолкает.        (Он знает свое место и знает, что лучше не бросать вызов наследнице Криптона.)        Кара вздыхает, глядя на Лену, которая выглядит сбитой с толку. Она не может винить ее, нет.        Ведь Кара Дэнверс еще никогда не демонстрировала такой откровенной властности.        — Это личное дело, — говорит она обезумевшей подруге, пожимая плечами и пытаясь отыграться. — Все будет хорошо.        Лена, кажется, не верит ей ни в малейшей степени.        — Возможно, ты хочешь попробовать еще раз, — говорит она, выгибая идеальные брови. — Ты ужасная лгунья, дорогая.        Кара фыркает, возится со своими очками и не возражает против заявления. В любом случае Лена права.        — Ага, ну, эм, — она смотрит на Кэла, видит, что он повернулся спиной, чтобы дать им уединение. По крайней мере, у него все еще есть та грация. Она снова встречается с глазами Лены. — Я обещаю, что расскажу тебе, когда смогу, хорошо? Сейчас это немного, ах, сложно, я думаю, так что, ам, — она указывает большим пальцем на Кэла. — Я должна поговорить с ним.        Лена смотрит прямо на нее, как будто она смотрит прямо в сердце Кары, и это не должно быть так воодушевляюще, но это так. Кара отказывается отступать, но чувствует, как тает внутри. Через какое-то время в этих глазах появляется мерцание, и Кара задается вопросом, что же она видит.        — Если ты уверена, — наконец говорит Лена.        — Ага, — Кара кивает и улыбается ей. — Я позвоню тебе, если мне понадобится помощь или что-то в этом роде.        Кажется, этого достаточно, чтобы успокоить Лену, по крайней мере, на время. Кара знает ее достаточно хорошо, чтобы ожидать допроса позже.        — Тогда все в порядке, — она улыбается в ответ, сжимая руку Кары. — Я просто пойду прогуляюсь. Вернусь через час?        Кара снова кивает, и Лена поворачивается, чтобы уйти, но не раньше, чем бросает еще один взгляд на Кэла.        Как только дверь закрывается, Кара облегченно вздыхает, а затем бросает серьезный взгляд на своего кузена.        — Говори, — приказывает она, и он подчиняется. 

×××

алекспекто патронум: ну как дела?       (дэнверс из хаффлпафф печатает...) дэнверс из хаффлпафф: кэл эл заскочил дэнверс из хаффлпафф: нон сделал еще один ход       (алекспекто патронум печатает...) алекспекто патронум: дерьмо алекспекто патронум: ты в порядке?       Кара почти могла видеть решительное выражение лица сестры, ее губы резко скривились, что всегда заставляло младших агентов дрожать на ногах.  алекспекто патронум: неважно. оставайся на месте. я уже в пути. П.А.:

Кларк Кент в гостях.

Это не хорошо.

Уточнение: Кэл Эл – это Кэл Эл по причинам. 

Я написала это по пьяни после какао и рома, и я хочу написать что-то еще, но я все время возвращаюсь к этому, черт возьми.