Калейдоскоп

Дыхание перехватывало не то от предложения, не то от возмущения, не то от разочарования. Дик сейчас не мог бы сказать, какая из эмоций была сейчас самой сильной. И слова графа Штанцлера — называть его эром Августом как-то больше не получалось, — все еще набатом в ушах. — Герцоги Окделлы — не отравители, о чем, судя по всему, вы забыли, граф, — возмущение Дикона в тот момент было настолько сильным, что перекрыло все волнение, касаемо опасности для других людей Чести. Ему только что предложили отравить человека, которому он вообще-то, принес клятву. Да и не только в этом было дело… Дик в упор не видел ничего достойного и героического в том, чтобы сунуть в питье несколько крупинок с сильнодействующим ядом. Пусть его эр был хоть Рокэ Алвой, хоть Леворуким, хоть еще кем. Это было недостойно даже в отношении отъявленного злодея, каким Дик уже не мог считать собственного сеньора. И все уверения графа Штанцлера, что его предложения обусловлены исключительно радением о благе будущей великой Талигойи разбились об Дика, как волна об скалу. Надо было встать и сразу уйти. Но граф Штанцлер убедил его пообедать вместе в последний раз, более он беспокоить столь рано повзрослевшего герцога Окделла не станет. Дик согласился, не почувствовав подвоха. И почти ничего не рассказывал о недавней Варастийской кампании, о которой пытался расспросить его друг отца. Не то чтобы было что скрывать, просто возмущение не проходило. Только что граф Штанцлер предлагал отравить его сеньора, спустя десять минут он же, как ни в чем не бывало говорил о нем же, как о лучшем полководце Талига. Дик ел, не чувствуя вкуса и мечтал выбраться уже из этого, ставшего как-то вдруг резко неприятным, места. Давил потолок, граф Штанцлер улыбался и рассказывал что-то об отце, который как-то не послушал его совета. Это закончилось для него не самым лучшим образом. «А когда он последовал за вами, эр Август, это закончилось бунтом и наверняка, плахой, если бы не герцог Алва», — мысленно вскипел Дик, с трудом сдержавшись, чтобы не сказать этого вслух. — Я не мой отец, — смог буркнуть Дик в ответ на очередное замечание собеседника. И ничуть не удивился, когда граф Штанцлер принялся вспоминать «дни минувшей молодости». И Дик бы пропустил его слова мимо ушей, если бы не странная оговорка об Арно Савиньяке. Не однокорытнике и одним из лучших друзей Дика, а об его отце, с которым, как оказалось Эгмонт встречался несколько раз. Но ничего хорошего из их бесед не получилось. «Надо бы спросить об этом эра Рокэ», — мысленно решил Ричард, отметив, как внезапно смешался кансильер, словно вдруг проговорился о чем-то. Это он так делал вид? Или действительно раскрыл неосознанно одну из сторон жизни отца? Впрочем, больше подобных ошибок Август Штанцлер не допускал. Обед закончился, вино было выпито и Дикон смог, наконец, двинуться в сторону особняка на улице Мимоз. На половине пути голова разболелась так, что ехать верхом было невыносимо. Не иначе, эмоции повлияли таким вот образом. Спешиваясь, Дикон был уверен, что вскоре вернется в седло. Взяв Сону под уздцы, он неспешно побрел в нужную сторону. Невидимые молоточки колотили так, что юноша непроизвольно морщился, то и дело потирая висок свободной рукой. Когда Сона выскользнула из ослабевшей руки, Дик так и не понял. В один момент он обнаружил себя сидящим возле какого-то забора, в полном одиночестве. «Нашел время», — разозлился на себя Ричард и растерянно коснулся рукой носа из которого потекло что-то теплое. Кровь? Но ему нос-то не разбивали. Встать было бы крайне желательно, что Дик и сделал, пусть и с немалым трудом. В голове мелькнула мутная мысль, что оскорбленный им эр Август решил не церемониться на его счет. «Он же друг отца», — попытался возразить Дик самому себе, но сам поразился, насколько эти слова прозвучали беспомощно. А был ли эр Август настоящим другом отца? Таким, какими стали в Лаик для него самого Арно и Валентин. Они не побоялись начать общение, невзирая на то, что тогда, в самом начале, Дикон был не самым дружелюбным человеком. Почему-то только сейчас в голову пришли такие вот мысли. Не то от жары, не то от спутанности сознания. «Надо обязательно поинтересоваться у своего сеньора этим вопросом», — вяло подумал Ричард, пытаясь сделать еще несколько шагов вперед. Получилось с немалым трудом. Было как-то обидно осознавать ситуацию, как плачевную. Дик как-то до этого момента не испытывал на себе силу ядов. Вспомнился Валентин, с которым они всего пару дней назад общались в особняке у герцога Алвы. Оба ждали Арно, который должен был вырваться в столицу на пару дней. Теперь едва ли получится встретиться. «Арно с Валентином, наверно, расстроятся», — было последней связной мыслью Дикона, прежде чем он все-таки свалился на землю. Он уже не видел, как двое выскользнули из поворота. И тем более не почувствовал, как укладывают на телегу и увозят на другой конец Олларии. Эру Августу не нужно было, чтобы у Ричарда Окделла остался шанс выжить.