[Flashback 1] Letdown – Letdown.
— Блять, сука! — Чимин со всей силы швыряет лезвие в раковину и опирается руками на бортики, устало склоняя голову вниз. Он так сильно напрягся, пытаясь осуществить задуманное, что лицо покрылось лёгкой испариной, а капельки пота на лбу увлажнили волосы. Светлые пряди мешаются, неприятно холодят кожу, падая на глаза прямыми линиями. Дышать тяжело. В голове что-то пульсирует, нарастает комом отчаяния острой обидой, расползающейся по внутренностям. У него не получилось. И он в бешенстве. Сжимает руками гладкие края раковины, чувствуя под пальцами крепкий холодный мрамор. Это неприятно отрезвляет: он до сих пор не потерял чувствительность. Столько времени к этому шёл, но, кажется, испытал слишком мало боли, раз не до конца равнодушен. Именно это и тормозит весь процесс. Тошно и мерзко от самого себя. Старается сжать сильнее, ощутить в пальцах неприятное напряжение, пытаясь понять, онемеют ли они, будет ли больно и где тот порог, при котором тело отказывается подчиняться хозяину, начиная защищать драгоценную оболочку, используя инстинкт самосохранения. Когда понимает, что его силы недостаточно, чтобы, словно марвеловский Халк, раскрошить кусок камня, шумно выдыхает, резко поднимая голову вверх и впиваясь взглядом в собственное бледное отражение. Кто он? Разглядывает, внимательно изучая каждую черту лица. Ищет изъяны, которые ему так необходимы. Любой недочёт, уродливость, неровность кожи, прыщик или мимическую морщинку, что-то, что покажет его обычность, соответствие простоте и приземлённости. На дне прищуренных глаз плещется паника, перемешанная с нездоровым блеском. Человеческие глаза – зеркало души, так что же таится в его? Гнев, усталость, укор и… невменяемость? Склоняет голову чуть набок и надменно приподнимает бровь, словно безумец, посмеиваясь над собственным отражением. Ведёт взглядом ниже, задерживается на тонком аккуратном носике с заживающей царапиной посреди переносицы. Несколько похожих ровных ссадин заметны под правым глазом: мачеха залепила пощёчину, наказав за дерзость, оставив метки от длинных ногтей, как напоминание об очередном непослушании. Но Чимин рад каждому шраму, они его утешают, демонстрируя, что идеальный мир имеет прогнившее дно. Взгляд спускается к полным губам, чуть шероховатым и искусанным до крови. Уголок рта дрожит и изгибается кривой линией: его самодовольная ухмылка украшает лицо. Собственная внешность никогда не казалась ему чем-то, заслуживающим внимания. Сколько раз слышал, что Пак Чимину слишком повезло родиться с золотой ложкой во рту: приторный пай-мальчик из уважаемой и богатой семьи – весь мир у его ног. Вот только он не претендует на божественный престол и лавры почёта. Мечтает раствориться в тени, слиться с мраком. Стать невидимым. В отражении перед ним чужой человек, незнакомец, который сейчас слишком открыт для посторонних. Может, именно это и увидел в нём тот парень, которого он встретил в своём тайном убежище. Чимин думал об этом, много думал. Готов ли действительно рискнуть и спасти себя? Сказал да, а сегодня заперся в ванной и попытался вскрыть вены. Не удалось. Какой же он слабый, эгоистичный, самовлюбленный… Ведь всё можно прекратить одним резким взмахом руки, и кровавые хаотичные узоры намертво отпечатаются в его памяти последним прекрасным моментом, стирающим всё иное, что было «до». Почему же не получилось? Упрямые пальцы дрожали, мозг останавливал, предчувствуя его жалкую попытку всё погубить. Но монстры требовали, подначивали, шептали: «Засыпай, отдохни, потерянный мальчик». В итоге он не смог пересечь последнюю черту, не поддался уговорам. Слишком зависим от боли? От жизни? Так нахуй такую жизнь! Вместо полной апатии в нём полно ярости. Он же считал, что бесчувственный. Так почему же сейчас так злится?! Ненависть – такое прекрасное слово, девять букв, три слога, восемь восхитительных звуков. Не-на-висть – это именно то, что его наполняет. Он ненавидит отца, ненавидит весь мир, ненавидит каждый грёбаный участок своей безупречной кожи. Ненавидит себя. Всё чёрное, вокруг только тьма, из неё не выбраться. Да он и не хочет. Ненависть горьким ядом распространяется по венам, и Чимин психует: со всей силы бьёт кулаком в своё отражение, раскалывая собственное лицо на множество мелких осколков. Он бьёт снова и снова, снова и снова. Пусть всё рухнет, распадётся на части, превратится в стеклянную пыль. Зеркало не должно лгать. Грудь вздымается от частых вздохов, в глазах пылает слепая ярость, кулак саднит от полученной травмы. Но именно сейчас он видит себя реального – сломленного, разбитого, стёртого в порошок. Так правильно.[Flashback 2] Black Out Days – Phantogram
— Ты, — в глазах Чимина пылает гнев, когда он резко втягивает Чонгука в ванную и, толкая к двери, тут же прижимает его шею локтём, удерживая на месте. Ладонью второй руки с силой ударяет в стену напротив его головы, отчего Чон вздрагивает. Сводит брови, хмурясь и недоумевая. Пак ниже, но это не мешает ему наседать, возвышаясь над ним. Его мощная аура полностью заполняет помещение властностью. В воздухе витает недоброжелательность, смешанная с запахом мужского геля для душа и пены для бритья. Кажется, будто весь воздух вытеснили из лёгких. Или это рука Чимина так давит, что крепкий Гук действительно теряется. Но позволяет ему показать, чем вызвано раздражение. Готов услышать всё, что тот скажет. — Какого чёрта? — Пак цедит сквозь зубы и чуть наклоняет голову, впиваясь пристальным взглядом. Ох, такого Чимина он ещё не видел. Злого, когда въебал Мину – да; брезгливого, когда они встретились на заводе – тоже. Но смертоносного, способного убивать – эта скрытая сущность ему открывается впервые. И это настолько удивляет и никак не вяжется с его образом, что Чонгуку становится не по себе. Такому безумцу, как Пак Чимин, опасно давать в руки оружие – оно обязательно выстрелит. Вот только в кого: врага или собственный висок? — Успокойся, — произносит максимально равнодушно, смотря прямо в стихийные глаза и стараясь казаться безразличным. Уверенно кладёт руку поверх его предплечья, надеясь отодвинуть, но Чимин зол и только давит сильнее, грубо вжимается в кожу и, кажется, испытывает зверское наслаждение. Перед ним он не скрывает себя, Чон уже видел одну из его сторон, так пусть же познакомится со второй. Вот он, настоящий Пак Чимин. Сейчас раннее утро, и Чимин явно поджидал его, выбирая удобное время и место, чтобы наехать. Гук способен уложить его в два счёта, но привлекать шум ни к чему. Ему нужны ответы: что произошло с этим замкнутым парнем с момента их первой и единственной встречи. Каждую дурацкую среду он приходил на завод, и это стало своеобразным ритуалом, хоть и бессмысленным, потому что Чимина не было. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в другие дни. Он исчез, и Чонгук решил, что его игры в боль привели к трагичному финалу. Приходить не перестал, только теперь он не ждал встречи, а попрощался с иллюзиями, хороня свои мысли глубоко внутри, отдавая лишь дань печальному прошлому. Чон снова тянет предплечье Пака, порывисто вдыхая перекрытый воздух, и на выдохе произносит: — Я сам удивился, когда узнал тебя в том переулке. Прошло больше года с нашего разговора. — Почему не сказал им, что мы знакомы? — Я же тебе никто, помнишь? — издевательски напоминает, но Чимин молчит, полностью игнорируя насмешку. — Бросить тебя там, когда ты выглядел так хуёво, я не мог. — И ты не нашёл ничего лучше, чем притащить меня к себе домой, как подбитую псину? Читай по губам: мне не нужна твоя помощь. — Тогда перестань каждую нашу встречу выглядеть как суицидник, раскачивающийся на периллах моста, — злой, чуть прищуренный взгляд Чимина сбивает с толку. Он изменился, но, если ещё жив, значит не всё потеряно, и Чонгук добивает: — В ту ночь ты согласился гореть. — Лишь бы ты отвязался со своими альтруистическими загонами. — Это неправда. — Так похуй, Чон. Теперь Чонгук начинает злиться. Как вдолбить в эту светлую голову свои слова, заставить его услышать?! Если Пак привык к боли, возможно, стоит применить насилие. Принять его правила игры, вовлечь в неё остальных и вытащить этого невозможного, глупого, самоуверенного мальчишку с самого дна. Опуститься на его уровень, разворошить улей и сжечь всё к чертям. Он отталкивает Чимина, резко хватая того за запястье. — Давай договоримся, — возвышается над Паком. — Останься здесь. Допустим, на неделю. Я не выдам тебя, а ты решишь, как действовать дальше. У каждого человека должен быть шанс на спасение, позволь помочь тебе хотя бы так. Я не буду спрашивать, что заставило тебя ударить Мина, не буду лезть со своими ненужными разговорами, а когда ты решишь уйти – отпущу. Но продержись неделю, не меньше, — сжимает руку сильнее, пытаясь сквозь боль донести свою мысль. — Перестань тянуть на своих плечах гнев родителей. Твои синяки ведь не только от рук Юнги. Когда я тебя раздевал в тот вечер, некоторые из них были довольно старыми, а шрамы… Мне стоило настоящих трудов отвлечь Хосока от них, потому что это уже бросается в глаза, Чимин-щи. И только слепой или обдолбанный не заметил бы их. Успокойся и сиди смирно. Ты уже тут, и дома тебя не ждёт поощрение за побег. Всё сложилось как нельзя лучше, не думаешь? Чимин вновь закипает. Внутри него происходит борьба с самим собой. В чём-то этот идиот прав – ему нужно время и место, чтобы собраться с мыслями, выбрать верный путь. Но признать это вслух – значит подставить себя. — А как же твой сладкий друг? — Ты плохо его знаешь. — И не горю желанием узнать поближе. — Тебе доставляет удовольствие быть занозой в заднице? В ответ Чимин закатывает глаза, пытается обойти Гука стороной, но Чон загораживает собой всё пространство, и тот демонстративно вздыхает: — Ты говорил, что я напоминаю тебе одного знакомого. Это Ким? — Пак стряхивает невидимую пылинку с плеча, пытаясь перевести тему, как всегда делает, когда ему задают ненужные вопросы. — Вы вместе. — Сейчас да. Но это другая история. Он боролся, позволил ему помочь. А ты выглядишь так, будто готов себя подорвать, как грёбаный камикадзе. «Молчи, Гук, молчи.» Но он продолжает… — Ты хочешь умереть? Чимин замирает на долю секунды, теряется от откровенного вопроса и глаз, настойчиво заглядывающих прямо в его чёрную душу. — Отвали, — толкает его плечом, двигаясь в сторону выхода. Но Чонгук вновь ловит его за запястье, притягивая к себе. — Ты не один, — смотрит твёрдо. И Чимин ощущает… страх? Нет, он не боится рисковать, не пугается боли. Но то, как видит его Чон, заставляет бояться за сохранность выстроенных барьеров. Он вырывает запястье и толкает сильное тело Гука со всей силы. Тот немного заваливается назад, рукой тормозит за гладкую стену крохотной ванной и, подняв глаза, видит лишь удаляющуюся спину Чимина и высоко поднятый вверх средний палец: — Пошел нахуй, придурок.***
И, казалось бы, конец их разговора должен был оттолкнуть Чонгука, настроить против. Но маленькое, грозное событие в ванной привело к обратному эффекту. Чон присматривает за парнем, становится его безмолвной тенью: останавливает Юнги, когда тот перегибает в своей ненависти; следит за тем, чтобы Чимин хорошо питался; окружает едва заметной заботой, заранее продумывая каждый крохотный шаг. И ежедневно бросает короткие взгляды на голые участки его кожи, надеясь не обнаружить новые безобразные порезы. По максимуму спрятал все острые предметы, чем безмерно раздражает неврубающегося Сокджина. Кажется, что Чимин действительно остановился, погрязнув в ссорах с Юнги. Между этими двумя вспыхивают раскалённые искры, такие горячие, что опаляют всех вокруг своим ослепительным светом. Чон видит интересный результат – Мин меняется. Его внимательные взгляды задерживаются дольше, оскорбления принимают иной подтекст, граничащий с едва уловимым флиртом. Он становится более задумчивым и, как бы не старался, словно магнит, лишь сильнее тянется к дерзкому розоволосому парню. Юнги встретил достойного противника, который его искренне восхищает, открывая ему нечто совершенно иное и необычное. Теперь за Чимином наблюдает ещё одна пара глаз, считая, что никто не замечает длинных слюней, стекающих по подбородку. Пак чувствует поддержку Гука, включается в игру, принимая молчаливую заботу или просто смиряясь. Стоит признать, что ему правда начинают нравиться эти неугомонные друзья. Они как особый мир – фантастический, чокнутый и столь редкий. Настоящая крепкая семья, очень близкие друг другу люди. Их ссоры не выглядят серьёзными, а все действия направлены только на поддержку и спасение их маленького уголка от внешнего краха, конфликтов и бурь. Вокруг огромное пространство, далёкий и необъятный космос. Но вся суть любви и дружбы сосредоточена именно в этой маленькой квартирке. Здесь нет ограничений: они неистовы в своих действиях и покровительстве, кажущихся таким естественным и нормальным. Слишком сильная разница между миром Чимина и ими. И он впервые жалеет, что никогда не сможет вписаться: за его спиной смерть, они же ведут себя как беззаботные дети. Проживают жизнь без страха, иначе вынося боль, разделяя её между собой, помогая нести вес всем вместе. Он видел, как убивают, считает себя прямым участником преступлений, чувствует на руках чужую кровь, которую невозможно смыть. Они видели лишь смерть естественную и ненасильственную, не принимали в ней участие, научились смиряться с потерями. Есть ли между ними хоть что-то общее? Спустя время Тэхён тоже замечает особое отношение Чонгука к Чимину и пытается разобраться, что за тонкая нить связывает этих двоих. Он не ревнует, нет. Но любопытство берёт верх, расползаясь по лёгким коварным замыслом, так присущим его шаловливому характеру. И лучше всего выпытать нужную информацию – лишить Гука вечного напряжения, выбив из колеи. Он решается действовать в один из вечеров, когда Джей Кей только выходит из ванной. С влажных волос продолжают капать мелкие капли, когда он встряхивает головой и привычным движением заправляет вьющиеся пряди за уши. Тэхён сидит на кровати, поджав под себя ноги, и, чуть склонив голову набок, щурится, обдумывая последние штрихи в своём плане-капкане. — Мне не нравится этот взгляд, — Чон гасит свет в спальне и включает ночник с тусклым рассеянным мерцанием неоновых огней, создавая в помещении интимную обстановку. За дверью комнаты тишина: великая троица спит, а Чимин и Юнги либо спорят, либо убили друг друга, опять сцепившись как кошка с собакой. — Ты что-то задумал, да? — Любуюсь своим красавчиком-парнем. Это запрещено? — Ким чуть сдвигается в сторону стены, освобождая место для Гука на их небольшой кровати. — Накажите меня, полицейский Чон Чонгук. Гук хмыкает и чуть наклоняет голову, ведя тёмным, способным расплавить каждую частичку тела, взглядом по фигуре своего парня. Медленно снимает влажное полотенце с бёдер и отбрасывает его на стул, двигаясь к кровати словно хищник. Тэхён наслаждается видом крепкого и столь совершенного тела, каплями воды на рельефном торсе, сильными мужскими руками с выступающими венами и длинными пальцами, по которым так и хочется провести языком, погрузив в свой горячий рот, чтобы ощутить их на вкус. От каждого шага сердце начинает биться сильнее, наполняя тело пылающим жаром, плавящим, словно раскалённые угли. Шаг, ещё, и вот Гук возвышается над ним, перекатывая языком дужку пирсинга. Отчего Тэхён на миг подвисает, наблюдая, как соблазнительный кончик так восхитительно облизывает нижнюю губу, увлажняя её. Лукавый взгляд Тэ выдаёт его с головой, губы расплываются в лёгкой пленительной улыбке, и он закидывает руки на плечи Чонгука, притягивая к себе за шею, заставляя лечь сверху и придавить своей потрясающей тяжестью. Губы сталкиваются в нежном поцелуе, с упоением лаская друг друга в неспешной схватке. Между ними никогда не было борьбы, они притянулись сразу, словно два несовершенных атома, стремящихся к общей гармонии. Родство душ, потребность в любви, мучительное желание. Чонгук стонет прямо в приоткрытый рот возлюбленного, мажет носом по щеке и утыкается в мягкую мочку, прихватывая её зубами. Им не требуется время на долгую подготовку, за годы вместе тела привыкли друг другу, изучены полностью. Поэтому Тэ резко обхватывает парня ногами и меняется с ним местами, теперь нависая сверху. Оседлав, сплевывает на руку и размазывает слюну по всей длине эрегированного члена Чонгука, лаская, играясь, чуть надавливая большим пальцем на головку и размазывая блестящую каплю предэякулята. Чон стонет, опрокидывая голову на подушку, полностью позволяя ему управлять процессом. В глазах Тэхёна застыли бесовские искорки радости, он приподнимается, опираясь ладонью на грудь Гука, и медленно вводит в себя член, наслаждаясь первыми колючими шипами боли. И под чарующий вздох Чона, наконец, задаёт вопрос, который давно вертится на языке: — Тебе нравится Чимин? — Тэ насаживается полностью, срывая с губ Чонгука ещё один хриплый стон. — Он такой горячий и дерзкий. Загадочный. Гук прижимает любимого к себе, утыкаясь носом в изгиб его изящной шеи, целует долго и настойчиво, пока делает первые медленные толчки внутри Тэ. В его голове не осталось мыслей, но он всё же находит в себе силы глухо ответить: — Иначе, — пальцы скользят по спине Тэхёна, перебирая выступающие позвонки. — Если ты думаешь… — Мне он тоже нравится, — улыбаясь, перебивает Ким. — И, похоже, нашему Юнги-хёну. По-особенному, — зарывается пальцами в волосы Гука, двигаясь с ним в унисон. — Мы должны оставить его себе. Я чувствую, что он именно то звено, которого нам не хватает. Я б затащил его в нашу постель, ведь он так горяч, но жуткий собственник Юнги меня съест. — Ты слишком развратный и безбашенный. Как ты можешь говорить о другом, когда принимаешь меня? — он обхватывает бёдра Тэхёна и грубо входит, выбивая из мыслей всю дурь. — Ты думаешь о Чимине, пока я тебя трахаю? Серьёзно? Тэ теряет голову, ощущая только сильные толчки внутри, которые проходятся по простате, затмевая всё вокруг яркими искрами. Он уже не думает о Чимине, не думает вообще ни о чём. В голове лишь слепящие молнии. Спустя время потный и полностью разморённый сексом Ким вновь возвращается к вопросу. — Чимин… — Я знаю, что ты хочешь спросить. И мой ответ – нет. Чимин и я друзья. Иногда… — он поворачивается набок, лениво обнимая своего парня. — Иногда я вижу в нём себя, кем мог стать, если бы утонул в своём горе по сестре. Он слишком запутался… — И слишком поломанный, — сонно шепчет Тэхён. — Я хочу быть рядом. Хочу помочь ему. — Мы поможем вместе, милый.[Flashback 3]
ILLENIUM, OEKIIN – All Together
С головы грубо стягивают мешок, и Чимин жмурится от внезапного света, резко бьющего по глазам. Прячет лицо, утыкаясь носом в плечо, стараясь сфокусироваться на окружающем пространстве. Несколько раз крутит головой и моргает, пока расплывающийся пейзаж не приобретает чёткость. — И почему я не удивлён? — хмыкает, впиваясь взглядом в две фигуры, стоящие напротив. Чонгук снимает перчатки с рук, грубо отбрасывая их в сторону рюкзака, на котором лежит чёрная толстовка, надетая на нём в момент похищения. Ким Тэхён стоит рядом, переминаясь с ноги на ногу и неуверенно поглядывая на своего парня из-под падающей на глаза чёлки. Он впервые одет – как и Гук – во всё чёрное, что бросается в глаза, выглядит довольно эффектно и в то же время комично, словно перед Паком предстали два неумелых преступника, посвятившие всё своё время на подбор одежды вместо проработки плана действий. Молчание затягивается, и Чимин бросает взгляд в сторону, оценивая обстановку вокруг. Они находятся на пустыре, сплошь заросшем бурьяном и сильно напоминающим старую автомобильную свалку из жутких фильмов про апокалипсис. Посреди травы валяются одинокие запчасти от машин, ржавые и покрытые мхом. Забытые. Использованные. Ненужные. Город виднеется вдали, мелькая стеклянными высотками и серым смогом, сильно контрастирующим с ярким голубым небом посреди этого поля. Жить в городе, наполненном дымком пыльного и душного воздуха, – обыденно для корейцев, хотя правительство и борется за сохранение флоры и фауны, отрицая собственную причастность к данному явлению. Но Пак привык, поэтому место, где сейчас они находятся, вводит его в странное состояние. Чистый воздух врывается в лёгкие освежающей прохладой, опьяняя разум необычайной для него жизнерадостностью. Возможно, поэтому он не зол. Возможно, лишь только поэтому ему интересно, для чего эти двое устроили шоу с похищением. — Решили сыграть в гангстеров? — Чимин прерывает тишину, бросая нахальный взгляд из-под ресниц. — Слушай сейчас меня внимательно, Пак Чимин, — перебивает Чонгук, стараясь быть спокойным, что плохо ему удаётся. — Говорю коротко и по делу. У нас к тебе предложение. — Видимо, у меня нет выбора? — поправляет джинсовку и оглядывается в поиске очков и кепки: на улице немного душно, а Чимин ненавидит жару. — Столкнуть наших отцов, — подаёт голос Тэхён. — Вернись домой, — одновременно с ним произносит Гук, и бровь Чимина вопросительно изгибается. — Расскажи отцу про Тэ. Устроим им встречу… Пак раздумывает, рассматривая, как мерзкая чёрная муха трёт свои тонкие лапки, сидя на старом радиаторе возле его ног. Рядом он замечает очки и наклоняется, чтобы поднять. Дужка сломалась, а на стекле дорогих вайфареров виднеется мелкая царапина. Разочарованно вертит их в руках и со всей силы швыряет любимый аксессуар как можно дальше в густые кусты. — Так… — вновь поворачивается. — Мы можем посадить твоего отца, если он выстрелит… в Тэхёна или меня, — и, немного замявшись, добавляет: — Мы готовы играть по твоим правилам. Чимин задумывается.***
Их подготовка занимает время. Условием Чимина была полная анонимность. Он чётко решил не втягивать в это остальных, и Чонгук согласен следовать этому правилу, не задавая лишних вопросов. Каждый день под покровом ночи, когда уставшие после трудового дня люди нежатся в своих мягких постелях, маленькая компания из трёх человек тайно встречается на заводе, собирая по крупицам всю информацию о могущественном Пак Усоне, его привычках и возможностях. Единственный способ обыграть такого сильного противника – полная неожиданность. Решено: Чимин вернётся домой, «сдаст» Тэхёна отцу, устроит их встречу, чем подведёт к главному эпизоду их плана. Они хотят засадить отцов, не используя компромат Ким Бён Хона по ряду нескольких причин: срок давности, связи Генерала, репутация Тэхёна и Чимина, хотя последнему совершенно плевать на этот дурацкий пунктик. Видео с убийством должно быть дополнительным доказательством в суде, но не единственным. У Генерала не должно оставаться шансов на спасение, а в руках парней необходимо присутствие нового рычага давления, способного лишь увеличивать скорость, топя скользкого червяка в собственном дерьме. Это кажется полным безумием – трое мальчишек против властолюбивого человека со связями, привыкшего подчищать за собой любые грязные дела. Им нужна пресса. Нужно запустить прямой эфир и устроить зрелище, достойное Оскара. Природный талант Чимина играть на публику придётся так кстати. Между ними тремя завязываются прочные отношения, что удивительно, ведь Чимин только недавно признался себе, что испытывает что-то иное к Юнги, а теперь привязывается к Гуку и Тэ, утопая в их взаимной поддержке. Ему не дают упасть. Он столько раз отталкивал, грубил и кусался, но в него вцепились крепкими пальцами, подставили плечо и теперь помогают выбраться из собственноручно созданного Ада. Безвозмездно. Соглашаясь с условиями, принимая поломанного Чимина таким, какой он есть. Тэхён забыл о проблемах, Чонгук опустил страхи – и всё это ради него одного. Каждый в той квартирке прошёл свой трудный путь, ни у кого он не был лёгким. Но эта шестёрка по-настоящему умеет бороться, бесстрашно встречаясь лицом к лицу с любой бедой. Чимин смиряется. Он начинает верить в существование другого мира, где он нужен. Всё ещё боится стать зависимым и потерять пока неустойчивую опору, но делает этот шаг. Он сообщает папаше о том, что Ким Тэхён жив, крутит за нос Генерала, говоря, что назовёт место, только если тот подпишет бумаги. Знает, что каждое слово отца – ложь, фикция, приторная пыль о безоблачном будущем для нелюбимого сына. Но Чимин ведёт игру. И не намерен проигрывать. План выходит из-под контроля лишь спустя время, когда он узнаёт, что Генерал, несмотря на договорённость, в тайне от него пустил своих преданных псов по следу Тэ. Это может привести их к Юнги. И Чимин нарушает одно из лично установленных правил – звонит Тэхёну.[Flashback 4]
Willyecho – Welcome to the fire
Разорвать связь с Юнги и остальными было самым сложным, но правильным решением. Рисковать другими было категорически нельзя. Когда всё вскроется, друзья будут злиться и негодовать. Заслужить прощение займёт долгое время, но они поймут. Обязательно должны понять. Чонгук не думал, что их секрет затянется надолго. Телефон, который недавно купили Тэхёну, был по глупости забыт дома, и им пришлось достать новый, чтобы всегда оставаться на связи. Но это позже. Всего лишь сутки, и они вернутся домой. Он надеется, что так и будет. Их ждёт тяжёлый разговор, но Чимин окажется на свободе, и это главное. А Юнги… Юнги придётся смириться. Уже завтра они осуществят задуманное: Чимин приведёт Генерала к Тэхёну на завод, Чонгук в это время встретится с мистером Кимом, выманив его вслед за Пак Усоном. Камеры установлены, помещение подготовлено, осталось разыграть заключительный акт, вершину их шаткого спектакля. — Всё готово, он звонил? — вопрос повисает в тишине, потому что Чонгук сосредоточено прижимает динамик телефона к уху, прислушиваясь. Они находятся недалеко от проезжей части, и шум потока машин полностью заглушает посторонние звуки. Ким хмурит брови и пытается заглянуть в глаза Джей Кея, но тот отмахивается, отходя на два шага в сторону. С каждой секундой его лицо темнеет, приобретая угрюмый вид. Наконец он останавливается и бросает дикий взгляд в сторону Тэ. — План отменяется. — Что случилось? Почему? Что-то с Чимином? — Ким выбрасывает вопросы со скоростью света, но Гук игнорирует каждый, просто включая аудиозапись на полную громкость. Тэ морщится и поддаётся чуть вперёд, пытаясь уловить смысл аудио. — Это… Это голос Юнги? Чимин с ним? Он рассказал? — Тихо… Слушай, — зарывается пальцами в волосы, устало прикрывая глаза, — Юнги его увёз, Тэ. Блять. Блять! Решил сыграть в свою игру! Сука, — пинает со всей дури колесо машины. — Теперь Генерал узнает, что мы заодно. — Стоп! Подожди! Чимин бы набрал, а это сообщение. Он не рассказал им, Гук. Чимин-щи продолжает молчать, — вырывает из рук парня телефон и пытается отыскать в сообщениях хоть какую-нибудь информацию. — Где они? Есть возможность отследить телефон? Геолокация? — Ничего. Только аудио, — анализирует ситуацию, пытаясь придумать выход из свалившихся на их голову проблем. Нужен новый план. И как можно скорее. — Собирай рюкзак, срывай камеры. Нам необходимо достать оружие, ножи, биты – всё, что можно использовать в борьбе. Ночь обещает быть насыщенной, — распахивает дверцу машины и швыряет ненавистный телефон на сидение. — Твоего отца придётся перенести. Прости, Тэ. — Я всё понимаю, не беспокойся, — Ким бросает в сторону возлюбленного свою фирменную квадратную улыбку, стараясь утешить, и садится на пассажирское сиденье. — Погнали! Нет времени на разговоры. Ближе к ночи от Чимина поступает ещё одно сообщение – геолокация где-то на дороге посреди глухого леса. Больше на связь он не выходит, и ребята решают поехать в то место, чтобы замереть в ожидании нового сигнала. Предварительно Гук врывается в рабочую мастерскую, пугая своих коллег внезапной активностью. Он роется среди инструментов, собирая в рюкзак гаечные ключи, верёвки, отвёртки, а после отводит главного механика в сторону и прямо заявляет – ему нужно оружие. Любое, но лучше незарегистрированное, с возможностью достать его прямо сейчас. Он прекрасно знает, в каких районах гетто росли его коллеги. Этим парням приходилось засыпать, пряча нож под подушкой, в надежде утром проснуться… Просто проснуться. Подпольный Сеул жесток, но связи в этом мире значат многое. По ту сторону легко достать наркотики, пистолет или поддельные документы, также легко списать со счетов ненужного человека, заплатив правильным людям. У Чонгука нет денег, но он давно здесь работает и эти парни считают его своим. Он надеется, что ему действительно доверяют и не будут трепать языком. — Мне нужно огнестрельное, сейчас и без лишних разговоров, — в ответ на его слова чумазый, тучный механик щурится, покручивая в зубах грязную зубочистку. Вытирает руки старой масляной тряпкой и швыряет её в ящик с инструментами. — Ты уверен? — грузно облокачивается на чужой автомобиль и смотрит прямо в глаза Гука. — Я б не пришёл, если бы сомневался. — Сколько есть времени? — Его нет. — Это сложно, Чон. Где я тебе достану оружие прямо сейчас, посреди рабочего дня? — спектакль продолжается: он деловито бросает взгляд в сторону настенных часов и демонстративно вздыхает. — Ты хоть раз держал в руках что-то посущественнее игрушечной зажигалки? — Я в долгу не останусь. — Хм… Есть тут одна идея. — Вываливай. — Охотничье ружьё… прямо сейчас, — делает акцент на последних словах. — За умеренную плату. И если останешься жив, то отработаешь за меня двадцать смен. — По рукам.***
— Педаль газа в пол! Давай, давай, давай, давай, — Тэхён подскакивает на сиденье, вглядываясь вперёд и провожая взглядом пустую дорогу и мелькающие пятна деревьев. — Необходимо действовать осторожно, Тэ, — Чонгук внешне спокоен. Ему хватило ночи, чтобы всё обдумать. Надеясь получить сигнал от Чимина или маячок от кого-то из друзей, поочерёдно дежурили, убивая время тем, что копались в собственных мыслях. Под утро они решили рискнуть и позвонить друзьям. Недоступны были все, кроме Хоби, но тот, как обычно, не брал трубку с незнакомых номеров. — Почему? — высовывает руку в окно, ловя попутный ветер. — Я не знаю, что задумал Юнги, но явно не разговор по душам. — У меня есть идея, но ты меня прибьёшь, — Тэхён косится на собственный рюкзак, сжимая его в длинных пальцах. — Пока ты доставал ружьё… Я не мог просто сидеть… и тоже немного подготовился. — Я бы сейчас прочитал тебе лекцию, но сегодня не тот день. Что там у тебя? Показывай. — Всегда мечтал устроить фаер-шоу, — счастливо сообщает Ким, но его речь заглушает сигнал входящего сообщения. Наконец-то они в курсе конечной точки маршрута. Главное – успеть.***
Они бросают машину, не доезжая до места. Аккуратно следуют по необъезженной дороге, пока вдалеке не слышатся громкие голоса. Разговор не разобрать, но они уже близко. Впереди виднеется неизвестный автомобиль, и Чонгук притормаживает, с осторожностью осматривая машину. Внутри пусто. — Это тачка… — Тэ прислоняется носом к стеклу, оставляя липкие отпечатки. — Да, Генерала, — сбрасывает с плеча ружьё и достаёт из кармана патроны. — Берём часть нашего плана на себя. Поджигай! Ким радостно кидает рюкзак на землю, присаживаясь рядом. Наконец-то он исполнит свою навязчивую идею. — Подожди, Тэ. Я должен убедиться, что в багажнике нет заложников, — Гук легонько стучит пальцами по машине и прислушивается. В ответ глухая тишина, и он решает достать отмычки, чтобы удостовериться в безопасности их огненного манёвра. — Боюсь, с этой тачкой возникнут проблемы и сработает противоугонка. — Тогда без шоу? — замирает на долю секунды, поджимая губы, словно маленький ребёнок, лишённый любимой игрушки. Чонгук оглядывается и дёргает ручку машины, совершенно не надеясь на результат. Но дверца поддаётся, и они с Тэхёном расплываются в улыбках, всё ещё не веря, что им так несказанно повезло. Пока Чон проверяет салон и багажник, Ким с великим наслаждением устанавливает фейерверк, наспех купленный в какой-то ветхой палатке, вокруг автомобиля. Из небольшой канистры поливает машину бензином и отходит в сторону, наконец поджигая спичку. Гук заряжает ружьё и делает шаг навстречу голосам. Минута, и сзади него всё взрывается, обдавая плечи палящим жаром.[End flashbacks]
Smash Into Pieces – All Eyes On You Чимин действительно сомневался, какой выбор окажется верным. Изначально его план состоял лишь в том, чтобы утянуть отца на дно. И единственным правильным вариантом он видел возможность убить его или себя. Эту идею вынашивал давно. Его преследовали сны, где он погружал руки в мёртвое тело Генерала, жестоко вырывая кровоточащее гнилое сердце. Так отчётливо видел, как пальцы с силой сжимались вокруг скользкого органа, получая настоящий кайф от ощущения последних тихих ударов. Постепенно в его руках оно замирало, оставаясь лишь холодным и ненужным куском мышц. Эти сны его не пугали. Каждый раз он искренне не хотел просыпаться и осознавать, что в реальности всё не так прозаично. А после пробуждения долго сидел и размышлял, можно ли переборщить с собственной болью. И что есть боль? Чужие оскорбления, ссадина на коленях, сожаление о потерянном времени и невысказанных словах? Есть ли грань, когда раны на сердце и коже перестают ныть и доставлять неудобства? Сколько нужно испытать одному маленькому человечку, чтобы перестать чувствовать? Если боль одинакова, тогда верно ли, что кто-то познал всю её глубину, в то время как другим повезло чуть больше? Он не находил ответы, продолжая каждый раз добавлять лишь новые вопросы к своему бесконечному списку. Сейчас Чимин смотрит в тёмные глаза Чонгука, крепко сжимая рукоятку пистолета, целясь в друга, который был рядом. Его зрачков почти не видно, а за спиной разгорается пламя, играя багровыми отблесками на скулах, шее, плечах. Так потрясающе красиво. Чимину нравится. Вокруг них все замерли в немом шоке. Слишком много переплетений, слишком много вопросов – всё, как и в жизни. Юнги думает, что находится в каком-то пиздецовом сне. Его сковывает безумная паника, граничащая с постепенно накатывающей злостью. Чонгук ждёт действий. Он всё ещё верит Чимину, верит, что тот справится со своими монстрами. Иначе ради чего это всё? Минхо и Намджун застыли в ожидании, боясь сделать лишнее движение. Пак Усон оценивает свои шансы, ведь сыграть на доверии глупых детей не получилось. Но даже дешёвая клоунада от безродных оборванцев не способна его остановить. В кармане спрятан главный козырь. Преимущество всё ещё на его стороне. А Чимин в этот момент решает для себя многое. Он доверяет Чонгуку, рассчитывал на него и рад, что тот успел вовремя и перехватил внимание на себя. Но это был бы не Пак Чимин, если б так легко согласился следовать плану. Ухмылка продолжает украшать его пухлые губы, и он ждёт последнее действие от Чонгука. Нужно выстрелить ему в плечо, нужно создать условие того, чтобы подставить Генерала. Каждый из ребят поддержит их действия, поможет спрятать труп… Но… Всегда есть ебучее «но». Момент, из-за которого всё идёт крахом. Мир на секунду замирает. Чимин слышит собственный громкий стук сердца, считает удары. Раз. Два. Три. Всё становится предельно ясным. Он решил. Наконец-то всё для себя решил. Пути назад нет. Поэтому Чимин возвращается к изначальному плану и медленно переводит дуло оружия с Чонгука на Юнги, стараясь не сталкиваться с его диким взглядом. Следует дальше, пропуская Минхо, Намджуна и, наконец, разворачивая пистолет к себе. Он прижимает холодный металл к собственному виску. И улыбается.One bullet in the chamber
Breathe easy, take your aim boy
Ain't nobody gonna save you
So what you gonna do?
All eyes on you