***
Передав брёвна плотнику, все вернулись в дом, разожгли камин в гостиной и уселись вокруг него, пытаясь согреться, затем приступили к обсуждению последующих действий. В какой-то момент, Сань Лан, который за весь разговор едва ли вставил два слова, не считая язвительных комментариев, сказал Се Ляню, что хочет в туалет, но в итоге ушёл и уже слишком долго не возвращался. Се Лянь, прождав некоторое время, не мог не начать волноваться. За последние пару дней они с Сань Ланом практически не расставались, из-за чего Се Лянь успел привыкнуть к его компании, чувствуя дискомфорт, если не видит одно конкретное ухмыляющееся лицо в своём поле зрения. Не то чтобы он не мог посидеть один — не маленький, в конце концов, но... Не выдержав, Се Лянь быстро встал и направился в сторону, куда ушёл Сань Лан, не забыв бросить остальным извинения через плечо. В любой другой ситуации, он бы не позволил себе такого неуважения. Но страх делает людей грубыми. Со всей возможной скоростью влетев в туалет, он с ноткой досады и всё нарастающим страхом никого там не обнаружил, тут же сорвавшись в сторону комнат. Побегав вокруг, вероятно, приобретя при этом пару седых прядей, Се Лянь всё же нашёл Сань Лана там, где совершенно не хотел бы видеть. Юноша в красном плаще стоял возле колодца, едва ли не вплотную, и совершенно не двигался, будто обратившись в статую. Се Лянь остановился, уперев руки в колени, глубоко дыша и во все глаза наблюдая за застывшим юношей. Судя по всему, тот находился там уже давно — его тёмные волосы и плечи тонким слоем покрывали снежинки. Даже его следы, появившиеся, очевидно, когда тот подходил к колодцу, уже были частично засыпаны и плохо видны. Се Лянь попробовал позвать юношу по имени. Голос его, конечно, после бега был ужасно хриплым, но достаточно громким в тишине двора, чтобы точно быть услышанным. Но Сань Лан не ответил. Вообще не отреагировал, даже не обернулся, будто и вовсе не слышал. Се Лянь неудачно вспомнил о том чудовище, частично ворующим чужую внешность и голос, а затем и о своих галлюцинациях, крупно вздрогнув при этом. — Сань Лан? — Се Лянь, ещё немного помедлив, начал медленно и неуверенно двигаться к колодцу. Он не знал, идёт ли к настоящему своему напарнику или в широко раскрытую пасть смерти, но... Как мог Се Лянь бросить настоящего Сань Лана в беде из-за своих сомнений? Вдруг тот застрял в иллюзии, порождённой длинношеей тварью и не может выбраться от туда сам, застыв на краю пропасти даже не зная об этом? — Ты меня слышишь? — Остановись. — Вдруг послышался голос Сань Лана. Но не привычно игривый или ленивый, а абсолютно холодный, даже стальной. Се Лянь застыл на полу шаге, осторожно опустив ногу. Он ни разу ещё не слышал такой серьёзности от вечно спокойного и даже, казалось, немного беспечного парня. После краткой паузы Сань Лан продолжил: — Не приближайся ко мне. — Его голос обжигал льдом. — Отойди подальше. Се Лянь нахмурил брови, внимательно разглядывая застывшего юношу, а затем осмотрел двор, но ничего особенного так и не заметил. — Что случилось? — Голос Се Ляня был тихий и неуверенный, но твёрдый. Он посмотрел на колодец, вспоминая как в первую свою встречу с тварью, та предложила пойти посмотреть на него. Сань Лан молча покачал головой и снова замер, всем своим видом напоминая статую. Се Лянь, собрав смелость в кулак, сделал ещё пару шагов в сторону Сань Лана, наконец открывая себе вид на содержимое колодца. В тот же момент всё тело юноши с ног до головы покрылось мурашками, а волосы встали дыбом. Колодец оказался доверху заполненным чем-то чёрным как смоль, медленно копошащимся и очевидно живым. Волосы. Колодец оказался полностью заполнен волосами. Живыми волосами. И похоже, именно они, опутав ноги Сань Лана, на давали ему возможности двигаться. — Не подходи, Гэгэ. — Снова повторил Сань Лан. Его голос казался ещё более напряжённым. — Иначе тебя тоже утащит вниз. Суматошно бьющееся сердце Се Ляня пропустило удар. — Чш-ш-ш-ш... — Не до конца понимая, что он делает, тихо-тихо ответил Се Лянь. Он боялся, что слишком громкие звуки могут растревожить чёрные волосы, а потому старался максимально бесшумно шагать спиной вперёд. — Всё в порядке. Именно так он успокаивал своего хорька, однако эта мысль в его голове не нашла себе места — тот был настолько сосредоточен, напрягая каждый мускул в теле, что даже не почувствовал боли, случайно прикусив губу. Сань Лан никак не ответил, но наконец повернул голову в сторону Се Ляня. Его тёмные глаза на бледном лице казались бездонными озёрами, ни следа от прежнего веселья. По его лицу скользнуло непонимание, будто он не совсем понимал, что Се Лянь собирался делать, и это в раз сделало всю его фигуру такой хрупкой, что у Се Ляня дрогнуло сердце, перехватив дыхание. Явно поняв, что Се Лянь что-то задумал, он начал было говорить: "Что ты?..", но Се Лянь прервал его: — Подожди меня, продержись ещё немного. — Се Лянь, дойдя наконец спиной до входа в дом, бегом бросился внутрь. Увидев вихрем влетевшего в гостиную Се Ляня, Сюн Ци с подозрением спросил что случилось, но тот, не удостоив его вниманием, рванул прямиком на кухню. Он искал что-то, чем можно было поджечь хотя бы палочку. Ему ли, длинноволосому любителю готовить, не знать о том, насколько хорошо и быстро горят волосы? На кухне он быстро схватил несколько веток хвороста и поджёг их при помощи огнива, после чего развернулся и бросился прочь из дома. Прошло всего несколько минут, но ему казалось, что пролетели века. Когда Се Лянь высекал огонь, его руки дрожали, он боялся. Боялся, что, вернувшись к колодцу, увидит лишь пустой колодезный зёв. К счастью, когда он прибежал туда с настоящим горящим факелом, Сань Лан всё ещё стоял на месте. — Я здесь. — Задыхаясь от бега, сказал Се Лянь. — Сейчас я подойду и сброшу факел в колодец. А ты хватай меня за руку и… Не отпускай. Сань Лан, смерив его недолгим взглядом, тихо спросил: — Ты не боишься? Се Лянь застыл. — Чего? — Смерти, конечно. Се Лянь грустно улыбнулся: — Боюсь. — Его взгляд вмиг потемнел, обращаясь куда-то вдаль. Он вспомнил смерть родителей. — Но всегда есть что-то пострашнее смерти. Как бы Му Цин с Фэн Синем не ругались, но Се Лянь всё равно продолжал до обидного сильно привязываться к людям. Он не знал где он и кто на самом деле сейчас стоит перед ним, но прекрасно понимал, что до конца жизни не сможет простить себе, если Сань Лан умрёт. — Хорошо, хорошо, я подхожу. — Се Лянь чувствовал, как его руки дрожат, да и голос тоже был далёк от спокойного. Осторожно ступая по скрипучему снегу, юноша приблизился к колодцу со стороны Сань Лана. Когда расстояние между ними едва превышало метр, Се Лянь схватил юношу за руку, и тут же бросил факел прямо в гущу тёмных шевелящихся волос. Будто в замедленной съёмке он наблюдал, как первые пару мгновений огонь вспыхнул в жуткой тишине, словно эти самые живые волосы ещё не поняли, что собственно произошло, а затем из пучин колодца до юношей донёсся нечеловеческий женский вопль, переходящий на визг. Этот голос был невероятно искажён, и, казалось, местами и вовсе двоился. Доселе лениво копошащиеся волосы вдруг активно зашевелились, будто взбесившись, отчего пламя только разрослось. В инстинктивном страхе, юноши отшатнулись от колодца на пару шагов, а затем, опомнившись, уже сами активно начали отходить, спиной вперёд, неспособные отвести от кострища взгляд. И в один момент, буквально на мгновение, среди ещё пока не покрытых пламенем волос, Се Лянь увидел мертвенно-бледное лицо, то самое, которое украв чужой голос, уже дважды пыталась убить Се Ляня. Этого мгновения хватило, чтобы юноша враз развернулся и бросился бежать, потащив за собой Сань Лана, которого всё ещё крепко держал за руку. Волосы, опутывающие ноги юноши то ли оборвались, то ли в суматохе просто отпустили его. Сам Сань Лан, совершенно не сопротивляясь, позволил утянуть себя в дом. Остановились они, лишь когда за их спинами захлопнулась тяжёлая входная дверь. Они рухнули на свой диван, пытаясь отдышаться, всё время посматривая на обманчиво-спокойную дверь, выглядящую так, будто по ту её сторону совершенно ничего необычного не происходило. — Что случилось? Мы, кажется, слышали чей-то крик? — Хмуро спросил Сюн Ци, скрестивший руки на груди. В глазах остальных присутствующих плескались похожие вопросы. Се Лянь молча покачал головой. Он с грустью в душе только что понял, что несмотря на то, что то существо истошно кричало с достаточной громкостью, чтобы можно было услышать даже за пределами деревни, никто из них, даже зная, что два их товарища так же находятся на улице, и, вполне вероятно, стали причиной этого самого крика, не вышел не то что помочь, а хотя бы просто посмотреть. "Никто не придёт вам на выручку, если вы попадёте в беду." Можно ли вообще называть их товарищами после этого? Они ведь просто знакомые незнакомцы, закинутые в один террариум и с горем пополам вынужденные выживать, опасаясь настоящего хозяина этого самого террариума — того, кому на корм их и спустили. Сюн Ци, заметив, что Се Лянь не хочет сейчас говорить, просто кивнул, внимательно оглядев их обоих, и, игнорируя чужие любопытные взгляды, сказал: — Пока вас не было, мы решили идти в Храм сегодня вечером. Вы с нами? — Конечно. — Кивнул Сань Лан с таким видом, будто не он только что был на волосок от смерти. Се Лянь смерил его долгим внимательны взглядом, заметив который, юноша игриво улыбнулся. Стоило только Сюн Цин заявить об отбое до вечера, что случилось довольно скоро, как Се Лянь быстрее всех выскочил из гостиной, таща Сань Лана с собою на второй этаж. И едва только он закрыл за собой дверь в их комнату, как приказал юноше в красном плаще сесть на кровать и снять штаны. — Как нетерпеливо, Гэгэ, я даже не успел подготовиться. — Явно кокетливо сказал Сань Лан, хлопая глазками, но увидев серьёзное лицо Се Ляня он вздохнул, вмиг потеряв всю свою игривость. — Я в порядке, Гэгэ. Юноши встретились взглядами и на долгое время застыли, играя в гляделки, а затем, Се Лянь, чьё лицо неуловимо изменилось, став совершенно беззащитным, подрагивающим голосом сказал: — Сань Лан, пожалуйста. И стоит ли говорить, что юноша в красном сломался в этот момент? Его собственное выражение лица, казалось, принадлежало человеку, упавшему с обрыва. Оно исказилось в трудночитаемых эмоциях, прежде чем со скрипом не прийти в норму. Сань Лан тяжело вздохнул, и явно неохотно начал закатывать штанины своих чёрных карго, выглядящих под светом лампы почти что коричневыми, обнажая ряды длинных тонких порезов, опоясывающих кожу от лодыжек и до самых колен, с которых стекали многочисленные рубиновые капли крови. Се Лянь судорожно втянул воздух. Подобный вид будил в его памяти дурные воспоминания. Штанины Сань Лан закатал до коленей, на что Се Лянь недовольно прищурился. Заметив его взгляд, юноша поспешил заверить, что больше ран у него нет, но замолчал, увидев тяжёлый взгляд Се Ляня. "Солгавший однажды, солжёт и дважды." — С лёгкой грустью подумал Се Лянь, одним только упрямым взглядом вынуждая Сань Лана подчинится. Сань Лан с ещё большей неохотой, полностью снял свои карго, оставшись в простых чёрных боксёрах, на которые Се Лянь даже внимания не обратил, внимательно разглядывая кожу. Новых ран там действительно не оказалось, однако он быстро понял, почему юноша не хотел показывать ноги — те были сверху донизу испещрены самыми разными шрамами. Все они, казалось, были довольно старыми и порядком зажившими, от чего весьма бледными, но всё равно легко различимыми на фоне кожи. Порезы, ожоги, рваные раны — они доходили до самых лодыжек. В начале, смотря на свежие кровоточащие порезы, оставленные живыми волосами, Се Лянь даже и не заметил эти шрамы, однако... Даже если и заметил, то что с того? Неужели Сань Лан переживал, что к нему из-за шрамов начнут относится по-другому? Никто не должен стесняться своего тела — так считал Се Лянь. Не то чтобы сам юноша имел какие-то уродства на коже. По правде говоря, он даже ни разу не ломал себе ничего, несмотря на довольно активное детство и юношество, что уж говорить о шрамах, но в любом случае, разве это определяло человека? Он осторожно опустился на колени перед сидящим на кровати юношей, который выглядел таким хрупким и ранимым, что Се Лянь не мог поднять свой голос выше нежного шёпота. — Ты позволишь мне обработать эти порезы? — Се Лянь едва ощутимо огладил старый рваный шрам, явственно почувствовав, как Сань Лан вздрогнул. — Разве Гэгэ не считает мои ноги уродливыми? — Спросил Сань Лан, опустив голову, длинные распущенные волосы скользнули с его плеч, частично прикрыв лицо. — Для меня ты в беспредельном великолепии - это ты. И ты, носящий давние шрамы - тоже ты. Главное здесь «ты», а не «какой» ты. Сань Лан издал вздох, подозрительно похожий на всхлип, и кивнул. — Так, ты позволишь мне обработать эти порезы? — Снова спросил Се Лянь мягко улыбнувшись. — Всё что угодно, Гэгэ.***
Мазь от ран и бинты Се Ляню предоставил сам Сань Лан, который, по всей видимости, носил в своём красном плаще-пиджаке половину своей квартиры. Если бы Се Лянь не видел этого лично, он бы даже не поверил, что можно разом впихнуть столько вещей в свою одежду. Сюн Цин и Сяо Кэ зашли к ним в комнату некоторое время спустя, когда Се Лянь уже успел тщательно и осторожно забинтовать чужие ноги и позволил наконец обратно надеть штаны, занявшись расчёсыванием спутавшихся за день смоляных волос на голове Сань Лана. Сяо Кэ фыркнула, смотря на них, но ничего не сказала, в то время как Сюн Ци бесхитростно спросил о том, что произошло на улице. Се Лянь переглянулся с Сань Ланом, и, не вдаваясь в детали, посоветовал не приближаться к колодцам. Сюн Ци и Сяо Кэ заметно помрачнели, очевидно вспомнив слова плотника о том, что надо "заполнить колодец" перед тем, как приступить к созданию гроба. Но какая связь может быть между гробом и колодцем? Это местный обычай или ловушка, которую для них приготовил плотник? Было ли взаимодействие с колодцем условием смерти? Проблема в том, что этот вопрос практически невозможно проверить без жертв. Поблагодарив Се Ляня, эти двое удалились восвояси, и дальше Се Лянь с Сань Ланом до самого вечера не видели никого. Уже давно стемнело, когда они вышли навстречу суровому зимнему ветру с факелами в руках. Снегопад, непрерывно посыпавший землю последние дни, уже прекратился, но ветер оставался до жути холодным. Се Лянь слышал хруст снега под ногами. Он надел толстую-толстую куртку, застегнул на голове ушанку, чтобы закрыть уши и низ лица, и надел вторые штаны, превратившись в меховой шарик, но всё ещё всем телом чувствуя насколько холодно на улице. Рядом с ним, тоже закутавшись в несколько слоёв, шёл Сань Лан, который переплёл с ним локти, засунув окоченевшие руки в карманы. По дороге стояла пугающая тишина — никто не заводил друг с другом разговоров. Но стоило перед ними показался тому самому Храму, о котором говорил плотник, как кто-то всё же нарушил молчание. — И это Храм? — С ноткой неодобрения спросил Чжан Цзышуан, тот самый парень, который принадлежал спокойной части команды. — Он выглядит… Как-то очень уж странно. В вечерней тьме внешний вид Храма действительно выглядел весьма необычно. Само здание могло показаться очень старым, возможно даже ветхим, но если приглядеться, не сложно было заметить на сколько виртуозно было выполнено его оформление. Одни только вырезанные на колоннах у входа в Храм барельефы казались ничем иным как произведением искусства. Странно было видеть подобное строение в этой захолустной деревушке. Се Лянь, нёсший один из факелов, отойдя от Сань Лана, приблизился и начал внимательно рассматривать барельефы, вскоре обнаружив, что на колоннах вырезаны сюжеты, связанные с восемнадцатью ступенями ада. Будто живые, здесь вырисовывались и озлобленные демоны, и души грешников, подвергающиеся пыткам. — Какая красивая работа! — Пробормотал себе под нос Се Лянь, медленно переводя взгляд с одного изображения на другое. — Да, довольно красивые. — Кивнул тихонько подошедший Сань Лан, встав рядом. В самом деле, эти барельефы не стыдно было бы поставить и в императорский дворец. Не имея сейчас куда более важных дел, Се Лянь, вероятно, даже потратил бы некоторое время, чтобы как следует их рассмотреть. — Кто первый? — Спросил Сюн Ци, хмуро посматривая на вход в Храм. Разумеется, никто не вызвался быть добровольцем. Если вход в Храм являлся условием смерти, разве первый вошедший не становился жертвенным подношением? — А почему непременно нужно входить по одному? — Внезапно спросил Сань Лан. — Что если плотник нас обманул? Сюн Ци покачал головой. Между его бровями образовалась глубокая складка, вероятно, он и сам об этом думал: — Всё же делать, как велел ключевой персонаж, наверняка лучше, чем поступать наперекор его словам. Сань Лан усмехнулся: — Но ты не знаешь наверняка. — Он повернулся и посмотрел на молча разглядывающего Храм Се Ляня. — Гэгэ, давай войдём вместе? Се Лянь беспомощно нахмурился, повернувшись к ним двоим. Он считал, что был далеко не тем человеком, который мог бы решить данный спор. Его мысли пустились вскачь, пытаясь поднять на поверхность разума всё, что он помнил об этом. Плотник совершенно ясно, без всякой двусмысленности, сказал, что идти в Храм нужно именно поодиночке. И Сюн Ци говорил, что хоть NPC и могут врать, ключевые персонажи вряд ли будут делать это, поскольку тогда никто не смог бы пройти задверный мир. С другой стороны, это не значит, что в теории они не могут соврать ради каких-то своих целей. Ведь разом все люди не могут умереть, даже если они одновременно задействуют одно и тоже условие смерти. Таким образом, всё опиралось в намерения плотника. Либо он хотел им помочь и сказал правду, либо желал им смерти и соврал. Се Лянь находил несколько странным внезапный энтузиазм обычно относительно пассивного Сань Лана, но всё же доверял ему. Быть может, юноша заметил в словах плотника ложь? Тот старик и правда не выглядел так, будто желает им всего наилучшего. Если Сань Лан был так уверен в том, что идти нужно вдвоём, значит у него есть какие-то на то основания? Гарантии? Знает ли он что-то, чего не знает Се Лянь? Но разве они всё время не находились в компании друг друга? От куда же он узнал это? Се Лянь неуверенно посмотрел на напряжённого Сюн Ци, а затем перевёл взгляд на с улыбкой протянувшего ему руку Сань Лана, и уверенно вложил свою ладонь в чужую, обозначив свой выбор. Когда шансы идут пятьдесят на пятьдесят — уповать приходиться исключительно на удачу. А у Сань Лана её, по всей видимости, много. — Пока мы не знаем наверняка, оба варианта: и по одиночке и парами, могут быть условиями смерти. Я готов рискнуть. — Сказал Се Лянь, чувствуя, как его пальцы переплетаются с чужими. — К тому же, — Продолжил Сань Лан. — если войти одному, и там с тобой что-то случится, никто даже не узнает. А вдруг… Туда войдёт человек, а выйдет уже что-то другое? Услышав это, все присутствующие вздрогнули, затравлено переглянувшись. Они тоже только что осознали опасность такого подхода. — Мне не важно, кто за кем последует дальше - лень об этом думать. — Бросил Сань Лан, разворачиваясь ко входу в Храм. — Снаружи слишком холодно. Гэгэ, пойдём внутрь. Пораньше вернёмся домой и ляжем спать. Стоило ему произнести слова «ляжем спать», как все вспомнили о скором наступлении жуткой ночи. Если они продолжат мешкать, велика вероятность, что в итоге проведут слишком много времени в Храме, и тогда уже не смогут справиться ни с какой повстречавшейся тварью. Первое, что усваивает каждый попавший за дверь — ночь несёт в себе огромную опасность. Так и не расцепив руки, новички направились к Храму. Се Лянь был напуган, это неоспоримый факт. Но то, с какой непоколебимостью держался Сань Лан, не смотря на собственную дрожь в руках, придало и самому Се Ляню уверенности. Другие остались смотреть им в спину, погружаясь в недолговременное молчание.***
Деревянная дверь в Храм была наполовину открыта, внутри зияла чернота, не позволяя ничего разглядеть. Сань Лан протянул руку и осторожно толкнул её. Раздался скрип, дверь отворилась и изнутри повеяло старым, затхлым воздухом, наполненным пылью. В этот момент на краткую долю секунды Се Лянь почувствовал себя археологом, вскрывавшим старые гробницы, но он быстро сосредоточился на происходящем, выгоняя все прочие мысли из головы. Войдя внутрь с зажжённым факелом в руках, Се Лянь почувствовал аромат благовоний, который можно было назвать чересчур лёгким, едва ощутимым, тем не менее, совершенно не вписывающимся в мрачную обстановку. В слабом свете факела, юношам удалось кое-как рассмотреть внутреннее убранство. Весь Храм, как оказалось, представлял собой небольшое помещение, устроенное весьма простецки: посередине зала стоял стол для благовоний и несколько резных божков, а рядом — огромный ящик для пожертвований. На нём, кажется, ещё были вырезаны какие-то слова, но на расстоянии Се Лянь не мог разглядеть надписей. — Пойдём. — Едва шевеля губами, тихо-тихо сказал Сань Лан, сжимая ладонь Се Ляня. Гробовая тишина давила на их плечи. Каждое следующее движение могло стать последним. Они направились дальше и подошли к подушкам для коленопреклонения перед изваянием божества. Тем самым божеством оказалось статуя Будды, только вот какого именно, Се Лянь не знал. В прочем, судя по ласково улыбающемуся лицу, божество олицетворяло собой что-то положительное, вроде бесконечного милосердия, любви к ближнему своему и спасения всего живого. Не смотря на очевидную осторожность и некоторое напряжение, Сань Лан выглядел собранно, даже спокойно, встав на колени и поклонившись изваянию Будды. Се Лянь не знал, какое выражение сейчас приняло его собственное лицо, однако был точно уверен, что до холоднокровия своего напарника ему далеко. Он вложил факел в держатель на стене и осел на подушку рядом с Сань Ланом, задержав дыхания и снова взглянув на лицо статуи, прежде чем прикрыв глаза, сложить руки в молитвенном жесте. После недолгого ожидания в тишине ничего не произошло. Статуя по-прежнему милосердно улыбалась, молча глядя на посетителей Храма из-под полуприкрытых век. В Храме, помимо свиста ветра снаружи, царили лишь тишина и спокойствие, которые, наконец, казалось, приносили покой в сердце, вместо уже привычного беспокойства и напряжённости. Се Лянь облегчённо выдохнул. Он не знал, нужно ли ему молится по-настоящему, учитывая, что ему даже не было известно точное имя божества, но всё равно попытался, со всей искренностью прося защиты не столько для себя, сколько для Сань Лана. — Пойдём, Гэгэ. — Вставая, предложил Сань Лан. — Нам пора на выход. Так, осторожным шагом, всё время ожидая подвоха, они покинули храм. При виде парочки новичков, вышедших из храма целыми и невредимыми, на лицах остальных отразилось искреннее удивление. Сюн Ци, внимательно оглядев их с ног до головы, спросил: — Что-нибудь произошло? Се Лянь честно покачал головой: — Нет. Мы зашли, помолились и вышли. Никто из присутствующих ничего не сказал по этому поводу, но между тем на их лицах появилось странное выражение — они явно о чём-то задумались, поглядывая друг на друга. — Может быть, все войдём парами? — Без особой уверенности предложил Сюн Ци. — Раз уж с первой парой всё в порядке… — А ты уверен, что с ними всё в порядке? — Спросил кто-то из команды, с подозрением смотря на Се Ляня и сложившего руки на груди Сань Лана. — Он же сам сказал, что войдёт человек, а вот выйти может уже что-то другое. Как вы можете быть уверены, что эти двое по-прежнему люди? Се Лянь, на котором скрестились сразу несколько недоверчивых взглядов, уж было хотел сказать хоть что-то в своё оправдание, как вдруг Сань Лан взмахнул рукой, прося Се Ляня остановиться, и преспокойно заявил: — Поступайте как хотите, мы с Гэгэ вам не нянечки. — Сюн Ци, я тоже не хочу идти туда одна. — Сказала Сяо Кэ, обращаясь к задумавшемуся мужчине. — Давай и мы пойдём вместе? Судя по хмурому выражению лица, Сюн Ци явно одолевали сомнения. Он посмотрел на остальных, из которых самые пугливые тут же взялись за поиски пары. Немногие из присутствующих продолжали стоять на том, что необходимо действовать точно по инструкции, выданной старым плотником. — В таком случае, все могут делать так, как им хочется, — в конце концов вынес решение Сюн Ци. — Сяо Кэ, мы пойдём вместе. Девушка кивнула, явно обрадовавшись. Согласно очереди, которую они определили когда Се Лянь и Сань Лан ушли молиться, следующим должен был идти мужчина, который решил посетить храм в одиночку. Он вошёл один и вышел тоже один, и в процессе с ним точно так же ничего не случилось. Вот только выражение его лица стало каким-то задумчивым, будто он хотел о чём-то рассказать, да всё никак не решался. Впрочем, не дожидаясь, пока он заговорит, в храм вошла следующая пара людей. — Что вы увидели в храме? — Тихо обратился мужчина к Се Ляню. — Ничего не увидели. — Ответил юноша. — Только статую божества и подушки. — А вам эта статуя божества не показалась немного… Странной? — Неуверенно спросил мужчина. — Я никогда раньше не видел подобных ей. Се Лянь после его слов недоумённо поднял брови, совершенно не понимая, что тот имеет в виду. Сань Лан как обычно молча стоял рядом, покручивая в руках свой перочинный нож с задумчиво-заскучавшим видом, совершенно не интересуясь беседой. Мужчина понизил голос: — Неужели ты встречал такие статуи? Но она выглядела очень уж необычно… Се Лянь покачал головой, не совсем понимая смысла его слов. Что могло быть необычного в статуе мирно улыбающегося мужчины? Её внешность, на самом деле, напоминало очередную вариацию Будды, коих можно встретить в храмах всего Китая бесчисленное множество. Однако после недолгих раздумий у него промелькнула мысль, от которой холодок пробежал по спине. — А как… Выглядела статуя? — Подбадривающе улыбаясь, мягко спросил Се Лянь. — Это была женщина. — Уверенно ответил мужчина, первой же фразой стерев улыбку с лица Се Ляня. — Назвать её бодхисатвой… Но ведь не похожа. Она просто смотрела на меня, улыбаясь до ушей, но в руках у неё был предмет, совсем не напоминающий атрибут божества, это больше походило… — Он замялся, сложив руки на груди, в попытке спастись от пронизывающего зимнего ветра. — На что? — Уточнил Се Лянь, чувствуя, как мурашки волнами пробегают по его телу. — Больше походило на топор, которым рубят деревья, — Договорив, мужчина бросил взгляд на Храм. — А когда я закончил кланяться, мне показалось, что она шевельнулась… — На этих словах он наконец заметил, что Се Лянь стоит с очень странным, застывшим выражением лица, и спросил: — А вы? Вы ведь тоже видели её, верно? — Нет. — Возможно ради чужого спокойствия ему стоило соврать, но Се Лянь всё же посчитал необходимым сообщить ему правду. — Мы видели кое-что другое. — Да как же другое?! — Мужчина мгновенно переменился в лице, его голос сорвался на крик. — Какую статую вы видели?! — Статую Будды. — Ответил Се Лянь. — Мужчину. Собеседник побелел как бумага, а его взгляд, направленный на храм, наполнился ужасом и отчаянием. Его начало бить крупной дрожью, а с губ слетело: — Нет… Не может быть… Этого не может быть… Как же так… Наверняка проблема в вас, да, точно, дело в вас… — Было очевидно, что им овладевала истерика. Он настороженно огляделся, будто бы боялся, что его кто-то услышит. Се Лянь покачал головой и немного отошёл. В этой ситуации лучше всего просто оставить человека в покое. Третьими в храм вошли Сюн Ци и Сяо Кэ, надолго там не задержавшись. Когда они вышли, их лица также остались спокойными, словно с ними не произошло совсем ничего необычного. Далее пошла четвёртая группа. Пятая. Шестая. Среди них были и мужчины, и женщины, кто-то заходил один, кто-то парами, но Се Лянь очень скоро заметил закономерность: когда кто-то заходил в одиночестве, при выходе из храма выражение лица этого человека становилось немного иным, более нервным, мрачным и задумчивым. Когда вышел последний, остальные уже тоже приметили одну особенность — заходя по одному и по двое, люди видели в храме совершенно разные статуи божеств. Се Лянь с Сань Ланом и остальные пары увидели статую Будды, а те, кто заходил по одному, видели женщину, со странной улыбкой и с топором в руках. — Это они ошиблись, ведь мы сделали всё так, как велел плотник… — Кто-то из одиночек, обнаружив подвох, начал постепенно впадать в панику, бесконечно повторяя одно и тоже, словно мантру: — Ошибки быть не могло, с нами точно всё в порядке, божеством наверняка должна быть та женщина… Точно, именно женщина. Се Ляню оставалось только успокаивающе улыбаться и кивать, чтобы хоть как-то утешить бедолаг: — Мы ещё не знаем точно, не нужно так сильно переживать. На самом же деле каждый в душе прекрасно понимал, что женщина не могла быть божеством в храме. В каком храме станут поклоняться безумной девушке с топором? — Ага, ещё точно не известно. — Сань Лан жестоко усмехнулся, окинув паникёров пренебрежительны взглядом. — К тому же, в храм вошло столько народу, если уж кому-то суждено умереть, то это точно будет кто-то кроме вас, верно? Се Лянь бросил на юношу осуждающий взгляд, и тот, вернув на своё лицо привычную хитроватую улыбку, невинно пожал плечами. — Ты не мог бы перестать улыбаться? — Без капли вежливости попросила Сяо Кэ, с раздражением смотря на Сань Лана. — Почему это мне нельзя улыбнуться? — С издевательским тоном возразил юноша. — Умереть с улыбкой в любом случае лучше, чем со слезами. И только он замолчал, как раздался чей-то крик: — Скорее, посмотрите на колонны! Се Лянь тут же развернулся и увидел, что барельеф на колонне медленно пришёл в движение.