***
В голове Юнги единственное желание – убить Пака после того, как он его спасёт. Когда он прыгнул с моста – а это был пиздец даже для него, – он думал, что никогда не доплывёт до машины, не успеет. Мин прижимает холодное тело к себе, медленно пытаясь плыть к берегу. Течение сильное, и Юнги действительно сложно бороться с такой ношей. Проклинает всё на свете, но упорно двигается. Только бы не опоздать. У берега слышатся голоса, и кто-то бросается в воду. — Юн? — голос Чона раздаётся в паре метров. — Мы здесь, — держится на месте, собираясь с силами для последнего рывка. Спустя минуту крепкие руки Джей Кея касаются тела Чимина, и он принимает на себя основную тяжесть, помогая вытащить парня на сушу. Юнги падает на колени, пытаясь отдышаться. Его взгляд скользит по бледному лицу Пака, которое подсвечивает фонариком Хосок. — Он жив? — голос Тэ дрожит, когда он опускается рядом и убирает мокрые волосы с чужого лица. — Сделайте ему искусственное дыхание, — шипит Юн. — Быстрее. Чонгук бросает короткий взгляд и, отталкивая парней, садится рядом, надавливая на грудную клетку, проводя непрямой массаж сердца. Поднимает подбородок Чимина вверх, зажимает нос и, делая глубокий вдох, прислоняется к губам и вдыхает. Когда он отстраняется, Тэхён начинает помогать, надавливая на грудь Пака. Чон отсчитывает до тридцати и снова повторяет те же действия. В этот раз он чувствует, как из рта Чимина вырывается вода, и поворачивает его голову набок, помогая избавиться от остатков и вдохнуть. Чимин кашляет, и друзья оседают. — Ты ёбаный псих! — вскакивает Юнги и, пересекая расстояние, хватает Пака за футболку на груди, возвышаясь над ним. — Какого, блять, чёрта ты учудил! Хосок и Чонгук отталкивают Мина. — Эй, не сейчас. Он чуть не погиб! — Я сейчас лично его придушу! К чему всё это геройство? Тэхён касается руки и тянет на себя. — Нам надо уходить. Это ещё не все новости. Я дома… дома скажу, — опускает взгляд. — Пиздец, только не говори, что вы и в поместье что-то натворили… — Юн, успокойся! — рявкает Джей, поднимаясь. Он хватает с земли одежду и начинает одеваться. Только сейчас до Шуги доходит, что Чонгук, в отличие от него, разделся, прежде чем сунуться в воду. Чувствует холод, понимает, что им с Чимином нужно согреться, но злость всё еще клубится в его теле, не давая ему успокоиться. — Что произошло? — не отступает Юнги; он склоняет голову и прищуривает глаза. — Тэ, не молчи, твою ж мать! Со стороны Чимина слышится возня. — Пиф-паф, — парни разворачиваются на звук и утыкаются взглядом на сложенные пистолетом пальцы, которые он целит на Мина. — Блять. Только не говорите, что вы кого-то убили? — переводит взгляд на Хосока, тот в ответ поднимает ладони в примирительном жесте. — Я не в курсе. — Тэ? — Мы подстрелили моего отца… — он виновато утыкается носом в шею Чонгука, и тот обнимает его в ответ. Мин практически готов разорвать своего друга, но его останавливает внезапный смех. Хохот Чимина сопровождается кашлем, приводя всех в недоумение. Его тело прогибается, затылок упирается в сырую землю, мокрые волосы собирают песок. Он смеётся. Впервые по-настоящему смеётся. Его улыбка преображает лицо, он становится совершенно другим. Безумный, красивый, завораживающий. Каждый в этот миг понимает, что чокнутый псих, едва не расставшийся с жизнью, просто идеально вписывается в их шаткий мир. — Он точно ебанулся, — вставляет Юнги. — Грузите его в машину, иначе я ему вправлю мозги.***
Мин наблюдает, как солнечные лучи скользят по лицу спящего Чимина. Он лежит на боку в его постели, рот чуть приоткрыт, лицо расслаблено и спокойно. Всё повторяется, только иначе. В этот раз Юн сам настоял, чтобы он здесь находился. Не выгоняет, а наоборот, испытывает трепет, видя, как выглядывают из-под одеяла белые ключицы. Тонкая нежная кожа, украшенная, словно звёздный небосвод, мелкими родинками, расположение которых за три дня выучил наизусть. Чимин был в сознании всю дорогу. Но из-за переохлаждения его речь стала бессвязной, а тело сильно дрожало. Друзья поделились одеждой в надежде его отогреть, но это не помогало. Юнги сидел рядом в одних боксёрах, накрытый куртками ребят, прижимался к дрожащему телу, стараясь поделиться теплом. Дома Чимин уснул, его кожа приобрела синий оттенок, и это напугало парней не на шутку. Намджун вернулся спустя час после ребят: его не стали оставлять в отделении на ночь, выяснив, что он подобрал студенческий Тэ на улице, выписали штраф за хулиганство и отпустили. Ребята сгрудились вокруг, разговаривали шёпотом. Джун заставил Тэхёна принести чай и грелку, а Хосок в порыве заботы поделился любимым флисовым пледом, доказывая, что он удерживает тепло лучше одеяла Юнги. Оставалось только ждать. Шуга был рядом всё время, не мог находиться в другой комнате, заниматься делами, практически не ел и постоянно думал. Думал о том, что же Чимин натворил. Они натворили. Поражался отчаянному поступку. И боялся себе признаться, что почувствовал безысходность, когда узнал, что тот рухнул с моста. И когда у него поднялась температура, тревога не отпустила. Его сердце нестерпимо билось в ужасе оттого, насколько Чимин был горячим. Его лихорадило, он то метался по кровати, бормоча бессвязные слова, то надолго затихал, пугая безмолвностью, побуждая проверять его пульс. И только напоминание себе, что он всё ещё жив, заставляло Юна не опускать руки. Лишиться сна и отдыха, наблюдать, сходя с ума от беспокойства. Джин варил простые бульоны, и Юнги пытался кормить Чимина, когда тот ненадолго приходил в сознание. Он ничего не говорил, молча сносил всю заботу и покорно подчинялся любым действиям. Каждый из ребят переживал за него. Хосок и Чонгук помогали Юнги обтирать Чимина, переворачивали, меняли постельное бельё. Тэхён чувствовал себя виноватым и часто молча сидел в комнате рядом, подрываясь с места при любом вздохе больного. Гладил его по волосам, уговаривая бороться с проклятой болезнью. Намджун покупал необходимые лекарства, продукты и вместе с Джином следил за их приёмом. Время в их маленьком доме остановилось. Даже Ёнтан, чувствуя напряжение, мелко семенил лапками за хозяином, тихо забираясь на колени, утешая. И пока все замерли в ожидании, внутри Юнги бушевало дикое пламя, его накрывали губительные чувства. Не просто интерес и страсть. Сердце внутри стонало, задыхаясь в переживаниях. Ему действительно нравится Пак Чимин. Даже больше. Он это признает, но не знает, что делать дальше. Прошло три дня после их вылазки, новостные каналы гудели о громкой аварии на мосту. Упоминалось имя Тэхёна, продолжались поиски тела и свидетелей. Вторую похищенную машину они бросили на мосту, из-за чего пошёл слух, что Тэ устроил гонку с друзьями, которые в страхе сбежали после аварии. Репортёры атаковали поместье Ким, но заявление от имени Бён Хона произнёс Пак Усон. «Мой ближайший друг переживает потерю сына и до сих пребывает в шоковом состоянии. Вы знали, что мальчик находился в розыске. Где он был всё это время – неизвестно. Для нас остаётся таким же вопросом, почему он устроил гонку. Возможно, ему угрожали, подставили или просто воспользовались чутким сердцем ребёнка. Сейчас в этом разбирается следствие, и мы просим всех свидетелей происшествия обратиться в полицию для дачи показаний. Господин Ким любил своего сына и теперь не может смириться с его потерей. Он просит переключить ваше внимание на поиск ответов и дать ему, как отцу, побыть со своими мыслями наедине. Благодарю за внимание.» «Какой же лицемер, — думал Юнги. — Пак Усон и Ким Бён Хон стоят друг друга. Интересно, папаша Тэ признался, что потерял компромат?» Тэхён практически сразу пересказал друзьям события того вечера. Мин долгое время злился, что они так рисковали собой и планом, втайне поражаясь смелости Чимина. Но надо признать: дело выгорело, они справились. И теперь их главная задача – поставить их приболевшего героя на ноги. Юнги лежит рядом и рассматривает бледную кожу парня. Сегодня он выглядит лучше: озноб прошёл, температура выше нормы, но уже не критично. Яркие волосы в беспорядке разметались по подушке, губы немного потрескались. Дышит он ровно, и даже в таком состоянии охуенно красив. Мин хочет дотронуться, провести рукой по линии носа, коснуться впалых щёк, задержаться на губах и, возможно… совсем немного, прижаться к ним своими. — Ничего не меняется: всё еще пожираешь меня глазами, — губы дергаются в усмешке, и раздаётся хриплый голос. Юнги поднимает глаза и тонет в сером омуте. Непроизвольно сглатывает и шепчет: — У меня не встаёт на инвалидов. — Да ну? — посмеивается Чимин и тут же задаётся в приступе кашля. Смех похож на кряканье утки, но даже он распускает по коже предательский рой мурашек. Его настоящая улыбка заставляет сердце биться в отчаянном темпе. Юнги молчит, вглядываясь в бледное лицо. — И ты даже ничего не скажешь? — напоминает, что Мин обещал придушить его собственными руками, когда тот очнётся. — Я хочу тебя. Чимин изгибает бровь, в глазах пляшут огоньки. — Как? — он немного поддаётся вперёд и подкладывает руку под голову. — Как бы ты это сделал? Расскажи мне. — Хочу нагнуть тебя прямо на этой кровати и засунуть член в твою вредную задницу. Вытрахать из тебя всё то дерьмо, что скопилось в этой ебучей голове. Чтобы стонал моё имя, упираясь головой в матрас, умоляя делать это сильнее. — Мм… соблазнительно, — облизывает нижнюю губу и прикрывает глаза. — Так уверен в себе. Не боишься, что сам окажешься подо мной, заглатывая член по самые гланды? — зевает. — Посмотрим, Чимин. Спи. Пак откидывает голову на подушку, губы украшает усмешка, и через минуту Юнги слышит мирное сопение. — Может быть, я даже сделаю это, но твой упругий зад отымею первым.***
— И зачем ты встал? — Джин набрасывает на плечи Чимина свою толстовку, заботливо отодвигая стул. — Надоело отлёживать яйца? — улыбается Хосок с дивана. — Всё посмотрел, пока я был в отключке? — И первое, и второе, принцесса. Ещё в первую ночь. И факел Статуи Свободы заценил, — он поправляет волосы и закидывает ногу на ногу. — Не думал о пирсинге? Принц Альберт мечтает украсить твоё произведение искусства. Могу помочь с этим. — Господи, Хос, завались. Дай парню прийти в себя. Он недавно чуть не откинулся… — Это Юнги чуть не откинулся, пока мы меняли спящей красавице бельё, — смеётся. — Где все? — Чимин игнорирует подколы Хоби и тянется рукой к кружке горячего чая, которую перед ним ставит Сокджин. — Решили отметить твоё выздоровление, опустошив алкогольный магазин. — Как твоя рана? — Нормуль, спасибо за помощь. Швы вышли превосходные, — растягивает слова Сокджин, наблюдая за Паком. Волосы в беспорядке, тонкая ссадина на виске заклеена пластырем, одежда висит. Выглядит слишком худым и немного бледным, но пугающий болезненный цвет лица наконец-то исчез. Он напоминает Джину неоперившегося птенчика, нахохлившегося, потерявшего собственное гнездо. Такого как он хочется пригреть, накормить тёплой пищей и стереть с лица хмурое выражение. — И тебе. Вам, — горячий напиток обжигает губы. Слишком сладко, до тошноты. — Что ты туда подмешал? — Пак отодвигает кружку: аппетита нет, а давиться этой мерзостью совершенно не хочется. Джин видит, как он морщится, и смеётся. — Просто чай, я думал, ты любишь сахар. — Килограмм на чашку? — Намджун вот не жалуется. — Думаю, ты просто напрочь убил его чувство вкуса. Продолжая широко улыбаться, Джин садится рядом и берёт парня за руку. — Перестань быть таким колючим. Расслабься. Здесь ты можешь чувствовать себя как дома. Мы действительно тебе очень признательны, — Чимин смотрит на их сплетённые руки, как на восьмое чудо света. — Но я надеюсь, ты больше не думаешь рисковать таким шикарным личиком. — И членом! — вновь вставляет своё Хосок. — У тебя какое-то помешательство на нём, Хос? — Сокджин бросает в него смятую салфетку. — Чимин, раз уж встал, не хочешь порезаться в гонки? Need For Speed – вечная классика. Он тянет его за собой на диван и протягивает один из пультов PlayStation. Чимин действительно устал лежать, поэтому позволяет вовлечь себя в игру. В течение часа они соревнуются, Джин и Хос постоянно воюют за общий джойстик, но никто из них даже не думает забирать пульт Чимина. Ему комфортно с ними, он расслаблен и не чувствует усталости, а мелкие перебранки друзей отвлекают от собственных мыслей. Хосок поправляет его волосы, падающие на лоб, Джин приносит огромные тапочки, чтобы ноги парня не мёрзли. Всё слишком естественно и непринуждённо, словно он часть их большой и дружной компании. Спустя время Чимин оставляет парней и уходит в ванную, где долго стоит под душем, перебирая в голове события минувших дней. Из-за грёбаной гипертермии он потерял три дня. Ему нужно решить вопрос с отцом, и откладывать это нет смысла. Он пробыл здесь больше недели и готов признать, что постепенно привязывается к неугомонной шестёрке. Привязывается к Мину. А этого допустить нельзя, потому что его план по устранению отца может отразиться на них. Чимин прислоняется к стене и смотрит, как чуть розоватая вода с его волос кружится вокруг сливного отверстия. На самом деле он благодарен тому, что почувствовал, каково жить в семье, когда о тебе заботятся, не требуя ничего взамен. Когда не приходится продумывать каждое своё действие или шаг, а просто позволить плыть по течению. Станет ли он слабее, если примет такую жизнь? Нет, нельзя даже думать об этом. Он не из их круга, отец не позволит ему жить самостоятельно. Пак Усон никогда не проигрывает, Чимин тоже. И чтобы победить в этой схватке, нужно устранить все уязвимые места. Сегодня он позволит себе в последний раз поддаться, выкинуть из головы лишнее, почувствовать свободу. Стать счастливым. Он надевает свободную майку Хосока, которую и одеждой-то назвать сложно, шорты натягивает на голое тело и выходит, встречаясь взглядом с Юнги, разбирающим пакеты с продуктами. — Живой, значит. — А ты сомневался? — Тебя не так-то легко убить, Чёрная Вдова, — намекает на цвет волос супергероини Марвел. Мин окидывает его прикид взглядом и отворачивается. Чимин проходит к дивану, на котором расположились друзья. Чонгук уже рубится в игру с Хосоком, поигрывая пирсингом на губе. Сзади него сидит Тэхён и собирает волосы парня в хвост. Намджун и Джин разливают алкоголь по стаканам. Он садится на ковёр, поправляя съехавшую с плеча футболку. — У меня есть идея, как провести вечер, — сзади раздаётся голос Юнги, и он присаживается рядом, протягивая бокал. — Ты сегодня не пьешь. Твой удел – апельсиновый сок. — А не пошёл бы ты, — в глазах мелькает вызов. — Куда? — Юнги второй рукой хватает его ладонь и впихивает стакан. — Прекращай действовать мне на нервы, иначе я подключу в помощь Джина, и он весь вечер просидит над тобой, как наседка. Поверь, лучше не рисковать. — Если ты забыл, сегодня я собираюсь переплюнуть вас в алкогольном запое! — фыркает Сокджин. — Так что разбирайся с ним сам. — Тогда и ты сидишь трезвым, — Чимин резким движением возвращает бокал Юнги, и сок немного выплёскивается из стакана, стекая по руке Мина. Юн убирает его в сторону и слизывает с пальцев липкие капли, наблюдая, как Пак следит за движениями его языка. — Так что там за идея для вечеринки? — прерывает голос Тэхёна. — Сыграем в игру «Правда или действие». — Подсмотрел у школьников на Нетфликсе? — в голосе Чимина слышится сарказм. — А мне нравится, — смеётся Тэ. Он подрывается с места и вырубает телевизор. Раздаются возмущённые возгласы Чонгука и отборный мат Хоби. — Хватит залипать, придурки! Играем! — он подключает телефон к колонке и врубает негромкую музыку. — Да начнётся анархия! Ребята отодвигают журнальный столик и садятся кругом. — Как будем выбирать, кто отвечает? — спрашивает Намджун, раздавая алкоголь пьющему населению квартиры. — Начнём с Чимина, — Джин хватает одну из пустых бутылок, протягивая парню. Чимин помещает её в центр круга, раскручивая. Останавливаясь, горлышко указывает на Хоби. — Правда или действие? — Действие, принцесса. — Надень нижнее белье поверх одежды. — Интересное начало, я в деле! — он запускает руку в красные шорты и после продолжительных манипуляций, сопровождающихся громким смехом, достаёт серые брифы, которые тут же натягивает сверху. Юнги закатывает глаза, но смеётся вместе со всеми. Хоби ползёт к бутылке и раскручивает так сильно, что она, кружась, вылетает из центра и упирается в Тэхёна. — Правда! – восклицает Ким. — Расскажи мне, когда вы с Джеем переспали в первый раз? Я до сих пор уверен, что это произошло до того, как ты сбежал к Юну. Чонгук улыбается, тыкая Тэ локтём в бок. — Я же говорил, что Всевидящее Око Саурона следит за нами. — Мы с Джином поспорили, и я всё еще хочу получить свой выигрыш. — Ты прав, Хос. Мы долго общались по переписке, и я чувствовал, что между нами что-то большее, чем дружеские смс. Поэтому однажды договорились встретиться в колледже, и, — он запинается и поднимает взгляд на Гука, — всё так закрутилось, что мы сделали это в школьном туалете. — Можно мне выйти? Меня сейчас стошнит, — Намджун оттягивает ворот водолазки. Тэ улыбается и крутит бутылку. Она как по волшебству останавливается на Джуне. — Теперь твоя очередь, скромник. Поцелуй рядом сидящих, — глаза Тэхёна сверкают дьявольским пламенем. — Взасос! — Что за новый кинк? — фыркает Нам, бросая поочерёдно взгляды на Джина и Хоби. — Чонгук тебя больше не удовлетворяет? — Ой, не пищи, как будто это впервой, — кивает Тэхён. — Джин, давай покажем нашему трусишке мастер-класс? — Хосок смеётся и тянется к губам Намджуна, обхватывая его за крепкую шею. Притягивает ближе и впивается поцелуем в сжатые губы. Джун жмурится, неуверенно приоткрывает рот, позволяя языку друга проникнуть глубже. Когда Хоби отстраняется, Джин хватает Нама за подбородок и разворачивает к себе, мягко касаясь его губами. В отличие от настойчивого Хосока, его поцелуй более нежен: он ласкает его, заигрывает. Джин проводит языком по его нижней губе и отстраняется. Хоби даёт ему пять, и парни заливаются смехом, когда видят покрасневшие щеки Намджуна. Он ёрзает и залпом допивает остатки алкоголя в бокале. Тут же хватает бутылку и крутит. Она останавливается на Чимине. — Правда или действие, кукла? — После ваших страстных объятий, я, пожалуй, выберу правду. Не хочу целоваться с этими двумя. — Тогда расскажи мне, как ты воспользуешься компроматом. Шум голосов стихает, и все головы поворачиваются к Чимину. Юнги напрягается, зная, что Пак – тёмная лошадка и вряд ли откроет свои секреты. — Никак. — В смысле? — Мне он больше не нужен, — пожимает плечами. — То есть, подожди, ты хочешь сказать, что устроил ебучее шоу с машиной просто так? — Планы изменились. — Что ты собираешься делать? — Юнги внимательно приглядывается к его лицу. Губы опять украшает дурацкая приторная улыбка, которая не сулит ничего хорошего. — Оставьте его себе. Он врёт: что-то задумал в своей блядской голове. Остальные тоже это понимают, но Пак не даёт продолжить разговор, раскручивая бутылку, которая останавливается на Тэхёне. — Эй, Ким, как насчёт голубого? — Он давно в этом варится, — хмыкает Хос. — Я о цвете волос. Перекрасим тебя? — Валяй! Чимин переводит взгляд на Хоби. — Расчехляй запасы, — придвигается ближе к Тэхёну, запуская пальцы в тёмные волосы. — Ты хвастался, что можешь покрасить меня в любой цвет радуги. — No problem, принцесса. Твоё желание для меня – закон, — Хосок вскакивает с места. — На тёмные краска не ляжет, сначала обесцветим! — кричит из комнаты. Через пару минут он приносит несколько тюбиков и необходимые принадлежности. Натягивает перчатки на руки, смешивает пудру и оксид, улыбаясь от их маленькой шалости. Ребята решают поддержать идею и активно принимают участие, помогая Хосоку прокрашивать пряди, больше размазывая её по одежде друг друга. В комнате стоит едкий запах аммиака, но никого это не смущает. Им весело: забавляет сложившаяся ситуация и столь радикальные меры. Бредовые выходки заполняют сердца парней счастьем, пополняя коллекцию новым моментом единства. Закончив с новым образом Тэ, шумные и испачканные, они вновь вернулись к игре. Откровенные вопросы сменялись безрассудными действиями. С каждым поворотом бутылки парни становились пьянее, а задания изощрённее. Когда весь алкоголь был допит, а время перевалило за полночь, последним пунктом перед полной отключкой стало караоке. Джин сонно пытался читать рэп, абсолютно не попадая в слова. Хосок и Намджун смеялись, помогая ему. Старшему надоело стараться, и он просто стал подвывать в микрофон на партии парней. Тэхён давно отключился в объятиях Чонгука, который прежде, чем отнести парня в комнату, разукрасил его лицо маркером. — Быстро они сдались, — Юнги наклоняется ближе к Чимину, обдавая ухо тёплым дыханием. — Продолжим? Правда или… — Действие. — Запиши со мной песню. Пак резко разворачивается, практически утыкаясь в лицо Мина. Карие глаза пристально смотрят, ожидая ответ. — Издеваешься? — он переводит взгляд на губы, наблюдая, как их украшает лёгкая улыбка. — Я покажу, идём, — Юнги хватает его за руку и тянет в сторону комнаты, оставляя пьяную троицу из последних сил бороться со сном. Он закрывает за ними дверь и бросается к столу, вытаскивая исписанный листок с наброском той самой песни, которую сочинил, вдохновившись преображением парня. Чимин внимательно читает, аккуратно присаживаясь на край кровати. Футболка вновь сползла, обнажая плечо. И Юнги волнуется. Впервые за долгое время он хочет услышать похвалу, хочет, чтобы ему понравилось, чтобы он спел. Хочет удержать его рядом. — Это песня так подходит тебе. Запиши её со мной. — Ты написал её для меня? — Чимин откладывает листок в сторону и хватает Юнги за ремень, притягивая к себе. Мин молчит, отмечая, как тонкие пальцы пробегаются по кожаному ремешку, аккуратно расстёгивают. — Знаешь, никто раньше не делал этого для меня, — он заставляет Мина сесть сверху, притягивает к себе за края рубашки, смотрит в глаза и произносит: — Правда или действие? Но не даёт ответить, прикасаясь носом к уголку его рта, проводит по нему, прикрывает глаза и шепчет: — Давай сделаем это, Юнги.